Вечером, относя молоко в бывший дом председателя, Анфиса Петровна вновь стала невольным слушателем. Она услышала, как переговариваются два полицая Гришка и Митька с их села, бывшие пьяницы и тунеядцы.
- Вот и похоронили Ивана. Надо помянуть, - сказал Гришка, доставая из-за пазухи бутылку водки.
- Да, надо. А где похоронили-то? На местном кладбище? – спросил Митяй, явно не присутствующий на похоронах.
- Где там! Какое кладбище! Его похоронили со всеми «почестями»…. Как собаку бродячую у леса закопали. Даже не глубоко, земля мёрзлая, к весне поплывёт, - поведал Гришка без эмоций.
- Да, а ещё хвастался перед нами, что он здесь самый главный, мол, самого генерала Фон Клейстера видел! Ха-ха! – посмеялся Митька.
- Да, а мать его, как узнала, так тоже слегла, сердечко прихватило. Говорят, что тоже померла, - всё так же безразлично поведал Гришка.
Дальше Анфиса Петровна слушать не стала и поспешила домой к Ваське.
Васька чувствовал себя намного лучше и целый день понемногу подкидывал дрова в печь. Он ходил из угла в угол, не зная, чем себя занять. Часто прислушивался к каждому шороху и издали смотрел в окно, высматривая Анфису Петровну. Начало темнеть, но лампадку зажечь он побоялся.
Неожиданно послышались чьи-то шаги, скрипнула дверь. Васька мигом спрятался за печь и затаился.
- Не боись, свои, - отозвалась Анфиса Петровна их темноты и зажгла керосиновую лампадку.
- А это вы, тётя Анфиса, - с облегчением произнёс Васька, показываясь из-за печки.
- Ты, молодец, тепло в доме. А я, как и обещала, молока тебе принесла, - похвалила Анфиса Петровна Ваську.
- Тётя Анфиса, я уже выздоровел и завтра рано утром к своим пойду. Мама, наверное, уже извелась вся, да и Степана Гавриловича я подвожу, - посетовал Васька.
Сердце Анфисы Петровны защемило. Она так не хотела начинать этот разговор, но видно пришло время.
- Василий, - начала она, снимая платок. – Ты уже взрослый парень и многое понимаешь.
- Да, я уже большой, мне доверять можно, - довольно произнёс мальчишка.
- Признаюсь, я не знаю, как тебе это сказать, но сказать надо…. Ты только присядь, новость не из лучших, - приготовилась рассказать Анфиса Петровна правду.
- Что сказать? Что-то с тётей Катей? Её Иван обидел? Был бы я постарше, я бы этого Ивана….! Ух! – произнёс Васька с серьёзным лицом и сжав кулачки.
- Нет, не с тётей Катей…. Хотя и с ней тоже не совсем понятно…. В общем, я узнала, что Иван нашёл место, где прятались твои родные…. Ты пойми, уже ничего не поделаешь….
- Их взяли в плен и держат в подвале? Как и меня? – обеспокоенно спросил Васька.
- Нет…. В плен их не взяли…. Их…. Их…, - не договорила Анфиса Петровна.
- Они вырвались и бежали в лес, их ищут с собаками? – снова перебив, предположил Васька.
Анфиса Петровна набрала полные легкие воздуха и сказала:
- Их больше нет…. Их убили….
Васькины глаза округлились и без того бледное лицо стало ещё белее.
- Нет! Не верю!!! Вы всё врёте!!! Вы, говорите мне неправду, чтобы я ни куда не ушёл! Этого не может быть! Степан Гаврилович очень осторожный, он, знаете какой…. Он не мог попасться этому Ивану! – закричал Васька и заметался по комнате в поисках своей верхней одежды.
- Василий! Я понимаю, как тебе тяжело, но постарайся это принять. Сейчас война, всякое может произойти, - попыталась оправдаться Анфиса Петровна.
- Не верю!!! Я сейчас к ним пойду, ночью. Ночью меня никто не увидит. Я вам докажу, что они живы, и что вы врёте! – закричал Васька, натягивая шапку.
Анфиса Петровна загородила собой дверь.
- Куда ты пойдёшь? Там такой мороз, что околеть можно! Вон один уже околел, так ему и надо…., - проговорилась Анфиска.
Васька полностью оделся и стал пытаться выскользнуть через дверь, но Анфиса Петровна стояла горой, так как была не из хрупких женщин.
Васька сделал несколько попыток, но у него ничего не вышло.
- Ты, пойми, их, правда, больше нет. Их убили…. Я сама слышала, как Иван хвалился, что убил их…, - снова стала говорить Анфиса Петровна.
Но бедный Васька, словно не слышал её и продолжал предпринимать попытки выбежать на улицу.
Тогда Анфиса Петровна решила применить силу. Она схватила упрямого мальчишку за одежду и усадила на кровать. Тот стал вырываться и плакать.
- Я всё равно убегу! Силой не удержите!
- Васька, прекрати кричать, сейчас патрульные придут и тогда уж точно не поздоровиться, - попросила Анфиса Петровна.
Мальчишка перестал вырываться и, сняв свою шапку, сжал её в руках, а из его глаз ручьём катились слёзы. Гнев и страх одновременно охватили Васькину душу. Ком в горле не давал дышать и Васька стал всхлипывать.
Анфиса Петровна села рядом на кровать и стала гладить его по спине.
- Ты, успокойся. Мне тоже очень жаль их, и Ульяну и сестрёнку твою, земля им пухом…. И Степана Гавриловича…. Какой человек хороший был! – вздохнув, произнесла Анфиса Петровна.
Васька, сжимая шапку в руках, шмыгнул носом и сказал вполне серьёзно:
- Я убью этого Ивана! И пусть, что хотят со мной делают! Но, я его убью!
Анфиса Петровна сильно испугалась за Васькино душевное состояние. Она понимала, как ему сейчас тяжело, но ведь он ещё ребёнок, а произнесённые слова были очень серьёзным заявлением.
- Васька, не надо никого убивать! Это же грех-то какой! Зачем оно тебе надо! – сказала Анфиса Петровна, хотя в душе сама часто подумывала об этом.
- Всё равно убью! Хоть тётю Катю обижать не будет! А вам всё равно не верю! – настойчиво и серьёзно произнёс Васька.
- Не переживай, его Бог и так уже наказал, - решила рассказать Анфиса Петровна.
Васька сидел на кровати, слёзы текли по его детским, немного впалым щекам, и говорил не переставая:
- Убью его, убью его, убью его….
Анфиса Петровна тряханула Ваську за плечи, чтобы тот пришёл немного в себя и, уловив его растерянный взгляд на себе произнесла:
- Не надо никого убивать. Нет Ивана больше, помер он…. В сугробе замёрз. Ночью пьяный шёл, упал около калитки и замёрз к утру.
Слёзы у Васьки потихоньку перестали литься, он ещё раз шмыгнул носом, утёр рукавом заплаканные глаза и, задумавшись, спросил:
- А тётя Катя с малышкой? Что с ними?
- Я разговаривала с Катериной. По селу разное говорят…. Но ты, знай, у неё всё хорошо. Она с дитём к своим пошла. От Ивана-тирана бежала…. И о тебе наказала мне позаботиться. Как война закончиться, она вернётся и заберёт тебя или мы к ней поедем, - ответила Анфиса Петровна.
Васька задумался, выражение его лица стало каким-то серьёзным, даже казалось более взрослым. Он снял с себя фуфайку и как ни в чём, ни бывало, подошёл к печи. Затем взял бревно и, подкинув его в тлеющую печь, стал смотреть на огонь. Слёз больше не было и он молчал.
Анфиса Петровна очень испугалась за Ваську, видя его странное поведение.
- Ты не переживай, всё будет хорошо. У меня поживёшь, с голоду, даст Бог, не помрём. А там гляди, Ивана нет и тебя трогать никто не будет…. Проживём как-нибудь. Да и войне вечно не бывать, всё когда-нибудь заканчивается, - пытаясь успокоить и подбодрить Ваську, сказала Анфиса Петровна.
– Есть будешь? Молока налить? – добавила она.
- Спасибо, я не голоден пока, - ответил Васька и, сложив верхнюю одежду на стул, полез на печь.
Устроившись на печи, он укрылся одеялом с головой . А Анфиса Петровна решила его больше не беспокоить, пусть придёт в себя.
Васька, оказавшись под одеялом, снова дал волю слезам. Ему было очень больно и, он не хотел верить, что мамы, сестрёнки и Степана Гавриловича больше нет в живых. А ещё ему было очень стыдно перед Анфисой Петровной, что он разрыдался, как девчонка.
Анфиса Петровна, поделав все домашние дела, прилегла на кровать. В эту ночь спала она очень чутко, прислушиваясь, как бы Васька, куда не сбежал.
(Продолжение следует)http://www.proza.ru/2015/12/14/822