Помнится, на 4-м курсе Журфака МГУ я сдавал экзамен по современной (тогда) советской литературе. Подготовился из рук вон плохо. Из всего обширного пласта с удовольствием перечитал только «Прощай, Гульсары» Чингиза Айтматова. Остальную рекомендованную литературу либо пролистал, либо воскресил в виде смутных воспоминаний о давно прочитанном. Но это не смущало меня. Я почти не сомневался в благополучном исходе испытания. Здесь надо заметить, что я умел уверенно сдавать экзамены на высокие баллы не всегда за счёт глубоких знаний, но нередко добивался блестящего результата на задоре и на оригинальных отвлекающих манёврах-экспромтах. Был такой талант. В затруднительном положении я умудрялся ловко переводить разговор с заведомо провальной темы на выигрышную, или на всё то, в чём разбирался отменно. Кто знает, согласится, что в гуманитарных вузах это вполне возможно. В результате я получал пятёрки, неизменную повышенную стипендию и в финале удостоился красного диплома. Да... Но в том единственном, исключительном, из ряда вон выходящем, досадном случае выглядел я очень бледно. Неинтересно совсем. Позорно. Молодая симпатичная яркая чернобровая преподавательница поглядывала на меня с ироничным сочувствием… и резюмировала: «Ох, уж эти международники (я учился в международной радиогруппе) – ничего их не интересует кроме специализации… И слишком все вы самоуверенные, надменные даже, равнодушные какие-то», - неодобрительно добавила она. Обескураженный, я прошуршал что-то достойное в защиту флага… и приготовился увидеть в своей пятёрочной зачётке позорный «уд». Но доцент предложила мне пересдачу. Я взял свою синюю корочку, набитую «пятерками», поправил галстук и гордо пошёл к выходу, но вдруг, неожиданно для своего международного имиджа, сокрушённо воскликнул: «Прощай, Гульсары!» - и трагическим жестом плотно затворил за собой дверь. Через несколько секунд в коридоре меня догнала молодая темпераментная женщина. Да, это уже была не преподавательница, а интересная чувственная брюнетка.
-Вы сказали «Прощай Гульсары!». Вы читали Айтматова?! Ведь так!
-Разумеется. Мой любимый писатель вашего периода…
Страстные глаза с восточным разрезом заблестели, засверкали – зажглись!
И тут меня осенило. Она подсказывает мне выход из затруднительного положения - тот самый спасительный манёвр, до которого мастер маневрирования не додумался. Поймав за хвост удачу, я мигом вскочил на коня и вдохновенно понесся по страницам повести «Прощай, Гульсары» . Я не цитировал - я декламировал любимые отрывки. Лицедействовал. Дробный стук копыт золотистого с черной гривой иноходца, каменистая дорога, солнце, ветер, хмельной воздух, настоянный на ароматах разнотравья. Метаморфоза. Стены раздвинулись – стали горами вдали. Скачка! То ли я в седле, то ли сам несу на себе седока, то ли… Нет, это буланый конь во мне и я в нём вместе с вороной кобылицей летим навстречу блистающей сини…Кобылица косит на меня восхищенным карим глазом. Наши гривы переплетаются… Бег замедлился. Скачка сменилась шагом. Мы остановились бок о бок. Взвились на дыбы - ударились оземь и обернулись очаровательной доценткой и импозантным студентом. Ладная кобылица…нет, статная женщина торжественно и нежно взяла копытцем… или тонкой кистью мою зачётку и размашисто вывела в ней красивую колесную «Отл» с завитушной подписью-хвостом… Ура - хвоста не будет!.. После небольшой, но многозначительной паузы благородный и щедрый экзаменатор ласково спросила, не пишет ли «надменный международник» стихи. Ответ, как и ожидалось, был утвердительным – к тому времени я уже сочинил много песенок – армейских и романтических, которые нравились моим сослуживцам по срочной службе и однокашникам с Журфака в моём исполнении под гитару. А ещё мной была сложена мини-поэма «Лошадиная симфония» о житии кобылы, отрывок из которой я прочитал моей спутнице по недавней скачке под её одобрительное дыхание. (http://www.stihi.ru/2010/06/12/1107) Потом мы около часу говорили о поэзии и расстались довольные друг другом. Эта история ничем не закончилась… Тогда не закончилась… Она закончилась много позже - в новом веке - под вечер 12 декабря 2015 года, - в 87-й день рождения Чингиза Торекуловича Айтматова. Дело в том, что четыре десятилетия назад, после пережитого мной испытания, во мне родился замысел поэмы, посвященной Айтматову и его герою – его душе - буланому коню Гульсары… Пролетели годы. Другие дела, Другие заботы, Другие замыслы… Но задуманные строки понемногу завязывались, зрели и складывались в букет или сплетались в венок… И вот в двенадцатый декабрьский вечер пятнадцатого года третьего тысячелетия я поставил точку – вернее, многоточие и восклицательный знак. Поэма – не поэма... Но баллада. «Манеж». Прошу – в степь!
МАНЕЖ
_____________________________Чингизу Айтматову
Постелью взволнованной степь ковылится.
Задор жеребца на-а-жимист -
Звенящее ржание-всклик кобылицы.
Но, жизнь!..
Жеребёнок растопыркою
К Млечному пути приник -
Пьёт, захлёбываясь, фыркает.
Вся Вселенная - денник*!
Стригун* босоногий томится в загоне -
Тревожат кобылы и дали -
Нарушил бы всё, постатейно, в законе,
Да и - в бега... кабы дали.
За оградой - ширь привольная...
Навострился скакунок
Взять барьер, да жердь пребольная
Бьёт по морде - валит с ног...
Дурманит раздолье хмельным разнотравьем -
Бродяжий дух вольницы едок -
До жилки последней бунтарством протравлен
Задиристый рыжий двухлеток.
Ночь костром далёким зыркает.
Блещет месяца оскал.
Вышел б случай - масть козырная,
К звёздам с лёту б ускакал!..
Ввысь рвётся душа из стреноженной плоти -
Верёвками стёрты в кровь бабки -
Строптивец за тучей гривастой в полёте...
Парит!... мотыльком на булавке...
Вплыл рассвет - надежда тихая.
Путы с ног - как с плеч гора.
У восхода - воля дикая.
Утро грянуло - пора!
Беглец по увалу уходит намётом*.
Табунщик приметлив и жилист -
Бросок сноровистый - степной глаз намётан -
Простёртые крылья сложились...
Конь хрипит - аркан удавкою
Шею дерзкую обвил,
Псы взъерошенные тявкают -
Вдоволь воли пригубил?..
В загоне земля сплошь копытами взрыта -
Бунтарь униженьем ужален -
Раскатное ржанье - от взрыва до взрыда!
- Шалишь! - не таких объезжали!..
Взнуздан конь, осёдлан, вышколен -
Стать и поступь рысака.
А в глазах строптивость - вспышками,
Исподлобья - свысока.
Косяк кобылиц наплывает волною -
Набатный пульс-колокол бешен -
Скакун - на дыбы и стрелою шальною -
К соловой*!.. Наездник - спешен...
Белогривой рыжий глянется -
Тяжесть сладкая в паху -
Увлажнился жаркий глянец -
Страстью дух любви пахнул.
В галопе* пружинистом пара кружится -
Балетные па древней пляски -
Сплетает в фигуры любовь-кружевница
Извечные брачные ласки...
Кавалер влечёт избранницу
Вихрем прочь от косяка
В степь укромную - в жизнь-странницу -
В радость - дали рассекать.
Чета замирает у самого края
В блаженных покоях покоя...
На каменной бабе бобыль-ворон грает -
Беду кличет... - близко погоня.
Свист нагаек, гомон-гиканье.
Барабанный топот част.
Бог лошажий, помоги коню -
Дай отсрочку хоть на час.
Увязла погоня в расплавленном зное,
Застряла в бурьянах с карьера.
У рыжего - час на любовь в Кайнозое*,
А после... - хоть новая эра!
Кобылица не жеманница -
Путь открыла жеребцу -
Лоно трепетно сжимается -
Быть с потомством храбрецу!
Нахлынул финал - голосят верховые -
Тревога в кобыльей теме -
Схватила петля непокорную выю -
...Темень.
- Время твоё, конь, измерено -
Будет, всласть побаловал:
К нам - ходок, а выйдешь мерином*, -
Зубоскалит коновал.
Остряк - жеребцов выхолащивать мастер,
Да дело пошло как-то криво...
Проносятся искры по огненной масти -
Вздымается пламенем грива -
Взвился конь! Печать копытная
На прощанье с маху - в лоб!
Степь открылась первобытная -
Из последних сил - в галоп!..
Путь Млечный разлился рекой в половодье.
Глас свыше нисходит пружинист,
Как будто натягиваются поводья:
- Тпру, жизнь...
Порх душа пичугой рыжею,
Обратилась в огонёк -
Словно искорка над крышею -
И уселась на конёк...
По звёздному лугу конь красный гуляет.
Свободы - тьма! - в степени энной!
А глаз-то косит всё, нет-нет да и глянет:
Так где там денник во Вселенной?..
Жеребёнок под кобылкою
Первый делает шажок.
Знать, натура будет пылкая -
От звезды на лбу ожог...!
http://prozaru.com/2015/12/manezh/
________________________________
*
Денник - отдельное стойло для крупного домашнего скота, главным образом - для верховых лошадей.
Стригун - годовалый неподкованный жеребёнок, которому обычно подстригают гриву. В этом возрасте у жеребят уже начинает проявляться половой инстинкт.
Намёт = Галоп (см.галоп).
Соловая - редкая и очень красивая масть лошади: основной цвет бледно-жёлтый, песочно-золотистый с множеством оттенков, иногда розоватый, при этом хвост и грива - белые.
Галоп (от фр. galoper - «скакать») - 1.Характер бега лошади (средний между рысью и карьером), при котором лошадь идет вскачь; 2. Бальный парный круговой танец в быстром темпе, состоит из стремительных скачкообразных движений вперед и назад, близких по типу к польке. Галоп часто встречается в классической музыке; примером может служить Большой хроматический галоп Ф.Листа.
Кайнозой (кайнозойская эра) - наиболее поздняя эра в геологической истории Земли протяжённостью в 65,5 миллионов лет, берёт начало с эпохи великого вымирания видов в конце Мелового периода. В Кайнозое появился человек. Кайнозой можно назвать эпохой саванн, степей, цветковых растений и насекомых. Кайнозойская эра всё ещё продолжается. С греческого переводится как «новая жизнь».
Мерин - кастрированный жеребец.