Конкурсная работа. Номинация – Проза.
"Галактический сезон литературных конкурсов 2015", I этап.
(Отрывок из повести «Моя единственная»)
В начале января 2002 года арендатор добросовестно вернул Егяне ее законное отцовское наследство. Девушке исполнилось 18 лет, и она становилась полноправной владельцем подворья.
Ко всеобщему несчастью, оба сына ее дяди получили тяжелые ранения в армии на линии фронта, став жертвой нарушения перемирия. В «реставрации» парней (а их буквально нужно было собрать по кусочкам) принимали участие все Абдуллаевы и не Абдуллаевы, проживавшие в нашем с Егяной родном селе Самый большой вклад внесла, конечно же, благородная кузина. Продав свой участок со скотом за полцены прежнему арендатору, девушка до последней копейки отдала дяде, который много лет назад вместе со мной обобрал ее.
Я кусал губы от злости, ибо зубы не достают локтей. В дороге я бросил падчерице:
— Купил орех, продал орех, а мне треск да хруст.
— Ну и пусть, — гордо ответила она. — Жизнь человека дороже всех сокровищ мира.
Сваты между тем зачастили мой дом. Я по-прежнему ждал подходящего суженого для приемной дочери. Она же каждый раз умоляла не выдавать ее замуж.
Наконец, в феврале 2003 года ко мне пожаловал родственник одного из воротил Баку. Оказалось, молодые знают друг друга по университету: он на курс старше Егяны. Гость ушел, а она снова в слезах:
— прошу вас, не надо.
— У них денег куры не клюют. Как это не надо? —не сдержался я.
— Он же вылитый Ален Делон, - добавила Насиба, изучая фотографию парня.
— Да хоть Лео ДиКаприо, покачала головой Егяна.
Меня обескуражило не сколько ее пренебрежительное отношение к роскоши, а сколько полное безразличие к такому красивому и умному юноше.
Однажды в отсутствии жены я перевел разговор на помолвку. Как у нас принято, отказать свату несколько раз подряд поднимает достоинство невесты. Но, с другой стороны, мы уже не кладем сахар в чай уже в четвертый раз за две недели. А это приведет к необратимым последствиям, во всяком случае, для меня Теперь я мог рассчитывать только на квартиру, в которой жила наша невеста. Ферму по ее глупости мы потеряли безвозвратно, а цены на недвижимость подскочили в несколько раз, и на том спасибо.
— Я не люблю его и вообще не хочу замуж.
— Как правило, девушки твоего возраста спешат подцепить богатых и красивых, — возразил я и добавил. — Раз тебя не интересует Агабеков, который будет носить тебя на руках…
— Я не балерина, — перебила дочь.
Я закончил мысль, не обращая внимания на девушку:
— Значит, твое сердце принадлежит другому.
Она подняла глаза и к моему изумлению, твердо произнесла:
Да, я давно люблю другого, очень красивого, храброго и богатого человека.
Последнее «богатого» легло как бальзам на душу.
Так почему же не пошлет свата? Чем его клан лучше Агабековых?
Егяна промолчала.
— Женат, наверное, подумал я и прямо спросил:
— Вы любовники?
— Встречаемся, но не спали.
— Я знаю его?.
Она кивнула.
— Кто он? — я повысил тон.
— Больше ничего не скажу о нём, — ответила гордячка.
Такое от нее я видел впервые, и, рассердившись, указал на дверь, то есть, выгнал из квартиры, где я жил с семьей.
Егяна ушла, не проронив ни слова, ни слезинки. Но через несколько дней я всё-равно должен был увидеться с ней: наступал срок очередной оплаты ее коммунальных услуг и ежемесячной выплаты на мелкие расходы. На стипендию она бы и неделю не протянула, как бы ни экономила. Я повторил свой вопрос про ее возлюбленного, и она снова отказалась говорить на эту тему.
— Знаешь что? В следующий раз попроси деньги у него, — заорал я от ярости, захлопнув дверь с лестничной площадки.
Тем не менее меня терзала мысль о таинственном знакомом, завоевавшем сердце Егяны. К тому же я ее отец перед законом. Я перебирал всех женатых богачей от седьмой кисельной воды покойного деда до продавцов своего недавно открывшегося магазина стройматериалов.
Я стал следить за Егяной по утрам, когда она уходила на занятия и по вечерам, скрываясь в подъезде. Но я не видел ни ее, ни кого-либо другого, заходившего к ней. Праздник Новруз она решила отметить в районе, о чём сообщила мне в поздравительной эсэмэске. Я тайком поехал на автовокзал, но и там увидел ее одну.
В шестую годовщину смерти бабушки Малейки 9 апреля Егяна позвонила мне и предложила встретиться у ее могилы. Я согласился.
Возвращаясь с кладбища, приемная дочь попросила меня поужинать с ней.
В память о бабушке она сварила нежный рассыпчатый плов с прожаренным с приправами мясом, не забыв также про душистую халву к чаю.
Поев, я пошел в ванную мыть руки. Она забрала приборы в кухню. Я вернулся в комнату, чтобы освежить воспоминания о покойной и потолковать о жизни вообще. Просидев минут десять, я встал и подошел к Егяне пожать руку на прощанье. Она тоже поднялась и обхватила мою шею.
Поток ее слез оросил мой воротник. Я погладил ее голову, зарывшись в ароматных локонах.
— Всё нормально, дитя мое! Прости меня, если можешь. Я старомоден и думаю только о себе. Надо меняться, моя родная, милая моя доченька!
— Мы же договорились много лет назад, что моим отцом был и останется Мустафа. Как ты мог забыть? – сказала она и одарила поцелуем мою щеку.
Я, действительно, забыл, что слово «дочь» по отношению к Егянеявлется для меня табу.
— Мы же азербайджанцы и говорим женщине, младше себя «доченька».
— Я помню и уважаю наши традиции.
— И твоя ненависть мешает мне назвать тебя дочкой, а, чертенок?
— Не ненависть, а любовь, самая настоящая, без тени притворства. Я люблю тебя, как мужчину и всегда буду любить только тебя. Не смогу выйти замуж ни за кого, кроме тебя, — заявила мне приемная дочь прямо в глаза.
Я выпустил ее из объятий и плюхнулся на диван.
Я был ошарашен услышанным. Девушка села на стул против меня.
С первого дня ее появления в нашей семье, я относился к ней, как к ребенку. У меня и не было мыслей покушаться на ее честь, хотя я не раз делал это с ее собственностью. Моя алчность однажды достигла апогея, который я старался вычеркнуть из своей жизни. Я не стал для нее хорошим отцом. Может, это и вызвало в ней другие чувства ко мне.
Егяна вцепилась в меня многозначительным взглядом, потом опустила голову и изрекла в смущении:
— Теперь ты узнал его имя. Я боролась с любовью к тебе все эти годы, но она пересиливает здравый смысл и пленит меня. Даже, играя с теткиными внуками три недели назад, я искала у них сходство с твоими чертами лица и воображала, что это наши с тобой дети.
— Сердцу не прикажешь, — вставил я, ибо не знал что сказать.
В эти минуты она имела право на понимание и сочувствие.
— Я много страдала за короткую жизнь, а будучи ребенком и не могла оценить людей. Ты был единственным, как бы моделью всех представителей сильного пола. Сначала я не приняла тебя как отца, потом увидела врага, но учителя выживания и преуспеяния.
Обычно девчата мечтают о муже, очень похожем на своего отца характером или внешностью. Ты и папа совсем не похожи лицом, хотя и родственники. Зато у вас много общего в отношении к жизни. Вы оба заботливы, трудолюбивы, практичны, идете в ногу со временем и редко ошибаетесь. Потому что вы бескомпромиссны в устремлениях. Прости, говорю о нём как о живом.
Передо мной будто сидела не мое чадо, пусть и приемное, а психолог, философ и судья в одном лице. Уловив в ее последней фразе зацепку для продолжения разговора, я перебил ее:
— Дорогие сердцу люди не умирают. А еще вот хочу спросить. В момент нашего знакомства ты была совсем ребенком. Просто интересно, когда в первый раз ты увидела во мне мужчину своей мечты.
— В тот день, когда ты прострелил колесо джипа друга вместо моей головы.
Я побледнел, как мел, не говоря уже, потерял дар речи. Собеседница добралась то наивысшей точки, которую я тщательно замуровал в закоулках подсознания.
***
Это случилось в начале июня 1997 года, через два месяца после смерти бабушки. Ее квартира в центре города тянула на 70 тысяч, а это был потолок для того времени. Как я уже писал раньше, я обещал бабушке не выселять девочку из квартиры, но обещание не касалось ее земной жизни. Через пять лет дочь Мустафы вернула бы свой участок. Пока же я являлся ее опекуном и наследником в случае ее смерти вдали от меня. Так прописали в договоре по настоянию глупого сельского муллы.
Егяна проводила летние каникулы в родном селе. Накануне вечером я попросил ее встать с утра пораньше, мол пошлю за ней водителя или сам отвезу. Подстроив себе надежный алиби, я примчался за ней на угнанном джипе. Свою машину оставил в гараже., В шесть часов она уже собрала свои пожитки и ждала на балконе. Увидев друг друга, мы помахали рукой, и через пять минут сиротка стояла рядом со мной.
— Своя сломалась, а друг любезно одолжил, — соврал я.
Девочка молниеносно влетела в диковинную тачку и с любопытством стала изучать ее интерьер. Она обнаружила на сиденье много журналов и ушла в чтение.
— Ну, кот ты мой ученый, а дорога длиииная, — протянул я вслух.
Я проехал около ста километров, как Егяна оторвалась от журналов.
— Музаффар бей, может, позавтракаем?
— Молодчина, славное дитя! Я голоден, как волк, а место хреновое какое. Тут по близости ни магазина, ни кафе.
— Я прихватила завтрак на двоих на всякий случай и чай в термосе.
Я затормозил почти у цели, где собирался совершить убийство. Солнце уже было высоко. На редких деревьях щебетали птицы. Мы уселись в тени пригорка. Бедняжка Егяна и не подозревала, что нет лучше места, где я бы осуществил свой коварный замысел. Будто сам чёрт повелел ей напомнить мне об этом. Пистолет Макарова, доставшийся мне от времен политической чехарды, и отливающий серебром нож в карманах были готовы к работе.
Я оценивающе посмотрел на обе свои жертвы ( под другой имею в виду машину). После прострела головы девочки я хотел выколоть ей глаза, залить бензином и поднести зажигалку. Потом я стер бы все наши отпечатки пальцев, увез бы джип и оставил бы далеко от места закланья жертвы. И тогда мысль о совокуплении с приемной дочерью не подступила к голове.
— Что случилось? — Спросила девочка.
— Пересолила ты котлеты.
Она извинилась и сказала:
— Мне так не показалось. Чай еще остался.
— Почему пить водопроводный продукт, когда родник недалеко?
Я пролил содержимое термоса приказал наполнить его свежей водой. Мы оба хорошо знали это место. Егяна нахмурила брови.
— Довольно далеко, Музаффар бей.
— Беги же, а я осмотрю машину. Подергивала вроде.
На самом деле проблема была в дороге, а не в джипе. К счастью, девочка поверила мне и не задержалась долго. Минуты через три после того как она скрылась за скалами, я достал пистолет и запустил все пять пуль в левое заднее колесо автомобиля. Немного простояв в оцепенении, я поменял колесо.
Через 15 минут Егяна вернулась с чистой ключевой водой и веселой улыбкой на лице. Я напился с жадностью и умылся.
Сирота прибыла на малую родину целая-невредимая. На следующее утро мы тепло простились, потому что она всегда была добра.
По дороге в Баку я вытащил прострелянное колесо и кипу журналов, поджег их, вместе с ним и сжег все мысли о покушении на жизнь приемной дочери. Джип того негодяя я оставил, где планировал. Его нашли гаишники в тот же день.
***
Я сидел на диване неподвижно. Егяна же раскрывала неизвестные для меня детали этой истории:
— Когда ты послал меня за водой, сначала я спряталась за огромной каменной глыбой, ну, по нужде. Там еще одинокая ива стояла. Меня не было видно, а ты был у меня как на ладони. Я прекрасно видела, как ты вытащил пистолет и услышала твои довольно громко брошенные слова «будь проклят шайтан». Я испугалась на минуту, подумав, что ты хочешь убить себя. Хотела прибежать к тебе, но не могла, понимаешь. Когда поправляла одежду, увидела, как ты пробиваешь шину. И тут сразу до меня дошло, что эти пули предназначались для моей головы или сердца.
Я слушал каждое ее слово, но всё еще не был в состоянии ответить и даже пошевельнуться. Она невозмутимо продолжала:
— За себя я совсем не испугалась. Если бы ты показал мне оружие, я бы смело попросила тебя попасть сразу в сердце, потому что мне и самой хотелось умереть. Столько любимых людей потеряла за короткую жизнь. А тем, кто у меня остался, нужны были только мои деньги.
Я побежала к роднику, разрываясь между хорошими и дурными мыслями. Оглядела солнце, глыбы, холмы и родник. Хотелось остаться тут навсегда, застыть, как скалы.
— Как я сейчас, — еле выдавил я из себя.
— Потом поняла, что меня ждут. Я поспешила обратно, осознав, что всё-таки не безразлична тебе. »У него доброе сердце. Он боится Аллаха», — успокоила я себя. Ведь ты не довершил тщательно продуманную затею. А Аллах не наказывает рабов за несовершённые грехи, какими тяжкими они ни могли быть.
Все эти годы я был абсолютно уверен, что она ничего не заподозрила в тот проклятый день. И нате, с каждым высказанным словом она уничтожает меня в моих глазах, вычерпывая из грязи для себя остатки моего чистого начала.
— Всю оставшуюся дорогу в деревню я мысленно перематывала пленку, пытаясь прийти к заключению, хороший ли ты или плохой.
Я улыбнулся и начал приходить в себя:
— всё же, хороший, раз уж ты остановилась на любви.
— Будь проклят шайтан! Ты просто не научился правильно пользоваться знаниями, дарованными свыше. Ты ленишься изучать божественные заповеди. А ведь с гибким умом и ловкой хваткой и страхом перед Аллахом ты добился бы большего. Во всех добрых намерениях ты видишь только зло. Вот и моя любовь показалась тебе ненавистью.
— Научи стать лучше, но попытайся влюбиться в другого, — искренне произнес я, поднимаясь с места.
— Ты не оставил мне шансов, и уже обратной дороги нет.
Я не позволил ей дотронуться до себя и, кое-как напялив шапку и надев ботинки, схватил пиджак в охапку и вылетел из квартиры.