Заклятый брат

Ольга Данилочкина
Ваши люди не смогут, не посмеют этого сделать? Кто знает. На свете всё существует в двух экземплярах – зима и лето, день и ночь, верность и предательство.

…Павел жил хорошо. Даже счастливо. У него была семья – жена Лена и двое ребятишек, близняшки Машка и Мишка. По утрам Паша с удовольствием шел на работу, а вечером скорее бежал домой. Говорят, что именно в этой незатейливой формуле – настоящее человеческое счастье. Он не чаял души в детях. У Машки были его глаза, а у Мишки – его характер. Да и вообще, это были его, родные ребятишки. Как же можно было их не любить. И в Лене, своей жене, Павлик тоже души не чаял. Он полюбил ее еще в восьмом классе. Вся жизнь была связана с Ленкой, больше ни с кем. Она была его судьбой и путеводной звездой. Она была красивая, веселая, легкая, как птица. Когда Ленки долго не было рядом, Паше становилось серо и тоскливо. Он чуть ли не заболевал. Получалось, что он не мог жить без своей Лены.
А еще у Павла было любимое дело: музыка. Паша играл на гитаре. И несколько раз в неделю он после работы ходил в клуб, где руководил музыкальным коллективом и был бас-гитаристом. И без этого он тоже не смог бы жить. Паша на внешность был так себе парень – совсем обыкновенный. И когда его кто-то видел впервые рядом с Леной, то недоумевал: что нашла эта красавица в таком весьма посредственном молодом человеке? Но стоило Пашке взять в руки гитару, он преображался, его глаза сияли, а пальцы летали по струнам, сердца слушателей замирали от радости и восторга. И никто уже не замечал Пашкиной  некрасивости…
Ребята в ансамбле подобрались хорошие – веселые, компанейские, способные. Их ансамбль назывался «Музыкальные сердца». Этим парни хотели сказать, что не просто так бренчат на гитарах, стучат на барабанах и дуют в трубы. Они хотели сказать, что музыка – это продолжение их самих, что она идет из сердца, из души. Что это очень серьезно…
***
Жена Лена была не против, даже поддерживала это увлечение. И когда ребятишки немного подросли, разрешала мужу брать Машку и Мишку на репетиции. «Кормящий отец пришел!» - шутили артисты, едва завидев их. Малыши вели себя хорошо: бегали по зрительному залу, или ползали под сиденьями, или изображали из себя певцов и музыкантов. А когда группу приглашали на гастроли, Павел брал с собой все семейство. «Музыкальные сердца» имели большой успех: зрители дарили им цветы, кричали «браво» и «бис». И пусть букеты из цветов, срезанных в палисадниках и на грядках, были весьма незатейливыми, парни чувствовали себя настоящими артистами, одной командой – сплоченной, творческой, дружной. В такие дни Паша был особенно счастлив: рядом любимые люди – жена и ребятишки, а еще рядом - настоящие друзья. И дни рождения они отмечали вместе, и в походы ходили. А в трудные минуты, когда у кого-то бывало горе, поддерживали и выручали. «Спасибо, брат!» - говорил один другому в знак благодарности. И это было честно.
***
А потом вдруг пропал Артем - любимец группы, барабанщик Артемка. Для самодеятельного музыканта он был слишком талантливым. Ребята знали, что он учился в известном столичном музыкальном училище, но вылетел оттуда. Сам он не говорил, за что. Парни и не лезли: захотел бы – рассказал… Он работал на износ. Он играл, словно жил в музыке. А жил – наоборот – играючи. Артем был самым младшим в ансамбле. И самым красивым. И неженатым. По жизни он был окружен плотным кольцом поклонниц. Но каждое его головокружительное приключение заканчивалось ровно в тот момент, когда наступало время репетиции. Поэтому каждый был уверен в нем. Как в самом себе, как в брате… И вот однажды он не пришел.
Раньше казалось, что даже если начнется извержение вулкана, Артем не станет эвакуироваться, а наоборот: огибая лаву и обломки рухнувших домов, побежит в клуб – спасать свою ударную установку. И своих друзей.
...К телефону никто не подходил. Ребята съездили к нему домой, но мама Артема, строгая и даже суровая женщина, захлопнула дверь, едва увидев на пороге друзей сына. «Когда-то все бывает в первый раз», - философски изрек руководитель Паша. Парни подмигнули друг другу: все как один подумали, что в этот раз Артем загулял «по-взрослому».
Вскоре он объявился. Помятый, заросший, голодный, но… веселый и злой. Выяснилось, что Артем в пух и прах разругался с родителями и ушел из дома. Жил у своей подруги. Но и там не заладилось, поэтому последние два дня барабанщик «тусовался» на вокзале. И оттуда его погнали, на этот раз милиционеры. «Вернулся ваш блудный сын, - с отчаянной улыбкой произнес Артем. – Вернее, ваш блудный барабанщик». И добавил: «Давайте, братцы, скорее репетировать. Я страсть как соскучился по своей ударной установке!»
***
«Тёма, хватит скитаться по вокзалам и хатам, - сказал после репетиции Павел. – Пойдем жить ко мне, а потом что-нибудь придумаем. Надеюсь, моя Ленка не будет против. Парни, айда!..» Домой к Пашке ввалились всей гурьбой. «Принимай нас, мать, - скомандовал на пороге своей маленькой «двушки» Паша. – Судьбу брата решать надо». Лена гостям обрадовалась, на новость среагировала спокойно. Машка и Мишка скакали и баловались, шумели и кидались подушками, но их никто не ругал, потому что взрослые пили на кухне вино и что-то серьезно обсуждали…
Жили дружно. По утрам Артем помогал Лене готовить завтрак, по вечерам мыть посуду, прибираться на кухне, которая служила по совместительству его комнатой. Близнецы Миша и Маша часто устраивали под руководством Артема свои концерты. Они назывались «тарарамы»: стучали и гремели на всем, что попадется под руку – на кастрюлях, ведрах, мисках и даже на стиральной доске, а еще пели и просто так орали. Дети обожали барабанщика, да и Лена крепко симпатизировала ему. Так прошел год. А потом Пашу убили…
***
Да нет, никто в него не стрелял, не резал его, не душил. Из командировки он вернулся в пустую квартиру. На столе записка – мол, не ищи, детей забрала себе, Артем уехал с нами. «Неправда, - подумал Паша. – Недоразумение, сон, бред какой-то…» Он сел прямо на пол, на коробки с подарками. Он каждому что-то привез – жене Ленке, другу Артему, своим ребятишкам. И что-то там в большом пакете треснуло, разбилось, сломалось. Это его жизнь сломалась. Испортилась, пришла в негодность. Вместе с подарками. И Пашка заплакал. Он вообще-то никогда не плакал, он же был мужик. Когда переживал или сильно нервничал, он много курил. Но слёзы никогда не выпускал. А тут заревел. Он плакал и бессильно бил кулаками в пол. Сбил до крови все пальцы. Полез в сумку, достал коньяк, который вез для праздничного стола, и выпил прямо из горлышка. Потом он пошел в магазин. Сидел в скверике, пил, много курил, снова плакал, но было незаметно, потому что уже стемнело. А в голове крутилось одно: предали, обманули, бросили. «Эх, Тёмыч-барабанщик, - в отчаянии думал Пашка. – Я-то, дурак, приютил тебя – в своей квартире, в своей жизни. Твоя ударная установка – это не барабаны. Это пушки, из которых ты меня расстрелял…»
***
Прошел еще год. Никто не знает, как Пашка его пережил. Как ненавидел Артема, страдал по Ленке, скучал по детям. Однако болел долго, а выздоровел в одночасье. Однажды увидел на улице батюшку, взял да и подошел к нему. Извинился, правда, но задал отчаянный вопрос: как, мол, батюшка, жить, когда предали любимые люди и света белого не видать? Батюшка взял за локоть, усадил на скамейку и просто сказал: «Бог все расставит по своим местам. Главное – ты сам честно живи, потому что нету боли больнее, чем когда болит совесть. И помни: ни одно на свете вероломство никому не принесло счастья».
…Слова батюшки сбылись. Через какое-то время Павел узнал, что Артем-барабанщик бросил Лену. Ведь это только на своей ударной установке он играл, словно жил. А жил как раз наоборот – играючи…