Он остолбенел и замер на пороге, во взгляде смешалось удивление и отчаянье.
- Этого не может быть!
Мэри снова стояла у окна, хотя, Джим готов был поклясться, она была на кухне. Захныкав, Джим кидает в угол свой рюкзак и торопится к Мэри, всегда улыбающейся, всегда неподвижной и готовой его принять.
Он гладит ее идеально уложенные блестящие волосы и целует в холодную щеку.Мэри не смотрит на него, никогда не смотрит, даже когда он разворачивает ее к себе, ее взгляд задумчиво-воодушевленно направлен куда-то поверх, сквозь него.
На ней винтажное платье в сине-белую клетку, повязанное сзади пышным бантом, черные ажурные перчатки до локтя и, кажется, ажурные трусики. Джим поднимает подол платья, чтобы убедиться в своих мыслях. Да, так и есть.
- Сегодня был такой ***вый день. Как же я торопился к тебе.
Мэри бездушно улыбается, словно насмехаясь над услышанной сентиментальностью.
- Ты не представляешь, как я молюсь о том, чтобы ты меня поняла. Ты слушаешь, но не слышишь. Ты не чувствуешь меня. За все эти месяцы мы так и не стали близки. Но мне хочется... Мэри, я хочу тебя. Но ты никогда не будешь моей. Поэтому сегодня у меня будет свидание, нравится тебе это или нет. Ты можешь остаться, а можешь уйти.
Мэри ни к чему не относится серьезно. Все та же улыбка. Та же застывшая красота. Она смеется над всеми жалкими попытками Джима привлечь ее внимание. Конечно, не пойдет он ни на какое свидание. Иногда он одевается, доходит до двери и, постояв пару минут, возвращается в кресло. Наливает себе виски, закуривает косяк и пару часов смотри в стену. Потом целует Мэри и ложится в постель. Остервенело дрочит, смотря на Мэри, застывшую в дверном проеме, стоящую в одних чулках. Он засыпает, смотря на нее, а утром ее уже нет на прежнем месте.
Мэри, можешь ли ты быть живой? Джим стучал себе по голове кулаком за такие мысли, но объяснить ее перемещения он не мог. Потом он убедил себя в том, что слишком много курит травы, и, вполне вероятно, сам переставляет Мэри и забывает об этом. Но иногда она одета иначе, или на ней другие трусики, а Джим мог поклясться, что он к этому не причастен. Хотя он часто слышал, как о нем отзываются сослуживцы да и просто незнакомые люди - фрик, чудик, задрот, а когда он встречал кого-то знакомого, возвращаясь домой с огромным пакетом из магазина женского белья, то потуплял взгляд и прибавлял шаг. Все знали, что Джим один и ни с кем не встречается. Если поделиться с кем-то своими опасениями, над ним посмеются, это точно, и он еще больше укрепится в вере, что с ним что-то определенно не так.
- Мэри, я, пожалуй, лягу. Не обижайся за мои слова. Я не собирался идти ни на какое свидание, ты же знаешь. Ты знаешь меня лучше, чем я знаю себя. И не пугай меня больше, ладно?
Он нервно хихикает, ослабляет узел галстука и забирается в кровать, почему-то боясь посмотреть на Мэри.
Сон накатывает волнами, медленно и осторожно, переплетаясь с тенями, пляшущими на стене.
Джим еще не спит, но уже не бодрствует, когда холодная пластиковая рука дотрагивается до его шеи.