Проснувшись рано утром, Анфиса Петровна тут же окинула взглядом печь, мальчишка был на месте. Вздохнув с облегчением, она стала собираться в коровник.
- Васька, я ухожу, просыпайся, - произнесла Анфиса Петровна и легонько погладила мальчишку по плечу.
Тот нехотя открыл свои заплаканные, немного припухшие глаза.
- Ага, - сонно пробормотал он.
- Ты, смотри из дому никуда! Каша на плите, буду вечером, - немного повысив тон, произнесла Анфиса Петровна.
- Хорошо, тётя Анфиса, - пробурчал Васька.
Анфиса Петровна вышла из дому с неспокойной душой, уж очень она переживала за мальчишку.
Васька дождался, пока та хлопнет дверью и подскочил с печи. Он мигом метнулся к окну и смотрел в него, пока Анфиса Петровна не скроется за углом.
Он наспех накидал в печь дров, быстро, практически не жуя, запихнул в себя три ложки каши и стал одеваться.
Надев фуфайку и большие трофейные сапоги, шапку ушанку, он подвязался поясом, как делала ему мама и, осторожно высунулся за дверь. На улице было уже светло, а мороз тут же стал щипать за нос и щёки. Васька вышел на улицу и прикрыл за собой дверь, так как ключей у него не было, он нагрёб под дверь небольшой сугроб снега, чтобы та случайно не открылась сама. Через дырку в заборе он пролез в соседний огород и так, огородами стал пробираться к совхозному полю в сторону леса.
Внутри у него всё дрожало. Он до сих пор не хотел верить в то, что вчера услышал от Анфисы Петровны. Васька живо представлял, как обрадуется мама и Настасья, увидев его, как Степан Гаврилович проведёт рукой по усам и похвалит его за то, что он запомнил, что было написано на листе бумаги из леса.
Несколько раз он натыкался на проходящих мимо односельчан, когда переходил улицу, но старался не смотреть им в глаза, а скорее перемахнуть через забор или пролезть в щель и отсидеться там некоторое время.
И вот село осталось позади, поле Васька пересёк тоже быстро и нырнул в заснеженный лес. Ему так хотелось поскорее увидеть родных, что он спешил со всех ног. Сначала шёл не разбирая дороги, а потом стал подмечать, то преломлённую ветку, то знакомое дерево. Прошло всего несколько дней, а лес, как показалось Ваське, очень изменился.
Подбираясь ближе к землянке, Васька стал вести себя более осторожно, как учил его Степан Гаврилович, чтобы не привести «хвост».
Сердечко билось учащённо от предвкушения предстоящей встречи, Васька уже мысленно обнимал мать, сестрёнку и Степана Гавриловича, совершенно не замечая того, как замёрзли его ноги, а щёки стали красными от мороза. Ему даже было жарко на душе, от того, что он так спешил. Вот ещё несколько метров и должен показаться вход в землянку, приваленный ветками.
Васька пробежался глазами по лесу, но знакомого ничего не увидел – всё стало каким-то другим.
Неужели он ошибся и пришёл ни туда! Мальчишка вновь вернулся к знакомому дереву с преломлённой веткой, от него было шагов десять до землянки. Но ни кустов, ни веток у входа Васька найти не смог. На том месте, где по всем расчётам должна была быть землянка, было лишь непонятно откуда взявшееся углубление в земле, похожее на маленький овраг. Снег слегка всё притрусил, поэтому Ваське тяжело было догадаться, что этот небольшой овраг и есть его бывшая землянка.
Васька растерянно стал бродить около этого углубления.
- Нет, всё верно, я не мог ошибиться! – бормотал он себе под нос.
Он бродил так около часа, топтался на месте, не желая поверить, что его близких больше нет с ним рядом.
Он вновь и вновь шагал к дереву, возвращался, кружил около оврага, ощущая полную неизвестность в душе и пустоту. Вдруг Васькина нога зацепилась за корягу и он упал лицом в снег. Одной рукой он что-то нащупал в снегу. Не чувствуя замёрзших пальцев, Васька стал разгребать холодный снег. То, что он увидел, наконец, помогло ему осознать горькую правду.
Это была книга, его книга… Точнее, то, что от неё осталось…. Корешок и немного страниц были подгоревшими, но это была та самая книга, которую Васька прочёл миллион раз, находясь в землянке! Ошибиться он не мог.
Васька ощутил невыносимую пустоту, а горький ком стал подкатывать к горлу, мешая нормально дышать.
- Мама, мамочка! Где ты? Как же я без тебя?! – заплакал Васька не стесняясь своих слёз.
Он стал разгребать леденеющими ладошками холодный снег, пытаясь найти хоть что-то ещё. Его пальцы одновременно не чувствовали холод и не слушались, но он, рыдая, пытался найти что-нибудь, не важно что, просто найти.
Сколько времени провёл Васька, рыская в снегу, он не знал. Слёзы застилали всё перед глазами и замерзали на его щеках, пальцы совершенно отказались слушаться, да и ноги сильно подмёрзли.
Когда солнце стало садиться, к Ваське пришло осознание того, что близких уже не вернёшь и их, правда, больше нет в живых. С камнем на сердце Васька поднялся с колен и побрёл в село.
Половину дороги он шёл полностью погружённый в свои горькие мысли, но потом потихоньку стал отходить и вспоминать, что Анфиса Петровна строго настрого запретила ему покидать дом.
«А если печь уже потухла? Или тётя Анфиса вернулась пораньше домой?» - вдруг мелькнуло в голове у Васьки.
Он этих мыслей он стал поспешно собирать хворост в лесу. Он уже чувствовал, как сильно замёрз, пальцы были белые-белые и совершенно его не слушались.
Набрав немного веток, Васька поспешил через совхозное поле в село. Но, не успев достигнуть заветной щели в заборе, Васька услышал немецкую речь.
- Hand an hoh!
У мальчишки внутри всё похолодело и он с перепугу поднял руки, выронив ветки. Обернувшись, из-под шапки он увидел двух патрульных с автоматами, тех самых, что постоянно ходили рядом с Иваном.
Васька зажмурил глаза и приготовился к самому худшему, умереть здесь и сейчас.
Неожиданно из-за Васькиной спины показался Гришка, местный полицай.
- Ты, что здесь делаешь? Чего вынюхиваешь? – спросил он, подозрительно поглядывая на мальца.
Васька открыл глаза, но почувствовав, как от страха у него пересохло горло, смог выдавить из себя лишь невнятное мычание.
- Глухонемой что ли? – спросил Гришка.
Васька снова попытался что-то сказать и закивал головой. Автоматы были направлены в его сторону, поэтому страх умереть здесь и сейчас не отступал, а только усиливался.
Гришка обошёл Ваську со всех сторон, прощупал его на предмет оружия и пнув ногой упавшие ветки, шикнул:
- Пошёл прочь!
Услышав эти слова, Васька несколько секунд стоял в замешательстве, а потом обернулся к врагам спиной и стал медленно удаляться.
Чувство страха не покидало его.
Неожиданно он услышал автоматную очередь у себя за спиной….
Попрощавшись с жизнью, Васька упал на снег. Сколько он так пролежал, он не помнил, лишь услышав дикий хохот и немецкую речь, пришёл в себя. У него ничего не болело, ноги, руки, голова были целы. Только на душе кипел гнев и ненависть к этим нелюдям.
Вскоре разговоры и хохот стихли, послышались удалённые шаги по скрипящему снегу. Васька понял, что они ушли. Сумерки подкрадывались с невероятной быстротой, и ему надо было спешить. Он поднялся с земли, отряхнул снег и осмотрелся по сторонам. Никого вблизи не было и Васька отважился вернуться за хворостом. Кое-как собрав его в охапку непослушными пальцами, он пролез в щель между заборных досок и поспешил в дом Анфисы Петровны.
Сегодня Анфиса Петровна постаралась освободиться пораньше, чтобы присмотреть за Васькой. Мало ли чего может натворить мальчишка после такого? И оказалась права, дома его не было. Печь потухла, а Анфиса Петровна обеспокоенно ходила по комнате, боясь себе даже представить, что могло с ним произойти. Всякие дурные мысли лезли к ней в голову и она уже решила пойти его искать. Накинув тёплый платок на голову, она услышала какой-то шум за дверью в коридорчике. Прислушалась и осторожно направилась туда.
Дверь осторожно открылась и на пороге она увидела Ваську с охапкой хвороста.
- Ты где был? Я же тебе запретила выходить из дому! У меня чуть разрыв сердца не случился! – с ходу начала кричать она.
- Я…. Я за хворостом ходил, вы же сами сказали, что дров у вас мало…. Вот, я и решил…. Извините меня, тётя Анфиса, - тоненьким голоском произнёс Васька.
У Анфисы Петровны внутри всё сжалось от жалости.
- Заходи в дом, горе моё луковое! Замёрз, поди, - с облегчение сказала она.
Васька сложил хворост около печи и стал раздеваться.
- Замёрз, конечно, же! А ну, марш на кровать под одеяло! Я сейчас печь истоплю и чаю согрею, - прикрикнула Анфиса Петровна уже по-доброму.
Васька скинул с себя верхнюю одежду и, разувшись, залез на кровать, укрывшись тёплым одеялом. Его снова всего трусило от холода.
Анфиса Петровна растопила печь и поставила подогреть воды на чай. Когда вода вскипела, она заварила травяной чай и протянула кружку Ваське. И только теперь она обратила внимание, что его пальцы содраны в кровь.
- Что у тебя с руками? – испуганно спросила она.
Глаза у Васьки забегали.
- Да так…. Ничего, хворост собирал, - соврал он.
Анфиса Петровна замотала головой и сказала:
- Горе ты, моё! Иди, мой руки, надо обработать, а то мало ли чего….
Васька нехотя вылез из-под тёплого одеяла и побрёл к умывальнику.
Пальцы немного отогрелись, а коснувшись воды, ранки стали щипать.
- А-а! – не ожидая от самого себя, закричал Васька.
- Чего кричишь? Вот сейчас буду спиртом обрабатывать, вот тогда и будешь охать, - улыбнувшись, сказала Анфиса Петровна.
Васька вытер руки и нехотя протянул их для обработки. Анфиса щедро обработала все ранки спиртом, а Васька лишь жмурился, но не издал ни звука.
Поужинав кукурузной кашей и запив молоком, Васька и Анфиса Петровна легли спать.
Васька улёгся на тёплую печь и, укрывшись с головой, провалился в глубокий сон. Уж очень он устал за сегодня. А Анфиса Петровна, наоборот, спала очень чутко и прислушивалась к каждому шороху.
(Продолжение следует)http://www.proza.ru/2015/12/17/583