Послевоенным мальчишкам
Донбасса посвящается
Свидетельствую — мальчишки послевоенных лет в Донбассе не страдали ожирением. Просто потому, что вели полуголодный образ жизни. Особенно есть хотелось летом, когда мы каждый день уходили в походы. А это десять и более километров по степи и балкам. Название балка используется в южных областях России и означает овраг, поросший лесом.
Группы для походов формировались из мальчишек, живущих на одной улице и близких по возрасту. Так получилось, что я ходил с группой по возрасту старше меня на три-четыре года. Брат старше меня на три года и родители поручили ему опекать меня, поэтому он брал меня везде с собой. С одной стороны, со старшими интересно, но с другой, плохо быть всегда в роли козла отпущения.
Близкое общение с природой, вопреки расхожему мнению, нас совсем не облагораживало. Когда мы шли по балкам, то уподоблялись стае волков, после прохода которых в лесу остаётся мало живого. Как-то легко мы находили птичьи гнезда, часто встречались гнезда синичек, где лежали с десяток мелких голубых яичек. Одно яйцо разбивалось и, если там зародыш не развился, то все яички выпивались. Также мы знали под какими растениями спасаются от жары недавно родившиеся зайчата. При обнаружении зайчонка мы окружали его и начинали медленно сужать круг. Когда зайчонок пытался выскочить из кольца, ногами отбрасывали к центру. После нескольких попыток он сдавался и становился нашей добычей.
В тот памятный мне день целью нашего похода был дальний ставок (пруд): дойти, покупаться, половить рыбу, по пути найти что-нибудь съестное. Черный хлеб и соль взяли с собой. Если посмотреть с высоты птичьего полета (или, говоря по- нынешнему, через веб камеру патрульного дрона), то группа двигалась в обычном пульсирующем режиме: цепь маленьких тощих человечков шоколадного цвета (ни дать ни взять — африканские пигмеи) прочесывали территорию на наличие съестного, при обнаружении которого раздавался сигнал, группа собиралась в месте найденной пищи, кормилась и опять рассеивалась.
Маршрут выбрали так, что часть его проходила по балке, где протекала шахтная вода (во избежания затопления шахты, из её подземных выработок постоянно откачивается вода). А там, где вода, люди устраивают участки, которые засаживают обычно теми культурами, что не представляют интерес для шакалов, подобных нам. Чаще всего встречались участки с кукурузой. Была одна хитрость, которую мы знали, в середине участка — дабы не было видно со стороны — некоторые оптимисты сажали огурцы, помидоры, горох. Все участки, которые встречались на пути, проверялись нами на наличие такого включения.
И, наконец, нам повезло. На очередном участке кто-то наткнулся на огурцы. Сразу был подан сигнал:
— Нашел!
Вся группа мгновенно собралась и началась зачистка огуречных плетей. По ходу один из лидеров группы выдал идею:
— Хватит жрать, давайте часть огурцов оставим и съедим на ставке после купания.
Мысль всем понравилась, отложили шесть огурцов по числу членов группы. Возник вопрос, кто будет их нести. Огурцы общие и никто не хотел связывать себе руки, которые могут потребоваться при следующем грабеже. Решение было очевидное — понесу я как самый маленький и потому побоюсь по дороге сожрать их, ибо тогда получу пенделей от каждого. Отказаться мне нельзя – сразу получу пинка под зад со словами:
— Вали домой.
Все, решение принято. Мне передали огурцы и группа пошла дальше в прежнем пульсирующем режиме.
Шесть огурцов для маленького пацана это много. Как их нести. Хорошее решение: снять майку, положить в нее огурцы и нести как сумочку. Но дело в том, что наша одежда в походах, как у тех же бушменов, состояла только из одной вещи — набедренной повязки. У нас ее роль выполняли черные сатиновые трусы (как правило, их шили дома сами матери). Некоторые продвинутые носили еще газетную панамку и обувь. У меня вместо сатиновых трусов были текстильные голубого цвета и еще с резинками вокруг ног. Я их очень стеснялся, так как считалось, что они женские. А настоящий пацан не должен носить женские трусы. Дальше они, как раз, сыграют со мной злую шутку.
Я прижал к груди эти шесть огурцов и заспешил за всеми. Идти неудобно, без огурцов еле успевал за группой, а с ними стал отставать. Потом затекли руки, а ребята уже были метров сто впереди. Кричать им, что-то говорить – бесполезно. Не будут ждать и не помогут. Бог видит, я старался, но все больше отставал. А делать надо, что угодно, но донести огурцы. Девиз, сформулированный Д.Конрадом «Делай — или умри», у нас был непреложным законом. Придумал: положить огурцы в трусы, освободить руки и, таким образом, можно ускориться. Я понимал, что за трусы меня не похвалят, но это был выход. При этом огурцы честно старался размещать вдоль ног, а не в то место, где у меня торчала будущая мужская гордость.
Проблемы, как беды, по одной не приходят. Удачно разобравшись с огурцами, я, вскоре, оказался перед широкой полосой сухих колючек с большими иголками, которые часто встречаются в донецких степях. У нас было правило: при встрече колючек те, кто имел обувь, переносили тех, кто шел босяком. По справедливости должен кто-то из обутых остаться и перенести меня. Я ведь еще нес общественные огурцы. Никого не было. Что делать? Можно обойти колючки, но как долго тянется эта полоса. Так можно совсем отстать и потеряться.
Меж тем, приближался полдень. Горячий воздух приобрел осязаемость и дрожал перед глазами. Все живое, спасаясь от жары, спряталось в норы, под камни или нашло тень в редких степных кустах. Я часть этого живого и мне надо пробить это марево, дойти до ставка и там возле спасительной воды переждать полуденный зной. Самый короткий путь — прямой, но здесь прямой — самый мучительный. Однако, мужчины долго не рассуждают, они — делают. Я решительно шагнул на колючки. Это было очень больно: острые иголки колючек впивались в подошвы и пальцы, из глаз катились слезы, но я шел, шел и шел. Пишу, а от нахлынувших воспоминаний покалывает в подошвах.
Когда полоса колючек закончилась, легче не стало. Теперь иголки находились в моих подошвах и идти, по- прежнему, было мучительно. Эмпирически нашел, где у меня нет иголок: левую ногу ставил на пятку, а правую на пальцы. Так и плелся. Единственное облегчение — вдалеке уже виднелась зелень ставка и опасность потеряться отпала.
При подходе к ставку меня посетила мысль, что надо бы вытащить огурцы из трусов, но мне так плохо, так был обижен на всех и вся, что решил – пусть они тоже пострадают. Когда появился из-за кустов, все уже искупались: кто-то загорал, другие ловили пескарей, но все ожидали меня. Ибо свежий огурчик, разрезанный пополам и подсоленный, а половинки потерты друг с другом до появления сока и все это с черным хлебом – деликатес во все времена, а тем более после купания. Взоры всех обратились ко мне, а потом сфокусировались на моих пустых руках. Никто и ничего не спросил, но в воздухе просто материализовался вопрос:
— Где огурцы???
Я также молча запустил руки в трусы и достал два огурца.
Вот вам!!!
Для описания дальнейшей сцены в лицах требуется талант масштаба Гоголя. В меру сил своих расскажу о них. Тугодумы не врубились в ситуацию и сидели с отвисшими челюстями мучительно соединяя увиденное со следующими действиями, на лицах других, понявших только то, что огурчики от них уплыли, была печать горького сожаления о несбывшейся мечте, а вот на лицах «быстрых разумом Ньютонов» уже ясно читалось сладостное предвкушение скорой расплаты с малолетним шутником. И вдруг, как по одной команде, неизвестно откуда пришедшей и почему-то обязательной для исполнения всем, выражение всех лиц переформатировались в единое, где читалось желание незамедлительной расправы. И она последовала. Вначале раздался крик, постепенно нарастающий:
— а-а-а-а-А-А...
и на пике мощности сравнимый с ревом грозного водопада, потом, как поток водопада, этот крик разбился на множество брызг непечатных слов. Дальше вся масса, извергающая угрозы и оскорбления, с разных сторон покатилась на меня.
В таких случаях бежать и показать спину нельзя ни в коем случае, будет еще хуже (да и не мог я бежать со своими иголками). Догонят, подсечкой сзади свалят, а с лежачим могут сделать все, что угодно. На улице трусость не прощали. Поэтому надо выстоять и получить все, что заслужил. Последняя моя мысль — чтобы не начали топить, тогда наглотаешься воды и долго будет очень противно.
Первую затрещину я получил от своего родного брата и не потому, что он самый кровожадный, просто он был ближе всех ко мне. Это ведь к брату я направлялся за сочувствием и поддержкой, а получил от него в лоб! Вот так у мальчишек воспитывается умение держать удар, стойкость настоящего мужчины – ты идешь за помощью, а тебя вместо нее еще добавят. Ты не понял эту науку - тебе еще раз добавят.
А дальше на меня со всех сторон обрушились тычки и пинки остальных. Я крутился и кричал:
— Я не съел! Я помою!
Но разве остановишь водопад жалкими воплями. Только после того, как на моей голове и попе все отметились по несколько раз и немного успокоились, мне пришло понимание, что ситуацию можно и должно переводить в другое состояние, иначе задолбают, и я заорал во весь голос:
— А-А-а-а-а... Спасите! Помогите! А-А-а-а-а...
Здесь мой брат опомнился, стал защищать меня и успокаивать остальных:
— Хватит, хватит... Я знаю, здесь есть огурцы, мы найдем новые.
Не думаю, что проснулись братские чувства, вспомнил, наверное, — дома ему поручили опекать меня, а что он скажет, когда я возвращусь с синяками. Нет, ни в коем случае я не обижаюсь на брата, ибо сам всегда изрядно спекулировал на своем статусе самого маленького. Все по делу.
При прочтении этой истории, кто-то может подумать: мы так голодно жили, потому что наши родители плохо работали. Родители у всех разные. Наш отец имел кучу орденов и медалей за труд в шахте. Спустя много лет, когда я стал большой и "очень умный", а отец старым и очень больным, я сказал ему с укоризной:
— Зачем тебе эти ордена? Зачем ты так много и тяжело работал? Поберег бы здоровье и меньше болел сейчас.
Отец посмотрел на меня как в детстве на несмышленыша и ответил:
— Разве я работал ради орденов? Вас кормить надо было...
Нас было четверо.
Так что дело не в работе, а в том, что тогда государство очень сильно не доплачивало за труд. На эту недоплату закладывались новые шахты, строились заводы, открывались месторождения, создавались НИИ. Богатство страны прирастало. А потом в девяностые годы нашлись ничтожные людишки, которые говоря много непонятных, пустых слов и давая сладкие обещания, все огромное богатство украли.
И это полбеды, когда у тебя воры увели коня и убежали. Вырастим нового коня еще лучше и дверь крепче сделаем. А большая печаль в том, что эти воры не убежали, а остались и продолжают воровать. От внутренней заразы никакие двери не помогут. Но, это, в самом деле, другая тема.
А с ожирением все очень просто: надо много ходить, не важно куда и с кем, главное больше. Холодильник должен быть пустым, а если, паче чаяния, не удержались и купили батончик колбасы, то заверните его в интимную вещь, бывшую в употреблении.