Когда мы переехали в Сталинград, отец стал регулярно летом брать меня с собой в командировки. По правде говоря, я не всегда горел желанием ехать. Мне казалось, что дома много не менее интересных, нужных и важных дел – телевизор, книги, друзья. Телевизор для моего поколения был таким же необходимым условием существования, как компьютер для нынешнего. Но отец меня убедил. Он сказал: «Знаешь, ты будешь вспоминать эти поездки всю жизнь. Вот посмотришь». И он оказался прав…
Мы объезжали буровые, где отец осматривал образцы пород, изучал документацию, вносил коррективы. Буровые работы и геологические изыскания велись в то время активно и повсеместно, вот почему мы исколесили нашу область вдоль и поперек, и не только нашу.
Природа Волгоградского региона значительно разнообразнее, чем может показаться на первый взгляд. Здесь не только унылые степи и полупустыни, но и пойменные и байрачные леса, а также огромное количество рек и озер. Именно тогда, в детстве, мне посчастливилось побывать в разных уголках нашей области, купаться в таких реках, как Дон, Медведица, Хопер, Аксай, Чир, Иловля, Верблюд, Судомойка, Ахтуба. А озеро Эльтон! Это вообще чудо природы!
Мы добирались до нужного места разными видами транспорта, иногда поездом, однажды самолетом. На местных авиалиниях тогда летали «кукурузники», которые уже в начале 60-х воспринимались как пережиток прошлого. Помню, как мы летели в поселок Красный Яр, расположенный на реке Медведица почти в 300 км от Волгограда. Когда мы поднялись в воздух, началась такая болтанка, которую можно представить разве что в кошмарном сне. Самолет то камнем падал вниз, то так круто заваливался направо, а потом налево, что я думал, он обязательно перевернется вверх тормашками или раскрошится на части. Меня рвало и выворачивало наизнанку всю дорогу. Хорошо, что в этом доисторическом самолете оказались гигиенические пакеты, которые я израсходовал все до последнего. Когда «кукурузник» ненадолго где-то приземлился, чтобы перезагрузить почту и пассажиров, мы с отцом вышли на свежий воздух. Я был бледный как поганка, нетвердо стоял на земле, к тому же меня мутило и шатало. «Пап, давай поедем поездом…» – пытался убедить я отца. Отец смотрел на меня с искренним сочувствием. «Потерпи, сынок. Ты ведь мужчина! – говорил он, – совсем немного осталось». Я собирал всю волю в кулак и шел по трапу как на плаху. К счастью, это был единственный экстремальный случай в наших поездках. Обратно в Волгоград мы возвращались через пару дней уже поездом.
Один раз мы плыли до Камышина по Волге. Город этот расположен почти в 200 км к северу от Волгограда. Отец сказал, что рядом с Камышином есть горы с очень смешным (как мне показалось) названием Уши, состоящие из массивных плит серого кварцевого песчаника. Но самое любопытное – на них сохранились отпечатки листьев древних растений, существовавшие много миллионов лет назад. «Представляешь, – продолжал отец, – ты можешь найти отпечатки растений, которых в современном мире нет! Нигде! Ни в Европе, ни в Америке, ни в Азии, ни в Австралии. Только надо быть внимательным, терпеливым и собранным. И ты обязательно найдешь!»
Мы стояли на дебаркадере, и я высматривал наш теплоход, надеясь, что он будет современный – винтовой, но мне не повезло. Это был допотопная колесная посудина. Я не сомневался, что он построен до революции при царе Горохе. Однако ничего не поделаешь! Мы плыли вверх по Волге мимо только что построенной Волжской гидроэлектростанции им. XXII съезда КПСС. Именно на этом съезде, в 1961 г., Хрущев провозгласил, что через 20 лет советские люди будут жить при коммунизме. Мне, 9-летнему пацану, было многое непонятно: например, чем коммунизм отличается от социализма? Я уже знал, что народ в нашей стране построил социализм, где нет бедных и богатых, нет «мистеров-твистеров», владельцев «заводов, газет, пароходов», как написано в книжке С. Маршака. Но что именно будет через 20 лет, если и сейчас мы живем в самой справедливой стране, где каждый человек счастлив и уверен в своем будущем? Пытался выяснить у отца, но он больше отшучивался и усмехался. Однажды он все же сказал: «...При коммунизме ты сможешь приобрести все, что захочешь. Это называется – каждому по потребностям». Я начинаю соображать: «А если я захочу миллион игрушек?» Отец смеется: «Видишь ли, предполагается, что потребности будут разумные. Зачем тебе миллион игрушек?» Действительно миллион игрушек мне ни к чему, но все равно не понятно. Ведь потребности у всех людей разные, и кто будет определять – разумные они или нет? Конечно, отец беседовал тогда со мной, учитывая мой 9-летний возраст.
Однако продолжу о нашем круизе по Волге. Хорошо помню, как мы шлюзовались. Вот проходы в камере шлюза закрываются, потом пускают воду, которая заметно прибывает, поднимается, а вместе с ней поднимается наш пароход. Я был поражен, когда увидел Волгоградское море. Оно оказалось такое же необъятное, как настоящее …
Потом мы пошли с отцом ужинать в ресторан, находившийся в носовой части парохода. Здесь я был поражен еще больше, чем морем. Я будто оказался в XIX веке. Невозможно было представить, что на таком стареньком задрипанном пароходике есть такой уголок роскоши, изысканности и величия. Я уже нисколько не сомневался, что пароход построен до революции, но теперь это вызывало у меня восторг и уважение. Обшивка стен и дверей в ресторане была из редких пород дерева, на самом видном месте стоял рояль, между арочными окнами – колонны; много лепных украшений и барельефов. Как же все это сохранилось? Я уминал утку с тушеной капустой, любовался дорогим интерьером и поглядывал за окно, где раскинулось море. Вспомнил фотографию, на которой моя молодая бабушка в элегантной шляпке на палубе парохода вместе со своими маленькими сыновьями в матросских костюмчиках, один из которых – мой отец. Фотография датирована 1914 годом. Мои фантазии тут же переносили меня на полвека назад, я представлял наш пароход и ресторан в том времени, представлял утонченных дам с томным взглядом, галантных кавалеров. Вот кто-то садится за рояль и играет Шопена. А следом молоденькая барышня с большими выразительными глазами задушевно исполняет русский романс… «Все же несправедливо, – думал я, – что сейчас всех тех людей, кто не рабоче-крестьянского происхождения, называют «кровопийцами» и эксплуататорами трудового народа. Ну кого эксплуатировали мои бабушка с дедом? Они сами работали всю жизнь. Бабушка до революции преподавала в гимназиях, потом в советских школах и университете. Дед был профессором и преподавал в институте, а их считали «буржуями недобитыми». Несправедливо!
Утром мы прибыли в Камышин и поехали в стан геологов. Отец что-то выяснял, изучал образцы пород, разговаривал с геологами и геохимиками. Потом на машине все вместе мы поехали на знаменитые камышинские Уши, которые находятся всего в нескольких километрах от города. Очень скоро я понял, что найти здесь какие-то отпечатки просто невозможно. «Наверное, тут уже постарались до меня», – грустно думал я. И все же, помня слова отца о терпении и собранности, продолжал поиски. Какова же была моя радость, когда через полчаса я нашел отпечаток неведомого мне листочка на глыбе средней величины. А минут через 20 – еще один. Не верилось, что изображение листочка – дело рук природы. Казалось, тут поработал искусный скульптор, который долго и кропотливо выдалбливал листик своими инструментами, не забыл ни одной прожилочки, ни одного выступа в листочке. Моя душа радостно пела, а в голове крутилась песня из кинофильма «Дети капитана Гранта»:
Кто привык за победу бороться,
С нами вместе пускай запоет:
Кто весел – тот смеется,
Кто хочет – тот добьется,
Кто ищет – тот всегда найдет!
Это уж точно – «Кто ищет, тот всегда найдет!» Отец тоже доволен, он, улыбаясь, подходит к глыбе, любуется отпечатком, хвалит меня и откалывает своим геологическим молотком с длинной ручкой кусок песчаника, а потом следующий.
Я уже говорил, что мы перемещались по области разными видами транспорта, но чаще всего, конечно же, на машине. Как правило это был ГАЗ-69 с брезентовым верхом, или, как его называли в народе, «газик», а то и просто «козел». Сейчас, пожалуй, их не осталось. А жаль! Автомобиль ГАЗ-69 был в то время популярным легковым автомобилем повышенной проходимости с приводом на четыре колеса, одним словом – вездеход. Не помню, чтобы мы где-то когда-то застряли, хотя состояние российских дорог общеизвестно и со времен нашего незабвенного классика они лучше не стали.
Помню поездку на озеро Эльтон, расположенного рядом с границей Казахстана и Астраханской областью. Увидев вдалеке розоватую полоску, я подумал, что это мираж. О миражах мне рассказывал отец, которому приходилось сталкиваться с этим явлением неоднократно. Все условия для миража были налицо – степь, жара, так что я не очень удивился. Хотя вид – потрясающий! Потом, когда подъехали ближе, я увидел все тот же мираж – розовое озеро, но добавилась еще полоса снега. Снег в 40-градусную жару! Это уж слишком! И тут я подумал: а все ли у меня в порядке с головой? Только когда «газик» остановился, и я подошел вплотную к озеру, я воочию убедился, что это не мираж, – вода действительно имеет розоватый оттенок, а снег вовсе и не снег, а соль…Отец меня предупредил: «Если у тебя есть ранки или царапины на ногах – смотри не замочи. Рапа будет разъедать!» К счастью, у меня с этим все было в порядке и я смело ринулся вглубь. Однако «вглубь» – сказано слишком сильно. Я отошел от берега метров 100, а вода не доходила даже до колен. Дно было покрыто коркой соли, местами оно было гладким, как лед, местами было трудно ступить ногой из-за соляных наростов. Я вышел на берег и долго любовался сказочным великолепием этого озера…
продолжение: http://www.proza.ru/2015/12/13/2235