Зима жизни

               
           Тихон терпеть не мог зиму. Ему  категорически  не хватало тепла и солнечного света. Короткие зимние дни и бесконечные ночи вводили его в состояние  смертной тоски .  Все было ничего, когда  была жива жена, Анюта, в доме было тепло и пахло пирогами. Но уже два года, как он как овдовел, и жил один. Ко всему, в доме стали  промерзать  углы, по утрам  изо рта валил пар, и не хотелось вставать с постели. Взрослые дети- сыновья, с женами и детьми, жили далеко, и наведывались к нему редко.

          Тихон когда-то был деятельным и активным человеком – выучился в институте, стал толковым специалистом, трудился  на крупных стройках.  Он работал, много ездил по  стране, и никогда не задумывался, что жизнь закончится. Старость, бессилие, одиночество, смерть – это могло случиться с кем угодно, только не с ним. Сейчас, на седьмом десятке, живя в одиночестве, в глухомани, он начал понимать , что активная, творческая, собственно жизнь прошла, наступило сумрачное, малопродуктивное  время - угасание, уход, забвение. Особенно пугало забвение. Он так много перевидал, пережил за жизнь! Считая свой опыт ценным и уникальным, он никак не мог смириться с мыслью, что с уходом в небытие пропадет то, что он в жизни повидал и пережил.

            Поразмыслив, Тихон купил в интернете сайт, твердо решив размещать там  статьи о своей жизни, путевые заметки о местах, в которых побывал, философские размышления о мироустройстве. Он считал своим долгом оставить потомкам свои мысли и наблюдения. К тому же, долгое время  не имея собеседника,  он надеялся говорить, общаться, пусть виртуально,  с дружелюбными понимающими людьми.

          Тихон  всегда садился за мемуары вечером, управившись по хозяйству. Вот и сегодня он закрыл в стайке кур, покормил на ночь  пса, обошел двор, проверяя, все ли в порядке. Дома  засыпал в печь ведро угля, и уселся за компьютер. Сегодня Тихон решил написать рассказ. Ему хотелось описать, что чувствует человек в конце жизни, в шаге от смерти.  Он долго обдумывал тему,  и, наконец,  решился. Компьютер натружено загудел, ярко засветился экран, слепя глаза. Непослушными пальцами он набрал на клавиатуре:
                « Рассказ.  Зима жизни».

            Тихон решил главного героя писать  с себя, совершенно не боясь узнаваемости. Кому сейчас нужна его жизнь , жизнь безвестного сельского жителя, современного Робинзона Крузо, живущего в полном одиночестве, пусть  даже среди людей. Сюжет  уже сложился у него в голове, осталось лишь записать и немного доработать.

        «Степаныч  опоздал на автобус, на котором можно было добраться до села, и теперь ему пришлось идти  домой пешком. На попутке он доехал до нужного поворота. Путь предстоял не ближний – пять километров  по трассе. Бывало, он проходил это расстояние меньше чем за час, но сегодня шел медленно, часто останавливался на отдых – еще утром прихватило сердце, да и годы давали о себе знать».

           Тихон набрал текст быстро, на одном дыхании. Вычитал, исправил ошибки, расставил запятые,  и продолжил.

             «Степаныч  вымотался сегодня  морально и физически.  Все утро он ухаживал  в больнице за супругой. Водил жену на процедуры, кормил, перестилал постель.  Степаныч  физически ощутил, как тисками сдавило сердце, когда его для разговора вызвал лечащий врач. Эскулап  не смотрел в глаза и сыпал  замысловатыми терминами. Стало понятно: жене недолго осталось жить на этом свете».

                Тихон перестал набирать текст, набил трубку табаком-самосадом, и закурил. Он хорошо помнил  дни  перед смертью жены. Он до сих пор не мог понять, как она решилась умереть раньше, чем он, бросить его на произвол судьбы. Ему нужно было умереть раньше, ему! А ей жить, переехать к младшему сыну, нянчить внуков. Эх! В своем рассказе он задумал  исправить эту вопиющую несправедливость.

                «Степаныч дошел до поворота дороги и решил срезать путь, пройти к селу по лесу напрямик. Снег выпал неделю назад, и тропа, сокращавшая путь в село, была хорошо протоптана».

           Трубка в зубах Тихона погасла, но он, увлекшись, этого не заметил.

            « День был морозным и ясным. Деревья в лесу блистали белоснежными нарядами, ветви сплошь были укрыты  серебряным инеем, волшебно сверкающим в лучах солнца . Особенно хороши были березы , тонкие пониклые ветви которых местами создавали  сверкающий полог, воздушный и искрящийся. Зачарованный зимней сказкой,  Степаныч шел, вдыхая глубоко, насколько позволяло разболевшееся сердце,  сухой морозный воздух, вобравший в себя запахи снега, леса, неяркого  солнца. Ему казалось, что мороз очищал от дурных мыслей и выветривал печальный  запах больницы».

           Тихон потянулся всем телом, покряхтел, подвигал  затекшими  ногами и помассировал  кисти рук.  Захотелось горячего, крепкого чаю, но представив, сколько времени он провозится, готовя сам себе чай, Тихон решил не отвлекаться. Буквы ладно складывались в слова, слова-  в строчки, а строчки текли и текли,  завораживая и  гипнотизируя.

             « Степаныч не любил зиму. Все залихватские чудачества юности, щедрая беспечность молодости и неосмотрительность зрелых лет сейчас, в старости, давали о себе знать. Болячки обострялись поздней осенью, и мучали всю долгую холодную пору, вытягивая к весне остатки сил и выматывая душу»

             Тихон перестал писать, откинулся на спинку стула.  Он родился и вырос в далеком южном городе, где круглый год светило яркое, в полнеба, солнце, радовала глаз яркая зелень,  нежил теплый  воздух,  и насыщала восхитительно плодородная земля. Со временем, после долгих лет, проведенных в этом забытом богом северном краю, Тихон понял абсолютно точно- он не просто не любит, не принимает  зиму,  а яростно ненавидит её каждой клеткой своего тела.

          Тихон не думал, что доживет до  состояния старой развалины. Он никогда не прятался от трудностей, не думал о себе. Места для строек, на которых работал,  выбирал подальше от цивилизации и от теплых краев. Девиз, с которым жили  граждане великой державы- «Раньше думай о Родине, а потом о себе» -был и его девизом, и не для красного словца,  а  по сути.

          Тихон нахмурился, вспоминая прожитую жизнь. Всего себя он отдавал работе, народу, стране.  И что получил в итоге?  Великая страна исчезла в водовороте времени. Что творится сейчас в некогда благополучной стране? Казнокрадство, мздоимство, всюду царит идеология купи-продай, разве это жизнь? Он не перестроился, как перестроились другие, совесть не позволила прихватизировать что-нибудь из государственного имущества.  Сыновья открыто упрекали, что не использовал  свои большие возможности. По их мнению, он просто обязан был взять то, что осталось от  государства. Все так делали – брали, что плохо лежит, и богатели, ничего не боясь!

          Но Тихон  был верен своим убеждениям. Даже служебную квартиру сдал, как только закончилась очередная, как оказалось, последняя в его жизни, стройка. Сдал предприятию благоустроенную квартиру в областном центре, не смотря на бурный протест супруги,  не обращая внимания на увещевания взрослых уже сыновей. Тихон уперся, настоял на своем. На сбережения, собранные за годы труда, он купил небольшой дом  в селе. Сыновья почти перестали с ним общаться, да и с женой отношения  разладились.

          Переезжая в село, в дом с большим приусадебным участком,  Тихон планировал, что отстроится, соберет под одну  крышу свою большую семью, сыновей с семьями, и заживут они все вместе. Будет им с женой радость и утешение на старости лет – внуки, а быть может, и правнуки. Но на деле всё сложилось не так, как он планировал.

          Кроме разлада с женой и детьми, переезд в глушь преподнес ему еще один сюрприз:  Тихон оказался в инородной для себя среде. Деятельный, энергичный, специалист высокого уровня, он вмиг оказался никому не нужным, старым дедом, пенсионером без дела и работы. Село жило своей жизнью. Люди были связанны между собой – то ли  родственными, то ли дружественными  связями,  прожитыми бок-о-бок годами. И не то, чтобы Тихон  пришелся не ко двору – величали его по имени-отчеству, кланялись при встрече, в трудных ситуациях  приходили советоваться. Но он чувствовал себя чужим, посторонним, его так и называли за глаза – городской. А однажды он услышал за спиной вовсе обидное слово – наброда. И никак и никогда этого не исправить. Пришлый человек в селе до самой смерти будет набродой. Тихон вздохнул и снова начал писать.

             «Степаныч шел через лес, погрузившись в свои мысли. Короткий зимний день подошел к концу. В лесу  стало сумрачно. Вместо деревьев в глазах качались бесформенные пятна, темнеющие на фоне серого снега. От таинственных размытых контуров и гнетущей  тишины стало жутковато.  Он не заметил, как ушел с тропы в лес, отклонился от маршрута, и понял это лишь теперь, упершись в бурелом. В груди  Степаныч ощущал нестерпимое жжение, будто на месте сердца  полыхал всепожирающий огонь.

            Степаныч  прислонился к дереву, чтобы передохнуть, не удержался на ватных ногах, и осел  в снег. Мороз к ночи усилился,  воздух стал ледяным, пьянящим, обжигающим.  То тут, то там слышалось потрескивание замерзающих стволов. Сверху доносился невнятный гул – это кроны деревьев отзывались на проносящийся самым верхом ветер.  Долгим эхом отзывался шум падающего с ветвей снега. Старики говорили про такую погоду: «Карачун бродит».

         Сквозь кроны деревьев просматривалось темное, почти свинцовое  небо с белыми, освещенными тусклым светом  луны, облаками. Степаныч попытался было подняться, но не смог- левая сторона тела отяжелела и не слушалась».

         Тихон перестал писать. Нужно было определиться, что делать с героем рассказа дальше. Дать ему,  потерявшемуся в заснеженном лесу, беспомощному, забытому родными и отвергнутому самим ходом жизни, умереть в объятиях карачуна, или оставить жить. Нужно было все обдумать, взвесить за и против. Тихон  решил выйти на крыльцо, проветриться, покурить на воздухе.

             Ночь была темной. Вдоль улицы кружила снег легкая позёмка. Над крышами домов  голубели  едва заметные дымки  из труб. Топили здесь печки по старинке – дровами и углем, газ в село до сих пор не провели. Да никто из местных этого и не требует, по инстанциям не ходит.  Беспросветно глупый, бездарный  народ – никакой тяги к цивилизации, к лучшей жизни! Как можно так жить! Тихон  разозлился на односельчан, переложив на них вину за свою одинокую тоскливую неустроенную жизнь, позабыв, что именно за эту преданность старому укладу, традициям, уединению,  он сам когда-то и выбрал это село для себя. Гнев, обида, отчаяние захлестнули его.  Сердце резанула нестерпимая боль, ноги сделались ватными. Тихон  кулем осел в снег возле крыльца. Вскоре придя в себя, Тихон не почувствовал тела. Он лежал на снегу, но ему было уютно и тепло. Клонило в сон, и Тихон закрыл глаза.

            Засыпая, Тихон думал, что в его жизни  были весна, лето, и осень, а сейчас,  требовательно и неотвратимо,  вступила в свои права зима. Весну он встретил с любящими родителями, в тепле их любви и заботы. Лето жизни прожил в праведном труде на благо Родины.  Осень невосполнимыми потерями выстудила сердце. К зиме, страшной и лютой, он не был готов - остыла  любовь в сердце, исчез, улетучился смысл жизни . Почему-то вспомнился недописанный рассказ. Тихон подумал, что не следует заканчивать его чем-то определенным, нужно дать читателю возможность  пофантазировать, домыслить,  самому придумать концовку. Успокоенный и умиротворенный, он с наслаждением вдохнул морозный воздух, и выдохнул – долго, длинно, до пустоты в легких. Мир качнулся в стекленеющих глазах, и туманное серебряное облачко оторвалось от остывающих губ.

13 декабря 2015 г.