Когда рождается ребенок, то кажется, что любовь к нему заполняет все сердце и больше там нет места. Когда рождается еще один, ты не любишь первого меньше. Просто сердца становится больше.
Сын. АРТУР
Однажды, в середине весны, в моем теле поселился он. Мой первенец. Я думала, что дочь. Я счастливо смотрела на тест, который показывал волшебные две полоски – одну яркую, другую не очень. И восторженное: «мама, в твой день рождения хочу порадовать тебя новостью, я жду ребенка!». Мне 21 год и я счастлива.
Увеличилась грудь, чесалось пузо и походка как-то быстро стала беременная, как у утки. Расти живот начал не сразу, потом резко и стремительно. Он жутко чесался, я думала, что с ума сойду, я мазала его маслом. Хваталась за него, обнимала, и знала, что там мой желанный малыш. Я не одевала юбку через ноги, чтоб ему было удобнее потом выходить, не стриглась и не красилась «примета плохая», выглядела, как чудовище. Я сдавала кучу анализов, моей кровью, которую из меня выкачивали раз в дне недели можно было напоить небольшую группку вампиров. Я не знала, какой, он, не знала – мальчик там или девочка, но уже безумно его любила. И очень ждала. Потом он начал шевелиться. Такое необычное чувство щекотки изнутри. Сначала я думала, что газы, казалось, что внутри надуваются шарики. Потом я узнала, что там мой ребенок переворачивается с бочка на бочок, шевелит ручками и ножками, а я все это чувствую. Я гладила живот, а он отстукивал мне в ответ. Он уже знал мои руки, которыми обнимала его мир, и мой голос, для меня же он был еще загадкой. Я знала только его толчки.
Когда я пошла на первое УЗИ, мне был интересен не столько пол ребенка, сколько их количество и состояние его здоровья. Я была, как колобок к тому времени. « У вас мальчик. Развивается отлично.» Мальчик. Сын.
Он, мой сын, рос и ему становилось все меньше места во мне. Он не давал мне лежать на спине, мой живот жил своей жизнью, двигался в разные стороны и из него вытарчивали то ручки, то ножки, а кошка игралась с ним. А еще мой сын был очень серьезным там, в своем домике, и в ответ на мой смех, стучал меня кулаками по мочевому пузырю. Это было больно, капец! Видать, ему не нравилось землетрясение, которое я устраивала ему своим хохотом. Он не давал мне стоять на месте или просто сидеть, я должна была двигаться. Он дрался. Зато любил, когда я танцую… с ним в обнимку. Я с удовольствием кормила сына булками и блинами, хотя в еде он был непривередлив и не просил ничего сверхестесственного. Однажды, среди ночи, потребовал яичницы с салом, сало заменили сосисками и он успокоился. Когда у меня была изжога, то я заедала ее апельсинами, потом он довольно поворачивался и из живота из одного бока выпирала его спина. Еще мы защищали с сыном диплом магистра математики,теперь я могу объяснить его легкость в этом предмете.
Зимой мой живот настолько вырос, что свои ноги и землю я видеть вообще не могла, и рук у меня тоже не хватало, чтоб обнять его. Я ходила и заглядывала сбоку, чтоб хоть как-то видеть, куда наступать, и вытягивала голову, как страус.
На новый год мы еще не познакомились. Но я уже лежала в больнице, готовая к свиданию с сыном. И 1 января «Андрианова, готовься завтра на операцию!» Я, конечно, разревелась, испугалась. Несомненно, я очень хотела познакомиться поскорее с сыном и, судя по его активности, он тоже жаждал встречи со мной, но мне было настолько страшно, ведь с детства я больше всего боялась войны и операций. Вечером есть уже было нельзя, но я с перепугу незаметно втоптала пару шоколадных конфет, видать сын тоже был напуган и хотел сладкого. После этого он всю ночь спал спокойно.
Утром 2 января я поздоровалась с животом, пообещав скорую встречу «сынок, скоро мы уже познакомимся. Подожди немного!», умылась и пошла на клизму. Это, конечно, было отвратительно, честно скажу. Потом меня переодели в жуткую роддомовскую рубаху, завязали хвост, сняли серьги и кольца и сказали ожидать. У меня дрожали руки и ноги, я боялась, потели ладони и я плакала. Медсестра бубнила под нос « у нее же кесарево, чего она ревет, дурра?», мой врач успокаивал «чего ты такая зеленая, все будет хорошо!». А мне все равно было страшно.
Потом меня укладывают на операционный стол, натягивают бахилы, привязавыют руки и ноги, начинают мазать живот йодом, сын укладывается к выходу, я начинаю задыхаться и собираюсь умирать: «ребенка сберегите!», меня опять обзывают дурой. Анастезиолог с красным носом, это и понятно после праздников, делает укол и я засыпаю.
Резко начали тормошить «Юля! Юля!», я не могла понять, что происходит, где я и где мои вещи, что от меня хотят все эти люди. Я спать, вообще-то хочу! Открываю с трудом глаза. Живот болит, трогаю рукой, а там – парусина натянутая и пусто. В руках иголки и капельница, а около меня врач, улыбается, аж светится: « У тебя сын родился!». Кладет около меня сверток, увесистый такой. Я смотрю на него и пошевелиться боюсь. На меня смотрят серьезные темно-синие глаза и упрямые губы. Я в восторге, насмотреться не могу. «Целуй, - командует врач, - не бойся!» Я с трудом поворачиваюсь, все болит и целую несмело своего мальчика. Меня затапливает волна нежности и слез, и любовь на всю жизнь. Я так его ждала! Это мой сын. Мой Артур – рыцарь круглого стола. Мой герой! Самый замечательный младенец на планете!
Дочь. АЛЕКСАНДРА
Потом я говорила, что для полного счастья мне надо родить девочку и уехать жить в Харьков. И мудрый Бог принял это к сведению.
Мне 23 года. Смотрю в монитор, где показывают мой очень внутренний мир, и слышу «У вас 4 недели беременности. Будем сохранять?» «Конечно», - отвечаю, и вижу на экране маленький шарик, точечку. Мой ребенок. Девочка, которую я назову Александрой. На УЗИ в 20 недель беременности мне подтвердили, то пол ребенка – женский, в самом деле. Дочка. Я была так счастлива и готова прыгать от радости, но ей было бы некомфортно, поэтому я просто смеялась и обнимала руками круглое пузико.
Я покупала своей дочке витаминки, чесала живот и опять мазала его маслом. Опять анализы, кровь каждые две недели, у нас мог быть резус-конфликт, и это надо предупредить. Живот рос очень медленно, но жутко болел шов от прошлой операции, ведь прошло меньше года от прошлых родов. Я носила специальные пояса, которые поддерживали живот и не давали ему порваться.
Моя дочка давала о себе знать, толкалась, кувыркалась. Я чувствовала, как она переворачивается, уголок, торчащий из живота – это ее крохотный локоток, живот поворачивался на бок – я гладила ее по спинке. Живот всю беременность был маленький, я видела землю до последнего дня и могла спать на спине. Нам было очень хорошо вместе. Артур обнимал меня и живот и тоже ждал сестру /насколько он мог это понимать в полтора года/
8 июля я легла в больницу. Я опять шла на операцию. Родить Сашу я хотела 09.07.05, но врач был против «рано, - говорит, полежи, посдавай анализы». Я жаждала встречи, обнять ее и чувствовала, что оттягивать знакомство нам нельзя /как оказалось, потом, не зря я там думала/. 9 июля я начала наводить уют в палате и двигать кровати и тумбочки, жаловалась на боли в животе, намекая на то. Что пора бы и рожать. Меня смотрели, щупали и ставили капельницы. 10 числа опять смотрели и щупали и, наконец, назначили операцию на 11 июля. Опять после 18.00 не есть, дежурные клизмы и как будто не страшно/хотя все равно было страшно/.
Утром 11 июля я, отклизмованная, побритая, наряженная в роддомовскую рубаху с вырезом до пупа, обнимаю живот /а он маленький совсем/ и жду своего часа. Нервничаю, руки потеют. Операция на 8 утра, но кто-то срочно решил родиться раньше и я опять жду. Еще два часа. Болтаю по телефону, боюсь, руки дрожат, родственники в панике, глажу живот, дочь стучит мне в ответ.
Пришло мое время. Снимаю халат, сережки. Кольца, телефон отключаю и в карман. Ложусь на стол. Привязывают руки, ноги, мажут живот, анестезиолог что-то мне говорит, хорошо хоть на этот раз без свежего запаха спирта, вводит укол в вену. Я вижу яркие лампы на потолке и засыпаю. Совсем скоро я поцелую тебя, Саша.
«Юля!Юля!» - шум, гам. После операции будят резко, громко. «Родилась. Девочка!» Я пытаюсь сказать «Саша». Но меня не понимают и продолжают будить.
Когда я пришла в себя, Сашу мне не принесли. Как оказалось, я не зря так торопилась ее родить, живот мог порваться в любой момент и я чудом доносила ее весь срок, но все же мой ребенок не получил достаточное количество витамин и ресурсов моего организма, он дел ей меньше, чем она требовала. Последствия маленького промежутка между родами. Мой ребенок попал в больницу.
У меня был стимул – поскорее стать на ноги, несмотря на дикую боль в животе, и быть рядом с дочкой. Криками и слезами я была выписана на четвертый день, пришла к ней. К моей доченьке. Она малюсенькая, худенькая, крохотулечка. Ей кололи уколы. Смотреть было жалко. Я ревела, когда смотрела в ее синие глаза. Как только ее увидела, то сразу прилило молоко. Я предложила Саше еды и она с радостью вгрыласть. С молоком прилило столько любви и нежности к этому созданию, с головы до ног. Я любовалась ей. Это была самая красивая девочка в мире!
Сын. ТИМОФЕЙ
До его рождения, я знала, что у меня будет еще ребенок. Что это будет пацан. Покупала вещи и прикидывала, влезу ли я в них с животом. Это было странное чувство, потому что я, вроде, и не собиралась больше рожать.
И вот… в конце апреля в моем живоет селится сын. Что он там появился я знала еще за пару дней до задержки. 17 мая тест подтверждает мои догадки. Две полоски, одна яркая, другая – не очень. Я реву по непонятной причине. Хотя… Мне 31 год, детям 9 и почти 8, я думаю «как я в таком предстарковатом возрасте буду с пузом рассекать?!» Дети рады, я в шоке.
Парень в животе оказался с характером. Что он есть показал очень быстро, все наружу. Когда я шла становиться на учет в 11 недель я, была полноценно беременная, толстая и уже чувствовала, как он там шевелится. Если вдруг я сидела не так, как ему удобно, живот сжимался, сын был недоволен. Приходилось менять позу, садиться или ложиться как было удобно ему. Живот, как обычно, мазала маслом, потому как очень чесался.
В 12 недель я пошла на УЗИ, развитие нормальное и, скорее всего, мальчик. Я знала наверняка, но вариант «а вдруг» оставался. Потом подтвердили, что точно мальчик.
Живот рос быстро и много, пацан внутри меня был до жути своенравным, швы болели и ныли, особенно если менялась погода. Мы с сыном пили витамины и сдавали анализы. Мы ходили на беременную фотосессию в поликлинике и потом висели на доске для начинающих мам. Позже я не только видела ребенка на черно-белом экране, но и слышала, как бьется его сердце /прогресс не стоит на месте/ - громко, ритмично, с шумом воды, как будто поезд едет. А когда на живот ложился кот и уютно похрюкивал, то сын внутри меня успокаивался.
Мы ходили на работу и ездили в музыкальную школу с Сашей и Артуром. Пришла зима, выпад снег, стало скользко и я упала. Живот разболелся, болел пару дней. После этого мои поездки и выходы их дома на дольние расстояния прекратились. Живот вырос огромный. Я не видела ни ног, ни асфальта.
8 января я легла в больницу. Операция на 6 утра 11 января. Анализы, врачи, трогают, щупают, клизма. И кошка, у которой нюх на появление младенцев, спит со мной всю ночь с 10 на 11 число. Я не сплю
Утром 11 января наряжаюсь в шикарную рубашку, из выреза выпадает живот, мне бинтуют ноги эластичным бинтом от пяток до самого верха. Сажусь на операционную кушетку, трезвый анестезиолог рассказывает о прелестях эпидуральной анестезии, местного наркоза. Я боюсь. Нервничаю. Руки потеют, дрожат, давление падает и я начинаю терять сознание. Вся бригада дружно меня успокаивает, заставляют дышать «глубже». Я понемногу прихожу в себя, мне делают укол в позвоночник, укладывают, привязывают руки и ноги. На потолке яркие лампы. Я начинаю задыхаться, тут же на нос мне вешают кислородную маску. Чувствую себя Фантомасом. Потом слышу, пртивный звук, как молнию расстегивают – это мне режут живот. Гинеколог комментирует: «Сама бы не родила, порвался бы живот на второй схватке. Сейчас ответственный момент, достают твоего ребенка!». Такое чувство, что нутрии меня море, булькает, хлоп-хлоп, укачивает и из живота достают синевато-фиолетового мальчика с пятнами крови и метровой пуповиной. Я ни разу не видела настолько новорожденных: «какой страшный», «дура!» слышу в ответ. Тимофей возмущается, его меряют, взвешивают, он недоволен, его одевают, заворачивают в пеленку. Кладут мне на грудь, он лениво слизывает каплю молозева – связь налажена. Его уносят, а меня дальше доштопывают, «кожи не хватает, шить негде». Шикарно!
Меня перевозят в палату, я вся в трубках, меня жутко тошнит – наркоз выходит, а справа от меня лежит сверточек. Младший сынок. Да, раз в десять лет в январе я рожаю мальчиков. Он смотрит на меня голубыми глазками, а потом спокойно засыпает. Целую его в лоб. Счастливая. Это третий самый прекрасный малыш на Земле!