Ты подобен ветру. Ты есть сам воздух.
Ты витаешь вокруг мира всего.
Витаешь, увлекая всех за собой, оставаясь себе неизменным, храня себя, глубоко в себе, тайною.
Ты сладок, в себе носишь собранное тобой время.
И рассыпается оно, истончаясь сквозь прутья пальцев и летит к миру, и становится в нём воплощёнными твоими мечтами, по которому следуют, обозвав её твоей тропой, за тобою следом, все кто увидели тебя и познали тебя по тому что остаётся после тебя.
И вот ты летишь и меня по встречая окутал плащом, с которого на меня осыпались мириадами звёзды.
Воплощёнными желаниями небесный звёздный дождь орошал мои глаза, мои плечи, моё сердце, которое говорило мне о свершении и неразрывности, и цельности небесной пустоты, в которой танцуют причудливые исполинские туманные волны.
Пока была в твоём окружении горько жалела скором прощании, и мечтала вырваться прочь от того, что как я чувствовала скоро покинет меня. И покинуло меня оно внезапно и смотрела я ему вслед.
Но вдруг не удержав себя, я бросилась за тобой и поймав твой след от твоего плаща, обмотав его вокруг себя, я прижалась к нему ощущая все его неровности и всю жёсткость грубого материала, твоего времени. Ох, как же горько и жестоко билось во мне желание покончить со всем что создано тобой, всё что осыпалось на мои глаза, на мои плечи, всё что в сердце впиталось. Ведь не нельзя тебе приковать к пику башни, невозможно мучить в бескрайнем небе в манящей тебя дали озорной и лукавой, от непокорённости которой, разрывает тебе сердце грудь. Но и оставить в себе тебя.., для меня - это подобно твоему заключению, невозможно, неисполнимо. Никогда ты не унесёшь меня, держа в своих руках, окунув в своё время, убаюкивая меня. Ты не видишь меня, ты безразличен ко мне и устремлён к своим небесам. Тебе неведомы мои порывы к тебе. И тогда я в своём решении вознесла тонкую сталь и закрыла глаза пронзив плоти. Случилось это мгновение, расслабились мой пальцы и, не удерживаемая более ни чем я летела к земле окруженная мертвой плотью твоего следа, а перед глазами, во взгляде моём, в чистом небе, ты, тот кого я так и не заполучила, свободный, прекрасный, улетающий в даль.
И дальше я бреду по тропе, прочь от твоего следа, оставив его покоиться на земле бездыханным, покрытым твоими распускающимися ярко-алыми мечтами.
И время проходит. И я вздымаю голову подставляя лицо небесам наблюдая за пролетающими плащами, но останавливает проносящаяся мысль о тебе, сквозь моё сердце, о том что оставил мне и что покоится сейчас бездыханным позади меня. И поёт это в моём сердце пролетая сквозь него. Бьёт прямо в спину, бредущей по сухой тропе. Бьёт мягко, мягко правит мной, в своих нежных тисках меня душа, до горести, и печали, и злобы, к тому что покинуто.
Поёт эхо воспоминаний во мне. Но и его песня не вечна, а когда затихнет она, выскользнет из меня тонкой нитью и остаётся одиноко лежать на пройденной тропе. И тогда сердцу станет легче, оттого что не лежит в нём тяжёлая ноша отказа от того, что так близко ему...
Но вдруг так тоскливо и холодно стало, что в сердце вспыхнул внутри огоньком и заструился тихой песней воспоминаний об эхе. И тут же вонзилось в него оно и мягко легло щекоча изнутри. Ох, это травящее чувство! Желаемое в такой же степени как и отвергаемое, ненавистно, ощущением его.
И как только уснуло ты, задремав и успокоив голос, тихо, почти что неслышно, задумалась я: "Так сколько мне нужно пройти, что бы расстояние меж нам хватило на то, что бы ты потерял все силы и, выпал из меня?" И тогда я вдруг осознала, всматриваясь в даль, что сколько бы мне не пройти, пока поёт внутри меня эта песня, пока я сама ей подпеваю, пока не даю затихнуть и угаснуть на совсем, я вечно буду её слушать и жизнь давать. И представила я, что брести мне с ним вместе, и путь по тропе этой назвать судьбой назвать... Но нет...
"И всё есть эхо! Ему я жизнь даю и жизнь я забираю, когда кричу, когда зову, себя я проклинаю! Оттого что слышу..."
Слышу я себя себя одну, одну идущую по тропе, от того что решила оставить далеко позади, для себя умершвляя, то что тревожит мне сердце, то чему отказать не в силах, то с чьей жизнью не примерилась. И тут я решила пойти на хитрость и обратившись внутрь себя, аккуратно разбудив дремавшее создание, что так любит внимание и заботу, я нежно ему нашептала об опасности на дальней дороге по которой пройти нам суждено вместе, и радостное оно сползло с меня и осталось покоиться позади на тропе, угаснув за серыми замкнувшимися воротами тумана, на моих глазах.
Лежит оно где то там на тропе далеко позади меня и, размышляю я о том что уж если бы осталась я с ним, если бы не дала покинуть меня, не обрывая плоть следа тонкой сталью, не прокалывая своё сердце, выкрикивая волшебные заклинания к встречному ветру, то не хранила бы в себе горестное пенье не слышала бы и не подпевала бы. Но вот я размышляю о тебе и вновь струится песня та же! Я оборачиваюсь, позади тропа и там в прекрасной утренней поре далекие ворота из тумана: "Так снова ты меня зовёшь".
А сам ты подобно ветру всё где то паришь. Ты есть сам воздух, наполненный своими тайнами, чьи то осыпаешь плечи и, купается кто то в твоих дарах, а ты любуясь, бросаешь на него взгляд своих прекрасных глаз и вновь обращаешься к небесной дали, и улетаешь в неё.
Я остановилась, наблюдая за длинным шлейфом твоего полёта в просторном чистом небе: "Прощай мой друг! Прощай! Удачи тебе в дороге, белый дракон, ещё верящий в древних Богов".