Пронзительный свет из двух рядов ламп под потолком погас. Осталось лишь тусклое точечное освещение над умывальником. Здесь и склонилась широкая мужская фигура в медицинском халате. Послышался шум воды, задвигались крупные локти, направляя под струю освобожденные от перчаток ладони, измятая ткань халата натянулась на округленной спине. Эдгар стоял в углу, за рядом металлических шкафов, вот уже второй час, и наблюдал. Наблюдал за отточенными и размеренными действиями этого немолодого патологоанатома. Тот закончил мытье рук, нажал на дозатор, подхватив струю выплеснувшейся жидкости, разнес по рукам. В облаке едкого аромата антисептика обернулся, продолжая тереть покрасневшие руки, он внимательно окинул взглядом стол, находящийся в самой середине комнаты, и лежащее на нем тело девушки. С мимикой недовольства- сдвинув губы, а вместе с ними и бороду с зацепившейся на ней маской в сторону, доктор подошел к столу, поправил простынь, укрыв выбившуюся прядь русых волос, тонкую бледную руку, перегнувшуюся через край стола, и только теперь двинулся к выходу. Щелкнув остатки света, он захлопнул тяжелую дверь в морг, оставив Эдгара наедине. Эдгар именно так подумал, выйдя из укрытия, остановившись у стола с отчетливо видимой простынею и изгибами тела под ней. Захотелось завыть. В страдающую морду волка вытянулось лицо, глаза сузились, комом в горле застрял вой. Он опоздал! Так много пройдено, но все напрасно.
Опоздал! Как ни напрягалась его отточенная за века, уже более поддающаяся контролю чувствительность, однако смогла она почувствовать ту самую родную душу лишь в наступивший бессонный вечер. После того, как в спальне злосчастного номера за крепко задернутыми гардинами Эдгар просидел в углу рядом с платьем Миры много часов, ощущая, как припекает солнце, как оглушают звуки и сводят с ума запахи со стороны улицы. Оказалось, и у вампиров бывает бессонница. И тело, бессмертное тело ломало, как когда-то слабое человеческое.
Запах был необычно слабым. Эдгар мчался, укутавшись в балахон, на заднем сиденье такси с затемненными стеклами, просто направляя водителя по шоссе, так как явного маршрута сам не знал. Здесь все определяла сила аромата. Чем ближе была родственный поток, тем сильнее он становился. И Эдгар, укрытый искусственной темнотой, изо всех сил ловил ощущения, отдавая короткие команды ошалевшему водителю. Аромат стал намного сильнее в маленьком городке, где сильно пахло навозом, лесом и тишиной. Бросив на сиденье крупную купюру, ощутив, как противоречиво забурлил поток в водителе, Эдгар вышел, под визг разгоняющейся машины , втянул воздух и побрел туда, где маленькие дома словно опирались на вековые деревья, столпившиеся вокруг. Солнце готовилось к закату. Теперь не такое сильное жжение чувствовала кожа под балахоном, как при выходе из гостиницы. Эдгар шел, стараясь не терять ниточку запаха. Однако тот внезапно почти исчез. Ноги засуетились, закружилось слепое тело, нос с силой втянул воздух- раз, другой, однако связь терялась. От безысходности захотелось взвыть, прямо к солнцу, сбросив проклятый балахон.
Взвыть так же, как и сейчас.
Эдгар коснулся кончиками пальцев простыни, провел по поверхности, ощущая пустоту. Не было в теле ни тепла, ни холода. Поток этой девушки , остановившийся сейчас, еще совсем недавно был прекраснее, чем всегда. По- другому не могло быть, пусть и пропитана вампирская память лишь ощущениями, что были испытаны с Анет. Она, словно первая любовь, имела оттенок нежной и неповторимой неприкосновенности все века. В этой жизни ее звали Лика. Девушка, умершая от тяжелого наследственного заболевания. Пробыв в коме долгое время, она очнулась лишь на пару часов, в тот момент ее и почувствовал Эдгар. Поток ее остановился, когда он подъезжал к городу. Остатки родного аромата привели к этому дому в окружении больших деревьев. Но Эдгар опоздал.
- Все хорошо ,- голос тонким звоночком заполнил комнату. Эдгар словно очнулся, обвел зорким взглядом плиточные стены и потолок. Никого. Вновь послышалось.- Я рядом, милый Эдгар. Я еще здесь.
- Анет?- Эдгар встрепенулся.
- Почувствуй…
- Анет, я ведь знаю, что ты больше не придешь.
- Прислушайся…
- Но я опоздал!
- Все вовремя, милый Эдгар. Почувствуй…
Эдгар вновь взглянул на тело Лики, сливающееся с белой простыней.
- Я ничего не чувствую. В этой комнате жизнь остановилась. Нет холода, нет тепла.
- Ты привык чувствовать лишь тело. Очень тонко чувствовать, но лишь его. Но есть и душа.
Эдгар горько вздохнул.
- Моя душа потеряна навсегда. И блуждать мне в вечности, как проклятому. Как она может чувствовать других?
- Худшая из мыслей в пути вперед- самобичевание. Не нужно слушать чужие губы, лишь свою душу. Ведь ты по- прежнему чувствуешь ее, пусть тело стало другим. И ты продолжаешь путь, встречаешь неслучайности, меняешься. Изменилось лишь направление, душа и ее предназаначение остались прежними, Эдгар. День ли, ночь ли- они по-прежнему несут твой смысл.
В воздухе почувствовалась легкая вибрация. Она заставила Эдгара вновь окинуть взором комнату. И только сейчас почувствовать, что заполняет все пространство некий вакуум, упруго упираясь в стены, потолок, текуче вмещаясь меж шкафов и стульев, касаясь и тела Эдгара. Словно в огромный теплый шар превратился весь воздух комнаты. Но тепло это было необычным, неясным, непознанным. Да и просилось сюда совершенно другое слово, однако ничего так на ум и не пришло в объяснении новых ощущений. Скользнуло лишь слово ” тепло” , тотчас почувствовав свою смысловую размытость. Это могло быть душа. Только она так меняется и одновременно остается прежней. Только она не поддается физическим явлениям и словарному запасу.
- Я чувствую тебя, Анет.
Тепло стало ярче, приникло к холодному телу Эдгара, завибрировало сильнее. Так они стояли, общаясь словно вовсе не на земле и, конечно, не в другом мире. Где-то между, на пороге, чтобы потом захлопнуть дверь, оставшись по разные ее стороны.
Продолжение следует. http://www.proza.ru/2015/12/13/2149