В тесной каптерке прапорщик Вахромеев, по-командному громко выкрикивая фамилии, так, чтобы слышали его и в казарме за приоткрытой дверью, вручал под роспись каждому входившему новенькое армейское имущество.
В заранее разложенные по размерам комплекты обмундирования входили: китель, брюки-галифе, ремень с портупеей, пилотка и нательное белье. Сапоги стояли отдельно и выдавались по размерам ног.
Аверкин, он был самым взрослым из однокурсников, приняв от старшины комплект, театрально двумя пальцами приподнял лежащий на самом верху предмет светло-серого цвета и недовольно-брезгливо сморщился:
– Фу-у-у, кальсоны…
– Отставить разговоры! – Приказал Вахромеев и пояснил уже мягко, для всех. – Кальсоны – вещь необходимая: при физических нагрузках и низких температурах они, как и другие предметы нижнего гардероба, отводят пот и влагу с поверхности тела. А вдруг при прыжке с парашютом кто-то из вас стухнет, да, не дай бог, слегка описается, что тогда? Куда уйдет влага?.. – Он испытующе посмотрел на студентов. – Правильно, в штаны! Тогда все увидят ваш позор, а так, все на кальсонах останется…
Аверкин, отслуживший в свое время срочную службу и пользовавшийся теперь непререкаемым авторитетом у большинства своих товарищей, засмеялся. Как по команде засмеялись и однокурсники, заглядывавшие в каптерку.
Все они, хотя и знали прекрасно, что им предстоит в ближайшие две недели дважды прыгнуть с парашютом из Ан-2, а один раз – из ИЛ-76-го и старались ничем не выдавать своего напряжения, все-таки в глубине души испытывали страх от мыслей о падении черт знает с какой высоты.
– А почему форма какая-то устаревшая, не десантная, и вместо голубого берета пилотка? – снова выразил показное недовольство Александр.
Говорил только Аверкин, но чувствовалось, что ему нравится брать на себя роль выразителя общего мнения.
Старшина, который не мог снести от студентов вопросов с претензиями и оттенком упрека, метнул в него горящий, словно звезды на погонах, взгляд, но, сдержавшись, спокойно ответил:
– Вам до настоящих десантников еще расти да расти, поэтому и без голубых беретов обойдетесь! А что касается формы… форма обыкновенная, полевая, для офицеров и прапорщиков, полушерсть, новенькая… Чего еще надо? Скажите спасибо, что такая для вас нашлась!.. А то бы ходили, во что мама обрядила!..
Но, когда очередь получать обмундирование дошла до Паши Касаткина, старшина смерил его опытным взглядом и озадаченно произнес:
– Вот тебе раз! Что же тебе, парень, бог роста не дал? На тебя формы нет. Сам понимаешь, десантник, он же, как правило, шкаф с ручками, да еще с антресолью вместо головы, а ты вместе с каблуками и ста шестидесяти сантиметров не наберешь!.. – Тут прапорщик увидел, что смуглое пашино лицо потемнело, и решил подбодрить парня. – Ничего! Должен же человек от человека чем-то отличаться… Рост – это твоя отличительная особенность, это то, чем ты выделяешься из однообразной серой массы других людей… – Он глубокомысленно помолчал и продолжил. – Гимнастерку солдатскую со штанами для тебя мы найдем, сапоги с пилоткой – тоже… Как говорится, поможем, чем можем. Две-то недели, наверное, проживешь?.. А в увольнение, учитывая, что прикомандированные вы, студенты и пр. и др., так сходишь. Никто тебя на гауптвахту за это сажать не будет!.. Ну, а если уж посадят, значит, судьба!
Он опять блеснул своими немигающими карими глазами, сохраняя при этом лицо, на котором не было и намека на улыбку.
Паша поник, а однокурсники снова прыснули от смеха. Они еще долго подтрунивали над своим товарищем и в казарме, пока гладили и переодевались в военную форму. Касаткин же, рассматривая солдатскую хлопчатобумажную гимнастерку, с досадой размышлял об издержках своей отличительной особенности.
Мог ли он в ту минуту предположить, что однажды именно рост поможет ему избежать серьезных неприятностей, а, возможно, и спасти жизнь?!.