Теперь это выглядит завирально, но двадцать лет назад в одной свежеиспеченной южной республике я был медиамагнатом. Самому смешно.
Жизнь магната трудна, полна опасностей и неожиданных встреч. Выходя утром из дому (впрочем, утро у магната начинается значительно позже, чем у нормальных людей, где-то после обеда), он никогда не знает, что уготовил ему день грядущий, будет ли нынче сладок или горек его мед…
Огромный свой кабинет я делил с хамелеоном. Его подарили мне сотрудники по какому-то уже забытому поводу. Хамелеон жил в роскошном аквариуме с тщательно воссозданными джунглями. В обязанность секретарши входило вдоволь обеспечивать его хлебом насущным. Был бы я индусом, в следующем перерождении хотел бы стать хамелеоном при магнате. О лучшей доли и мечтать нельзя.
Однако и у хамелеона случались свои печали. Я научился распознавать их по смене окраса.
На большую часть посетителей он никак не реагировал, и тот, кому разрешалось приблизиться к застекленным джунглям, уходил разочарованным: ящер окидывал его безразличным взглядом и оставался салатно-зеленым.
Другие заставляли его то темнеть, то светлеть – но то был легкий, почти любительский, камуфляж. Как ни странно, наши чувства часто совпадали. Случалось, я ретировался огородами (задними комнатами), избегая утомительных визитеров – в этой возможности было редкое, если вообще не единственное, мое преимущество. Хамелеону отступать было некуда.
Лишь два человека заставляли моего компаньона сливаться с окружающей природой так, что и при самом тщательном разглядывании аквариума обнаружить его никак не удавалось. То были страстная миллиардерша (но оставим это для завершающего тома мемуаров)…
… и есаул.
Происходя из старинного казачьего рода, я поддерживал скромными споспешествованиями местное казачье войско. В середине девяностых в свежеиспеченной южной республике иметь воинство, пусть и опереточное, было куда благоразумнее, чем не иметь никакого.
Оба имели обыкновение появляться в самый неподходящий момент, когда был тягостен посетитель даже из первой категории.
Был один из таких дней.
Накануне случился конфуз. Неизвестный, при появлении которого мой хамелеон сильно потемнел, выложил на стол папочку.
В папочке был компромат. На меня.
Мне великодушно предложили обменять его на пост заместителя по финансовым вопросам. В противном случае... (визитер выразительно посмотрел сквозь потолок).
Я предложил продолжить беседу за вечерней трапезой, краем глаза поймав осуждающий взгляд сумрачного ящера. Посетитель заметно ободрился, и, видимо, уже видел себя сначала вице-президентом, а потом и президентом… пока не внесли блюда.
Мне подали цыпленка под соусом по рецепту Брийа-Саварена. Визитеру – политый тем же соусом и заботливо разрезанный донос.
И пока он бежал до ближайшей двери, я успел поупражняться в метании столовых приборов по движущейся мишени.
Конфуз же заключался в том, что несостоявшийся финансист приходился дальним родственником моему патрону (в Азии мы все друг другу родственники), патрон же получил в свое время медицинское образование - и уже пару часов я слушал лекцию о фатальных последствиях для родственника и неприятностях для нашего холдинга, которые наступили бы при попадании вилки на сантиметр левее.
В мрачном расположении духа я докуривал вторую коибу.
Дверь распахнулась.
На пороге возник есаул.
Хамелеон немедленно слился с листвой.
Есаул пробежал через кабинет, рухнул в гостевое кресло, уронил голову.
- Ондрей Ильич, - всхлипнул он из-под руки (в войске отчего-то было заведено говорить через «о»), - беда…
- Какая? – спросил я, выпустив дым в его сторону.
- Беда! Жиды зохвотили конал!
- Суэцкий? – сказал я (отчасти оттого, что надо было что-то сказать, отчасти предполагая, что прозевал начало очередной арабо-израильской войны).
Есаул горестно поелозил чубом по столу, разметав страницы неподписанного контракта, и еще горше прошептал:
- Ваш конал. Родненький ваш телеконал…
* * *
В мрачном расположении духа я докуривал третью коибу.
Дело было куда серьезнее инцидента со столовым серебром: накануне я поссорился с С.
На сей раз у виска свистели не вилки, а туфли, и мишенью служил я. В отличие от несостоявшегося финансиста, неподвижной (негоже лилиям прясть, а казакам – отступать под натиском амазонок).
Страстное желание набрать ее номер боролось со страстным желанием стереть его из памяти телефона.
Хамелеон доедал капустный лист.
Дверь распахнулась.
Есаул.
Он сиял так, будто только что получил третьего Георгия из рук батюшки-государя. Из-за спины выглядывала испуганная секретарша.
Хамелеон мгновенно слился с листвой.
- Разрешите обротиться!
Я обреченно кивнул, втайне позавидовав маскировочным талантам компаньона.
Есаул строевым маршем пересек кабинет, подкрутил ус, щелкнул каблуками и возгласил:
- Отоманы нашего войска постоновили нойти вам достойную невесту!
Из (ненаписанной) книги "Казачьи рассказы"