Как хорошо, однако, жить! Как хорошо жить в маленьком захудалом городишке! Каждый день свежие новости. Вовсе не обязательно быть лично знакомым с героями последних сводок, все и так понимают, о ком и о чем идет речь. Причем, называют друг друга местные жители исключительно по прозвищам, изысканность и разнообразие которых, во-первых, удивляет и, во-вторых, радует необычайной искрометностью юмора нашего народа. Какими, скажите, нужно обладать качествами, чтобы заслужить в сельской местности кличку «Симфония», «Мультфильм», «Барабан»?
Стою как-то в очереди у банкомата. Подходит не совсем молодой человек, веселый, видимо, только что-то бурно отпраздновавший. И начинается:
- А деньги еще не кончились?
- А можно я Вас провожу?
- Взглядом, только взглядом, - отвечаю тихо, чтоб и его не провоцировать, и внимание очереди на себя не обращать.
И тут слышу такое! Не совсем молодой и не совсем трезвый, но очень добродушный, как оказалось, человек вроде как ни к кому не обращается, а разговаривает сам с собой, поправляя сбившуюся набок шапку:
-Вот так вышел прогуляться! Нет, надо ж! Вышел прогуляться, - и после некоторой паузы - видимо, слово подбирал, - а тут такое ископаемое…Такую лягушку встретил…
И уже уверенней, довольный найденным сравнением, повторяет:
- Вышел Иван прогуляться, а тут такая лягушка!...
Ничего себе, комплимент. Понятно, что лягушка-то – царевна. Но все же…Да, так меня еще никто не называл.
Ну, то, что русская речь без мата превращается в доклад, известно давно и не от меня. Но иной раз ловко вставленное едкое словечко придает такой неповторимый, только русскому человеку присущий колорит, где и простодушие, и беззлобность, и колкий, с поддевкой, юмор, и глубокий, не всякому ученому человеку доступный смысл.
Теплым летним вечером, когда немногих оставшихся местных буренок пригнали с поля, иду за молоком. В деревне – тишина, огородные работы на сегодня закончены, полуодетые дачники к этому времени уже накупались, назагарались и, наверное, пьют в саду чай со свежесваренным вареньем. Ни души. Иногда замычит не дошедшая еще до дома корова, с трудом неся тяжелое, обременяющее вымя. Где-то в скверике никак не расстанутся соображающие на троих приятели. Расположились прямо на траве, вокруг пенька, служащего им столом. Взгляд одного из них падает на проходящую вдалеке Алену, молодую симпатичную девушку.
- Вот к такой бы на свиданку сходить, - мечтательно тянет он.
- К такой на свиданку идти, - резко обрывает его другой, - хрен, знаешь, какой надо иметь!
И все на полном серьезе! Вот это ценности! Случайно услышанный анекдот почему-то поднимает настроение, даже идти становится легче.
Вхожу во двор к своей молочнице. Она, бедная, с полным ведром идет после дойки в дом разливать молоко по банкам. Ее мужик, как она его называет, сидит на пороге, курит.
- Слав, дай коровам воды, слышь, как мычат, - на ходу бросает она, сгибаясь под тяжестью.
Слава будто не слышит. Через минуту отвечает – медленно, чуть не по слогам, с будуна тяжко ведь:
- Потерпят.
Во дворе пять или шесть кошек, все красивые, гладкие, видно, коровьим-то молочком выкормленные.
-Что это кошек у вас так много? - спрашиваю.
И опять – после долгой паузы:
- Да-к, есть нечего будет - на котлеты перекрутим.
Домой несу полную банку еще теплого вечерышника пополам с улыбкой, перемешанного добродушной и к месту сказанной шуткой.
Встретившийся по дороге едва знакомый сосед с параллельной улицы, вдруг на ходу докладывает мне:
- Пить не бросил, но работаю.
Вот именно так. Одной фразой, видимо, решив реабилитировать себя.
Из небольшого, аккуратненького домика, как раз такого, о котором в известном романсе поется: «Одинок стоит домик-крошечка, Он на всех глядит в три окошечка», - выходит моя давняя знакомая, такая же аккуратненькая, как и ее домик. Людмила Ивановна, когда-то бывшая директором школы, давно уже на пенсии. Но учитель ведь до конца своих дней остается учителем – строгим, требовательным к себе самому и другим. И как же мне приятно было услышать от Людмилы Ивановны после недолгой беседы о повседневном житье-бытье: «Ой, какой сегодня день хороший! С утра я все что-то делала – то дома, то в огороде, устала, и настроение какое-то паршивое. А тут вышла вечером – и тебя встретила!» Это была высшая похвала для меня – неожиданная, трогательная, очень необычная и потому приятно обязывающая.
Милые, добрые мои земляки. Как многому можно мне, прочитавшей сотни книг, закончившей «университеты», как вы скажете, у вас поучиться! Спасибо вам! И как хорошо жить!