Погода всю неделю была слякотной и мерзко-пакостной. Это у Рязанова «…у природы нет плохой погоды, всякая погода – благодать». Есть плохая погода, еще как есть, и никакой благодати в дожде и снеге нет. Вот именно. Всю неделю снег сменялся мокрым дождем, дождь легким морозцем, после чего дороги покрывались тонкой корочкой льда, угрожая каждый такой день превратить в «день жестянщика». Проснувшиеся от летней спячки дорожники лихорадочно выгоняют на дороги снегоуборочную и прочую спецтехнику. Засыпают дорогу тоннами противогололедного реагента, который есть не что иное, как смесь песка и соли. Соль превращает лед в воду, которая вкупе с песком покрывает дорогу образовавшейся при этом жидкой грязной кашицей, которая поднимается колёсами и прочно ложится на кузова автомобилей.
И вот сегодня выглянуло солнце, а всезнающие синоптики на предстоящие дни предрекают морозную без каких бы то ни было осадков погоду.
Пора помыть машину.
- Филипыч, поехали на мойку. Пока время есть, сполоснём наших мустангов, - Володька Ильин молодой бесшабашный весельчак похлопал по капоту своего УАЗа. Они оба – и Володька и Андрей Филиппович работали в УТТ на новых «Патриотах».
- Та не, Вовка, - слово Вовка в произношении Филипыча звучало как Воука, - там, наверное, очередь сёдни. Все грязные полезут мыться.
- Филипыч, - горячился Володька, - там же Кёрхер. Десять минут, и машина чистая.
- Не, Воука, - Филипыч достал из багажника ведро и щетку, я по старинке. Лучше всякого Кёрхера.
- Худой доброго не хочет, - буркнул Володька, - как знаешь, - и с пробуксовкой рванул на мойку.
Очереди, как ни странно, не было. Машин вообще не было. Володька загнал машину под рамку.
- Петровна! Запускай агрегат! – слова гулким эхом прокатились по пустому помещению мойки.
Петровна, хозяйка и повелительница этого немецкого чуда, вышла из своего закутка, на ходу дожёвывая бутерброд.
- Зря заехал, - пробухтела она, - рамка не работает.
- Почему? – опешил Володька.
- По кочану. Я почём знаю. Не фурычит и всё.
- А этот фурычит? – Володька пнул портативную минимойку Кёрхер.
- Этот работает, - вытерев жирные руки о робу, Петровна включила агрегат, - пользуйся, пока я добрая.
- Хоть грязь большую собью, - хмыкнул Володька и, взяв пистолет, размотал шланг.
Мощная струя ударила в кузов. Но… отмыть успел только задний борт. Кёрхер встал.
- Петровна! Чё за хрень?
Петровна подошла, потыкала кнопки.
- Вода кончилась.
- Как кончилась?
- Обыкновенно. Теплая вода в емкости, - Петровна махнула рукой куда-то в сторону, - ты не первый сегодня.
- Зашибись! А в батареях-то хоть есть вода?
- В батареях есть.
Володька обреченно махнул рукой и полез в багажник за ведром.
Через полчаса, на блестящей лакированными боками машине Володька выехал на улицу. Проезжая мимо покрасочного цеха, остановился, подумал и, усмехнувшись, подрулил ко входу.
Филипыч сидел в курилке, когда появился Володька и поставил свою машину рядом с его чистым УАЗом.
- Филипыч, - весело оскалился Володька, - что может быть лучше Кёрхера?
- Чего? – не понял его Филипыч.
- Лучше Кёрхера, - Володька вытянул из багажника ведро, на котором жёлтой краской было написано K;rcher, - есть только Кёрхер. Во!
- А я чё говорил? – усмехнулся Филипыч, - и многозначительно пыхнул густым кольцом ядовитого дыма.