Я готовлю ужин. Родители должны приехать к восьми вечера. Сейчас ровно половина шестого, на что я пытаюсь поторопить себя с готовкой. Мясо, которое на половину жариться на половину вариться в сковородке, разносит запах по дому. На соседней конфорке вариться картофель, а я занята свежим летним салатом. Считая с вечера пятницы – отъезд родителей, я не смогла потянуть в рот ни один кусок еды. И сейчас мой живот бурчит, а голова раскалывается, тело слабо воспринимает мой труд, заставляя меня с каждой минутой сесть и отдохнуть, но из последних сил я заставляю себя продолжать готовить ужин. Как только я понимаю, что мне остается только ждать и через время мешать картошку и переворачивать мясо – я присаживаюсь, чтобы отдохнуть и прикрыть утомленные глаза. Бессонница не дала мне заснуть, и я сомкнула глаза только на пару часов, которые пролетели с долей секунды. Ох, я бы так хотела сейчас сбежать… далеко, надолго, навсегда. Забыть обо всем, обо всех, забыть о Нильсе, который не перестает вонзать в мое сердце тысячи иголок. По дверям доноситься настойчивый стук, и я нервно открываю глаза. Кто это? Родители? Почему так рано? В груди щемит, а в животе появляется узел, а вдруг это он? Как бы там ни было, у меня нет сил гадать и я встаю, направляясь через коридор к двери. Задыхаясь, я лишь делаю тяжелый выдох и проворачиваю замок, открывая двери. Мое тело передернуло от шока, когда я увидела парня, которого меньше всего ожидала тут увидеть. В голове доноситься информация, что это не Нильс, и я жалею, что это не он.
-Здравствуй, Картер, -слабый голос Зейна Малика доноситься к моим ушам и я ошеломленно киваю, не в силах воспроизвести в слух слова. Какого черта он делает у меня на пороге дома? –Впустишь меня? –улыбка едва касается его губ, но я равнодушно наблюдаю, как его взгляд мечется из стороны в сторону.
-Зачем? –фальшивый вопрос, и он понял это.
-Мы поговорим, я знаю, что тебе это нужно, Грейс. И если ты откажешься и захлопнешь двери, я найду способ поговорить с тобой и тогда…
-И что тогда, Зейн? –насмешливо спрашиваю я, -Неужели впустишь в ход свой кожаный ремешок? –мои ноги ватные, внутри все сжимает от его резко-появившейся темной искры глазах, но мой голос не перестает быть таким решительным и… и убийственным? –Посмотрите-ка кто тут замолчал, а помнишь как ты говорил, помнишь, что ты говорил, Зейн? –воспоминания давят с новым нажимом и я поддаюсь своей обиде, -Я спросила, Зейн, отвечай мне, -грубо говорю я, вспоминая точно такую же фразу адресованную мне.
-Я не сделаю этого, Картер, -его взгляд вновь впился в мои хладнокровные глаза и я весело опрокинула голову выдавливая из себя смех, на что ушли все мои силы.
-А знаешь почему, Малик? –я ехидно смотрю на него, -Потому что не я была прислугой, а ты – да, -жестко выплевываю слова, -Ты бегаешь за ним, словно несчастный щенок и прикрываешь его задницу. Теперь я тебе задам вопрос. Сколько же он тебе платит, а Зейн? –не могу удержать себя в руках. Я вижу, как он опускает глаза, как начинает прерывисто дышать, как начинает сжимать и разжимать кулаки, а на лбу выступают капельки пота.
-Он мой друг, Картер, -он меня удивляет своим спокойствием, тихим голосом и покорными ответами. Знаю, он на моей стороне, он помог меня вытащить из лап Хендерсона, но разве он сделал бы это, если бы сам Веркоохен не обратился за помощью? –Это все? Теперь мы можем поговорить? –он настроен серьезно, но я не впущу его так просто, этому не бывать. Я открываю дверь шире и стаю на край порога, совершенно смело смотря в глаза этому человеку. Он устало смотрит на мои выходки и то, как я наклонив голову рассматриваю каждый сантиметр его тела, -Грейс, -тяжело выдыхает он, но я обрываю его слова, схватив за подбородок. Он молчит, чувствую, как напрягается его челюсть, из-за чего я ухмыляюсь.
-И как ощущения? Какое это чувство быть другом Нильса Веркоохена? –спрашиваю я, и в памяти отчетливым шумом разносится слова Найла, над которыми Зейн ехидно наблюдал за моей беспомощностью. «-И как ощущение? Уже чувствуешь себя служанкой, а, Картер?» -повторяется без перерыва в моей памяти голос, заставляя сжать скулы Малика еще плотнее.
-Гадкое, но он мой друг, -выпаливает он, и я хохоча наблюдаю за его растерянным взглядом. Он не ожидал от меня такого, он не ожидал совсем.
-Я не хочу с тобой вести диалог, Зейн, лучше бы тебе убраться, -своей рукой, которой я держу подбородок парня, жестко встряхиваю, но отпускаю назад.
-Картер, -хватает он меня за локоть, когда я была намеренна зайти в дом и закрыть двери прямо перед его носом. Развернувшись я кинув на него раздраженный взгляд, я поворачиваюсь и выдергиваю руку их его хватки, -Пожалуйста, это очень важно, выслушай меня, -просит и даже почти умоляет он меня, но ради свои целей, не моих.
-А ты помнишь, как я просила тебя, Зейн? –с усмешкой смотрю я на него, скрестив руки на груди, -Помнишь, как я умоляла? –спрашиваю я, но на моих губах не появляется ни ухмылки ни ехидности. Я помню, и я знаю, как это было ужасно.
-Мне жаль, -он качает головой и прикрывает глаза, словно я его унизила, хотя это он меня унизил. Сильно. В моей душе столько гнева, что я вспоминаю все самое жуткое и ужасное, в попытке показать, как я мучилась.
-Я все помню, я помню все до мельчайших подробностей, Малик, -цежу я сквозь зубы, -Смотри на меня, смотри мне в глаза, -это вовсе не просьба или пожелание – это приказ, мой, душевный. Хочу видеть его, хочу видеть, как он терзается. И он поднимает их, но я вижу что-то большее, чем терзание… это… это раскаяние? –«Если уже нагнулась за осколками, значит и под другими нагибаешься, и знаешь, Грейс, для меня ты самая дешевая шлюшка, которую Веркоохен купил самым элементарным способом…» -мои слова вонзаются в его жалкую душонку, и тот округлил глаза. Он помнит эти слова, еще как помнит, -«Лучше ты будешь подчиненной, чем на тебе появятся синяки, правда, Грейс?», -вновь цитирую его, и тот уже нервничает, -«Плохих девочек, нужно наказывать…» -я вижу как он смотрит на меня и это жутко. Я понимаю его взгляд и меня это бесит, до чертиков бесит. Меня не кто не имеет права жалеть, я пострадала больше чем они все и выдержала! Но не сейчас, –«Хватит, Грейс, от секса еще ни кому плохо не было…» -мои слова обрываются и я уже шепчу, а парень громко сглатывает, -«Если ты не перестанешь…
-Умоляю, остановись, -взвывает он и я ощущаю всю тягу в его голосе, это я так просила, это я так умоляла, -Прошу, прости меня, я кретин, мерзавец, ублюдок…
-Ты ничтожество, -вставляю я, желая видеть его муки, которые я впитывала тогда.
-Картер, я знаю… Знаю… Но мне нужно поговорить с тобой, срочно, -он отталкивает все свои эмоции и смотрит на меня с некой надеждой. Я изумлюсь, насколько легко он впустил меня к себе в душу, а теперь пропустил сквозь все слова. Они все такие. Все…
-Я тебя еще не простила, Зейн Малик, -качаю я головой тихо хохоча.
-Картер, -выдыхает он, -Что мне еще сделать? –он задает этот вопрос в полете усталости от моей назойливости, но я выдавливаю самодовольную ухмылку. Мои глаза метнулись в пол и резко поднялись на парня. Он опешил. Малик смотрит на меня оторопевшим взглядом, и я запихиваю свои чувства подальше. Сейчас я тот, кто нуждается в унижении, которое принесу именно я кому-то, а не наоборот, как это бывало раньше.
-Ну же, если тебе нужно со мной поговорить, ты должен попросить прощенье подобающе, -мой голос тихий, коварный, жестокий. Я буду чувствовать себя гадко, когда осознаю, что делаю, но я нуждаюсь в том, чтобы кто-то побыл на моем месте. И Зейн Малик сдается, он напряженно спускается на асфальт, на колени. Я восхищаюсь тому, как я заставила его сделать это, но мои пальцы рук сжимаются в кулак от того, что все тело начинает адски трясти без всяких причин.
-Картер, я действительно ничтожество, -говорит парень не смотря на меня. Его руки лезут к пояснице, и начинает шуршать, а я наблюдаю за каждым его движением. Малик стягивает свой пояс, и мое сердце замирает, начиная чертовски быстро колотиться в груди. В голове рождаются картинки того, как он начнет меня избивать, лупить, издеваться, но нечего не следует. Зейн протягивает руки в перед, держа в руках ремень, как бы таких жестом предлагая его взять, -Если ты нуждаешься в этом – я пойму. Если ты в это нуждаешься, сделай и не раздумывай. Ты можешь, ты имеешь право это делать, -его голос стал покорным, от чего я затрепетала. Я с упором смотрю на кожаный ремень и узнаю его. Золотистая застежка, толстая кожа и блеск, дающий пугающий эффект. Мои руки тянуться к ремню и я зачаровано провожу по нему своими ужасно холодными пальцами, -Сделай это, Картер, прошу, -умоляет он. Но я дотрагиваюсь вновь к его подбородку, опрокидывая голову. Хочу видеть его глаза, хочу понять жалеет он или притворяется. Лгать взглядом умеет только один человек – Веркоохен. Но глаза Зейна пронзают мои и теперь я убеждаюсь, что он раскаивается и я могу с ним сделать тоже самое, что он сделал со мной. Я могу сделать адски больно, могу показать то, как это ощущать вверх над собой и беспомощность. Но разве я зверь? Разве я – он? Никогда. Я отшатнулась назад, и его непонимающий взгляд наблюдал теперь за мной.
-Ты пустышка, Зейн Малик, ты не человек, -я вижу на сколько безжизненно он смотрит на меня. Я растоптала его, я сделала то, что должна была. Должна была сделать, когда он пришел с извинениями, -У тебя есть три минуты, -я отступаю еще на несколько шагов назад и плетусь на кухню, прислушиваясь к тяжелому сердцу. Я не получила радости, нечего кроме подавленности. Я должна радоваться, но не могу. Не могу…