Свободное от учений время, отработка действий по своевременной прокачке эфира в полевых условиях это единственное назначение Полевых Узлов Связи, войско «отсиживает дома». Связисты тащат наряды, обслуживают технику, занимаются разными регламентными работами, заодно облагораживают места постоянной дислокации. Рутину повседневки скрашивают лишь увольнения в город и внезапные, тем довольно редкие выезды на какие-нибудь малопонятные сборы, другие мероприятия, выставки и демонстрации военной техники.
Пасмурная декабрьская пятница развлечений паре экипажей первой роты первого ПУСа не предвещала. После обеда время тянулось особенно медленно и скучно. Неожиданно двух Сергеев, Свидовского и Смирнова, вызвал ротный Алексеев:
– Час на сбор, получить оружие, быть готовыми к выезду в Бикрову на показ Р-161А2М. Выдвигаемся на три дня. С вами поедут Грабарь на «Белозоре» (приёмо-передатчик ЗАС на базе УАЗ-452 с выносной антенной) и Кравченко с ремвзвода.
Виктор Грабарь – первый парень на деревне, а в деревне два двора, имел позывной «подсос», ибо воровским шлангом (большого диаметра) мог засосать бензин из пустого бака. Ещё недавно возил Арефьева на УАЗе с блатным номером ВБ 20-00. Витёк часто мотался в самоволки на машине, но однажды был замечен ВАИ и решил удрать на скорости. ВАИшник не гонялся, как потом рассказывал, чтобы испуганный шофёр не врезался во что-нибудь и не натворил бед. Командира ночью вызвали в часть, Грабаря искали – не нашли. Под утро Арефьев отправился домой, в кустах увидел свой УАЗ, в котором невинным сном проспавшего уроки школьника сопел водитель. Комбат провёл воспитательную работу – подчинённый клялся не повторяться, но безнаказанность на корню изводит дисциплину! Вскоре батальон подняли по тревоге, за комбатом пришлось высылать бортовой ГАЗ-53 хозвзвода, так как командирский перпетуум-мобиле снова не нашли. Батальон вернулся в парк в свете дня, машина стоит у тыльного КПП, в ней преспокойно топит массу водитель. Грабаря тем же днём перевели в ПУС «на перевоспитание» и прикрепили к Р-454Ф на базе Урал-375.
Итак, по стечению обстоятельств Грабаря снова сажают на УАЗ – такой расклад показался необычным и заманчивым. Собравшись вчетвером и по-быстрому решив, что брать с собой на ближайшие три дня, водители отправились в парк выгонять и заправлять технику. Вскоре подошли Кравченко со Смирновым и почти сразу подоспел Алексеев. Ротный велел к ЗИЛу цеплять «Волгу» – одноосный прицеп с трёхфазным питающим движком, приводимым в движение четырёхцилиндровым двигателем внутреннего сгорания от Волги или УАЗика.
До Бикровы от Ашхабада километров с десять; рванули в обход города просёлочным серпантином, накатанным по кучугурам. «Вот по этим горкам мы новый движок и обкатаем!» – накаркал Алексеев. С месяц назад, во время выезда на какие-то скоротечные учения, на первом перекрёстке застучал движок ЗИЛа Свидовского, задымил и завонял. Вместо учений оттащили в парк МТО-шкой ремонтников. Ротный, вызнав беспорядок, устроил водителю хороший нагоняй и, как стоило ожидать, отправил в наряд. Добрые люди пугали, что за подобную поломку водителю грозит сто рублей штрафа или лишение без того мизерного жалования до конца службы. Если ущерб составит выше сотни, вроде как заводится уголовное дело. Правда ли нет – уже не узнаешь, в данном случае обошлось. Солдат если и был виноват, то опосредованно, потому что время шло, движок изнашивался и естественно в какой-то момент ломался...
Едут на выставку техники, двигатель новый обкатывают, как вдруг и этот начал греться. Стрелка датчика температуры воды полезла к ста градусам. Беда, коли стукнет.
– Свидовский, жалюзи открой, – скомандовал ротный.
– Так они открыты... – недоумевал водитель.
– Тогда тормози, мать твою...
Вылезли из кабины, заглянули в радиатор – сухой. Что за напасть? Водитель достал канистру, наливает воду, а под днищем образовывается лужа. Оказалось сливной кран сочит. Открыл-закрыл несколько раз, притёр – течь вроде пропала. Не усмотри – ещё один движок «стуканул» бы. Дальше доехали без приключений; в отведённом месте припарковали станцию по линии разграничения. Техники разной было пригнано полно, специально для связистов оставили пару парковочных мест.
Ротный сразу удалился, водители задрали капоты и полезли в движки высматривать, нет ли ещё каких-нибудь незамеченных течей и тому подобных неисправностей.
– Привет, парни! Надолго ли? – донеслось из проходящего строя солдат рембата, следовавших в казарму из столовой. Это был Виктор Кравченко, родственник ремвзводовца Кости Кравченко. Костя «дед» уже, Витёк вместе с Серёгой Свидовским только в этом году прибыли в Ашхабад, одного из команды в рембат, другого в батальон связи раскидали.
– О, Витёк! На несколько дней, – обнялись родственники.
– Тогда вечерком зайду...
Спустя некоторое время на пару секунд забежал ротный, сказал, бойцы останутся одни, где еду получат, сам едет домой. Вот она, свобода! Посовещавшись что-почём, Свидовского сразу отправили за хавчиком – голод не тётка, пирожка не подаст! Отыскав столовую, Сергей получил сахар, масло и хлеб. За кашей бойца переслали на полевую кухню. Узкоглазый кашевар шлёпнул поварёшку на четверых и отправил восвояси:
– Хватит вам! Мне ещё прорву народа кормить...
Еле успели заморить червячка – бежит Витёк Кравченко. Рассказал, в парке технику сторожит. Пошептались, чифирнули белым чаем, разошлись. Куролесить первую ночь думка не подошла, да и ссыкотно от незнания обстановки. Грабарь ушёл в УАЗ-ик спать, остальные растележились в КУНГе ЗИЛа.
Ночью перемёрзли, даже одеяла не спасали. Посреди ночи Свидовского растолкал Костя Кравченко, отправил в кабину завести мотор, чтобы от бортовой сети подключить отопитель. Пока водитель грел мотор – уснул. Очнулся от озноба и в судорогах; побрёл в КУНГ – там жара, усыпляющая мгновенно.
С утра Свидовский пошёл за едой. Снова хлеб, сахарок и масла бугорок. Дойдя до кашевара, пальнул: «Восемь человек!» Тот поморщился, недовольно побрюзжал, шлёпнул целый котелок с горкой. Сожрали, не заметили как...
День проходил скучно, но служба тянется – поневоле срок считается. На построения не звали, вводных не давали, работой не досаждали и вообще не трогали. Как и не знал про связистов никто. Забегал Витя Кравченко, заглядывали разные офицеры, праздно снующие по выставке, расспрашивали о чём-то, делая вид, их что-то интересует. Центр экспозиции заняли две крупных размеров ракеты на базе каких-то трёхосных тягачей. Ракетчики хвастались, эти ракеты перехватывают любые цели на высотах до десяти километров, если прикрепить плутониевую боеголовку, то пульнут куда надо и ею. Зеваки угукали...
День клонил к закату. Скукота. Грабарь и Крава скорешились с местным сержантом, договорились, поснимали внешние антенны и бросили в КУНГ. Номера УАЗа залепили грязью, выкатили с места стоянки и рванули в самоволку по Ашхабаду. В делах самовола Грабарь был горазд, город знал не понаслышке. Серёгам оставалось только томно ждать и в случае чего врать.
Спали уже, стук в дверь: «Подъём, босота! Спрятались тут как свиньи в берлоге! Чай ботварьте – пировать будем!»
Старики поведали: шарахались по городу, Грабарь закадрил девок, работавших на пекарне и молокозаводе, раскрутил на хавчик. Девчонки притащили ящик печенья, свежие булочки и молоко. Солдатам то и надо – обожрались до рыготы, запили молоком, уснули в крошках. Весь следующий день лакомились выпечками, бездельничали... каши набрали на двенадцать душ. Масло и сахар не дали, повар отсёк: «Масло в каше, сахар в чае!»
Вечером случайно обратили внимание, в ЗИЛе бензин на исходе, УАЗ вообще пустой. Поделились с Витьком. Велели не забывать включать ночью для прогрева двигатель, чтобы всем не мёрзнуть. Утро, стук в дверь. Открыли, завёрнутый одеялом дрожит скрюченный «подсос», зуб на зуб не попадает: «Ребб-бята, пускайте, зам-мёрз н-нахрен! Б-бензин к-кончился...»
Пустили, потеснились, мигом уснули. Завтрак проспали.
Вчерашний харч вперемешку с изжожным печеньем будут целую неделю в пузе бурлить и отрыгиваться с чаем.
Всех разбудил недовольный Грабарь, полусонным пред-чахоточным взвизгиванием спросивший не у кого:
– Когда всё кончится? Сдонжило жрать непонятно что и спать как каторжанину на нарах...
– Тебе лень-матушка кости ломит? – буркнул кто-то в ответ, не высовывая нос из-под своего одеяла.
– Сколько тут ошиваться будем, хоть бы срок определила какая падла?..
Невесть откуда взросший гул с резким разрежением воздуха вынес последнее слово в распахнувшуюся дверь:
– О, бляха-муха, щас задам вам падлу... Падъём, сволота!
Это ротный Алексеев пригнал бензовоз. Склада характера старлей Алексеев Пётр был импульсивного, но вредностью не одержим. Органически честолюбив, за правду крут, отличный офицер и виртуоз своего дела. Не подлый, не злопамятен – человечный, говорили сослуживцы. Славнее не обличишь. Живо пульсировал на разгильдяйство отдельных организмов и беспорядок в подразделении. Подтянутый, к военной форме строг, чего требовал от подчинённых. Даже в полевых условиях выглядел по-офицерски элегантно. Наделён отменным чувством юмора, сказывал байки и приукрашивал мимикой и настолько выразительной жестикуляцией – урок впору Петросянам.
Солдат присматривал и сразу после приказа МО поздравлял только черпаков, достойных общения. За руку здоровил до дембеля. Раздолбаям вставлял на словах, мог отвесить и по сусалам. Если серьёзно взбучивал, выходило тоже без коварства. Стояли передающим центром на разовой площадке, за старшего сержант Тризна. Дьячкову, Фёдорову команда организовать дрова для кухни. Солдаты цепляют Уралом тракторную телегу, уезжают. Возвращаются, везут доски, всё ровно. На другой день доклад Алексееву: всё в норме! Тут на мотоцикле подруливает бабай с женой, кипишит: эти олухи разобрали штакетник! Сержанту приказ копать «капонир для стрельбы с верблюда стоя», бойцов наказали ночью. Когда батальон стоял под Кушкой, Валеру Суслова тоже за какой-то грешок заставил рыть «для верблюда». Валера начал, даже закопаться успел чуть не в пояс, но в процессе заглубления наотрез психанул, и они с Алексеевым на безобидных кулаках погнули друг другу рёбра.
– Почему техника без охраны снаружи? Кто отвечать будет, если отдерут что-нибудь?» – продолжал орать ротный.
– Да мы всю ночь глаз не смыкали. Утром только легли.
– Врите больше – тащитесь тут как удавы по стекловате! (любимая присказка Алексеева) Машины заправить, питающий движок завести, будем проводить радиотренировку.
– Товарищ старший лейтенант, когда домой знаете?
– Когда отпустят: ждём какую-то шишку со штаба округа.
Бензин был нужен, к тому моменту машины стояли полностью пустыми и даже «Волга» оказалась пересохшей. Бойцы быстро заправили баки, развернули Р-161 и «Белозёра». Связь прокачивали до обеда. Алексеев в своей манере одухотворённо царствовал над этим булькающе-гудящим механизмом: что не пихалось в эфир, посылалось с посыльным мелкой писулькой и сопровождалось устным кратко сложенным разъяснением.
Под обед объявили построение. Связисты в строю, кроме Грабаря – где его черти носят искать не стали. На плац въехала белая Волга, из неё почти сходу выскочил моложавый офицер с красными махонистыми лампасами по штанинам. «Если общество имеет цветовую дифференциацию штанов, значит, имеет цель!» – вполголоса шепнул прапор из первой шеренги. Строй сдержался не вспыхнуть смехом. Не дав разинуть рта, генерал жестом осёк подбежавшего полковника, тот вроде как обиженно пристроился вслед. Выслушивая доклады офицеров о роде войск и виде деятельности, генерал распускал кого куда, старших представителей пригласил в штабную палатку...
Желания принять парад у генерала не возникло...
Добравшись до станций, связисты нашли спящего в УАЗе Грабаря. Растолкали: выставляемся неделю. Витёк совсем сник, в скорой минуте докопался до Смирнова, сложно ли настроить «Белозор», чтобы услышали все, кто вблизи слушает эфир?
– Тебе на кой ляд?
– Надо, – коротко ответил Витёк, – А смогут обнаружить какой передатчик выходил в эфир?
– Если недолго – не запеленгуют. Ты чего удумал?
Ответа Смирнов не дождался, но что-то рассказал, что-то показал и накрутил неприметный вертушок. Грабарь развалисто уселся, надел гарнитуру и клацнул тангенту:
– Внимание всем! В эфире радиостанция погранвойск КГБ СССР, сержант Невменяйло! Только что в сторону Ашхабада на низкой высоте пересекли государственную СССР границу два вертолёта без опознавательных знаков! Повторяю: только что в сторону Ашхабада пересекли государственную границу СССР два вертолёта без опознавательных знаков!
Затем спокойно вышел из машины и, как ни в чём не бывало, закусил сигаретку. Связисты сглотнули слюну:
– Ты идиот – Невменяйло – или белены объелся?
– Смарите, ща забегают, если ушами не прохлопали...
Не прошла пара долгих как период распада плутония минут, в штаб-палатку забежал посыльный с депешей. Ещё через пару минут из палатки галопом выскакивали офицеры и разбегались по машинам. Прибежал Алексеев: приказ свёртываться и возвращаться на место постоянной дислокации.
– Что случилось, тарищ старший лейтенант? – поинтересовался Грабарь, самодовольно потирая пальцы.
– Точно не знаю, свечку не держал! Генерал довёл: только что выявлено пересечение границы по воздуху. Директива РТБ, связистам и ПВО-шникам срочно отбыть на места дислокации войсковых частей и ждать дальнейших указаний.
Возвращались с радостью. Выходку Грабаря затихарили; ротный не сильно беспокоился, грузить подоплёкой смысла не было. Въехали в парк, встали возле своих боксов. Батальон связи был поднят по тревоге и в полной боевой готовности ждал команды. Только спешились, Грабарь подошёл к ротному и всё рассказал. Ротный сгоряча накатил боковой по сусалам, потому что ори не ори, а приложишься слегонца по морде и... справедливость сразу торжествует. Посовещался с тараканами, умерил пыл и строго наказал держать язык за зубами.
Часа через три батальон получил отбой боевой тревоги. Видимо нарушителей без чьей-либо помощи сбили знакомые ПВО-шники теми самыми «десятикилометровыми» ракетами. Алексеев никому ничего не сказал. Да и незачем, ибо за выкрутасы солдата в первую очередь влетело бы командирам.
А так тишь-благодать, чёрту душу не отдать!
Продолжение тут --- http://www.proza.ru/2010/11/12/424 >Техчасть >