Афганский дневник

ПАВЛОВ А.П.




НА СЛУЖБЕ                РАКЕТНО-АРТИЛЛЕРИЙСКОГО ВООРУЖЕНИЯ



(АФГАНСКИЙ ДНЕВНИК)




                «Опыт – это бесценное сокровище,
огромная сумма практический знаний,
                накопленных людьми. Он позволяет
                не тратить усилий на «открытие»
                уже открытых «Америк»…
                __________

Ошибки – тот же опыт, который надо
                изучать,    как   изучают   историю.   
               
     В.Л.  Ванников
   Генерал – полковник  инженерно –
      артиллерийской  службы,
трижды герой Социалистического
                труда, «Записки наркома».
               


АФГАНСКИЙ ДНЕВНИК

9.02.80г.   Кишинёв. Боевая подготовка в войсках 14-й Гвардейской Армии была в самом разгаре, когда я решил лично провести комплексное заня¬тие с подчинённой мне ракетной базой (ЗТРБ) с выходом в поле.
В это время я, как начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения 14-й Гвардейской Армии, подчинялся непосредственно коман¬дующему армии и ещё накануне утвердил у него все необходимые доку¬менты на проведение этого занятия. Мне хотелось на условном такти¬ческом фоне поближе познакомиться с технологией перевода зенитных ракет "Круг" в высшие степени готовности в полевых условиях, прове¬рить выучку номеров расчетов и технологическую культуру. Ракета эта, сама размером с самолёт, составляла основной запас базы и хранилась в режиме "длительного хранения", т.е. в огромных контейнерах - бочках с отстыкованными крыльями, без горючего и без сжатого воздуха.
Вот эта-то процедура перевода ракеты в "режим окончательной го¬товности" и была сердцевиной предстоящего занятия.
ЗТРБ стояла под Белгород – Днестровским, и я выехал туда на "УАЗике* со своими офицерами-зенитчиками заблаговременно.
Занятие началось, как обычно, с проверки боевой готовности путём поднятия части по тревоге. База содержалась в мирное время по сокра¬щенным штатам, поэтому не обойти и мобилизационные вопросы. Немало времени ушло на сборы, построение колонны, инструктаж и совершение марша. И только успели занять позицию и развернуть технологическое оборудование, только выкатили  ракету и, началась, собственно, самая интересная для меня часть занятий, как подъехал дежурный и, запыхав¬шись, доложил:
-   Вас немедленно вызывает к телефону командующий армией. Сажусь в "УАЗик" и еду в часть.
- Что могло случиться? - рассуждал по дороге. - Наверное, опять какое-нибудь ЧП. Без серьёзных причин командарм не стал бы отрывать меня от полевого занятия. Полевое занятие - дело святое.
Захожу на узел связи и прошу соединить меня с командующим. Трубку поднял недавно назначенный заместитель командарма генерал Акимов, - он остался за командующего армией, а генерал-лейтенант Востров сейчас находится в отпуске.
- Докладывает полковник Павлов, - представился я, - получил приказ позвонить Вам.
- Раньше, - услышал я в ответ, - за плохую весть гонцу отрубали руку. Я сообщаю хорошую новость. Вы назначены на должность началь¬ника службы Ракетно-Артиллерийского вооружения ограниченного контин¬гента советских войск в Афганистане. Поздравляю! Завтра Вам надлежит прибыть в штаб армии для оформления документов.
На этом разговор закончился, а я еще некоторое время продолжал машинально держать в руках телефонную трубку, не в силах сразу осоз¬нать эту ошеломительную для меня "хорошую новость". Никто не беседовал со мной, никто не спрашивал, как это было принято в последнее время, моего согласия на эту должность.
Дело в том, что моя кандидатура уже была утверждена Военным   Советом Армии на должность военного советника в Сирию. Я вместе с женой прошел  все комиссии и со дня на день ждал вызов. Но теперь, судя по всему, мне придется ехать не в Дамаск, а в Кабул, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Делать нечего, нужно выполнять приказ. Дело уже шло к вечеру, кругом грязь, гололед. До штаба армии больше двухсот километров, и я решил заночевать здесь, а уже утром выехать в Кишинёв.
Ночевать я направился в расположенную неподалёку другую подчи¬нённую часть, подвижную ракетную базу ПРТБ, где были и своя гости¬ница, и своя столовая.
Командир ЗТРБ подполковник Михайличенко провожал меня, и ехал сзади на своём  "Уазике". Когда выехали за околицу и повернули в сто¬рону Ново-Алексеевки, Михайличенко внезапно обогнал меня и умчался вперед.
- Что такое? В чём дело? - забеспокоился я.
Впереди нас по дороге шла какая-то машина, которую он и засто¬порил. Подъехав поближе, я разглядел, что это была цистерна желтого цвета, по бортам которой крупными синими буквами написано "МОЛОКО". Когда я подошёл к цистерне, гражданский водитель как-то с почтением поздоровался со мной, а Михайличенко протянул двадцатилитровую кани¬стру. - Это Вам от нас на дорогу, - сказал он. Едете Вы все-таки на войну, неизвестно, когда еще встретимся снова, спасибо Вам за всё.
Угощайтесь, - сказал водитель, протягивая полную кружку,  пейте на здоровье, это первоклассный портвейн. В канистре тоже не молоко, а портвейн.
В груди у меня как - будто что-то защемило, - вот ведь люди, эти самые славяне! Какая-то общность сопереживания, общность идей, единение душ. Всё-таки растрогали, черти....Слова тут больше ни к чему, только крепкое пожатие рук на про¬щание.
На другой день выехали в  четыре часа утра. Туман, на дороге  гололёд, и уже несколько машин встретилось по пути, перевернувшихся в кювет. Жертв, вроде не было. Движемся осторожно, включен передний мост, водитель рядовой Виталий Арнаут - опытный, с ним я исколесил всю Молдавию вдоль и поперёк.
С восходом солнца туман рассеялся, корку гололёда разбили колеса машин, ехать стало свободнее, так что к обеду мы были уже в штабе Армии.
В отделе кадров мне показали телеграмму с моим новым назначением,  выдали предписание, и я стал собираться к новому месту службы.
Жил я в гарнизонной гостинице, старой, говорят, еще румынской постройки. В комнате четыре койки, посередине квадратный стол, в углу шкаф. В комнате кроме меня нет никого, и я стал собираться в дорогу, вытащил все свои вещи и разложил их на кровати.
- Что мне взять с собой? - размышлял я. - Парадная форма, конечно, нужна, - как же без парадной формы представляться новому начальнику? И потом, орден на груди, медали, - встречают по одёжке... Итак, с парадной формой вопрос решен, укладываем в чемодан. Теперь, полевая форма, - без неё тоже никак нельзя. Наконец, повседневная форма, - она будет на мне: шинель, сапоги и фуражка. Теперь всё это нужно уложить в чемоданы.
 Начинаем с головных уборов: фуражка парадная, фуражка полевая, фуражка повседневная, папаха, шапка-ушанка. Головные уборы заняли почти половину чемодана, а в оставшееся пространство поместилось только бельё, рубашки, брюк навыпуск, ботинки, бритва, туалетные принадлежности, полотенца,  носовые платки, и всё - чемодан полон.
Парадная форма, полевая форма, летнее пальто, плащ-накидка - заполнили второй чемодан. Осталось ещё уложить зимнюю полевую форму - это мощные ватные брюки и ватная куртка, дорожные всепогодные армейские яловые сапоги, кроме того, осталась еще и парадная шинель.
У меня же всего две руки и я могу унести в дальнем путешествии с разными пересадками только два чемодана. Можно, конечно, взять еще вещмешок, но тогда каким-то верблюдом будет выглядеть навьюченный таким образом полковник, а рассчитывать на носильщиков не стоит.
Тут я вспомнил графа Игнатьева, как он собирался на войну с японцами, и в "50 лет в строю" описывает непригодность красивой формы для дела. Виноват был, ясное дело кто, - царь. А кто же у нас виноват, прямо скажем, в таком головотяпстве, что расплодили, например, целых три фуражки, а удобную во всех отношениях пилотку отменили? Ведь об-ходились же немцы одной-единственной фуражкой во время войны! Сейчас определим виноватых - методом исключения. Сам я не виноват - моего мнения никто и никогда по форме одежды не спрашивал, хотя я ношу эту форму с любовью и аккуратностью. Командарм тоже не виноват, и командующий округом к этому не имеет никакого отношения.
Все нити тянутся в Москву. Есть там чиновник - начальник управления вещевого снабжения Советской Армии. Это он отор¬вался от жизни, это он раздул бестолковую и неэкономичную форму одеж¬ды. Ну и Министр Обороны, конечно, виноват, - не дал чертей этому начальнику вещевого снабжения, а утвердил то, что тот ему подсунул.
Определив, таким образом, виноватых и облегчив душу, решил не брать с собой ни ватную куртку, ни ватные брюки, ни яловые сапоги, ни парадную шинель. Всё это я засунул обратно в шкаф - пусть остаются тут навсегда, и был вполне готов в дорогу.
По пути на вокзал заехал в штаб Армии попрощаться с офицерами своей службы. Мой заместитель полковник Смирнов, добрейший человек и хороший товарищ, устроил мне скромные проводы. В моём, теперь уже бывшем, кабинете собрались офицеры отдела: зенитчик майор Власенко, артиллерист майор Кепич, ракетчик майор Кокорин, боеприпасник майор Гуреев и стрелкач капитан Чуваев.
Посидели, распили бутылку вина, взгрустнули, вспомнили совместно пройденные дороги и оставшиеся позади трудности. На память офицеры подарили мне электробритву.
Проезжая в последний раз по красивому Кишинёву, сердце мне под¬сказало, что в этот город я не вернусь больше никогда.
Прощай, Молдавия! Прощай, виноградный край, прощайте тягучие, бесконечные молдавские мелодии!

14.02.80г. Ташкент.
Огромный ташкентский аэропорт работает в напряженном ритме,  самолёты беспрерывно взлетают и садятся, над взлётным полем стоит несмолкаемый, мощный гул моторов. Таксист знал местонахождение штаба Округа и охотно согласился доставить меня туда. По пути я смотрел по сторонам, надеясь увидеть знакомые улицы, по которым лет двадцать тому назад я здесь ходил. С тех пор мне запомнился голубой дым по всему городу от многочислен¬ных шашлычниц, стоявших на каждом углу, великолепие и красочность базаров, и ташкентское гостеприимство. Теперь шашлыки по  улицам не жарили, город стал современнее и чище, дороги обустроены и размечены, действует четкое регулирование.
К счастью, рядом со штабом округа оказалась и гостиница, что избавило меня от лишних хлопот. Поселившись в номере гостиницы и с облегчением освободившись от своего багажа, привел себя в порядок с дороги и отправился пере¬кусить. Оказалось, что и прекрасная военторговская столовая с бога¬тым буфетом была тут же рядом. Все постройки новые, современные,  интересно, кто это так умно и так рационально всё это построил?
Было еще очень рано, бюро пропусков закрыто, и у меня оказалось достаточно времени, чтобы осмотреться и немного прогуляться. Перед столовой разбит небольшой парк со скамеечками, ухоженными де¬ревьями, зелёной травкой и дорожками. А вот и само здание штаба окру¬га, по фасаду крупными золотыми буквами выложено: "Штаб Краснознамён¬ного Туркестанского Военного Округа".
Современное здание Штаба Округа скорее напоминало произведение искусства, чем просто служебное строение, так как, словно невеста кружевами, со всех сторон было украшено необыкновенно красивыми решетками с восточным, никогда не повторяющимся орнаментом, и богато отделано мрамором. Когда-то, будучи в знаменитом здешнем театре имени Алишера Навои, я любовался этим разнообразным чудесным орнаментом, которым были богато отделаны фойе и залы театра.
Теперь этот орнамент в виде узора на решетках перенесён сюда, на здание Штаба Округа. Всё это было сделано с таким художественным вкусом, тактом и целесообразностью, что вызывало просто восхищение.  Вокруг здания зеленые, тщательно ухоженные газоны, невысокая оградка, выполненная также в виде орнамента с крупным рисунком, от¬деляет территорию штаба со стороны проспекта.
Между тем подошло рабочее время, и я получил пропуск в отдел кадров, куда и надлежало мне явиться, согласно моему предписанию. В отделе кадров полно народу, все с назначением в Афганистан.
Меня принял заместитель начальника управления кадров Округа полковник Цапаев. По его покрасневшим, воспаленным глазам я опреде¬лил в нём смертельно уставшего, видимо, не спавшего человека. Тем не менее, он беседовал с людьми, отвечал на телефонные звонки и отдавал распоряжения.
Я доложил ему о прибытии, о готовности к выполнению задачи, и протянул своё предписание.
- Вы назначаетесь на должность начальника Службы Ракетно-Артиллерийского вооружения 40-й общевойсковой Армии, - сказал Цапаев.
- Но мне сказали "ограниченного контингента советских войск в Афганистане", а не 40-й Армии,  удивленно переспросил я.
- Вот 40-я Армия и есть этот самый "ограниченный контингент", - развеял мои сомнения Цапаев, - а "контингент" - это для прессы.
Для меня это было неожиданной новостью. Общевойсковая армия! А я же гвардеец! При царе из гвардии переводили только за большие провинности и карточные долги, а я ни в карты не играю, и провинно¬стей нет. И почему 40-я Армия? В Великую Отечественную войну армия под этим номером под командованием прославленного полководца Москаленко начинала свой боевой путь где-то под Воронежем и потом шла на запад. Как она очутилась здесь?
- Кроме Вас, - продолжал полковник Цапаев, - в службе вооружение Армии пока никого нет. Есть предварительный список капитанов и майо¬ров, но они не имеют опыта работы в армейском аппарате.
- А кто же решает сейчас все вопросы? - спросил я.
- Все вопросы по службе ракетно-артиллерийского вооружения сейчас выполняют опытные офицеры Штаба Округа. Они там будут нахо¬диться и дальше, пока мы всё не укомплектуем, и Вы не встанете на ноги. Будем Вам помогать, желаю удачи.
Получив предписание в 40-ю Армию, штаб которой находился в Кабуле, я с грустным видом вышел в коридор. Получается, что еду на пустое место и всё нужно начинать сначала. Из состояния задумчивости меня вывел обратившийся майор: Майор Шунин, - представился он, - разрешите обратиться к Вам по личному вопросу, - возьмите меня с собой в Афганистан!
- А Вы не ошиблись адресом, удивленно ответил я, - ведь я на¬чальник службы РАВ Армии.
- Никак нет, не ошибся, я вооруженец, и прошу взять меня с собой в Афганистан!
- А где Вы проходили службу, - спросил я, - какая у Вас специ¬альность?
- Последняя моя должность, - ответил майор Шунин, - офицер Службы РАВ Корпуса, занимался наземной артиллерией.
- Ну, с артиллерией, - ответил я, - пока разберусь и сам, а вот боеприпасник мне нужен в первую очередь. Если согласны, могу Вас взять офицером по боеприпасам.
- Да нет, - замялся майор, я боеприпасами не занимался, прошу взять по специальности.
Я раскусил уловку. Ведь в корпусе всего три офицера,  и как ни распределяй специальности, всё равно боеприпасами приходится зани¬маться всем, как главным вопросом.
Просто майор хочет увильнуть от более тяжелого и хлопотливого участка работы.
- Тогда разговаривать не о чем,  сказал я и повернулся, чтоб идти.
- Согласен, товарищ полковник, на должность офицера по боеприпасам, только возьмите с собой!
- Товарищ Шунин! Если Вы в совершенстве не освоите боеприпасы, то не сможете двигаться дальше по служебной лестнице. Потом Вы поймете, что сейчас Вам подвернулся просто счастливый случай и не нужно упускать его. Доложите полковнику Цапаеву и оформляйтесь.
- Есть, оформляться, только у меня еще одна просьба.
- Что такое?
- У меня здесь хороший товарищ, капитан Шиндяпин, мы с ним здесь познакомились и подружились, он специалист по стрелковому оружию. Возьмите и его с собой.
- Хорошо, познакомьте меня с ним, а там посмотрим... Я уже понял, что готовых офицеров-армейцев мне никто не даст, а в остальном какая разница - будет Иванов или Петров, - всех их нужно учить, главное, как говорится, " был бы человек порядочный".
Теперь пора идти к "отцу родному" - начальнику Службы Ракетно-Артиллерийского вооружения Округа. Служба РАВ Округа занимала целый этаж, там шла повседневная, напряженная, ответственная и кропотливая работа. Вот и кабинет начальника. Навстречу мне поднялся среднего роста, плотный полковник Плахунов.
- Почему опоздали? - неприветливо спросил меня Николай Григорьевич после моего представления.
- Никак нет, не опоздал, - ответил я, - даже на сутки раньше приехал.
- Хорошо, давайте начнем работать.
Мы прошли в большую комнату оперативно-планового (первого) отдела, где была карта с обстановкой и все необходимые документы. Вооружившись указкой, Николай Григорьевич стал вводить меня в обстановку.
- В составе 40-й Армии в настоящее время, - начал он, - две мотострелковые дивизии, две мотострелковые бригады и отдельные полки. Ввод войск продолжается, и состав Армии будет меняться. Порядок обеспечения вооружением, ракетами и боеприпасами, с окружных складов армейским транспортом. Армия полностью укомплектована вооружением, запасы боеприпасов подвижные по войсковым нормам.
- А армейские запасы? - спросил я.
- Армейских запасов нет, не развернут пока и армейский склад боеприпасов, - ответил Плахунов.
- Боевые действия, - продолжал он, - идут вот здесь, и здесь, и здесь. Названия населенных пунктов непривычные и трудно запоминающиеся. Ещё одна новость! Боевые действия! - Мне о них тоже никто не  говорил!
В заключение мой начальник сообщил ещё одно "пренеприятное известие",  и в округе, и в войсках введён институт заместителей по вооружению. Это означает, что теперь я буду подчиняться не напрямую командарму, а через его заместителя по вооружению, какого-то генерала танкиста.
- Теперь пройдите по отделам, - сказал Николай Григорьевич, и познакомьтесь с офицерами.
Второй отдел занимается сугубо ракетами "Земля-Земля" и боевыми частями к ним. Оказалось, что в 40-й Армии нет, и не будет ни ракет¬ной бригады, ни ПРТБ, ни ракетных дивизионов в мотострелковых диви¬зиях. Просто не верится. Я еще не  полностью отключился от забот 14-й Армии, где эти самые ракетные части мне попортили немало крови и были всегдашней перво¬степенной заботой службы.
- А куда же делись ракетные дивизионы мотострелковых дивизий?  удивленно спросил я.
- Они остались в Союзе, в местах постоянной дислокации дивизий.
Теперь всё ясно понятно, во втором отделе мне больше делать нечего, прямо гора с плеч.
Третий отдел занимается наземной артиллерией, стрелковым ору¬жием и военными приборами. Здесь узнаю, что армейской артиллерии пока нет. На подходе реактивный полк "Ураган", пойдёт на западное направ¬ление. Со стрелковым оружием дело сложнее, нужно будет в ближайшее время перевооружить Армию, так как призванные из запаса "партизаны" должны вернуться со своим оружием, а призванные солдаты срочной службы получить новое оружие. Я не совсем понял смысл такой сложной схемы, но спорить не стал. Наконец, когда зашла речь об учёте оружия, и я попросил аттестат на вооружение, то оказалось, что аттестат отдел выдать не может из-за незавершенного ввода войск.
В зенитном отделе я узнал, что армейская зенитная бригада «Круг», а следом за ней зенитная ракетная база скоро будут вводиться на Кабульском направлении.
Отдел боеприпасов. Подробно знакомлюсь с великотруженниками этого отдела, в котором раньше и сам отпахал в общей сложности около двенадцати лет.
Шестой отдел занимается ремонтом, снабжением запасными частями и всеми материалами от гвоздей и ниток, до краски. Знакомлюсь с новым начальником отдела подполковником Солодким П.И., назначенным сюда только что, и прибывшем из Киева.
Наконец, знакомства с отделами закончены, и можно собираться в гостиницу, вылет в Кабул назначен на завтра на семь утра попутным самолётом с военного аэродрома Тузель.
Уже поздним вечером, уставший от всех неожиданностей, наконец, добрался до гостиницы.
- Ба! Какие люди! Кого мы видим! - услышал я знакомый голос. По коридору навстречу мне грузной походкой двигалась стокилограммо¬вая фигура моего одесского товарища полковника Ляшенко.
- Виктор Дмитриевич! - воскликнул я, попадая в его медвежьи объятия, - какими судьбами?
- Сейчас поговорим. Я только что приехал, но знаю о твоём на¬значении. Где твой номер? Давай, заходи ко мне.
- Понимаешь, Петрович, - начал Ляшенко, когда мы устроили за¬куску и выпили по первой за встречу, - не все рвутся сюда в Афгани¬стан. Сначала предложили ехать начальнику третьего отдела полковнику Лукьянову, но Виктор Петрович отказался, не захотел покидать Одессу - тогда взялись за меня. Я согласился, и приехал в Ташкент на долж¬ность начальника 3-го отдела, но назначением недоволен, уж лучше ехать в Афганистан, чем торчать тут. Ведь в должности начальника отдела я уже лет десять, одно и то же, - надоело! Откровенно говоря, я даже завидую тебе: едешь на видную должность, все тебя знают, в том числе и в Москве.
- Тебе грех жаловаться на службу, - сказал я, - ты успел по¬бывать на Кубе, говорят, был в приятельских отношениях с самим Министром Обороны Кубы.
- Было дело, теперь остались одни воспоминания. Но здесь я не останусь, и всеми силами буду рваться в Афганистан, так что, воз¬можно, еще послужим вместе.

16.02.80г.    Аэродром Тузель.
Отсюда в Кабул летает наш почтово-санитарный ИЛ-18. Погода нелетная, но нужно сидеть и ждать, так как взлёт может состояться в любую минуту. До Кабула отсюда часа полтора лету. Пока нет ни таможни, ни досмотра, ни загранпаспорта. От нечего делать начинаю читать две небольшие брошюрки, изданные политуправлением округа об Афганистане.
Страна солнца и гор, перекрёсток дорог и времён. Протяженность территории около тысячи километров с севера на юг и столько же с запада на восток. Климат жаркий, очень жаркий. Высота горных хребтов достигает пяти километров.
Население около семнадцати миллионов человек, в большинстве пуштуны, а также таджики, узбеки и другие. Все они глубокие привер¬женцы ислама и фанатично веруют в Аллаха. Для них священная книга Коран всё равно, что Устав для солдата. Кораном разрешается иметь до четырёх жён. Афганские племена отличаются военно-племенной организацией. Военная подготовка в пле¬менах мало чем уступает подготовке регулярных войск. Кочевые племена не признают никаких границ и весной движутся на север, а осенью уходят в соседний Пакистан. Алфавит у них в виде хитрых точек и крючков. Книга читается сзади наперед, а страницы - справа налево.
Между тем  дело шло к вечеру, погода не улучшалась, улететь не удалось, поэтому пришлось вызывать машину и возвращаться обратно в гостиницу.
На другой день аналогичная картина с отлётом повторилась.

18.02.80г.   Аэродром Тузель.
Наконец распогодилось, и часов в восемь на Кабул пойдёт почтово-санитарный ИЛ-18. Билеты брать не нужно, доставят бесплатно
В назначенное время взлетаем. Вот и граница, смотрю в иллюми¬натор, но пока ничего интересного,   внизу зубцы гор, покрытые сне¬гом. Ни поселков, ни городов, ни полей, ни лесов. Однако чем дальше к югу, тем картина становится более захватывающей.
Настоящих гор, оказывается, я не видел и не представлял, что это такое. Это стихия. Сверху они напоминают как бы застывшие навечно времена, громадные морские волны. Они всё выше и выше, и теперь подступают прямо к самолёту, но по прежнему не заметно ничего нового. Вот и Кабул. Самолёт снижается и идёт на посадку. Ступаю на афганскую земли...
Вокруг самолёта полно военного народа, все с оружием, у всех загорелые, обветренные лица - одни встречают, другие улетают обратным рейсом. Рядом стоят под разгрузкой ещё два громадных ИЛ-76.
Немного дальше, у края бетонки выстроились легковые, грузовые автомобили и бронетранспортёры - в Кабуле стреляют, поэтому действует строгий приказ ездить по городу только под защитой брони. Меня никто не встречает, отхожу вместе со своим багажом в сторону и осматриваюсь вокруг. Прямо горы, слева горы, справа горы, сзади горы - кругом горы. Огромное поле аэродрома идеально ровное. Впечатление такое, будто стоишь посреди огромной сковородки, краями которой являются ближние горные хребты.
В это время ко мне подошёл начальник разведки Армии полковник Дунец, с которым мы вместе летели сюда в одном самолёте, и предложил ехать до штаба в его бронетранспортёре.
Я с благодарностью принял предложение Василия Васильевича, но оказалось, что за ним прислали не бронетранспортёр, а разведыватель¬ную машину БРДМ, в которую мы еле втискиваемся вместе с чемоданами, сумками и коробками.
Хочется рассмотреть город, но через смотровые щели боевой машины почти ничего не видно. Каждая страна имеет свой запах. Здесь пахнет каким-то средне¬вековьем, те же городские трущобы, те же лачуги, те же узкие, кишащие народом улочки, та же, почти сплошь неграмотная масса, то же  вмешательство религии в общественные дела, тот же фанатизм, те же интриги и заговоры, ведущие к кровавой развязке.
Прислушиваюсь к репликам своих попутчиков, которые, так же как и я, рассматривают город через смотровые щели. Удивление вызывает одежда жителей: на голове чалма, длинная рубашка навыпуск, с вырезом по бокам, пиджак, широкие "безразмерные" штаны с кормой, на ногах галоши на босу ногу, некоторые идут босиком; вместо пальто или плаща вокруг туловища намотано особым образом длинное полотнище из плотной материи, концы которого с бахромой свободно свисают сзади
- А что это у них за корма сзади на штанах? - поинтересовался я
- Это своеобразный улавливатель, - объяснили мне "знатоки", согласно религии следующего пророка должен родить мужчина, и чтобы ребёнка случайно не потерять, и служит эта корма.
 Неужели роды могут произойти так внезапно? - усомнился я.
Улицы города забиты иномарками, многолюдно, торгуют многочисленные дуканы (лавки), много военных и наших и афганских; на перекрестках стоят танки и бронетранспортёры, но спокойно, и стрельбы нигде не слышно.
Примерно минут через тридцать останавливаемся,  прибыли на место.
Выбираюсь на броню и закрываю глаза от нестерпимого солнечного света, отраженного и усиленного снеговыми горами. Величественные горы вот они, рядом, их вершины, покрытые снегом, уходят куда-то ввысь и там сливаются с небом. Перевожу взгляд на грешную землю, и настроение моё резко меняется: кругом жирная, липкая, глубокая и сплошная грязь, размешанная многочисленными колёсами и ногами.
Здесь, у подножия горы, и разместился на окраине Кабула Штаб Армии по полевому,  то есть в машинах, кунгах и специальных штабных салонах. Все окрестные овраги и лощинки забиты многочисленными штабными машинами, в которых, как на учениях, люди и работают и отдыхают. Но учения длятся обычно всего несколько дней, да и то все с нетерпением ждут, когда они закончатся, а тут конца не видно.
Смотрю на свои блестящие, шитые на заказ сапоги, и спрыгиваю с брони в грязь, которая приходится мне выше щиколотки.
Командир батальона охраны майор Лис показывает в сторону соседнего оврага, где разместилась служба РАВ Армии. Двигаюсь по грязи в указанном направлении и чувствую быструю усталость, сердце бьётся учащенно, и как будто не хватает воздуха. Соображаю, что здесь же высокогорье, порядка двух километров над уровнем моря и нужно при¬выкнуть к новым условиям. Служба РАВ разместилась в двух штабных машинах: в "бабочке" и спальном кунге, которые стояли рядом в от¬рытом полуокопе, под масксетями, уткнувшись радиаторами в бугор. Нужно сказать, что "бабочка", - а называлась она так потому, что стенки машины раскладывались в стороны наподобие крыльев бабочки, образуя просторное помещение для работы, - была большим дефицитом и имелась не в каждой службе.
Вокруг ни души, но дверь "бабочки" открыта настежь и я, оставив свой багаж внизу, поднялся наверх.
Прямо напротив входа, за большим штабным столом, отделанным зеленоватым пластиком и алюминиевым уголком, чинно сидел полковник в чёрной танкистской куртке, полевой фуражке и резиновых сапогах. На столе не было ни карты, ни журналов, ни каких-либо бумаг, за спиной полковника была полка с телефонами,  но они молчали. Я поздоровался и представился.
- Исполняющий обязанности начальника службы РАВ Армии Соколов Владимир Николаевич, - ответил он.
Мы некоторое время рассматривали друг друга. Владимир Николаев был вооруженцем старой закалки и, как мне сказали еще в Ташкенте, вынес на своих плечах основную тяжесть при отмобилизовании и вводе войск, все отзывались о нём тепло и с большим уважением. По новой оргштатной структуре служба РАВ, бронетанковая и автомобильная объединялись в Управление Вооружения под началом за¬местителя Командующего по вооружению (ЗКВ).
Вводился и штаб Управления Вооружения. Теперь, в связи с моим приездом, Соколов шёл на повышение на должность начальника штаба УВ, и я искренне радовался перспективе работы с надежным и опытным това¬рищем.
Хотя, честно говоря, новая оргштатная структура, кроме раздра¬жения у меня никаких эмоций не вызывала: утрачена самостоятельность, отобраны ракетно-технические части, сокращено два офицера, прибави¬лось начальства, а главное - не решен вопрос с боеприпасами, - за обеспечение боеприпасами отвечает Служба РАВ, а транспорт в руках начальника тыла.
Разместившись со своим багажом, я сел за стол, и фактически мы приступили к приёму-передаче должности.
Прежде всего, уточнили сроки ввода подчиненных частей: зенитной ракетной базы, армейской мастерской и армейского склада боеприпасов, затем подробно рассмотрели ведомость обеспеченности вооружением, ведомость обеспеченности боеприпасами. Последние меня волновали больше всего, но Владимир Николаевич успокаивал тем, что интенсивных боевых действий пока нет, а в войсках созданы повышенные подвижные запасы. Кадрами, за исключением армейского звена, служба укомплекто¬вана полностью.
Правда, в войсках много молодых, неопытных офицеров, в основное выпускников Пензенского высшего Артиллерийского училища, которые, прямо скажем, не подготовлены к практической работе в условиях боевой действительности.
Однако придётся работать с теми, кто есть, - "нет плохих под¬чинённых, есть плохие начальники".
- А где все офицеры? - поинтересовался я, когда с делами было закончено.
- В войсках, но скоро будут все здесь, - ответил Соколов.
Действительно, ближе к вечеру они стали собираться в ''бабочке" и докладывать о работе за день.
Первым появился мой заместитель майор Юсупов, он назначен на эту должность прямо после окончания факультета руководящего состава (ФРИС) Арт академии в Ленинграде. Винер Кашфулович успел уже отли¬читься в борьбе с душманами, и представлен к медали "За боевые эаслуги", - волевой, подготовленный, исполнительный офицер.
Потом подъехали офицеры округа, подполковник Соснарц из ремонтного отдела, майор Ласкарев из третьего отдела и капитан Мельников зенитчик. Я сидел в стороне, слушал разговоры и мне, как профессио¬налу, картина в войсках становилась всё яснее. К сожалению, разговор вёлся только вокруг местной 108-й мотострелковой дивизии, а это ведь не все войска.
Поздно вечером стало ясно, что ужин состоится здесь же, в "ба¬бочке". В коллектив, как говорится, нужно "вливаться", поэтому достаю припасённую на этот случай бутылку водки и кое-какие делика¬тесы.
После выпитой первой, за встречу, и знакомство пошли разговоры. Теперь все  трудности, доставшиеся этим офицерам при отмобилизовании и вводе войск, были позади, и некоторые подробности и эпизоды пред¬ставлялись уже в забавном свете. Однако при слове  "отмобилизование" они еще вздрагивали, и чувствовалось, что этот период был для них сплошным кошмаром.
- Вы приехали на готовую Армию, - проявили они на меня накопившуюся обиду, - воевать легче, чем отмобилизовывать.
Отдыхать меня пригласил с собой Соколов в рядом стоящий кунг, где оборудовано три спальных места: поперечный топчан у передней стенки, продольный топчан справа от входа и откидная полка над ним. Занял верхнюю полку, - хотя неудобно забираться, зато никто не ме¬шает. Впереди Соколов, а внизу подо мной наш водитель рядовой Нурзала, в обязанности которого входит охрана, топка печи, обеспечение водой, уборка. Изнутри дверь ничем не запирается, и хотя мы с ору¬жием, это обстоятельство показалось мне странным. Однако люди жили тут раньше меня, и поднимать этот вопрос новичку неудобно.

19.02.80. Три часа ночи.
Просыпаюсь от холода, который забирается под шинель и одеяло. Печка погасла, а наш  Нурзала спит внизу сном праведника. Будим его и начинаем растапливать печь, однако, дрова и уголь никак не разгораются, кунг наполняется дымом, поэтому дверь приходится открывать настежь. Наконец печка разгорелась, стало тепло, и мы снова засы¬паем. К шести утра печка снова гаснет, но теперь уже нужно вставать.  Страшно неохота вылезать из постели и идти месить противную грязь
На противоположном склоне холма виднеются скворечники туалеты, к которым уже потянулся штабной народ. Некоторые по пути занимаются физзарядкой. В это время Нурзала снова растопил печку, и теперь можно заняться бритьём и умыванием.
Теперь завтрак. Столовая отсюда метрах в двухстах ниже. Сначала нужно вскарабкаться на бугор, потом пройти по хребту, перепрыгнуть ручей и взойти на пологий склон, где и стоят несколько столовских палаток. Входим в палатку и занимаем один из пяти легких столиков. На завтрак гречневая каша, "горная добавка" в виде нескольких жёлтых горошин витамина и ломтиков сыра, масло, чай.
Позавтракав и выйдя из палатки, стали наблюдать за работой мощных землеройных машин, которые срезали вершину соседней горы и ровняли там площадку. Руководил начинж Армии высокий, стройный, прямо-таки гусарский полковник Пономарёв Анатолий Иванович, - нужный человек, у него и ломы, и лопаты, и колючая проволока, и ёмкости для воды, и масксети, и другие полезные вещи.
Нужно немедленно установить с ним добрые отношения.
-  Анатолий Иванович, - спросил я, когда мы с ним познакомились, что Вы здесь делаете?
- Срываю гору, чтобы не платили вам "горных? - засмеялся он и убежал к своим машинам.
- А что это за "горные", - спросил я у Соколова.
- Это денежная надбавка за службу в условиях высокогорья, но на нашу Армию она не распространяется, - ответил он. В это время к нам подошёл офицер.
- Вас вызывает к себе заместитель командующего Армией по вооружению генерал Журавель, - обратившись ко мне, доложил он.
Георгий Васильевич только что вернулся из войск и находился в своём  кунге, который служил ему и рабочим кабинетом и местом для отдыха.. Подхожу, представляюсь. Генерал подвижный, сухощавый, среднего роста, с загорелой лысиной, с коротко подстриженными седеющими волосами. Сам он танкист. Говорили, что он обладает спартанской закалкой и в сорокоградусную жару, облачившись в чёрный танковый комбинезон, может досконально проверить любой танк, буквально влезши в дуло пушки и вылезши из выхлопной трубы. Первое знакомство и беседа не заняли много времени.
Теперь пойдём к командующему Армией, я Вас представлю, сказал генерал.
До рабочей машины командарма метров сто по непролазной грязи. Пройдя мимо часовых, останавливаемся у нужной двери. Постучавшись, генерал Журавель спросил разрешения представить нового начальника Службы РАВ Армии.
Командарм, генерал-лейтенант Тухаринов, высокий, с крупными чертами лица и гладко зачесанными назад седыми волосами, сидел в меховой куртке за походным столом и хмуро рассматривал лежащую перед ним карту боевой обстановки. Он был один, и наше появление отвлекло его от карты.
Я представился ему "по случаю прибытия к новому месту службы".
- Устава не знаете, - сразу отпарировал он, - я могу еще не на¬значить Вас на эту должность и отправить обратно!
Я невольно улыбнулся. - Не могли здесь найти своего доморощен¬ного начальника службы РАВ и притащили меня за тридевять земель с равнины в горы и еще перебирают! В горах я действительно в первый раз, и горный театр военных действий не знаю.
- Не улыбайтесь, - продолжал командарм, - докладывать нужно строго по Уставу.
Устав - всему голова.
Затем, к моему удивлению, посадил рядом с собой и подробно выслушал биографию и прохождение службы, задавал вопросы. Потом взял карту и подробно обрисовал обстановку: удаленность от баз снабжения, разобщенность войск по направлениям, отсутствие железных дорог, нали¬чие горных перевалов и активность контрреволюционных элементов, веду¬щих боевые действия партизанскими методами. В заключение поставил четкую задачу по службе: бесперебойно снабжать войска боеприпасами и вооружением, быстро ремонтировать оружие, совершенствовать способы боевого применения оружия.
- Задача ясна? - спросил командарм, - вопросы, просьбы...
По опыту прошлой службы я знал, что с командармом встречаешься не каждый день и самые важные вопросы всегда нужно держать наготове.
Вопросы не должны быть мелочные и их не должно быть много, - лучше всего один вопрос, но не больше трех. Вот и теперь, по старой привычке, я держал в голове эти самые вопросы.
- Задача мне ясна, товарищ командующий, - ответил я, но есть просьба: развернуть два отделения армейского склада боеприпасов (Шинданд-Баграм), армейскую мастерскую развернуть в батальон и дать мне в руки транспорт для подвоза боеприпасов.
Мои просьбы были встречены без всякого энтузиазма, даже вызвали недовольство.
- Государство и так много делает для нашей армии, - сказал командарм, вставая из-за стола и сверля меня сердитыми глазами, и лезть теперь с новыми просьбами просто неуместно, нужно решать задачи тем, что есть.
Получился, как говорится, отлуп. Но опять же, из прошлого опыта я знал, что если не будешь "давить" по службе, не заслужишь ни доверия, ни авторитета - командиры не любят слабовольных и не¬решительных.
- Но эти вопросы жизненно необходимы для выполнения стоящих задач, - настаивал я.
- Хорошо, уступил командарм, - подготовьте по этим вопросам телеграмму для командующего Округом.
По заведенному для себя правилу - не откладывать исполнение указаний начальников в долгий ящик - я, вернувшись к себе, сначала записал задачи, поставленные командармом перед службой, а потом стал набрасывать текст телеграммы в Округ.
В это время зазвонил телефон.   Говорит оперативный дежурный, услышал я в трубке, начальникам родов войск и служб немедленно прибыть на ЦБУ.
Когда все собрались в Центре Боевого Управления, вышел командарм и объявил:
- По имеющимся данным, - начал он, - в Кабуле в ближайшее время ожидаются выступления контрреволюционных элементов. Вводится повышенная боевая готовность. Необходимо усилить охрану, проверить средства связи, установить круглосуточное дежурство из числа началь¬ников и их заместителей.
В отделах произвести боевые расчеты всего личного состава, опре¬делить  каждому позицию и сектор обстрела, проверить оружие и бое¬припасы.
Новость ошеломляющая. Но что сейчас главное? Что нужно сделать немедленно?
- Пригласите ко мне командира батальона охраны, - распорядился я.
Через несколько минут майор Лис поднялся в "бабочку" и доложил о прибытии.
- Сколько у Вас боеприпасов? спросил я его.       
- У солдат носимые нормы, а у офицеров в отделах кроме писто¬летов ничего нет.
- А чем же мы, черт подери, будем здесь обороняться? - взор¬вался я. - Немедленно посылайте в соседний полк три машины с охраной за боеприпасами, ручные гранаты возьмите оборонительные и наступа¬тельные. Сегодня до вечера мы должны раздать боеприпасы, особенно гранаты, во все отделы.
Когда машины ушли, мы передали команду в полк и стали волноваться в их ожидании. Наконец они вернулись, и мы вздохнули с облегче¬нием. Раздача боеприпасов по отделам много времени не заняла, и теперь можно заняться внутренними делами. Позиции для нашего отдела это наши же машины. Соколов, я и Нурзала будем оборонять кунг, а остальные в полуокопе под "бабочкой".
Что касается секторов обстрела, то их определяем приблизительно, но в безопасную для соседей сторону. Наконец, снаряжаюсь сам: подсумок с четырьмя магазинами на ремень справа спереди, подсумок с двумя гранатами слева впереди, автомат. С непривычки чувствуется тяжесть оружия, мешают подсумки.
- А как же солдатам в горах с таким снаряжением? - подумал я,  как ползти, или как взобраться на скалу?

20.02.80. Уже час ночи, но у нас пока всё спокойно. В городе, который находится отсюда километрах в трех, слышен гул толпы, заполнившей все улицы.
С утра над нами один за другим стали проноситься вертолёты и самолёты - похоже, вся наша авиация зависла над Кабулом. К полудню мятежникам удалось захватить элеватор, но подошедшая наша мотострел¬ковая рота в часовом бою выбила их оттуда. Попытки захватить теле¬центр, банк и телеграф мятежникам не удались.
Горит гостиница, стреляют по нашим БТР, бросают бутылки с горючей смесью, все дороги перекрыты.
В это время в службу одна за другой стали идти женщины - маши¬нистки, поварихи, связистки и прочие.
- Выдайте нам оружие! - просят все они.
- Вот и на моей улице наступил праздник, - подумал я, - дефи¬цитнее службы сейчас, наверное, нет.
У нас хранился ящик с автоматами, и мы смогли вооружить ими человек двадцать.
Между тем наступление мятежников захлебнулось, и к вечеру обстановка в городе нормализовалась. Повышенная боевая готовность была снята и жизнь пошла обычным порядком.

21.02.80.   - Вам необходимо срочно прибыть на ЦБУ для встречи начальства из резиденции, - сообщил оперативный дежурный.
Какая резиденция? - спросил я у своих.
- В городе, - объяснил мне майор Юсупов, - находится оперативная группа Министерства Обороны во главе с Маршалом Советского Союза Соколовым, и с ними группа генералов от всех родов войск и служб. От Главного Ракетно-Артиллерииского управления в этой группе генерал Кичаев Олег Михайлович, который является для нас старшим начальником по службе, и все его распоряжения обязательны для исполнения.
Возле ЦБУ стоит группа военных в непривычной униформе ядовитого зелёного цвета, состоящей из курточки с пояском и накладными карманами, брюк навыпуск, и шапочки с матерчатым козырьком. На матерчатых погончиках нет никаких знаков различия. Как мне указали, самый высокий и представительный из всей группы и есть генерал Кичаев. Подходу к нему, представляюсь.
Пройдёмте к Вам в службу и обсудим некоторые вопросы, сказал он.
Оказывается, Олег Михайлович уже сравнительно давно здесь, и обстановку знает хорошо.
- Маршала тревожит всё возрастающее количество несчастных случаев среди личного состава армии, начал он, из-за неумелого и небрежного обращения с оружием и боеприпасами. Задача - сохранить жизнь нашим солдатам, исключив несчастные случаи при обращении с оружием и боеприпасами.
- Я прошу Вас, продолжал генерал Кичаев, - глубоко проанализировать положение дел, установить причины и составить план конкрет¬ных мер, утвержденный командиром.
Задача, прямо скажу, ошеломила своей неожиданностью и сложно¬стью: на руках масса оружия, войска в движении и разбросаны на ог¬ромном пространстве, идут боевые действия... Но делать нечего, нужно выполнять приказ.
Анализ показал, что 70% несчастных случаев произошло из-за неумелого обращения с оружием и нарушения мер безопасности, 30% при чистке. Было еще несколько случаев ранений из-за повышенной настороженности, когда часовые ночью, стоя на посту, держат патрон  в патроннике и снимают автомат с предохранителя. Выстрел в этом случае происходит либо при случайном падении, либо в карауле. Коли¬чество несчастных случаев резко возросло в последнее время с прихо¬дом молодого пополнения, поэтому большинство ЧП приходится на моло¬дых солдат, меньше на сержантов и около одного процента на офицеров и прапорщиков.
За примером долго ходить не надо, в нашем же Управлении Вооруже¬ния майор Бережной недавно прострелил себе ногу при чистке пистолета, и теперь хромает.
Причиной несчастных случаев при чистке однозначно является от¬сутствие соответствующих условий для этого и бесконтрольность со сто¬роны командиров. Чаще всего бывает так, что солдаты соберутся вокруг какой-либо бочки или ящика  в кружок и начинают чистку, направив ство¬лы автоматов друг в друга, при этом не отделив магазинов и не прове¬рив оружие на не заряженность. Положение усугубляется еще и тем, что чистка идёт самотёком, без какого-либо участия командиров.
Нарушение мер безопасности проявлялось и в превращении автомата в своего рода игрушку, когда от нечего делать начинали теребить его, щёлкать предохранителем, шарить по спусковому крючку.
И ещё одной причиной является хаотическое хранение орудия в вой¬сках армии. Уставом определено, что на учениях, в поле и на манев¬рах военнослужащие должны иметь оружие при себе. Это положение командиры на местах претворяли в жизнь по-разному: одни носили оружие с собой и днём и ночью, другие ночью держали его в спальных палатках в козлах или лёгких пирамидках, третьи пытались оборудовать что-то наподобие ружкомнат.
Сам я, к примеру, свой пистолет ночью держу под подушкой...
Безусловно, в боевой обстановке оружие должно быть постоянно с личным составом в готовности к немедленному применению. Поэтому, на данном этапе, в качестве оптимального варианта нужно принять хране¬ние оружия вместе с личным составом в спальных палатках, но состав¬ленного в лёгкие пирамидки.
В отношении чистки дело ясное - нужно немедленно оборудовать "места для чистки", но как это сделать в полевых условиях? В конце концов, решили "место для чистки" оборудовать в виде траншей глубиной в полметра и такой же шириной, вырытой на краю ла-геря бруствером в сторону поля. Замысел состоял в том, что чистка оружия ведётся только под наблюдением командира подразделения. Солдаты занимают траншею, расстилают на бруствер свои плащ-палатки, укладывают на них автоматы и начинают чистку. Теперь, даже при слу¬чайном выстреле, пуля никого не заденет и уйдет в сторону поля. Место для чистки должны все знать, оно должно быть обозначено табличкой, а во всех других местах - в карауле, в спальных палатках, в машинах, на разных ящиках и бочках чистку оружия категорически запре¬тить!
После этого во всех подразделениях необходимо срочно провести показательные занятия по мерам безопасности и правилам чистки. Что касается боеприпасов, то все беды шли от противотанковой гранаты "Муха", которая была на вооружении у десантников. Если эту гранату раздвинуть в длину, то она становилась на боевой взвод, и обратно уже не складывалась, оставаясь, таким образом, в готовности к стрельбе, только нажми кнопку. Как только такая граната случайно попадала в руки нашей пехоты - несчастный случай был обеспечен.
Я понимал, что предстоит проделать громадную работу - одно дело подать идею, и другое дело - её осуществить, одних только показных занятий нужно провести около тысячи.
Нужно срочно подготовить и издать через армейскую типографию Памятку по мерам безопасности и правилам обращения с оружием и бое¬припасами.
За Памятку я тут же взялся сам, вкладывая в неё конкретность, краткость и наступательность: "Воин, помни! Соблюдением мер безопас¬ности при обращении с оружием ты сохранишь жизнь себе и своему това¬рищу ...! "
Из анализа причин, в конечном счёте, составился план конкретных мер, которые включали в себя упорядочение хранения оружия, оборудо¬вание мест для чистки, проведение показных занятий по мерам безопас¬ности и чистке, издание Памятки, работа в войсках.
В заключение подготовили телеграмму в войска соответствующего содержания. Телеграмму составили в трёх вариантах:  за моей подписью, за подписью генерала Журавель и за подписью командарма. Хотя текст был один и тот же, но в войска они попадут независимо друг от друга и поступят разным адресатам: за моей подписью - началь¬никам служб РАВ соединений и частей; за подписью генерала Журавель - заместителям командиров по вооружению, а за подписью командарма - самим командирам соединений и частей.
Кроме того, сюда могут быть привлечены и начальники штабов, и политработники, и служба войск.
На другой день по телефону я доложил генералу Кичаеву о готов¬ности материалов.
На столе лежал отпечатанный анализ несчастных случаев с указанием причин и наиболее характерными примерами, наши выводы и предложения, план конкретных мероприятий. Памятка и телеграммы. Собственно, работа уже началась - телеграммы за моей подписью в войска ушли еще вчера, а офицеры уже разъехались по войскам Кабульского гарнизона, где, кстати сказать, было больше всего ЧП.
Кроме документов, на столе лежала и злополучная учебная противо¬танковая граната "Муха". Где-то часам к десяти Олег Михайлович под¬нялся в нашу "бабочку" и стал подробно знакомиться с материалами. В этом плане у него был свой стиль - сначала он всё прочитывал, а уж потом задавал вопросы или обсуждал те или иные детали.
В целом, все наши предложения были одобрены. Забегая вперед, хочу сказать, что нам удалось сначала сбить волну несчастных случаев и тем самым спасти не одну жизнь, а затем свести их вообще на нет.
В заключение занялись гранатой "Муха". Как её обезопасить? Нашли неприметную, окрашенную под один цвет с корпусом пусковую кнопку на ней.
Пусковую кнопку нужно покрасить в отличительный красный цвет,  сказал генерал Кичаев, - а на корпусе сделать соответствующие предупреждающие надписи. Но это уже было во власти Олега Михайловича, ибо он являлся начальником Управления Снабжения Боеприпасами ГРАУ.

23.02.80. В честь праздника разрешено расслабиться и привести себя в поря¬док. В полукилометре на восток высится, как его называют, Дворец Амина, и он манит к себе своей загадочностью. Выбирая места посуше, медленно продвигаюсь по краю виноградника в сторону дворца.
По слухам, его недавно брали боем, и наступление шло как раз с этой стороны. Вот арык с мостиком, дальше уже асфальтированная дорога идёт вверх и направо. Кроме этой дороги, есть еще крутые гранитные ступени, ведущие вверх, всего их около сотни.
Медленно поднимаясь по этой лестнице, и, по мере приближения к дворцу, он увеличивается в размерах и нависает над головой. На самом верху лестницы врублено в скалу караульное помещение, ещё недавно здесь сидела дворцовая стража, а теперь наши десантники. Командир взвода стал сопровождать меня. Хотя дворец имеет всего три этажа, высотою он с десятиэтажный дом, богато отделан мрамором. Как я потом узнал, построен он в 1905 году итальянским архитектором.
Здесь еще видны следы недавнего боя: засохшие лужи крови на мраморном полу и низких стенах портика. Вот здесь, прямо напротив входа, видно, стоял человек, прислонясь к портику, и истекал кровь. На окнах и балконе третьего этажа копоть пожара от стрельбы нашей "Шилки". Входим в просторный, высокий вестибюль. Прямо - широкая лестница, налево и направо высокие двустворчатые двери, ведущие по внутренние помещения первого этажа. Под ногами скрипит битое стекло, все стены изрешечены пулями. Поднимаемся по мраморной лестнице на второй  этаж. В восточном крыле - рабочий кабинет, перед кабинетом адъютантская, отгороженная от коридора низкой дверкой черного дерева.
Просторный и светлый кабинет также отделан панелями из черного дерева. Много ванных комнат, сантехника самая современная. Все двери украшены длинными красивыми ручками из светлой бронзы с шишечками сверху и снизу. На некоторых ручках этих шишечек уж не было, свинтили на память в качестве сувениров.   Отсюда, с высоты, из широких окон открывается величественная панорама окрестных гор и виден город. Можно согласиться, что высота "даёт чувство независимости, чистоты и превосходства".
Возле лестницы - небольшой бар. По словам лейтенанта, возле этого бара и был убит Амин. Как было всё на самом деле, никто из наших ничего не знает. Уже потом я прочитал заметку Демченко "Как это начиналось в Афганистане". Тот бой был скоротечным и жестким. Где? Вокруг и внутри дворца "Гаужи-Бек", который за несколько дней до этого Амин сделал своей резиденцией. Там он погиб, недалеко от своего служебного кабинета, изрешеченный осколками гранат.
Б. Кармаль сказал потом, что "здоровые силы нации* привели в исполнение смертный приговор Амину. Выяснилось, что "приговор" был приведен в исполнение до его вынесения, и в операции участвовали наши командос, натолкнувшиеся на сопротивление дворцовой охраны.

25.02.80. Продолжается ввод войск в Афганистан. Завтра вводится зенитная ракетная база. На пути перевал Соланг. Сегодня этот Соланг у всех на слуху.
Как я узнал, он представляет собой тоннель длиной 1,8 км  пробитый сквозь вершину горы советскими метростроевцами на высоте около 4,5 км.
Когда шедшая накануне непрерывным потоком зенитная ракетная бригада "Круг" втянулась в тоннель, движение вдруг застопорилось, и колонна остановилась, но двигатели многочисленных машин, в том числе и дизельных, продолжали работать, и тоннель заполнился угарным смертельным газом. Маломощная вентиляция тоннеля не справлялась, и люди стали задыхаться в дыму, но никто не догадался дать команду заглушить двигатели.
Около ста человек удалось откачать, но всё же несколько человек погибло.
На фоне этих событий ввод ЗТРБ был делом не простым, и я углу¬бился в подготовку карты и приказа на марш. В Термезе базу встретит капитан Мельников, а я выеду в район ночного отдыха и дозаправки на окраину Пули-Хумри и через перевал Соланг поведу её сам. К вечеру вернулся из войск майор Юсупов, который за¬нимался подготовкой мотострелкового батальона к рейду - новому вида боевых действий.
- Доложите по батальону, - попросил я Юсупова.
- Состав сил и средств, начал Юсупов:  батарея "Акация", танковая рота, 53 боевых машины, две "Шилки", шесть 82-мм минометов. Боеприпасов к танкам и артиллерии один боекомплект, стрелковых - два боекомплекта. Кроме того, боеприпасами загружено три грузовые машины ГАЗ-66. Оружие проверено и исправно, с батальоном идёт начальник Службы РАВ полка и два техника.
Вроде всё нормально, но что-то всё же тревожило меня.
В  это время зазвонил телефон:
- Вас вызывает к себе командарм, - передал оперативный дежурный, У командарма находился начальник штаба армии генерал Панкратов и еще несколько офицеров.
- Доложите по батальону, приказал командарм, когда я доложил о прибытии. Я доложил всё то, что только что сам узнал от Юсупова, но командарм остался недоволен:
- Вы сами в батальоне не были, докладываете по записке. Вы что, отсиживаться сода приехали? Немедленно отправляйтесь в батальон, и чтобы всё было укрыто под броню, никаких грузовых машин с боепри¬пасами не должно быть!
- Товарищ командующий,  начал я, но сейчас уже ночь, в ба¬тальоне уже все отдыхают, и делать там сейчас нечего, разрешите вые¬хать в четыре утра.
- Нет, пускай едет сейчас, - вдруг вмешался начальник штаба армии.
- Но, товарищ генерал, - не сдавался я, - Вы же сами запретили езду в ночное время, и потом, там сейчас все спят.
- Хорошо,  уступил командарм, - выезд в четыре утра, передаете майору Лис, чтобы подготовил два бронетранспортёра.

26.02.80. Уже в половине четвертого послышался шум моторов БТР, и я понял, что нужно собираться. Как я горько пожалел, что оставил в Кишинёве ватную куртку и ватные брюки. Лучше было бы не брать парадную форму, которая вообще не пригодилась. Но выручили офицеры, дали мне из каких-то своих запасов и куртку и брюки, которые незаменимы при езде на бронетехнике. Кроме пистолета, беру с собой автомат с одним мага¬зином.
Как я заметил, многие офицеры носят с собой по два-три магазина, увязывая их изолентой в пакет с подавателями в разные стороны, но я нашел другой выход - просто взял большой магазин от пулемёта РПК.
Возле бронетранспортёра меня поджидал начальник бронетанковой Службы Армии полковник Мичалин Владимир Дмитриевич, он уже проверил и машины, и экипажи, провёл инструктаж, и осталось только трогаться в путь. Примерно через полчаса езды мы прибыли на место. Еще только рассветало, небо закрыто низкими тучами, падал редкий снежок. Батальон стоял сбоку дороги во взводных колоннах. На правом фланге гордо возвышались массивные башни приданных батальону самоходок "Акация", потом шли танки, за ними боевые машины пехоты и, наконец, шесть машин ГАЗ-66, загруженных боеприпасами.
Эти-то машины и имел в виду командарм, когда приказал, чтобы всё было укрыто под броней.
Было тихо, воины еще все спали, укрывшись внутри боевых машин. На дороге стоял высокий молодой полковник в танковой куртке:
- Командир 108-й мотострелковой дивизии полковник Миронов,  представился он, когда мы с Мичалиным поздоровались с ним и назвали себя.
Это было моё первое появление в войсках армии, можно сказать, что я дебютировал - как сейчас покажешь себя, такое и сложится о тебе мнение.
Я понимал и командира дивизии - слишком много разных начальни¬ков, все руководят, советуют, лезут... Они ведь тоже думали, решали, готовились, а тут вдруг приехал какой-то умник и хочет решить все проблемы...
Но я, кажется, догадался, в чём дело.
Ну, пехота, погоди,  подумал я,  сейчас я вам покажу фокус. Подойдя к крайней боевой машине, я постучал по броне. Внутри что-то зашевелилось, потом открылся люк, и оттуда показалась заспанная голова командира взвода.
- Товарищ лейтенант, сказал я ему, постройте экипаж в полном снаряжении и вынесите наружу все патронные коробки.
В боевой машине оказалось пулемётное отделение, и когда все десять человек построились, а патронные коробки составились в один ряд, моя догадка подтвердилась,  больше половины пулемётных лент оказались пустыми.
- Как же вы собирались воевать с пустыми лентами? - спросил я лейтенанта.  Немедленно снарядите патронами все ленты.
- А где взять патроны?
- Вон в тех машинах ГАЗ-66, что под брезентом.
Когда через некоторое время все пулемётные ленты были полностью снаряжены, мы с Мичалиным принялись за боеукладку. Нужно было раз¬местить внутри ещё несколько ящиков с патронами и гранатами. Но ящики загромождали боевое отделение и мешали десанту.
Решено выбросить деревянные ящики, а патроны в цинках разместить в углублениях под сиденья.
Когда всё свободное пространство под сиденьями было заполнено  цинками, то оказалось, что нам удалось втиснуть 13 цинков винтовоч¬ных патронов, 4 цинка автоматных патронов и 3 цинка сигнальных патро¬нов разных огней.
В пехотном отделении получилась загрузка несколько другая: 9 цинков винт патронов и 10 цинков автоматных патронов, а в остальном всё так же.
Оставалось теперь решить вопрос с ручными гранатами. В каждом БМП их должно быть не менее двух ящиков - ящик оборонительных и ящик наступательных гранат. Но куда их положить?
Свободного места больше нигде нет, а ящики громоздкие, и рос¬сыпью гранаты не положишь. Остаётся только выгрузить из боеукладки громоздкие противотанковые снаряды ПТУРС.
- Вы ожидаете встретиться в рейде с бронированными целями? спросил я у лейтенанта.
- Никак нет, у душманов пока одно стрелковое орудие.
- Тогда выгружаете ПТУРС, а на освободившееся место укладывайте ящики с гранатами.
Наконец, очередь дошла до боеукладки пушки "ГРОМ". Конвейер, как и положено, был снаряжен 24 кумулятивными и 16 осколочными выстрелами. Опять же,  за чем столько кумулятивных, если нет броне целей? Наконец, с загрузкой было закончено.
- Теперь поселите экипаж по своим местам в полном снаряжении, а мы посмотрим, удобно ли им сидеть и вести огонь.
Когда солдаты заняли свои места, то жалоб на тесноту и неудобства для стрельбы из бойниц не последовало. Но была просьба - заранее вскрыть несколько цинков с патронами. Хотя для любого вооруженца вскрытые цинки и масса патронов россыпью - нож в сердце, я согла¬сился, - в бою некогда этим вскрытием заниматься.
- Командиров подразделений ко мне, - распорядился я, когда проверка была закончена. Вскоре командиры рот и взводов собрались около нашей машины.
- Задача,  сказал я им, загрузить боеприпасами каждую бое¬вую машину так, как загружена эта. Зарисуйте в своих блокнотах схему загрузки, и немедленно приступаете к работе. Офицеры уже и сами давно поняли суть дела, и, когда они разошлись обратно по своим подразделениям, батальон превратился в муравейник: одни снаряжали пулемётные ленты,  другие укладывали цинки, третьи выгружали ПТУРС и укладывали гранаты, и т.д.
Мне, собственно, уже нечего было делать, и я подошел к командиру дивизии, который находился на прежнем месте, и в мои распоряжения не вмешивался. Рядом с ним, прямо на земле, стоял большой,  бумажный мешок с ржаными сухарями. Я вспомнил, что еще не завтракал, взял сухарь и стал его грызть.
- Боеприпасов на машинах больше нет,  доложил подошедший ко мне какой-то офицер. Я не удержался, чтобы не рассмеяться.
- Вот командир дивизии, обращаетесь к нему, пусть посылает за боеприпасами на склад.
Между тем, пора было ехать встречать зенитную ракетную базу. Часов в 14 выходим на главную дорогу, которая, если смотреть на карту, напоминает огромную подкову, одним концом упирающуюся в Термез, а другим в Кушку.   Дорога широкая, с хорошим покрытием,  движение интенсивное, на дороге в основном экзотические афганские машины, но много и наших.
Стараюсь получше рассмотреть встречающиеся населенные пункты. На улицах много народа, идёт торговля,  дома из глиняных кирпичей, сложенных идеально ровно и четко. Дома двух  - трёхэтажные, с башенками и маленькими окнами типа бойниц, вокруг домов высокие и прочные глинобитные заборы - дувалы. Дувалы - идеальное место для засады, и проезжать мимо этих глухих стен неприятно.
Вокруг жилищ нет ничего лишнего - ни кучек сена, ни навоза, ни дров или каких-либо сваленных брёвен, как это водится на Руси. Подъём становится всё круче, горы всё больше нависают над головой, пошли так называемые "галереи" - участки дороги наподобие прямоуголь¬ных тоннелей, одной стенкой врубленных в скалу, и другой стенкой в виде решетки из железобетонных столбов. Как я слышал, через эти решетки снег забивает галерею, и дорога из-за этого перекрывается.
По мере приближения к перевалу Соланг галереи встречаются чаще, а длина их становится всё больше. Наконец, последняя галерея перед главным тоннелем, который уже виднеется метрах в трёхстах выше по склону. На этом последнем участке довольно крутой подъём, наверное, где-то около двадцати градусов, но дорога чистая и сухая. После произошедшего здесь ЧП в тоннеле теперь действует диспетчерская служ¬ба, машины идут не сплошным потоком, а по тридцать-сорок штук сначала в одну, потом в другую сторону. Движение, естественно, из-за этого замедлилось, и перед входом выстроилась многокилометровая колонна машин. Нам нужно теперь ждать своей очереди, которая, судя по всему, наступит только к утру.
Делать нечего, устраиваемся внутри БТР кто где может, но меха¬нику-водителю отводится лучшее место - он должен отдохнуть и поспать. Всего нас 7 человек. Кроме меня и водителя, еще командир взвода и три стрелка - пулемётчика.
- Сухпай будете? - спросил меня лейтенант.
- А что это такое?
- Сухой паёк! В нём галеты, сухари, две банки консервов, чай, сахар, соль.
- А я вас не объем?
- Да что вы, у нас его полно!
Внутри бронетранспортёра тепло и можно вздремнуть, но вот беда, от нашего дыхания конденсируются на потолке капли воды и падают оттуда на нас весенним дождиком.
- Укройтесь, посоветовал мне лейтенант, протягивая байковое солдатское одеяло.
Часа в четыре стук в броню - подошла наша очередь, и можно ехать. Чтобы получше рассмотреть тоннель, открываю люк и выбираюсь наверх. Внутри тоннель довольно просторный, рассчитан на двустороннее движение, хорошо освещен, и даже не верится, что он таит в себе какую либо опасность.
Вот тоннель позади и за перевалом Соланг дорога пошла под гору, снова галереи, некоторые из них частично забиты снегом. Дорога вьётся над обрывом и кажется, будто смотришь с вертолёта. Наконец, Пули - Хумри. Ещё издали заметна стоящая колонна машин с загруженными контейнерами с ракетами "Круг" - зенитная ракетная база здесь.
Первое знакомство. Командир ЗТРБ подполковник Трубник, главный инженер майор Кикит, начальник штаба майор Головин. Колонна ЗТРБ в составе 81 машины прибыла благополучно, но 5 машин отстало. Решаем дать отдых, провести дозаправку и осмотр техники, подтянуть отставшие машины, а уж дальнейший марш возобновить с утра 28-го.
Идти предстояло одной общей колонной вместе со вторым эшелоном  зенитно-ракетной бригады. Я хотел было отделиться и идти с базой самостоятельно, но окружные офицеры не согласились по соображениям общности системы охраны, системы связи и т.п. Поэтому, хотя движение  начали в шесть утра, голова ракетной бригады, шедшей впереди, подошла к тоннелю только к двенадцати, и началось изнурительное "протаскивание" через тоннель с получасовыми остановками и последующим продвижением на 200-300 метров вперёд. Кто ходил в колоннах, тот скажет, что мучительнее такой езды нет ничего на свете,  и не стоишь, и не едешь. Водители при такой езде устают даже больше, и начинается спячка. Только к полуночи голова колонны базы, наконец, подошла к главному тоннелю перевала Соланг, и мы с командиром начали пропускать свои машины на ту сторону. Но здесь у входа служба налажена и тол¬пится много разных должностных лиц, а вот что там делается сзади в галерее?
Как я заметил, боковые "решётки" там забиты снегом, и если не заглушать двигатели, то картина может повториться, и людей можно отравить угарным газом. Пробираюсь назад вдоль колонны, вхожу в галерею и вижу, что мои опасения подтвердились: галерея забита машинами, двигатели работают, вентиляции никакой, от выхлопных газов ничего на видать.
Пришлось остаться в этой галерее и пройти её за ночь несколько раз из конца в конец, и, естественно, вдоволь наглотаться дыма.
Только к 10 утра удалось протянуть базу через тоннель, и построить колонну на южной стороне. Нам повезло - дорога на крутом спуске от южного входа до ближайшей галереи была сухой и чистой, мы благополучно миновали это опасное место и остановились для дозаправки. Погода сопутствовала нам, было солнечно и сравнительно тепло, горы нависали над самой головой и уходили куда-то далеко ввысь...
Теперь дорога пошла под уклон, движение ускорилось, и уже к вечеру колонна подошла к, так называемому, баграмскому перекрестку, отсюда основная дорога уходит на Кабул, а боковое ответвление ведёт в  Баграм, конечный путь нашего маршрута, и, можно сказать, что мы уже на месте, хотя осталось проехать еще километров десять. В Баграме большой гарнизон, стоят и наши войска, и афганские.
Главенство здесь за лётчиками, так как Баграм – это, прежде всего аэродром, громадное поле которого представляет собой вытянутый прямо¬угольник.
У въезда КПП, затем идут двух-трех этажные дома летчиков, обсаженные деревьями; другой угол по этой линии занимает 345-й парашютно - десантный полк; потом где-то посредине разместилась зенитная ракетная бригада "Круг", прикрывающая этот аэродром; ну а наше место в самом конце аэродрома, на спуске к речке. Уже стемнело, когда база, наконец, заняла район сосредоточения, и мы решили оставить её на ночь в поход¬ной колонне, выставив боевое охранение.
После длительного, изнурительного марша приятно, наконец, вылезти из надоевшего бронетранспортёра и немного размяться. Несмотря на позд¬нее уже время, аэродром продолжал жить активной, жизнью: взлетали и садились самолёты и вертолёты, сновали в разных направлениях машины, светились многочисленные огни, и только в нашем углу было темно и тихо. Приглашаю Вас на ужин, - сказал подошедший ко мне командир базы, - прошу пройти в салон. Ужин как нельзя кстати, - от сухарей во рту какое-то жжение и хочется горячего чая.
"Салоном" оказался просторный кунг, оборудованный  на все случаи жизни, и который мог попеременно служить и рабочим кабинетом, и сто¬ловой, и местом для отдыха. Здесь были раскладной стол, два спальных места, встроенная печка, холодильник, шкафчики для одежды и посуды, по всему видать, Евгений Иванович крепкий хозяин.
К моему удивления, стол был накрыт "по-домашнему" - своими соленьями, вареньями, закусками, колбасками - ведь, в сущности, все они совсем недавно из дома и этот стол здесь, в чужом, угрюмом краю хранил аромат домашнего очага и напоминал им теперь о близких. За столом собрались заместители командира, и я в непринужденной обстановке смог поближе познакомиться с офицерами, а заодно и обгово¬рить все детали завтрашней работы по размещению и обустройству на новом месте.

1.03.80.    Баграм. Как говорится, утро вечера мудренее. День выдался погожим, люди отдохнули и с раннего утра высыпали из своих машин на свежий воздух. Одни побежали к речке умываться, другие скрылись в соседних оврагах в поисках укромных мест...
Вот что, командир, - сказал я Трубнику, - давайте, срочно определим здешнюю розу ветров, и в первую очередь наметим места уста¬новки столовой и туалетов, а уж потом всё остальное. В ближайшие полтора - два часа путём обхода, осмотра и обмера близлежащей мест¬ности наметили техническую территорию, жилую зону, определили сис¬тему охраны и обороны, организацию связи.
Особое внимание - устройству палаток для личного состава и установке в них печек. Палатки размечаются строго по шнурку, а гнёзда углубляются на полметра, и теплее, и защита в случае обстрела. Печки в палатках устанавливаются таким образом, что труба выводится из палатки под землёй вбок, а потом вверх: тяга хорошая получается и загорание палатки исключено.
Одновременно с устройством лагеря главный инженер  майор Кикит вместе со своей службой начал проверку боезапаса и техники. Когда все 200 человек базы были расставлены по работам и принялись выпол¬нять полученное задание, я решил проехать в зенитную ракетную бри¬гаду.
Бригада уже несла боевое дежурство, и пусковые установки с задранными вверх ракетами виднелись по всему аэродрому. Вот и штаб бригады, первое знакомство с командованием.
Из беседы с главным инженером бригады узнаю, что когда в тонне¬ле на перевале Соланг получилась пробка, люди стали задыхаться, на¬чалась паника, машины полезли друг на друга и на стенки тоннеля, и часть ракет, находившихся на пусковых установках, выведена из строя.
- Какие конкретно повреждения и на каких ракетах? - спросил я.
- Ракеты мы еще не проверяли.
А как же вы несёте боевое дежурство с неисправными ранетами? Не будем откладывать это дело в долгий ящик, идёмте сейчас же и проверим ракеты.
Пробираясь по размокшей глинистой почве от одной пусковой установки к другой, где-то часа за три мы с главным инженером и с помощью расчётов проверили все ракеты.
Неисправными оказались семь ракет: у пяти разбит обтекатель носовой части, повреждено шесть пороховых двигателей, у одной раке¬ты течь топлива. За счёт перекомплектовки пять ракет удалось вернуть обратно в строй, а две, с многочисленными поломками, подлежали отправке в центр. Когда я вернулся на базу, то лагерь неузнаваемо преобразился: вырос палаточный городок, техника расставлена по подразделениям; периметр парка опахан глубоким рвом; постели в спальных палатках устроены на специальных деревянных топчанах, которые хозяйственный Трубник, видно, заготовил заранее.
- Боезапас и техника проверены, - доложил главный инженер, одна ракета прострелена пулей.
Когда и как это случилось, майор Кикит не знал.
- Пойдёмте в парк, - сказал я, - посмотрим ракету. Действительно, топливный бак огромной ракеты был пробит пулей и,  таким образом, ракета приведена в негодность.
Пуля явно была случайной,  иначе душманы могли бы спокойно вы¬вести из строя весь боезапас, расстреливая огромные контейнеры издалека и ничем не рискуя. Уязвимость ракет была очевидной, и об этом много говорилось еще раньше.
Как защитить и уберечь дорогостоящую ракету в условиях парти¬занской войны или от диверсионных групп?
Конечно, должна быть охрана, но охрана была и у нас, однако никто ничего не  слышал и не видел. Очевидно, охрану нужно усиливать, а сами контейнеры делать пуленепробиваемыми.

3.03.80.    За трое суток база, в основном, обустроилась на новом месте и мне пора было возвращаться. Обратную дорогу теперь можно рассмотреть подробнее. От баграмского перекрестка поворот налево на главную дорогу. Опять те же кишлаки, те же глухие дувалы, а вот и Кабул.
Город открывается как бы сверху. Слева, при въезде, стоит полевым лагерем наша 108 мотострелковая дивизия, и это место почему-то назы¬вается "теплый стан", справа - какой-то непримечательный жилой массив.
Пропетляв по центральным улицам, БТР, наконец, выбрался на по¬следний участок пути, широкую, идеально прямую, обсаженную величест¬венными тополями "королевскую аллею". В конце роскошной километровой аллеи слева здание генштаба афганской армии, потом поворот на¬право, поворот налево и вот уже впереди "Дворец Амина".
После почти недельного отсутствия, наконец, поднимаюсь в "бабочку*.  Некоторые любят командировки и разъезды по войскам, полагая, что выполняют самое главное и самое трудное по службе. Другие, нао¬борот, считают работу на месте более трудной, а командировки и разъ¬езды своего рода отдыхом от тяжелого штабного бдения, где нужно по-спевать выполнять разные распоряжения, принимать решения, давать ука¬зания, исполнять документы, готовить данные в сводки и, наконец, участвовать в совещаниях.
Лично мне не нравились эти переходы от командировок, когда зачастую опекаешь подчиненных, к накопившейся штабной работе, которую за тебя никто не сделает. На этот раз на очереди стоял армейский артиллерийский склад. В службе было многолюдно, и первым меня приветствовал на правах ста¬рого знакомого майор Шунин, который прибыл сюда накануне вместе со своим товарищем капитаном Шиндяпиным. Кроме них здесь было еще семь незнакомых мне младших офицеров. Первым представился капитан:
- Капитан Круть Николай Степанович, прибыл на должность офицера службы по специальности боеприпасы.
- Очень приятно, товарищ капитан. Где Вы проходили службу, и что закончили?
- Закончил Пензу, службу проходил в армейском аппарате офицером по боеприпасам.
Остальные офицеры тоже оказались боеприпасниками,  прибывшими на армейский артсклад на различные должности с центральных баз.
Теперь, когда все боеприпасники собрались вместе, можно было принимать решение.
Мне показалось, что майор Щунин, по своему складу характера, больше склонен к активной практической работе.  Тогда как капитан Круть, имея некоторый опыт работы в армейском аппарате, возьмёт на себя трудоём¬кую, скрупулёзную и упорную работу в службе, связанную с непрерывными звонками по телефону, сбором данных о расходе и наличии боеприпасов, планированием подвоза, заявками на транспорт, взаимодействием с тылом, составлением различных справок и донесений.
После беседы с капитаном Круть, я утвердился в своём решении и поэтому сказал ему:
- Без промедления приступайте, Николай Степанович, к работе. Вот Вам книга учёта поступления и расхода боеприпасов, вот книга зая¬вок, вот в Вашем распоряжении три телефона, но говорить старайтесь только по закрытой связи - аппарату ЗАС. Ваша задача - бесперебойное обеспечение войск боеприпасами. Задача ясна? Вопросы есть?
- Пока вопросов нет, - ответил капитан Круть, вздохнул, и занял указанное ему место за штабным столом, к которому он теперь будет надолго прикован невидимыми цепями.
Теперь разберёмся с армейским артскладом. Что он из себя представляет, и с чем его сравнить? Во внутренних округах нигде не было таких складов и, например, в 14-й гвардейской Армии армейские запасы хранились на окружном складе.
Армейский артсклад имеет свои особенности: запасы на нём подвижные, то есть их должно быть столько, сколько может поднять армейским транспорт одним рейсом; все боеприпасы в окончательно снаряженном виде; кроме боеприпасов на складе хранится и большое количество во¬оружения, приборов и материалов.
Такие склады были в Группе Советских Войск в Германии, и я до сих пор помнил их по названиям деревушек: Редерау, Доненвальде, Аль-тенграбов, Альтенхайн, Альтес-Лагерь. Они были похожи друг на друга, особенно по обустройству технических территорий: бетонные внутри складские дороги; ж.д. ветки к каждому хранилищу; железобетонные хранилища под толщей земляной обваловки и растущими сверху соснами; механизация погрузочных работ; система противопожарная; система охранная, и вся живописная территория, скорее напоминающая санаторно-курортную зону.
Все эти склады во много раз были перегружены боеприпасами, что являлось предметом теоретических рассуждений о судьбе остающихся запасов в случае наступательных действий армии. Мнения начальников служб РАВ армий на этот счёт не совпадали.
Например, начальник службы РАВ I гв. ТА полковник Лапшин считал, что оставшиеся запасы не должны обременять армию и их нужно переда¬вать фронту; начальник службы РАВ   3 А полковник Телышев держался противоположного мнения, полагая, что "свои" запасы хотя и далеко, зато сам себе хозяин и можешь взять их в любое время без согласова-нии и волокиты; начальник службы РАВ 20 гв. А полковник Островский молчал - его армия была во втором эшелоне.
Здесь же армия, похоже, наступать никуда не собирается и потому запасы, безусловно, нужно создавать повышенные.
- А каким образом мы будем оборудовать артсклад? - спросил майор Щунин.
Как раз этим были заняты мои мысли. Как обеспечить в здешних условиях живучесть склада?
Как известно, живучесть достигается укрытием боеприпасов в хранилищах, разноской их друг от друга на безопасное расстояние и об¬валованием. Хранилищ здесь нет, и, наверное, не будет, разносить штабеля можно тоже в разумных пределах, остаётся одно - зарываться в землю.
Будучи в Пули-Хумри, я предварительно ознакомился с местом расположения артсклада, территория которого примыкала прямо к горам, и во многих местах пересекалась гребнями горных отрогов.
Поэтому единственным, на мой взгляд, оптимальным решением в этой обстановке было рыть в отрогах гор и складках местности так называемые "капониры" размером 7 на 15 метров и ёмкостью до двух вагонов каждый на расстоянии пятьдесят метров друг от друга. Начинать рыть с подножия холма, постепенно врезаясь во внутрь, а вынутый грунт использовать в качестве дополнительной обваловки. Дно "капонира" выкладывать диким камнем, вокруг штабелей устраивать водоотводные канавки и водосборники. Это первоочередные работы. Что касается ограждения, грозозащиты, системы пожаротушения и прочего - это "потом", сейчас нужно, прежде всего, принять 90 человек штатного личного состава, 30 единиц раз¬личной техники, наладить быт, и после этого приступить к работам.
- А где взять экскаватор? - опять спросил майор Щунин.
В отношении экскаватора, в расчёте на который и строилась вся моя идея, еще не было ясности, вся надежда возлагалась на 201-ю мотострелковую дивизию, которая будет в Кундузе, а один полк в Пули - Хумри.
Закончив теоретические рассуждения, перешли к практическому занятию на местности, благо далеко ходить было не нужно - прямо напротив нашей "бабочки" возвышался гребень холма подходящих размеров, кото¬рый мы в течение часа исшагали вдоль и поперек, примеряя и размеры капониров, и расстояния между ними, и технологию работ.
На этом практическом занятии нагляднее и конкретнее уяснили предстоящую задачу, и заместитель начальника артсклада по технической части старший лейтенант Вешин; и начальники отделов хранения старшие лейтенанты Герасимов, Насекин, Кукушкин; и начальник пункта ремонта лейтенант Патрикеев; и начальник учетно-операционного отдела старший лейтенант Колмыков.
Выезд в Пули-Хумри назначен на завтра, группу возглавит майор Шунин.
- Ваша задача, - сказал  я  ему, - точная посадка склада на местности, руководство работами, обеспечение силами и средствами, взаимодействие с командованием бригады материального обеспечения (БрМО) и постоянные доклады в службу.
Это Ваше первое боевое задание, надеюсь, что Вы справитесь с ним.

6.03.80.    - Разрешите войти? - спросил невысокий плотный майор, появив¬шийся в дверях "бабочки".
- Майор Пруд, представляюсь по случаю прибытия для дальнейшей прохождения службы, - доложил он и протянул предписание.
В предписании значилось, что майор Пруд Вячеслав Александрович направляется в службу РАВ армии на должность старшего офицера без указания специальности.
- Где Вы служили, что закончили, какая у Вас специальность?
- Окончил ФРИС, служил в армейском аппарате старшим офицером по ракетам и наземному оборудованию ракетных комплексов "земля-земля".
- У Вас хорошая подготовка и прохождение службы, но, к сожале¬нию, у нас здесь нет ракетных комплексов "земля-земля" и Вам при¬дется выполнять другие функциональные обязанности.
- В чём заключаются эти обязанности?
- Будете заниматься наземной артиллерией и одновременно испол¬нять обязанности как бы начальника штаба: вести секретное дело¬производство, составлять и передавать ежедневные сводки, следить за оперативной обстановкой, вести рабочую карту службы, и, самое главное, составлять многочисленные справки для штаба управления Вооружения и взаимодействовать с ними.
Закончив беседу и подробно введя нового офицера в обстановку, решил пройти к артиллеристам и познакомиться с ними поближе, ведь по объёму выполняемых службой задач - половина их приходится на артиллерию. Артиллеристы пока молчат, но это до поры до времени, и если события не упредить, проблемы посыпятся как из рога изобилия, поэтому лучше сходить к ним и разузнать, что и как.
По новой оргштатной структуре должность начальника ракетных войск и артиллерии теперь называлась "командующий артиллерией". История с переименованием этой должности то в "начальника", то в "командующего" уже повторялась несколько раз, и теперь в армии было аж четыре "командующих": Командующий артиллерией; Командующий ПВО; Командующий воздушной армией и сам Командарм.      
Пехотные командиры относятся к этому ревниво, в армии должен быть только один Командующий - это Командующий армией. Артиллеристы это знали и своего шефа у себя вовсю величали "Командующим", тогда как на общих совещаниях это слово не произносилось вообще, и при обращении обходились воинскими званиями.
Штабные машины артиллеристов стояли рядом с центром боевого управления, и Командующий артиллерией армии полковник Близнюков был на месте.
Мы познакомились. Александр Константинович, в моём понимании, оказался классическим артиллеристом: высокопрофессиональным, интел¬лигентным и человечным, поэтому мы быстро нашли взаимопонимание по всем вопросам. А проблемных вопросов оказалось даже больше, чем ожидалось: мало таблиц стрельбы равнинных, а горных таблиц стрельбы вообще единицы; нет вообще горных таблиц стрельбы к реактивной установке "Град"; не хватает дальномеров, - старые типа "ДС" сняты с производства, а новые "ДАК" еще не поступили во все части и к тому же они очень тяжелые и артиллеристы мечтают о легком дальномере размером с бинокль.
Появились проблемы и с орудийной подсветкой - аккумуляторы из комплекта "Луч" или растеряны, или вышли из строя, или не заряжены. По всем этим вопросам нужно принимать самые срочные меры, особенно по таблицам - без них нельзя вести стрельбу.
Поэтому немедленно была отправлена телеграмма ЗАС в Округ и, кроме того, я запросил помощи у генерала Кичаева.
Ближе к вечеру в службу прибыл еще один офицер - это был капи¬тан, уже в годах, с лысиной, среднего роста и довольно полноватый.
-Капитан Ерохин, - представился он, - прибыл для дальнейшего прохождения службы на должность офицера по специальности "ремонт вооружения".
- Прошу Ваше предписание. Так, капитан Ерохин Валентин Алек¬сандрович направляется и т.д. Понятно.
- Что Вы закончили и где проходили службу?
- Окончил Тамбовское училище, служил всё время в войсках, был советником во Вьетнаме.
- Сколько времени Вы ходите в звании "капитан"?
- Уже два срока.
- Есть ли у Вас взыскания, и есть ли награды?
- Взысканий нет и особых наград тоже нет.
- Что же Вы, тихо работали, что  ли?
- Работать старался добросовестно,  ответил капитан,  и пону¬рился.
Мне стало понятно, что сидящий здесь капитан из тех скромных вооруженцев - трудяг, которые всю жизнь тянут нелегкую лямку нашей службы, не претендуя ни на должности, ни на звания и, к сожалению, таких "карьеристов" немало среди вооруженцев.
- Вот что, Валентин Александрович, мы назначим Вас на долж¬ность старшего офицера, получите звание "майор" и будете заниматься ремонтом вооружения. Вы головой отвечаете за армейскую ремонтную мастерскую, кроме того, Вашей задачей является обеспечение войск запасными частями к вооружению, материалами и литературой, и, на¬конец, будете заниматься дисциплиной в подчиненных частях.
Теперь все офицеры отдела на месте, кроме зенитчика, но приказ о назначении на эту должность капитана Кисляк Валентина Григорье¬вича уже имеется.
По новой оргштатной структуре численность отдела сократилась на два человека, которых забрали в Управление Вооружения, тогда как объём работ возрос из-за многочисленных справок для генерала Жура¬вель.
Наши надежды на то, что справками будут заниматься эти два человека, не оправдались, так как все справочные данные могут рож¬даться только в недрах снабженческой службы. Теперь нужно сколотить коллектив отдела, создать микроклимат, установить товарищеские взаимоотношения, внушить каждому чувство ответственности за пору¬ченный участок.
От офицера-исполнителя зависит положение дел в войсках на том или ином участке. Офицер-исполнитель незаменим на своём участке, и он должен сознавать это.
Счастлив начальник, пользующийся любовью и уважением своих подчиненных, которые работают не за страх, а за совесть, проявляя самостоятельность в работе и разумную инициативу.

7.03.80.    Боевые действия ширятся, и всё новые батальоны вступают в дело.
О нарастании, интенсивности боевых действий видно по расходу боеприпасов. Хотя на нашем штабном столе и разостлана рабочая карта, но на ней нет ни переднего края, ни противника. У нас другое: - идут бесконечные заявки на подачу боеприпасов и капитан Круть прак¬тически не отрывает трубку от своего уха: подать десантникам 720 шт мин, 600 шт выстрелов к БМП, 2400 шт выстрелов ВОГ-17; подать второму мотострелковому батальону 50 ящиков выстрелов к самоходке  "Акация", 1000 шт патронов к пулемету ДШК, ящик 9 мм патронов, 620 шт выстрелов к БМП, ящик 30 мм сигнальных патронов зеленого огня; подать третьему батальону 600 шт выстрелов к БМП, 600 шт ручных гранат, 1800 шт выстрелов к  АГС-17, ящик 30 мм  сигнальных патронов зеленого огня, ящик 30 мм сигнальных патронов красного огня, ящик осветительных патронов, и так без конца - подать, по¬дать, подать...
Звонки следуют друг за другом, и мы едва успеваем их перевари¬вать.
В журнале фиксируется время поступления заявки, кто передал, куда, когда, что и сколько подать. Обычно заявки передают сами командиры из района боевых дейст¬вий в труднодоступных горах. Понятно, что доставить туда боеприпасы можно только вертолетом, и наша задача дать заявку в штаб воздушной армии и взять у них номера бортов. Потом передать команду в полк или в дивизию на отгрузку боеприпасов, сообщить номера бортов и проконтролировать доставку. Обратным рейсом вертолеты заберут ра¬неных. Без вертолетов здесь - никуда, даже удивительно, как это раньше на войне обходились без вертолетов.
На день в среднем приходится по четыре-пять таких подач и нужно как говорится, крутиться. Откуда брать боеприпасы? Конечно, из полковых и дивизионных запасов - других источников пока нет. Уже пятый день погода нелет¬ная, перевал Саланг закрыт из-за снежных заносов и наличие боеприпа¬сов катастрофически снижается. Еще совсем недавно обеспеченность была свыше двух боекомплектов, а теперь упала до 0,8, а это уже страшно - тягостно испытывать свое бессилие и смотреть на тающие запасы боеприпасов.
Горе вооруженцу без запасов, - они его опора и надежда, хотя накопленные запасы - хомут на шее по их содержанию и хранению.
Между тем, в службе установился применительно к обстановке рабочий ритм и распорядок дня: подъём в шесть и работа с перерывами на обед, ужин, где-то до двенадцати ночи. Если я не уходил до поло¬вины первого из "бабочки", то капитан Круть тащил матрац и начинал устраивать свою постель на штабном столе с телефонным аппаратом под подушкой. После такого "намёка" ничего не оставалось, как идти к себе в кунг и отдыхать.
Сегодня этот распорядок нарушился. Где-то около десяти вечера в "бабочку" поднялся полковник Близнюков.
- Что с таблицами стрельбы? - поздоровавшись, спросил он.
- Таблицы стрельбы загружены в самолет и должны быть у нас первым же рейсом.
- Тогда я буду ждать у Вас в службе и не уйду, пока не получу таблицы стрельбы.
- Но, Александр Константинович, какой смысл ждать здесь, ведь самолёт, в лучшем случае, будет завтра часам к одиннадцати? Идите отдыхать, а мы сразу же отдадим их Вам, как только получим посылку.
- Нет, нет, и не уговаривайте, без таблиц стрельбы мне нечего делать в штабе артиллерии. Давайте мне таблицы стрельбы!
Делать нечего, мы предложили Александру Константиновичу чаю и стали коротать ночь. Лётчики обещали на завтра погоду, и это все¬ляло надежду. Еще никогда мы не ждали самолёт с таким нетерпением, уточнили и номер борта, и фамилию летчика, и кто везёт посылку, а машину на аэродром отправили с раннего утра. Наконец, долгожданная посылка оказалась на нашем столе, и мы торжественно вручили её пол¬ковнику Близнюкову.       
В посылке оказались горные и равнинные таблицы стрельбы к на¬земной ствольной артиллерии,
- А где горные таблицы к реактивным установкам "Град" - спросил Александр Константинович.
- Увы! Таких таблиц пока не существует в природе, но их скоро разработают, - утешил я командующего артиллерией.
И действительно, горные таблицы к установкам "Град" в ближай¬шее время прислали нам самолётом прямо из Москвы, и этот вопрос был полностью закрыт.   
Однако из этой истории урок может быть только один - таблицы стрельбы в мирное время должны храниться при орудии, тогда при отмобилизовании их не растеряют и не забудут.

9.03.80.   Почти ежедневно к нам в службу наведывается генерал Кичаев, что облегчает нам решение многочисленных проблемных вопросов.
Сегодня, как обычно, Олег Михайлович подъехал к девяти, и пока он поднимался по склону холма, мы успели подготовиться к встрече и поставить, как всегда, чашечку крепкого чая без сахара на край стола, около его обычного места.
На этот раз нас ожидала новая задача: - В войсках стихийно идёт процесс совершенствования способов боевого применения оружия, поздоровавшись, начал он ставить задачу.  Нужно обобщить накопленный опыт, сделать критический анализ, всё полезное и рациональное поддержать, а надуманное - отсеять. Предло¬жения по каждому образцу вооружения оформить на стандартных листах бумаги, разделенных на три части: сущность вопроса, предложения и принятое решение старшим начальником. Желателен фотоснимок, рисунок или эскиз. Ваши предложения будут исходить из действующих войск и в этом их ценность.
Делать нечего, наряду с текущей работой принялись за новую за¬дачу. Прежде всего, выписали подряд все новшества и проблемные вопросы с вооружением. Всего набралось около десятка пунктов, начали, на наш взгляд, с самого простого - увязки автоматных магазинов изолентой в пакеты по несколько штук подавателями в разные стороны, что позволяло делать быструю перезарядку и обходиться без подсумков. На наш взгляд это - выдумка офицеров, не желающих носить подсумки. Сам я тоже не ношу подсумок и приспособил к своему автомату большой мага¬зин от ручного пулемёта.
Как бы там ни было, но вопрос существует, и мы оставляем его пока без всяких предложений.               
Вторым пунктом идет противотанковая граната "Муха", по которой, собственно, предложение и решение были одобрены, пусковую кнопку окрасить в красный цвет, а на рукоятке сделать предупредительные надписи.
Дальше шел автоматический гранатомёт АГС-17 *Пламя*. Недавно принятый на вооружение, он показал прекрасную эффективность, однако был несколько тяжеловат, и его старались приспособить для стрельбы с брони, устанавливая на бронетранспортёры и на боевую машину БМП-1.
Однако при стрельбе с БТР  стрелок мог вести огонь лишь высу¬нувшись из люка, а на боевой машине пехоты нужно было приспосабли¬ваться к прицелу пушки "Гром".            
Наши предложения здесь сводились к рассмотрению вариантов заводской установки гранатомёта АГС-17 на броне. Кроме того, предлагалось пересмотреть конструкцию сошек, кото¬рые плохо держали при стрельбе на каменистом грунте. В отношении установки АГС-17 на вертолёте у нас пока не было определенного мнения, и вопрос требовал дополнительной проработки.
Следующим пунктом было, собственно, применение вооружения в горах. Когда мы сделали подробный анализ, то с удивлением обнаружили, что всё вооружение спроектировано для боя на равнине, а в горах воевать нечем. Дело в том, что в горах оружие должно обладать одним дополнительным качеством - возможностью вести зенитную стрельбу, то есть иметь большие углы вертикального обстрела, тогда как всё вооружение, установленное на нашей бронетехнике, практически имело незначительные углы возвышения.
Из всего набора бронетехники одна лишь дорогостоящая зенитная установка "Шилка" могла вести ураганный огонь на всех углах воз¬вышения из своей счетверенной 23 мм  арт. установки, покрывая все потребности войск, и её эксплуатировали, как говорится, и в хвост и в гриву.
Поэтому здесь было несколько предложений. Во-первых, на самом массовом бронетранспортёре  БТР-60ПБ предлагалось вертикальный сек¬тор обстрела крупнокалиберного пулемёта КПВТ увеличить до 70 граду¬сов за счёт заводской модернизации. Во-вторых, на боевой машине пехоты БМП-1 вместо гладкоствольной пушки "Гром" установить дально¬бойную 30-мм нарезную пушку с большим углом вертикального обстре¬ла. В-третьих, изготовить и поставить в войска "Шилку" пехотного варианта - без дорогостоящей аппаратуры.  Проблемы возникали и с 82 мм батальонным минометом. При-нятый на вооружение в 1936 году и прошедший Великую Отечественную войну, он подвергался модернизации в 1937 и 1941 годах, всё время уменьшаясь в весе. Однако, как назло, в войска 40-й Армии попали первые образцы весом в 65 килограмм.
Проблема заключалась в том, что даже в разобранном виде и затаренный во вьюки, он оказался тяжелым для переноски в горах. Для его облегчения мы ничего придумать не могли и оставили этот вопрос открытым.
Дальше шел прицел ПСО-1 от снайперской винтовки, установлен¬ный десантниками на автомат Калашникова АКМН, что, по их утвержде¬нию, увеличивало прицельную дальность стрельбы до 300 метров, об¬легчало отыскание целей, и наблюдение за полем боя. Это было, без сомнения, новинкой, но требовалась дополнительная проверка.
Предпоследним пунктом значились аккумуляторы к приборам ночного видения. Из-за этих аккумуляторов ограничивалось полномасштабное применение ночных приборов. Всё упиралось в подзарядку аккумуля¬торов. Проблема подзарядки большого количества разнотипных аккуму¬ляторов усугублялась отсутствием в батальонах специальной зарядной базы, которая имелась только в полку.
Выход из положения нам виделся либо в разработке сухозаряженного элемента разового действия, либо в обеспечении каждого баталь¬она специальной зарядной базой. 
Заключительным пунктом мы записали экипировку мотострелка для горных условий.

11.03.80.   За три дня материал был, в основном, подготовлен, однако се¬годня работа остановилась из-за перемещения штаба на новое место.
Сапёры срыли таки верхушку соседней горы, разровняли на ней громадную площадку, и теперь штабные машины выбираются из оврагов и лощин на эту огороженную со всех сторон масксетями площадку, где каждой машине отведено строго определенное место. Стоит вселенский гул моторов, раздаются команды, операцией руководит майор Лис, у него сегодня праздник.
Управлению Вооружения отведена восточная сторона площадки, так что из нашей "бабочки" открывается вид прямо на Дворец Амина, тонкий и стройный профиль которого с тех пор врежется в память на всю оставшуюся жизнь.
Между тем место здесь, безусловно, гораздо удобнее, и все де¬сять машин нашего управления теперь стоят рядом: салон генерала, штаб вооружения, служба ракетно-артиллерийского вооружения, броне¬танковая служба и автомобильная служба.
Между машинами выложены дорожки из дикого камня, так что удобнее общаться, совещаться и взаимодействовать. С совещаниями у на¬шего генерала дело не заржавеет - совещаемся почти каждый день, в основном по ночам. Что касается взаимодействия - главного козыря объединителей техслужб под эгидой зама по вооружению, то пока оно ни в чём не проявляется, кроме как на бытовом уровне. Было бы гораздо лучше подчинить технические службы начальнику тыла, и тогда многие проблемы отпали бы сами собой, особенно по службе РАВ.

12.03.80.   Рассмотрение подготовленных материалов генерал Кичаев начал прямо с утра. Мы выложили на стол стопку листков, разделенных, как и было указано, на три части.
Первые две колонки на большинстве листков были заполнены. Что же касается фотоснимков, чертежей и эскизов - тут дело было похуже.
Рассмотрение начали опять с простого, увязки магазинов. Олег Михайлович согласился, что хотя это и офицерская выдумка, но в войсках эта мода широко распространилась, и синяя изолента на связках магазинов всем мозолит глаза, поэтому в качестве предло¬жения записали изготовление специальной крепежной защелки.
Без всяких изменений прошло предложение по противотанковой гранате "Муха".
Что касается гранатомёта АГС-17 "Пламя", то здесь вопрос сложный и нужно дополнительное время для изучения вариантов крепления его на броне.
В отношении сошек было оставлено предложение - пересмотреть их конструкцию для улучшения устойчивости при стрельбе на камени¬стом грунте.            
Когда очередь дошла до применения вооружения в горах, то моё заявление о том, что здесь воевать нечем, насторожило генерала:
- А Вы не преувеличиваете. Вы не сгущаете краски? - спросил он.
Мы предвидели такой вопрос и запаслись табличкой с указанием углов возвышения вооружения на всех типах бронетехники. Из этой таблички было видно, что, действительно, только одна "Шилка" могла эффективно вести огонь по высокогорным целям. Поэтому после дли¬тельного обсуждения все- таки прошли наши предложения об установке на БМП-1 нарезной дальнобойной пушки, изготовлении пехотного ва¬рианта "Шилки" и увеличении вертикальных углов наведения пулеметов на БТР. 
Когда очередь дошла до 82-мм-го батальонного миномета, и мы сознались, что ничего придумать не смогли, Олег Михайлович сказал:
- Пишите, - подать в войска облегченный 82 мм миномёт "Поднос".               
- А что это за миномёт?
-Пишите, пишите, потом узнаете...
Заинтригованные таким поворотом дела, мы с готовностью запи¬сали такое неожиданное решение этой проблемы.
В отношении установки прицела ПСО-1 от снайперской винтовки на автомат, генерал Кичаев согласился с моим предложением допол¬нительно разобраться с этим лично и посмотреть, что это такое, од¬нако, на всякий случай, решили заявить эти прицелы в Центре.
После рассмотрения всех предложений у меня закралось в душу некоторое сомнение в реальности претворения в жизнь всех наших предложений. Будучи обычным войсковым вооружением, я был воспитан в священном почтении к существующим образцам вооружения, и мне никогда и в голову не приходило, чтобы их "улучшать" или совершен-ствовать. А тут столько революционных предложений.
В моём сознании оружие создавалось человекобогами, где-то там наверху, поэтому я попросил генерала Кичаева пригласить в Афгани¬стан группу конструкторов - вооруженцев, чтобы они на месте изучили эти вопросы и поддержали нас.
-Хорошо,  согласился Олег Михайлович,  Ваше предложение о командировании сюда группы конструкторов будет передано в Центр, решение я Вам сообщу.

14.03.80.   Продолжается ввод войск в Афганистан.
Вводится армейская артиллерийская мастерская вместе с баталь¬оном по ремонту автомобилей. Накануне начальник авто службы армии полковник Кузнецов и капи¬тан Ерохин вылетели в Термез для встречи колонны, а мне нужно се¬годня их поджидать на баграмском перекрестке где-то во второй по¬ловине дня. Два БТР, выделенные в моё распоряжение, уже стояли на площадке в готовности к выезду. Выезжаем, как всегда, с запасом времени. Вот и перекресток. Сворачиваем на обочину, глушим двигатели и начинаем ждать. Весеннее,  ласковое солнышко пригревает уже во всю, веет теплый ветерок, поют какие-то птички, - хорошо вот так посидеть на броне и отдохнуть от штабной напряженки.
Однако проходит час, потом другой, а колонны всё нет и нет,  и ожидание становится уже в тягость. Что делать? Решаем на неболь¬шой скорости двигаться навстречу колонне - в пути время летит незаметнее. Уже начинает темнеть. Прошли Чирикар и втянулись в горы, а колонны по прежнему нет.
Продолжаем ехать дальше, вот уже и перевал Саланг. Обойдя длинную очередь машин, останавливаемся на площадке перед главным входом. Оставив здесь бронетранспортера, решил пройти пешком на развилку.
Обстановка на перевале по сравнению с прошлым разом резко из¬менилась, днём сильные солнечные лучи растопили снег, а к ночи подморозило и теперь южный склон превратился в ледяной каток. Осо¬бенно опасен был крутой спуск от главного входа до ближайшей гале¬реи.
Время около двенадцати ночи, тоннель ярко освещен, но всё застилает густая пелена выхлопных газов. Где-то на середине тоннеля, еще издали, узнаю идущую мне навстречу знакомую фигуру полковника Кузнецова в неизменной черной автомобильной куртке и фуражке. Почерневший от выхлопных газов, Николай Александрович имел изму¬ченный вид и не сразу узнал меня, вероятно, из-за танкового шлемо¬фона на моей голове. Он не ожидал встретить меня здесь и на радо¬стях мы даже обнялись.
- А где же колонна?
- Стоит перед тоннелем, всё нормально.
Мы распределились таким образом, что Кузнецов будет формиро¬вать колонну на южной стороне, а я буду "проталкивать" её с той стороны.
Пройдя тоннель насквозь, я, наконец, встретил голову долгождан¬ной колонны. Впереди стоял командирский УАЗ, а возле него и сам командир батальона. Мы познакомились, и условились вместе пропус¬кать колонну с этой стороны.
Пока стояли в ожидании своей очереди на проход, решил пройти вдоль колонны и отыскать артиллерийскую мастерскую, которая оказа¬лась в самой середине колонны. Вот и капитан Ерохин идёт навстречу с докладом.
- Товарищ полковник, армейская артиллерийская мастерская в составе одиннадцати специальных машин и 37 человек личного состава прибыла без происшествий!
Вот вам и вся мастерская - насмешка для действующей армии. Дали хотя бы численность человек сто и немного мощнее производст¬венную базу. Но делать нечего, придётся обходиться тем, что есть, хотя обидно. У автомобилистов два рембата, а у танкистов - целых пять.
Между тем начальник мастерской майор Нестерук вкратце доложил о положении дел. В мастерской пять цехов, и все они пришли из Группы Советских войск в Германии, от каждой армии по цеху. Специалисты обучены и имеют опыт работы, мастерская полностью укомплектована всем положенным оборудованием, запасными частями и расходными ма-териалами.
Я заглянул в одну машину, потом в другую, на меня смотрели теперь уже подчиненные мне солдаты, и их состояние можно было по¬нять - попасть из центра Европы на другой край света, в эти нево¬образимые горы. Такое возможно лишь в детективном романе или в воображении. Не слышно было ни смеха, ни разговоров, в одной из машин солдаты везли с собой собачку. В это время подошла наша очередь на проход через тоннель, и мы с командиром батальона стали пропускать по десять машин с получасовыми интервалами. Водители, измученные маршем и медленным про¬движением через тоннель, засыпали, и их приходилось то и дело будить.
Был уже второй час ночи, когда, наконец, последняя машина прошла тоннель и колонна собралась с южной стороны, оказавшись головой перед самым спуском.
Между тем дорожная обстановка здесь еще больше ухудшилась, мелкий снежок припорошил склон, и теперь спуск стал еще опаснее.
- Что будем делать? - спросил Кузнецов, расхаживая по склону и пробуя дорогу в разных местах. Опытный автомобилист, он лучше нас понимал всю сложность ситуации и пока не решался пускать вниз тяжело груженные КАМАЗы с прицепами. Метрах в двухстах ниже по склону чернеет открытая пасть галереи...
- Нужно попробовать, - предложил командир батальона.
- Давайте попробуем, - согласился Кузнецов и лично проинструктировал водителя: включить пониженную передачу, не тормозить, держат руль, и главное, войти в галерею, а там дорога уже сухая. Тормозить нельзя, потому что машину на гололёде может развер¬нуть, и она упадет в пропасть. И вот первая машина медленно подби¬рается к спуску и первые двадцать метров идёт нормально, но потом резко набирает скорость и, виляя из стороны в сторону, устремляется вниз, к зияющей пасти галереи.
Мы затаили дыхание, но КАМАЗ благополучно проскочил вход и скрылся в галерее. Очередной водитель, выслушав инструкции, осто¬рожно начинает движение, но тяжело груженый автопоезд быстро наби¬рает скорость, управление частично теряется, машину заносит, слы¬шен удар о скулу галереи, потом другой удар, и тишина.
Мы бежим вниз и видим, что автопоезд сложился пополам так, что радиатор машины смотрит на нас у левой скулы галереи, а хвост при¬цепа у правой и галерея, таким образом, закупорена намертво. Води¬тель, цел и невредим, сидит в кабине, стёкла и фары целы. Единственно, что теперь можно сделать,  это зацепить тросом прицеп и тянуть вверх, пока КАМАЗ не освободится из объятий бетонной стены и не вывернется на дорогу. Как раз недалеко стоит танк в боевом охранении, и мы решаем использовать его в качестве тягача. Цепляем трос, и танк начинает понемногу пятиться назад. Но вот трос натянулся, и гусеницы буксуют на льду.
Тогда берём бронетранспортёр БТР-60ПБ, однако после натяжения троса все восемь колёс БТР начали пробуксовывать, а прицеп по-прежнему не двигается с места. Что делать?
Рядом, стоит грузовичок ГАЗ-66 с лебёдкой, может быть, попробовать лебёдкой? Но сомневаемся, грузовичок по сравнению с танком - сущая букашка. Тем не менее, ставим ГАЗ-66 на ровное место, на тормозах, и на скорости, распускаем трос лебёдки, зацепили за прицеп и стали наблюдать. Вот трос натянулся и, к нашему удив¬лению, прицеп стронулся с места и медленно пополз вверх, а вслед за ним выровнялся и КАМАЗ.
Между тем ГАЗ-66 стоял, как вкопанный, и теперь тащил уже весь автопоезд, - вот вам и букашка!
Разблокировав, таким образом, галерею, мы поднялись наверх и после инструктажа спустили вниз следующий автопоезд. Но теперь методика была уже выработана, и дело пошло веселее, однако примерно каждый пятый автопоезд приходилось вытаскивать лебёдкой, и поэтому только к утру, мы смогли собрать всю колонну на ровном участке до-роги за галереей. Здесь дозаправка, завтрак и техосмотр. Удиви¬тельно, но факт: несмотря на гром и треск, стоявший всю ночь в галерее, характер повреждений машин оказался незначительным: вмятины, царапины, разбитые стёкла и фары, погнуты бамперы, но глав-ное - это все машины на ходу, и никто не пострадал.   Дальнейший путь колонна прошла без всяких приключений и во второй половине дня стала втягиваться на аэродром Баграм. Место дислокации и рембата, и артиллерийской мастерской предназначено рядом с зенитной базой.
Когда колонна, наконец, достигла цели и остановилась, мы вме¬сте с майором Нестерук и капитаном Ерохиным обошли местность, предназначенную для размещения артиллерийской мастерской.
- Зачем такая большая территория? - спросил меня капитан Ерохин, когда мы закончили обход и установили граничные столбики.
- Во-первых, в дальнейшем нужно ориентироваться на ремонтный батальон, а во-вторых, мы переведём сюда из Пули-Хумри отдел хра¬нения вооружения и материалов из состава артиллерийского склада, поэтому территорию нужно планировать с перспективой и разделить её на жилую зону, производственную и складскую.
Пока шло построение, проверка личного состава и оружия, пред¬ставилась возможность поближе познакомиться с солдатами и началь¬никами цехов - капитанами Ковтун, Васильевым, Грабовским и Гапеевым.         Обговорив все детали размещения мастерской на новом месте, решил навестить зенитную базу. Подполковник Трубник времени даром не терял и оборудовал свой лагерь во всех отношениях.
Особенно мне понравилась позиция лёгкой 23-мм зенитной установки ЗУ-23-2, оборудованная на господствующей высоте и со¬ставляющая основу обороны базы. Тут же неподалёку стояли и две "Шилки".
- Что это за "Шилки"?
- Пришли недавно на ремонт в артиллерийскую мастерскую из 108-й дивизии.
Вот так новость! Мастерская еще только подошла, а ремонт уже дожидается. Однако с учётом тревожного положения дел с "Шилками", решаю разобраться прямо сейчас. Экипажи машин были на месте и сидели внутри.     Подойдя к ближней, я постучал по броне и выманил командира наружу.
- Доложите, что с "Шилками".
- Были в рейде, попали под горный обвал, камнепадом погнуты стволы, разбита антенная колонка, местами сорвана облицовка, много вмятин. Другая установка находилась примерно в таком же состоя¬нии, и полной уверенности, что мы справимся с ремонтом, не было. Тем не менее, вернувшись в мастерскую, собрал своих зенитчиков и поделился с ними предстоящей задачей и своими сомнениями в наших возможностях.
- Справимся, - заверили они, - у нас с собой два комплекта запасных частей к "Шилке".
- Тогда доставайте ремонтные комплекты, готовьте инструменты и приборы, и завтра с утра приступим к работе.
Комплект запасных частей к "Шилке" оказался не только богатым по номенклатуре, но и остродефицитным, - в нём были именно те де¬тали и узлы, которые были нужны именно в данный момент, словно составитель комплекта предугадал нашу ситуацию. В ходе ремонта неплохую профессиональную подготовку показали и артиллерийские мастера, так что к концу дня обе "Шилки" были восстановлены: стволы заменены, вмятины отрихтованы и выровнены, детали антенной колонки заменены, аппаратура проверена и настроена.
С чувством исполненного долга я сидел на броне "Шилки" и на¬блюдал, как мастера укладывают в ящики оставшиеся детали ремонт¬ного комплекта, и мысленно посылал слова благодарности его конструк¬тору, имени которого мы никогда не узнаем .

17.03.80.     Напросился в резиденцию помыться в душе. Пошёл уже второй    месяц жизни в полевых условиях,  и грешное тело затосковало по бане. Где вы теперь, Кишинёвские парные и сауны? Где вы, послебанные посиделки в приятной дружеской компании? А мы еще перебирали, ез¬дили париться из Кишинёва в Бендеры.
- Долго не задерживайтесь, - напутствовали меня подчинённые, дорога к резиденции начинается за дворцом Амина и упирается в её ворота, но идёт вдоль глухих дувалов, могут обстрелять.
Поколебавшись, всё же беру УАЗ и минут через десять езды, действительно упираемся в широкие двустворчатые глухие ворота резиденции. Оказывается, что резиденция - это не что иное, как бывший королевский дворцовый комплекс, представляющий собой ог¬ромную территорию на склоне горы, огороженную мощной стеной из дикого камня, высотой под три метра.
На воротах наши десантники, после проверки документов, про¬пускают внутрь. По сравнению с грязноватыми улицами Кабула из глинобитных мазанок и дувалов, внутри резиденции картина разитель¬ная: старые роскошные деревья, ковры из зелёной травы, цветы, идеальная чистота. Здесь два дворца - верхний и нижний. Верхний занимает Маршал Советского Союза Соколов со своим аппаратом, а в нижнем размещается группа генералов Центрального аппарата. Мне в нижний, это вверх, направо.
Вот и дворец, это  современное трехэтажное здание, богато отде¬ланное мрамором. Перед дворцом просторная асфальтированная пло¬щадка, на ней несколько боевых машин десантников, которые несут здесь охрану. Поднявшись по широким мраморным ступеням к входу, сразу же слева по коридору на первом этаже нахожу нужную комнату. Олег Михайлович занимает её вдвоём с танкистом, генералом Баженовым Павлом Ивановичем. Комната метров пятнадцать в одно ог¬ромное окно с видом на окрестные горы. Слева большой холодильник и одёжный шкаф, справа низкий мраморный столик и два кресла. Ком¬ната отделана мрамором и украшена чеканкой и коврами.
Хозяева оказались на месте, и отдыхали. Поздоровавшись, я сло¬жил на столик свои скромные банные припасы, бутылку водки и кое-какие деликатесы и, не мешкая, отправился в душ. Душ есть душ, это не сауна, но какое наслаждение! Волосы я уже давно остриг на-голо и теперь с ними никаких хлопот. Накупавшись вдосталь, я понял, что перебрал приличествующее время по укоризненным взглядам жен¬щин, ждущих своей очереди в коридоре.
- Мы думали, что Вы уже там утонули, - сказал Павел Иванович, при моём появлении в дверях.
Действительно, время уже поджимало, и наскоро отметив "легкий пар", я засобирался к себе.
Предложение о командировании группы конструкторов - вооруженцев, прощаясь, сказал Олег Михайлович, в Центре решено поло¬жительно, и завтра самолётом они прибывают сюда. Вам нужно их встретить, разместить и обеспечить работу в войсках. Телеграмма на этот счёт командованию армии послана.
На другой день, стоя возле приземлившегося самолёта, мы без труда определили среди военного люда группу конструкторов из пяти человек. В шапочках, кепочках и беретах.
Всё-таки конструкторы - это особые люди! Их охраняют органы, поселили  их отдельно и пребывание их здесь не афишируется. Смысл их жизни в бесконечном творческом поиске и изобретательстве. Среди них был один специалист по взрывателям. Из-за неудачных опытов от левой руки у него осталась культя, а на правой - обру¬бок одного пальца, но он фанатично продолжал своё дело.
Командировка группы рассчитана на две недели, начало работы с моего доклада завтра утром, а затем выезд в войска.
Доклад я начал с шокирующей фразы: "Всё оружие рассчитано для боя на равнине, а в горах воевать нечем".
- Вы поосторожнее с такими заявлениями, посоветовали они мне, но в ходе работы в войсках воочию убедились в справедливости моих слов и активно поддержали наши предложения.
Забегая вперёд, хочу сказать, что в короткие сроки на заводах промышленности были разработаны и поступили в войска боевые ма¬шины пехоты БМП-2 с нарезной дальнобойной пушкой с углом возвышения свыше 70 градусов и прекрасным оптическим прицелом, модерни¬зированная установка "Шилка"- М пехотного варианта, а также облегченный 82 мм миномёт "Поднос" во вьюках.
И немалая заслуга во всём этом принадлежит, без сомнения, группе конструкторов-вооруженцев, поработавших в войсках армии.

25.03.80.    - Вас вызывает командарм, - передал появившийся в дверях "бабочки" адъютант Юра.
С той памятной ночи командарм меня больше не трогал. Проко¬лов по службе вроде не было, все текущие вопросы решались, но тем не менее…
Генерал-лейтенант Тухаринов стоял возле ЦБУ и осматривал внутреннюю площадку.      
- Вот что, - сказал он после моего доклада, - через неделю будет конференция по подведению итогов за прошедшее время, хорошо бы устроить выставку. Сейчас полетим к десантникам и посмотрим, что у них нового, потом доложите свои соображения. Показ на этой площадке.
Когда командарм ставит задачу, слушать нужно очень внимательно и запоминать каждое слово, так как не всегда удаётся сразу уяснить все нюансы предстоящей задачи, а задавать "детские" воп¬росы не принято - детали потом. Вот и на этот раз пока было ясно, что к конференции нужно подготовить выставку и это дело возлага¬ется на меня.               
Пара МИ-8 уже стояла на вертолётной площадке внизу перед дворцом в готовности к вылету. Это был мой первый вылет на верто¬лёте в Афганистане. Сверху почти вся панорама Кабула охватывается одним взглядом, с его дворцами, аллеями и домиками, налепившимися на склонах гор.
Десантники стоят на аэродроме, и лету туда всего минут десять. На дальнем краю аэродрома, у самого подножия гор, они оборудовали себе стрельбище, и сейчас, оказывается, подготовили показ новых способов применения оружия, стрельбу из гранатомета АГС-17, уста¬новленного на боевой машине десанта.
Стрелки уже находились на огневом  рубеже, в готовности к от¬крытию огня, руководил ими начальник службы РАВ 103 ВДВ подпол¬ковник Зинатуллин Ф.Х. Подхожу к ним, беру автомат и рассматриваю нов¬шество. Прежде всего, бросается в глаза несообразность: прицел ПСО-1 по своим габаритам выступает далеко назад, и поэтому при стрельбе нужно либо сильно откидывать голову, либо, как это делают десант¬ники, металлический складывающийся приклад автомата наращивать фанеркой или резиновой надставкой.
Тем не менее, стрельба одиночными с дистанции 300 метров пошла, и мы с Зинатуллиным  то и дело ходим к мишеням и смотрим попадания.
Затем стрельба из АГС-17. При ближайшем рассмотрении оказалось, что гранатомёт на боевую машину десанта крепится поверх пушки "Гром" при помощи изготовленного своими силами переходника. При этом стрельба ведётся изнутри машины по пушечному прицелу при по¬мощи тросиков, протянутых к спусковой гашетке гранатомёта.
Сначала стрельба не ладится, но потом дело пошло, и мне теперь стало ясно, что на "выставке" командарм хотел показать новые способы применения оружия, и все новинки. Поэтому на обратном пути составился и план действий: собрать все новинки, утвердить схему выставки, послать телеграмму, изготовить плакаты, назначить руково¬дителей на точках, подготовить дикторские тексты и так далее, вплоть до указок.
Кто готовил хоть раз в жизни показные занятия, тот знает, что это такое, и браться за них нужно без раскачки, потому что всегда не хватает "одной ночи". Поэтому, вернувшись к себе, сразу же взялся за подготовку.
Прежде всего, узнать, что есть нового у начальников родов войск и служб.
Вскоре стало известно, что политработники хотели бы показать образцы пропагандистских материалов душманов, у сапёров образцы трофейных мин и миноискатель, смонтированный на БРДМ-2; у лётчи¬ков вертолёт "Ми-8" с установленными на нём гранатомётом АГС-17 и двумя пулемётами ПКТ.
Мы решаем показать АГС-17 на бронетехнике, загрузку повышенных запасов боеприпасов в БМП-1, 82 мм миномёт, автомат АКМН с ПСО-1 и образцы трофейного оружия.
Трофейное оружие мы подразделили на шесть групп: гранатомёты, тяжелые пулемёты, автоматическое оружие, винтовки и карабины, писто¬леты, и, наконец, холодное оружие.
Трофейные гранатомёты - это наши же РПГ-7, только китайского и египетского производства, и отличаются они выделкой и пластмас¬совыми накладками вместо деревянных, а также наличием сверху ручки для переноски.
Тяжёлый пулемёт один, это 12,7 мм пулемёт ДШК, только  китай¬ского производства, на треноге, и применяют его душманы, в основном, в качестве зенитного средства для стрельбы по вертолётам.
Лётчики слышали об этом страшном для них оружии, подходят, рассматривают его и удивляются, узнавая, что такие пулемёты стоят почти на каждом нашем танке.
Автоматическое оружие начинается коллекцией пистолетов-пуле¬мётов различной конструкции с магазинами и сбоку, и снизу, с выд¬вижными и складывающимися прикладами. Здесь же и автоматы Калашни¬кова советского, китайского и египетского производства, последние отличаются маркировкой, выделкой и незначительными отличительными деталями.
Винтовки и карабины изготовления 1890-1916 годов немецких, канадских и английских фирм сработаны настолько добротно и тщательно, что сохранились в прекрасном работоспособном состоянии, и отли¬чаются "мягкостью" спуска. Большинство винтовок калибра 7,92 мм, но есть и 7,62 мм, и, судя по нарезке на прицельной планке, рассчи¬таны на сверхдальнюю стрельбу до 2000 метров, поэтому в войсках бытует мнение, что именно с этого расстояния душманы ведут огонь по нашим колоннам. Это мнение подкрепляется наличием прицельных приспособлений в виде отверстий-диоптров на мушке и на прицельной планке.
Опровергнуть или подтвердить это мнение можно только практи¬ческой стрельбой.
Пистолеты почти всех стран мира всевозможных марок и систем, начиная с маузера и кончая дамским пистолетом, завершали коллекцию стрелкового оружия. Особенно привлекательны испанские пистолеты "Стар", к которым подходят наши 5,6 мм патроны от малокалиберной винтовки.
Из холодного оружия представлены различные ножи, кинжалы и сабли. Большинство холодного оружия кустарной, грубой выделки, но есть и стоящие вещи.
Всего, таким образом, получилось восемь точек и, не откладывая дело в долгий ящик, иду к командарму, чтобы утвердить план занятия вместе со схемой размещения и телеграммой о выделении техники из войск.
 Командарм утвердил план без изменения, подписал телеграмму, и работа закипела.
Прежде всего, нужно поставить на площадку вертолёт и стянуть сюда шесть единиц бронетехники с расчётами.
Завершив неотложные дела, вечером связался с резиденцией, доложил генералу Кичаеву о новой задаче, и мы условились утром вместе выехать к десантникам, чтобы ещё раз посмотреть стрельбу с прицелом ПСО-1. На этот раз мы изменили условия стрельбы: поставили рядом два автоматчика, одного с прицелом ПСО-1, а другого без него, и начали испытания с дистанции 300 метров одиночными. После первого осмотра мишеней мы не обнаружили существенного преимущества прицела и по¬меняли местами стрелков. Стрельба продолжается еще некоторое время, и хотя явного преимущества не получается, решаем всё же показать этот прицел на выставке, и отбираем несколько сравнительных мишеней с результатами стрельбы. Следует отметить, что в дальнейшем приме¬нение прицела ПСО-1 не нашло широкого применения, кроме как у десантников, в войсках армии.
Например, поданные в 201 мсд они пролежали там на складе без всякого применения.
Тем временем стало известно, что на конференции будут присут¬ствовать около двухсот человек с участием Маршала Советского Союза Соколова, смотр готовности назначен на 5 апреля, и предварительно смотреть будет генерал армии Ахромеев.
Дело принимало неожиданный оборот, и выставку теперь нужно был готовить на высшем уровне.
Генерала армии Ахромеева до этого мне не приходилось видеть, но отзывы о нём слышал от генералов Резиденции, как об исключительно пунктуальном, высокопрофессиональном и корректном военачальнике, так что смотр готовности может теперь вылиться в настоящий экзамен. Так и случилось.
В назначенное время генерал армии Ахромеев появился на площадке в сопровождении целой свиты генералов из резиденции. Они шли строем. Впереди командующий войсками ТуркВО генерал-полковник Максимов, за ним наш командарм, а потом и все остальные. Стоял в строю и генерал Кичаев и, видно, переживал за нас, так как принимал во всём этом самое близкое участие.
Согласно плану показа, начали с первой точки, где подполковник Зинатуллин доложил варианты крепления АГС-17 на БМП, БТР и боевой машине десанта БМД. И, как говорится, первый блин комом.
Во-первых, Зинатуллин, видно, растерялся немного перед высоким начальством, а во-вторых, генерал Армии Ахромеев внёс корректировку в методику доклада:
- Сначала нужно, - сказал он, - поставить гранатомёт просто на землю и доложить о боевых свойствах этого замечательного оружия, а уж потом перейти к применению его с  бронебазы.
На второй точке саперы доложили про свой миноискатель и трофейные мины уже лучше. Мне предстоял доклад на третьей точке с наибо¬лее сложными, на мой взгляд вопросами, связанными с пехотой. Прежде всего, это загрузка повышенных запасов боеприпасов в боевую машину пехоты. На площадке снаряженный БМП с пехотным отделением, рядом выложена снаружи боеукладка, на плакате схема укладки и расчеты.
Здесь же показ и вариантов загрузки 82 мм миномёта в БМП и в бронетранспортёр. Кроме того, решили мы показать и переноску этого миномёта во вьюках. Дело простое, но забытое. Мы и сами разбирались с этими вьюками по руководству: вьюк № I - ствол, вьюк № 2 – двунога,  вьюк № 3 - плита, вьюки №№ 4 и 5 - лотки с минами. Здесь же и боевой расчёт миномёта с затаренными вьюками за спиной в готовности к пере¬носке пешим порядком. Было видно, как говорится, и невооруженным глазом, что вьюки весом соответственно по 18,20 и 27 килограмм тяжеловаты для переноски в горах.
Но здесь же изюминка доклада - миномёт "Поднос", который облег¬чен на целых 25 килограмм!
Благодаря усилиям генерала Кичаева опытный образец этого мино¬мёта мы получили недавно самолётом из Москвы и теперь выставили его на всеобщее обозрение. На остальных точках вопросы были проще, и дело пошло увереннее.
Интерес вызвали образцы трофейного оружия, прошёл без замеча¬ний и прицел ПСО-1, однако возле вертолёта получилась заминка: никто из нас не смог вразумительно ответить, нарушилась ли центровка вертолёта после установки на нём дополнительного вооружения.

6.04.80.   Конференция началась с подведения итогов и докладов.
Среди участников конференции, кроме командиров частей и соединений 40-й Армии, присутствует еще и весь советнический аппарат.
Разбившись на группы, участники конференции в течение полутора часов ознакомились с выставкой. Доклады идут одновременно на всех точках, так что руководителям приходится повторять одно и то же по восемь раз. Чувствуется, что выставка имеет успех. Маршал Соколов на каждой точке вникает в суть дела, интересуется деталями и задаёт вопросы. Как выяснилось позже, об этой выставке было доложено Мини¬стру Обороны, который приказал все материалы доставить в Москву для показа руководящему составу Центрального аппарата.

8.04.80.   Из-за выставки накопилось  много текущих дел: перевооружение войск армии на новый автомат калибра 5,45 мм, утверждение директивы по эшелонированию боеприпасов и, наконец, поездка в Кундуз в 201 мед., недавно вошедшую в состав 40-й Армии.
Новый автомат Калашникова калибра 5,45 мм, на который теперь переходит Армия, по сравнению со старым автоматом калибра 7,62 мм имеет преимущество в поражающих свойствах, однако по этому поводу существуют разные мнения.
Сторонники старого автомата утверждают, что от пули калибра 7,62 мм в большинстве случаев получается лишь ранение, и поле боя покидают сразу три человека: сам раненый и двое уносящих его. В случае же попадания пули калибра 5,45 мм раненых почти не бывает и выводит¬ся из строя лишь один человек.
Как бы там ни было, перевооружение идёт полным ходом, и это требует от службы РАВ всех степеней напряженной работы по приёму-передаче оружия и заведению учёта. Это уже третья передача оружия. Первые две были связаны с заменой приписного состава молодым по¬полнением, ну а теперь в связи с переходом на новый калибр.
Директива по эшелонированию боеприпасов, вернее сказать, несколько вариантов расчётов были уже подготовлены и теперь нужно придти к окончательному решению. Наученные горьким опытом зимнего периода, когда обеспеченность боеприпасами падала до 0,5 боекомп¬лекта, мы были полны решимости создать повышенные запасы. Прежде всего, такие запасы нужно создать на армейском складе. К этому вре¬мени работы на армейском складе продвинулись вперед и, по докладу из Пули-Хумри майора Шунина, там уже отрыто экскаватором несколько капониров, установлено ограждение и оборудование продолжается. В отношении величины армейских запасов, то они были определены в размере 1,5 боекомплектов. Правда, здесь мною была допущена ошибка, которая проявилась впоследствии. Дело в том, что, исходя из местных условий, при отсутствии у противника бронецелей, не нужно было на¬капливать бронебойные снаряды, которые не расходовались и лежали потом на складах мертвым грузом.
В отношении войсковых запасов существует своя диалектика. Величина войсковых запасов должна быть оптимальной и, с одной сто¬роны, обеспечивать решение стоящих задач, а с другой стороны, не сковывать манёвра войск.
В качестве золотой середины эти запасы приказом Министра Обороны определены в размере 2,0 боекомплектов, однако, исходя опять-таки из местных условий, мы решили увеличить эту норму до 3,0 боекомплек¬тов. Ведь дивизии и бригады ведут боевые действия, в основном, вокруг своих гарнизонов и, следовательно, запасы боеприпасов можно накапливать на стационарных складах на грунте. Это соображение под¬крепляется и сложившейся схемой подвоза боеприпасов "на себя", когда армейский транспорт ходит только между Термезом и Пули-Хумри, а уж дальше войска возят своим транспортом, который в этих условиях рабо¬тает, подчас, на разрыв. Из других факторов, диктующих создание повышенных запасов, являются удалённость от баз снабжения, трудно¬проходимый перевал Саланг и возрастающая интенсивность боевых действий.
Таким образом, в окончательном варианте нормы содержания бое¬припасов были определены в размере 4,5 боекомплекта, из них 3,0 в войсках и 1,5 на армейском складе.
Теперь, когда, наконец, с цифрами было закончено, и директива пошла в печать, встал вопрос о сохранности запасов с точки зрения противопожарной безопасности.
Апрель месяц, самое прекрасное время года в Кабуле: солнце уже сильно припекает, но ещё не жарко; на базарах и в дуканах изо¬билие ранних овощей и всякой зелени. Но у нас свои заботы. В связи с наступлением сухой и жаркой погоды, возрастает пожароопасная об-становка на складах боеприпасов. По этому поводу в войска уже послано несколько предостерегающих телеграмм за подписью начальника штаба армии. Последнюю телеграмму генерал Панкратов приказал даже отпечатать и разослать в виде директивы:
- Телеграмму сожгут через три дня, - сказал он, - а бумага останется для прокурора.
Однако теперь нужно подготовить обстоятельную директиву по оборудованию складов боеприпасов и обеспечению на них мер безопасности и противопожарных мероприятий.
Занятые неотложными делами, мы не замечали быстро бежавшего времени, и когда подошли к последнему вопросу, - поездки в Кундуз, в дверях нашей "бабочки" появился офицер оперативного отдела штаба армии.
- Прошу дать нормы расхода боеприпасов в боевое распоряжение на предстоящий рейд, - сказал он, - это требование генерала Армии Ахромеева, и он будет смотреть цифры.
Этого вопроса я давно ждал и боялся его затрагивать,  ведь с установки норм расхода боеприпасов, по существу, и должны начинаться боевые действия, - нет снарядов, нет и войны.
Из мемуаров известно, как в трудные дни начального периода Великой Отечественной войны И.В. Сталин лично устанавливал самые жёсткие нормы расхода боеприпасов, когда на орудие приходилось по одному - два снаряда на день. Теперь, естественно, такого голода на боеприпасы нет, но нормы расхода существуют и берутся они не с потолка.
По установившейся практике расход снарядов к наземной артилле¬рии устанавливает командующий артиллерией, к зенитной артиллерии - командующий ПВО, к танкам и стрелковому оружию - начальник оператив¬ного отдела штаба армии. Таким образом, службе РАВ остаётся только свести все данные вместе, добавить сюда наличие и поступление бое-припасов и после этого отдать согласованные цифры операторам.
Артиллеристы же, в свою очередь, определяют нормы расхода снарядов по своим справочникам, в которых долголетним опытом и практическими стрельбами накоплены нормы расхода боеприпасов по всевозможным целям: дотам, дзотам, пехоте в поле, пехоте в траншеях и т.д. и т.п.
Поэтому, если мне сейчас идти к полковнику Близнюкову, то его первым и справедливым вопросом будет вопрос о количестве и характере планируемых целей, а также участие авиации. Если участвует авиация, то расход снарядов будет меньше, и это опять-таки корректируется по таблицам.
Примерно такую же процедуру нужно пройти и с другими начальниками.
Между тем, оператор сидел, и ждал цифры, и мы понимали, что без них никак нельзя. Не будет же, в самом деле, командование армии объяснять их отсутствие незнанием противника и незнанием характера и количества целей.
- Прошу дать мне немного времени, - попросил я оператора, - мы сами принесём вам цифры.
Оператор ушёл, а мы стали думать, как выйти из положения. Ясное дело, что в здешних условиях невозможно заранее определить потреб¬ность в боеприпасах из-за непредсказуемого характера боевых дейст¬вий и расход пока идёт по потребности, без всяких ограничений. По всей вероятности, так оно будет и дальше, поэтому у меня возникла мысль расход вообще не упоминать, а в боевое распоряжение зало¬жить цифры обеспеченности боеприпасами перед рейдом. Здесь уже можно опереться на реальную основу транспортных возможностей с учётом требований командарма "чтобы всё было на броне".
Исходя из этих соображений, запас патронов был установлен в размере 3,0 боекомплектов, из них 2,5 в БМП и 0,5 в транспорте; снарядов к наземной артиллерии - 1,5; реактивных - 1,0; к танкам -1,25.
Наконец, часам к двум ночи все эти цифры были утрясены и переданы операторам для включения в боевое распоряжение. Теперь оста¬валось ждать, что скажет по поводу этих цифр генерал армии Ахромеев. Если он их отвергнет и потребует определить расход снарядов, придётся начинать всё сначала по полной программе с привлечением всех причастных к этому делу, и прежде всего разведчиков.
Однако цифры были утверждены и устроили всех: операторы могли закладывать их теперь во все боевые распоряжения с незначительными изменениями, а пехота и артиллеристы не ограничивались в расходовании боеприпасов.       

9.04.80. В Кундуз едем вместе с полковником Соколовым, который решил тоже познакомиться с новой 201-й мотострелковой дивизией. По случаю дальней дороги майор Лис выделил нам два надёжных бронетранспортёра с бортовыми номерами 036 и 037. Впереди на 036 пойдёт Соколов, а уж мне надлежит быть в замыкании - не отставать, держать связь, и в случае чего прикрывать его.
За прошедший месяц на дорогах произошли некоторые изменения: появились посты охраны дороги и в некоторых местах развёрнута артил¬лерия. На постах оборудованы огневые позиции в виде каменных мешков с бойницами, сложенных из дикого камня без всякого раствора. Здесь же, на площадках, и приданная постам бронетехника, что позволяет, в случае нападения, маневрировать силами и средствами и держать локтевую связь.
Однако на дороге пока относительно спокойно, и мы к вечеру без всяких происшествий добираемся до Пули-Хумри. Здесь отдых и ночёвка. Майор Шунин встретил нас и стал показывать, что сделано на складе боеприпасов. Нужно отдать должное - сделано немало! За короткий срок на пустом месте оборудована техническая территория склада, отрыто и подготовлено к загрузке десяток капониров общей ёмкостью около трёх¬сот вагонов, обустроено жильё для личного состава, налажен быт. Однако хватало и проблем: экскаватор вышел из строя, и работы по подготовке новых капониров приостановились; пока нет ни грозозащиты, ни средств пожаротушения, ни других необходимых элементов скла¬да.       
- А чей это склад рядом с нами? - спросил я Шунина, когда мы, закончив осмотр, вышли из ворот технической территории.
- Это склад начальника инженерных войск Армии полковника Поно¬марёва.
С ним у нас установились вроде неплохие отношения, интересно посмотреть, что там у них на складе. Инженерный склад был оборудован почти полностью и до отказа забит инженерным имуществом: ломами, лопатами, масксетями, колючей проволокой, - короче говоря, крайне дефицитными и необходимыми для нас вещами. Забегая вперед, хочу сказать, что многое из этого богат¬ства позже перекочевало на наш склад и пошло на противопожарную защиту и маскировку.
На другой день мы продолжили свой путь на Кундуз. Теперь дорога пошла на восток, и ехали мы по ней впервые. Был ясный солнечный день, и во встречаемых населенных пунктах шла спокойная мирная жизнь, на разостланных прямо на земле коврах сидели на весеннем солнышке седо¬бородые аксакалы в своих тюбетейках и распивали чай из широких пиал.
Здесь осела половина всех басмачей,  убежавших в своё время из Союза, - сказал мне потом Соколов.
201 мотострелковая дивизия расположилась гарнизоном на краю аэродрома, и ещё только приступила к обустройству на новом месте. Кроме наспех установленных палаток и нескольких штабных вагончиков пока ничего не было.
Знакомимся с командованием дивизии: командир дивизии полковник Смирнов, заместитель командира по вооружению полковник Пономаренко, начальник службы РАВ майор Божовский.
Полки дивизии стоят все в Кундузе, кроме одного мотострелкового, который дислоцируется в Пули-Хумри.
Подробно знакомимся с каждым полком. Смотрим укомплектованность, состояние вооружения и техники, наличие запасов, учёт, в общем, по полной программе. Впечатление от дивизии обычное,  дивизия как дивизия, отлича¬ется только наличием 122 мм самоходок "Гвоздика" в артиллерийском полку. Это уже потом эту дивизию разрекламируют наши СМИ и будут часто показывать по телевизору в качестве опоры России на южных рубежах.
Дивизия пришла всего с одним боекомплектом боеприпасов, что становилось теперь головной болью не только лично для меня, но и для всей нашей службы, ведь мы только что установили нормы содержа¬ния боеприпасов в войсках в размере 3,0 боекомплектов.
- Почему взяли с собой мало боеприпасов? - спрашивал я и коман¬дира дивизии, и заместителя по вооружению, но в ответ они только пожимали плечами и ссылались на разные причины.
Как бы там ни было, теперь груз ответственности за создание в дивизии запасов до установленных норм ложился и на наши плечи.
         
 17.04.80. - Завтра к нам прилетают из Ташкента наши начальники,  объявил генерал Журавель на очередном совещании,  нужно подготовиться к встрече и показать, что мы тут проделали за последнее время. Будут все окружные начальники служб во главе с заместителем коман¬дующего Округом по вооружению генералом Ращупкиным. Встречать их поедем все вместе.
На другой день мы через дежурных узнали, что наши начальники летят на самолёте АН-12, и заблаговременно отправились на аэродром. Погода на этот раз выдалась пасмурная, и мы увидели огромный самолёт только когда он неожиданно вывалился из-за туч прямо у нас над головами. Когда самолёт подрулил к стоянке, и винты остановились, мы поняли, что десантная аппарель открываться не будет, и пассажи¬рам придётся выбираться через маленькую переднюю дверку по пристав¬ной лесенке.
Но теперь нарушался установившийся торжественный ритуал встре¬чи, когда мы, вместо того, чтобы стоять в строю в ожидании подхода начальства, столпились у подножия узкой и шаткой приставной лесен¬ки, по которой осторожно, пятясь задом, один за другим стали спус¬каться наши начальники с 4-х метровой высоты.
Первым сошёл на землю генерал Ращупкин,  среднего роста, плотный, светловолосый, с открытым славянским лицом. Он танкист. Танкисты, видно, захватили всю техническую власть. Вот показался в дверях и мой начальник. Спустившись на землю и приняв мой док-лад, полковник Плахунов вдруг спросил:
- Какой у Вас пистолет?
- У меня штатный пистолет Макарова.
- А почему Вы не взяли себе пистолет ПСМ?
Здесь нужно пояснить, что новый пистолет ПСМ калибра 5,45 мм только что появился в войсках, и хотя по своим боевым качествам не уступал старому пистолету, был легче и толщиной всего в ладош¬ку и потому гораздо удобнее в повседневной носке. Но главное было даже не в этом, а в престижности.
Дело в том, что пистолет ПСМ по штату был положен только выс¬шему командному составу, начиная с командира корпуса. Конечно, пользуясь своим  служебным положением, я мог самовольно взять себе такой пистолет, но не сделал этого, и потому на вопрос Николая Григорьевича решил отшутиться:
-Скромность украшает коммуниста, - пистолет ПСМ мне не поло¬жен по штату.
- Тогда я даю Вам пистолет ПСМ, - сказал полковник Плахунов, и тут же вручил мне оружие.
От неожиданности я даже немного растерялся: мы как-то уже привыкли, что начальство обычно начинает посещение с отыскания недостатков и, как говорится, "снятия стружки".
Дело даже не в том, что я теперь буду носить, на зависть ос¬тальным начальникам, во всех отношениях удобный пистолет, а дело в том, что этот жест является как бы оценкой работы моей лично и службы в целом за это время.

20.04.80. Проводив своих начальников, мы с генералом Журавель решили вместе проехать в Баграм.
- Какие у Вас там вопросы? - спросил генерал.
- Во-первых, нужно разобраться с отделением артиллерийского склада, недавно переведенного туда из Пули - Хумри, во-вторых, по¬смотреть быт и дисциплину и, наконец, нужно ликвидировать нашу старую задолженность.
- Какую задолженность?
- Мы должны провести сравнительные стрельбы из трофейных карабинов и снайперских винтовок, чтобы развеять или подтвердить слухи о способности душманов поражать цели с дальних расстояний.
Глаза Георгия Васильевича вдруг загорелись озорным блеском, и он заявил: - Я лично приму участие в стрельбе. Приготовьте оружие, боеприпасы, мишени, и мы проведем стрельбу.
На другой день мы уже были в Баграме, но стрельбу пока пришлось отложить из-за других неотложных дел. На ремонтной площадке в артиллерийской мастерской стояла батарея реактивных установок "Град". По выбитым стёклам и многочисленным пулевым пробоинам на кабинах УРАЛов было очевидно, что батарея попала в беду.
- Что за установки? - спросил я начальника мастерской.
- Установки из 108-й дивизии, возвращались из рейда и на дороге в узком месте попали в засаду. Душманы открыли огонь с близкого расстояния сначала по первой и по последней машинам, а затем по остальным. Есть убитые и раненые но, к счастью, бензобаки не взорвались, а снарядов на направляющих не было, поэтому подоспевшей охране удалось отбить нападение и эвакуировать установки в мастерскую.
- Что Вы предприняли для их восстановления?
- Они прибыли совсем недавно, и мы ещё не успели с ними разобраться.
- Это плохо. Давайте сюда срочно всех специалистов, сделаем дефектовку и определимся, сможем ли мы их восстановить своими сила¬ми, или нужно запрашивать помощь из Ташкента.
Когда артиллерийские мастера закончили дефектовку первой уста¬новки, картина получилась неутешительная, пробиты пулями направляющие трубы, во многих местах перебиты экранированные кабельные соедине¬ния, прострелена и выведена из строя коммутационная коробка, не работают механизмы вертикального и горизонтального наведения. Это по артиллерийской части. А на самой машине, кроме выбитых стёкол и покореженной кабины был разбит радиатор и выведен из строя двигатель.   
- Вы занимайтесь своей артиллерией, - сказал подошедший к нам полковник Кузнецов, - а ходовую часть мы восстановим в рембате.
- А у Вас запасные части на УРАЛ-375 есть?
- У нас, как в Греции - всё есть, могу даже дать новую машину. Но вы же нагородили сверху свою артиллерию, так что теперь нужно делать ремонт. 
Мы были благодарны Николаю Александровичу за поддержку и не обратили внимания на его иронию по отношению к артиллерии.
Когда закончилась дефектовка последней установки, оказалось, что мы сможем восстановить всё на месте, кроме простреленных на¬правляющих труб. Таких труб со всех шести установок набралось 12 штук. Конечно, направляющая труба - это не орудийный ствол, их можно было заварить и поставить латки, но мы не стали рисковать и решили запросить из Ташкента новые.
Когда ремонт установок "Град" был налажен, пришла пора разби¬раться с отделением артиллерийского склада, переведенного сюда из Пули-Хумри.
Начальник отдела хранения  вооружения и материалов старший лей¬тенант Кукушкин поведал грустную картину, людей у него мало, само¬лёты идут один за другим и он еле успевает принимать грузы. Стрел¬ковое оружие хранить негде, и оно лежит в ящиках прямо под открытым небом. Действительно, ситуация на складе тяжёлая. Еще совсем недав¬но здесь ничего же не было, а сейчас посреди складской территории египетской пирамидой возвышается гора не разобранных грузов. С каж¬дым днём эта гора становится всё выше. Нужно принимать срочные меры и разделить грузопоток, оружие в одну сторону, запасные части в другую, материалы в третью. Появилась ещё краска и разные раст¬ворители, но это пусть себе пока лежит в углу склада в бочках, где нужно оборудовать погребок. Что касается запасных частей, то их тоже нужно сразу же сортировать по предназначению: к наземной артиллерии, к бронетанковому вооружению, к зенитным средствам, стрелковому оружию, и прочее.
К моему удивлению, больше всего запасных частей шло к зенитному  вооружению, особенно разные радиодетали: лампы, диоды, триоды, сопротивления, конденсаторы, катушки, и прочая мелочь. Когда мне в руки попадала очередная коробка с тщательно упакованными радиодеталями, я начинал нервничать, затрудняясь определить их дефицит-ность и предназначение.
С хранением оружия вопрос был уже решён и со дня на день сюда должно поступить сборно-разборное металлическое хранилище типа СРМ, а остальное имущество пока придётся размещать в палатках, ставить там стеллажи и заводить картотеки.
А с разгрузкой самолётов могут помочь только десантники. 345-й парашютно - десантный полк стоит на другом конце аэродрома и езды туда минут десять. По опыту прошлой службы десантники ассоциирова¬лись у меня с негативными воспоминаниями. Все началось в Одесском округе, где в Белграде стояла воздушно-десантная дивизия. На первых же фронтовых командно-штабных учениях начальник службы РАВ округа генерал Минасянц спросил меня, готовы ли боеприпасы для десантников.
- Готовы, ответил я, так как подготовил справку по нужной номенклатуре с указанием веса и потребного транспорта.
- А боеприпасы затарены? - спросил генерал.
- Как это затарены? - удивился я.
- Вы что, с луны свалились? - рассердился начальник, - боепри¬пасы десантникам в район боевых действий сбрасывают с самолётов, но сначала их нужно затарить, идите, разберитесь с этик вопросом.
Оказалось, что у десантников есть парашютно-десантные грузовые системы (ПГС) разной грузоподъёмности, и боеприпасы в них "затариваются", что является делом непростым, требующим и времени, и спе¬циальной подготовки.
В следующий раз я попался уже по другому поводу. В конце каж¬дого периода обучения мы просили в войсках людей для укладки  бое¬припасов на окружных складах. Так как скадрованные войска и сами остро нуждались в людях, то просили мы скромно, всего человек по десять с каждой дивизии.
На этот раз такая телеграмма пошла и в Белград. На другой день начальник штаба дивизии отыскал по телефону автора  этой телеграммы и спросил:
Почему просите всего десять человек? Что за команда такая? Берите уж лучше взвод во главе с командиром. Ничего не подозревая, я с радостью согласился. Десантники прибыли в Колбасную и присту¬пили к работе.
Однако через несколько дней генерал Минасянц вызвал меня к себе в кабинет.  Вы знаете, что десантники учинили драку? Зачем Вы пригнали туда целый взвод этих хулиганов?
Справедливости ради нужно сказать, что и работали они, как звери и за день делали больше, чем наши за неделю.
Наконец, уже, будучи в Кишинёве, на меня лично было возложено проведение праздничных салютов в столице Союзной Республики. Салют¬ная установка стояла в десантном полку. Поэтому каждый праздник у меня вместе с десантниками начинался с подготовки к салюту,  ответ¬ственному делу политического характера, находящемуся на контроле ЦК Компартии Молдавии, представитель которого во время салюта всегда был рядом со мной и по таблице огня следил за количеством залпов и интервалами между ними.
Между тем мы подъехали к расположению 345-го парашютно - десантного полка. Готовность к немедленному действию накладывает свой отпечаток и на повседневный быт десантников:  у них как-то все чётче и подтянутое, чем в нашей пехоте. В штабном вагончике навстречу мне энергично  поднялся командир полка, и мы познакомились.
Когда я изложил ему свою просьбу о помощи в разгрузке самолё¬тов, командир тотчас ответил: - Никаких проблем, поможем с разгрузкой и доставим вооружение в мастерскую нашим транспортом, шлите только заблаговременно телег¬рамму с указанием типа самолёта, номера борта, количество груза и время приземления.
Я искренне поблагодарил командира полка и немного замялся.
- Какие-нибудь ещё проблемы? - спросил он.
- Видите ли. Ваши десантники ребята-орлы, а у нас артиллерий¬ские мастера.
- Ах, это,  засмеялся командир полка,  не беспокойтесь, не обидим, я лично сам за этим прослежу. Вооруженцев  мы уважаем.
Нужно сказать, что впоследствии не было ни одного случая срыва или простоя самолётов с нашими грузами - десантники всегда были на высоте и держали своё слово, за что им большое спасибо.
На третий день пришли самолётом из Ташкента направляющие трубы к установкам "Град", три большие палатки со стеллажами для укладки запасных частей. Одновременно, с очередной автоколонной, подвезли из Термеза и металлическое хранилище СРМ.
Теперь работы всем хватало, только успевай поворачиваться.
Прежде всего, конечно, нужно установить хранилище СРМ и спрятать туда стрелковое оружие. На это дело был поставлен начальник пятого цеха капитан Гапеев. Иван Дмитриевич отличался от других офицеров тем, что, всегда одетый строго по форме и застёгнутый на все пуговицы, абсолютно правильно руководил своими подчинёнными, стоя всё время рядом с ними в начищенных сапогах и отглаженных брюках, ровным голосом давая указания и команды, наблюдая за мерами безопасности, но, не вмешиваясь лично в саму работу. Это удаётся не каждому. Я сам грешил тем, что, увлекшись работой, вместе с солдатами начинал другой  раз перетаскивать какие-нибудь ящики.
Этого делать не следует, упускается общее руководство. К этому времени три реактивные установки "Град" уже вышли из ремонта, и на очереди была четвёртая.
- Какой ремонт записать в формулярах на установки? - спросил меня подошедший начальник мастерской.
Этот вопрос поставил меня в тупик. Дело в том, что года три назад директивой Главного Артиллерийского Управления в войсках был отменен средний ремонт и оставлен только текущий.
Будешь теперь только пыль сдувать с пушек,  заметил мне по этому поводу как-то начальник организационно планового управления ГРАУ генерал Ходан.
По сложности и объёму на установках сейчас проделан ремонт, конечно, не текущий, но и не капитальный, а среднего нет. Как же быть и что писать в формуляры?
- В формулярах не указывайте вид ремонта,  ответил я началь¬нику мастерской,  но подробно перечислите все ремонтные работы. Если кто заинтересуется,  пусть сам и определяет, какой ремонт мы тут провели.
Когда первоочередные вопросы были утрясены, очередь, наконец, дошла и до стрельбы из трофейных карабинов и винтовок.
«Другие думают так, прицелился, надавил на спусковой крючок и готов фашист. Нет, тут культурный подход требуется. Извините, Вы на восемьсот метров фашиста снять можете? Науку для этого представляете себе? Так я Вам скажу. Первое - сумей определить, что он от тебя на восемьсот метров находится, а не на шестьсот и не на семьсот пятьдесят. Для этого отточенный глазомер требуется. По углам дальность вычислить - гео¬метрия нужна. Пуля, когда летит, вращается слева направо и даёт отклонение вправо. На шестьсот метров она на двенадцать сантиметров уклоняется, на восемьсот  уже на двадцать девять. Знай  эту цифру и держи, значит, в соответствии мушку. А если сильный боковой ветер, тут как? Выноси точку прицеливания на две фигуры. Но ведь разные об¬стоятельства могут быть, и ветер, и фриц бежит, да ещё в разные стороны. Тут такое сложение и вычитание, голова вспухнет. А времени тебе отпущено в самый обрез. Профессор, и тот вспотеет». Это выдержка из книги В. Кожевникова  "Высшее стрелковое образова¬ние" про снайпера времен Великой Отечественной войны. Мы с генера¬лом Журавель снайперами не были, но смело взялись за дело: выбрали огневой рубеж и установили стандартную мишень на 2000 метров, прицельную дальность, указанную на прицельной планке карабина. На этой дистанции мишень даже на большом белом щите казалась ма¬ленькой точкой, в которую мы ни разу не попади.
- Нет, на такой дальности мы ничего не добьёмся, - сказал генерал, - давайте установим мишень на 1000 метров.
На этой дальности стрельба пошла увереннее и вскоре мы, меняя оружие, смогли убедиться, что надежнее всего цель поражается из нашей снайперской винтовки, а что касается трофейных карабинов разных систем, то слухи об их сверх меткости явно преувеличены. Душманы теперь чаще всего применяют наши же автоматы и гранатомёты РПГ-7, которыми бьют из засад с близкого расстояния.

1.05.80.   Первомай - любимый весенний праздник. В Союзе теперь нарядное людское море затопило улицы городов, гром оркестров, флажки, шарики.
Телефонный звонок прерывает праздничные мечтания: Говорит генерал Панкратов, сейчас полетите со мной, подхо¬дите к вертолётной площадке.
Куда и зачем, не успел спросить, но уже слышно, как пара верто¬лётов заходит на посадку и нужно спешить, хорошо, что долго соби¬раться не нужно, "всё моё ношу с собой". Вертолёты стояли на пло¬щадке с работающими двигателями, вращающиеся лопасти винтов со сви¬стом рассекали воздух. Вскоре подъехал начальник штаба, одет он был в защитный полевой комбинезон, с автоматом в руках. Это меня немно¬го озадачило, свой автомат я не взял с собой.
- Летим на аэродром, прояснил задачу генерал Панкратов, там предстоит работа в группе генерала армии Ахромеева.
Что за группа, и что за работа, допытываться я не стал, только на аэродроме в готовности к вылету уже стоял самолёт АН-26, экипаж находился возле самолёта в строю и вскоре командир корабля, завидев приближающийся кортеж чёрных лимузинов, пошёл навстречу с докладом. Генерал армии Ахромеев в форме советника принял рапорт, поздоровал¬ся со всеми, поздравил с праздником и через несколько минут самолёт взмыл в воздух.
Летим в Кундуз,  сообщил сидевший рядом со мной охранник, вальяжный лейтенант в маскхалате и с модным укороченным автоматом АКС-74У.
Оказалось, что вся наша группа состоит всего из пяти человек, включая и охранника, однако цель командировки мне по прежнему еще не была ясна. До Кундуза лету около часа, и когда самолёт приземлился на тамошнем аэродроме, почувствовалась какая-то наэлектризованность обстановки.
Всё поле аэродрома было заполнено лётчиками, они стояли шеренгами, было тихо. Генерал армии Ахромеев подошёл к середине строя, по¬здравил всех с праздником, потом развернул папку и объявил Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Совет¬ского Союза майору Гайнуддинову. Зачитав Указ, генерал армии подо¬шёл к майору Гайнуддинову, который стоял здесь же, в первой шеренге, и поздравил его с высоким званием. Мы тоже двинулись с поздравле¬ниями, и когда подошла моя очередь пожать руку Героя, я увидел, что у него из глаз катятся слезы. Этот лихой вертолётчик был известен в Армии своим мастерством и бесстрашием, многие были обязаны ему спасёнными жизнями, и ему первому в афганской войне присвоено зва¬ние Героя.
У лётчиков теперь двойной праздник, на лицах улыбки, рукопожа¬тия, объятия, а нам, оказывается, нужно лететь в Файзабад, конечный пункт нашей командировки. Теперь стала понятна и предстоящая задача. В Файзабаде сложилась трудная обстановка, где наш 860-й отдельный мотострелковый полк всю зиму вёл интенсивные боевые действия, факти¬чески находясь в осаде.
Полк вводился из Среднеазиатского Военного Округа и первоначально снабжался своим округом. Однако, углубившись на территорию Афгани¬стана, он оказался в изоляции, так как мосты позади были подорваны и коммуникации отрезаны. И хотя полк еще не был, как это положено, передан в состав 40-й Армии, когда создалась критическая ситуация с боепри-пасами и обеспеченность ими снизилась до 0,2 боекомплекта, генерал Кичаев сказал мне:
- Берите обеспечение полка в свои руки. Полк воюет на территории Афганистана и формальная передача его в состав Армии не имеет зна¬чения.
Стали мы думать, как решить эту непростую задачу. Во-первых, боеприпасы здесь можно было взять только в 201-й дивизии, которая и сама испытывала в них нужду, во-вторых, боеприпасы в Файзабад отсюда можно доставить только вертолётами МИ-6. Немало трудов и нервов пришлось в своё время потратить, чтобы наладить обеспечение полка боеприпасами. Сейчас там обеспеченность составляет 2,5 бое¬комплекта, но проблем, видимо, хватает, и поэтому не случайно меня включили в эту группу. Тем временем пара вертолётов МИ-6 вырулила на полосу в готовности к вылету. Лететь предстояло на север, в цар¬ство гор. Небольшой файзабадский аэродром не имеет твёрдого покры¬тия, поэтому приземлились в тучах пыли, поднятой лопастями верто¬лётов. Отсюда до расположения полка километра три по каменистой просёлочной дороге, на которой случаются обстрелы наших машин.
Тем не менее, командир полка приехал встречать нашу группу на трёх УАЗиках.
Вот здесь, в этой лощинке, нас могут обстрелять душманы, сказал сопровождающий офицер, когда мы проехали половину пути. Но всё обошлось, и до расположения полка мы добрались благополучно. Оказалось, что  полк ютится на небольшом пятачке, зажатом с трёх сторон горами, вершины которых нависают прямо над головой. Нет ни деревьев, ни кустов, ни другой какой-либо растительности - кругом только камни, камни и камни...
Сверху расположение полка видно, как на ладони, и душманы ве¬дут обстрел с вершины, незаметно подкрадываясь и накапливаясь за обратными скатами, с расстояния примерно около 1000 метров. На вы¬лазки душманов полк отвечает морем огня из всех видов оружия, рас¬ходуя огромное количество боеприпасов. Однако огневая мощь полка снижается из-за малых углов возвышения танковых пушек, а стрельба из автоматов на большую дальность не имеет смысла. И хотя танки и БМП здесь почти бесполезны из-за незначительного сектора верти¬кального обстрела, но всё же их приспосабливают к местным условиям, устанавливая с уклоном на складках местности и придавая, таким образом, дополнительный угол возвышения орудийным стволам. Выручают установки "Шилка", но они работают на износ и ресурс  стволов почти исчерпан.
Позиция гаубичной батареи расположена почти посреди лагеря, 122 мм гаубицы М-30 стоят в орудийных окопах под масксетями. При осмотре первого же орудия замечаю дополнительную прорезь авто¬геном в щите напротив головки панорамы.
- Зачем сделали прорезь в щите?
- Для увеличения сектора вертикального обстрела.
- Но ведь углы возвышения у гаубицы М-30 и так большие.
- Углы возвышения большие и позволяют обстреливать вершины гор, но на максимальных углах возвышения щит закрывает панораму, поэтому проделана дополнительная прорезь в щите.
В остальном, кроме нехватки осветительных снарядов, у артиллеристов проблем не было, наши замечательные гаубицы М-30, прошедшие Великую Отечественную войну, работали надёжно.
Когда закончился осмотр очередного орудия, ко мне подошёл командир батареи и предупредил:
- Вчера на этом месте погиб от душманской пули командир огне¬вого взвода. Вам не следует так долго находиться на открытом про¬странстве.
Оглядевшись вокруг, я теперь обнаружил, что на позиции открыто никто не ходит, расчёты укрылись возле орудий под масксетями, офи¬церы и солдаты одеты одинаково, без всяких знаков различия. На мне же фуражка с золотым шнуром, на плечах погоны со звёздами. Чёрт побери, уж лучше бы не было этого предупреждения!
В сознание невольно заползает мысль: "А что, если какой-нибудь душман сейчас держит тебя на мушке?" От этой мысли становится про¬тивно и муторошно, ладони потеют, и хочется укрыться куда-нибудь. Но нельзя у всех на глазах показывать своё малодушие, поэтому про¬верку пришлось довести до конца, но этот час оказался прямо-таки мучительным испытанием.
Склад боеприпасов полка приютился под самой горой за небольшой горной речкой. Речка неглубокая, и мы перебрались через неё вброд. На берегу лежит корпус боевой машины пехоты без гусениц, без катков, без пушки, без подкрылков, - словом, гладкий, как яйцо.
- Что это за боевая машина?
- Стояла здесь в боевом охранении, внезапно на реке возник огромный селевой поток с гор и накрыл боевую машину.
Глядя на эту маленькую речку, в которой солдаты ловили форель, даже не верилось, что возможна такая стихия, перемоловшая в камен¬ном потоке многотонную машину, словно детскую игрушку. В заключение нужно было поработать с пехотой. Мотострелковые батальоны занимали свои позиции здесь же неподалёку, и когда мы подошли к первой же боевой машине пехоты, стоявшей в отрытом окопе, то, прежде всего, бросился в глаза ствол пушки "Гром", к которому хомутами был прикреплён пулемёт ДШК. Это была новинка, и я стал подробно знакомиться с методикой стрельбы таким способом. Дело в том, что сам по себе крупнокалиберный пулемёт ДШК пехотного варианта яв¬ляется прекрасным оружием, и его мощная пуля калибра 12,7 мм достигает цели до семи километров, что является незаменимым качеством в этих условиях.
Укрепив пулемёт к орудийному стволу, можно было вести огонь по пушечному прицелу из-за брони. В это время к нам подошёл генерал армии Ахромеев, внимательно осмотрел установку пулемёта ДШК на БМП и поставил мне задачу совершенствовать этот способ. Между тем от генерала Панкратова я узнал, что принято решение оттянуть полк нем¬ного назад в сторону аэродрома. Это избавляло от фронтального об¬стрела и облегчало положение полка. Однако всё равно полк нужно усиливать огневыми средствами, и лучше всего сюда подойдут зенитные установки ЗУ-23-2.
Судя по всему, работа в полку подходила к концу, на прощанье артиллеристы угостили меня праздничным обедом с ухой из форели, и вскоре наша группа выехала в обратный путь.
На аэродроме генерал армии Ахромеев продолжал работу, обошёл и осмотрел все позиции, и я вместе с охранником сопровождал его, так как могли последовать какие-либо указания в отношении вооружения. Завершив осмотр позиций, он остановился перед трёхэтажным зданием аэровокзала и вдруг с лейтенантской лёгкостью стал карабкаться по шаткой лесенке на плоскую крышу здания. Я оглянулся, охранник стоял со скучающим видом и не собирался лезть на крышу. Делать нечего, нужно карабкаться мне, не оставлять же генерала армии одного.
- Здесь нужно поставить пулемёт,  сказал он, как только я подошёл поближе. Действительно, отсюда, с крыши, открывается отлич¬ный обзор во все стороны, и позиция для пулемёта будет идеальная.
В это время из Кундуза поступило метеосообщение об ухудшении погоды, набирает силу знаменитый ветер "афганец". С этим ветром шутки плохи, и хотя мы тут же вылетели в обратный путь, кундузский аэродром был уже затянут тучами пыли, и наши вертолёты с трудом со¬вершили посадку. На поле аэродрома стихия бушевала вовсю, горячий ветер с ураганной скоростью гонит облака чёрной пыли, песок забивает глаза, нос и уши; трудно дышать.
Ветер с каждой минутой усиливается, видимость уменьшается, и уже на расстоянии нескольких метров ничего не видно. Кортеж встре¬чающих машин с зажжёнными фарами медленно выбирается на дорогу, ведущую в 201-ю дивизию, где предстоит ночёвка. На ночь мне указали малую палатку со свежезастланной раскладушкой. Под напором ветра палатка содрогается и рвётся, вдали слышится стрельба, и после всех впечатлений этого длинного, праздничного дня, уже засыпая под вой ветра и шум палатки, мне почему-то чудятся прерии...
На следующий день работа продолжалась. Генерал армии Ахромеев решил лично проверить ход работ по восстановлению горной дороги на Файзабад.
На этот раз наша группа вылетела на паре вертолётов МИ-8, кото¬рые взяли курс на Кишим и сразу же углубились в чащу гор. И хотя вертолёты идут по узкому ущелью вдоль дороги, порой не видно ни вершин гор, ни дна ущелья, а отвесные скалы - вот они, рядом, не задеть бы лопастями. Но вот и Кишим. Вертолёты опускаются на самое дно ущелья. Здесь наши сапёры восстанавливают дорогу на Файзабад. На этой дороге много разрушенных мостов и основная трудность как раз и заключается в их восстановлении. Душманы прекрасно понима¬ют значение этой дороги для файзабадского гарнизона и поэтому, во-первых, препятствуют работам, а во-вторых, вновь подрывают восста¬новленные мосты. Сапёры и работают и воюют. Работами руководит заместитель начальника инженерных войск Армии полковник Келпт, он много насолил здесь душманам и, как я слышал, они назначили за его голову двести тысяч афганей.
Перед началом работы сапёры выставляют посты на окрестных господствующих высотах и вершинах гор. Душманы, в свою очередь, стара¬ются занять господствующее положение по высоте. Зачастую разгора¬ются перестрелки. Как раз перед нашим прилётом началась такая перестрелка и сейчас её активность нарастала. Наши солдаты, воору¬женные снайперскими винтовками СВД, в перестрелке одерживают верх.
- Мы воюем по - сапёрному, - сказал мне полковник Келпт.
- Как это?
- На ночь минируем подступы к мостам, минируем их обычные места, откуда они ведут обстрел. Мы слышим взрывы наших мин, потом слышим вой душманов, поэтому они и злобствуют на нас.
- Какие проблемы с вооружением?
- С вооружением и боеприпасами никаких проблем у нас нет.
В ущелье стоит страшная жара. От жары нечем дышать, мучает постоянная жажда.

14.7.80.   Генерал Ращупкин проверяет части кабульского гарнизона, и мне поручено сопровождать его, так сказать, в качестве "козла отпущения" - устранять недостатки или принимать меры к их устранению. Ну а, про¬стите за каламбур, недостатка в недостатках не бывает.
Хотя выезжаем на двух УАЗиках пораньше, температура уже около сорока, раскалённая пыль фонтанирует из-под колёс и проникает по¬всюду. В горле сухость и всё время хочется пить. Но если начнёшь пить, не остановишься. У каждого из нас на поясе по фляжке с чаем, нужно эту фляжку растянуть до обеда, поэтому пью крышечками от фляги с интервалом между глотками в десять минут, но не раньше! Но как медленно тянется время!
Между тем подъехали к расположению зенитного полка, и генерал со свежими силами принялся за проверку. Подмечена закономерность: порядок в частях, расположенных вблизи крупных штабов хуже, чем в дальних гарнизонах. У зенитчиков, стоящих рядом со штабом Армии, эта закономерность проявилась в полной мере, пушки и тягачи не об¬служены и стоят в парке вкривь и вкось, ящики с боеприпасами раз¬бросаны, кругом окурки, тряпки и разный мусор. По мере обхода тер¬ритории полка возмущение генерала Ращупкина всё нарастает.
- Оставайтесь здесь и наведите порядок, - скомандовал он мне, а сам сел в машину и уехал.
Возмущение генерала, конечно, справедливо, зенитчики в рейды не ходят, сидят на месте без дела. Самолёты противника у них над головой не летают, а развели здесь такой беспорядок.
А солнце поднимается всё выше, жара усиливается, солнечные лучи будто давят. Местные жители в это время прячутся в своих жили¬щах и отдыхают, а у нас самый разгар бурной деятельности. В ожидании прибытия личного состава укрываюсь от солнца в тени штабеля с бое¬припасами.
Вскоре сюда подошёл почти весь полк, и работа закипела... Примерно часа через полтора генерал прислал за мной машину, и я опять присоединился к нему, но теперь уже в мотострелковом полку. В пехоте дела обстояли получше, но недостатков всё равно хватало.
Целый день мне пришлось бороться с разными недостатками, устра¬нять их и воспринимать на себя недовольство вышестоящего начальника. Наконец, дикая жара доконала генерала, и он дал команду возвращаться в штаб. Целый день он пил воду без конца и без всякого ограничения, к концу дня почувствовал себя плохо, и теперь лежит в нашем  кунге, и просит слабым голосом: Саша, дай спиртику и сухарик.
- Ага!  А кто пинал меня целый день?
Но нужно войти в положение больного, поэтому я даю ему и то и другое.
И всё же, там, где ездим и контролируем, порядка больше, это хорошо. Но злоупотребление контролем ведёт к подмене командиров, порождает у них безответственность и иждивенчество - это плохо.

21.7.80.   Кандагар. Аэровокзал фантастико-космической архитектуры строи¬ли американцы, они же строили и аэродром, и рядом расположенный жилой посёлок.
В дальнем углу аэродрома осталось после стройки американ¬ское оборудование, циклопическое нагромождение огромных ёмкостей, асфальтотопок, эстакад, конусов и прочего. Американцы есть американ¬цы, во всём чувствуется размах и мощь. Строили они, ничего не ска¬жешь, добротно, и хотя сейчас стоит дикая жара, полотно аэродрома не размягчается. Жилой посёлок состоит из десятка коттеджей. Кот¬теджи построены из 3х-4х стандартных готовых железобетонных полусфер, составленных в каждом домике в разной комбинации, чем достигается поразительное разнообразие архитектурного облика всего посёлка.
Цель же моей командировки - 70 отдельная мотострелковая бри¬гада, которая стоит лагерем километрах в трёх отсюда в чистом поле. Здесь нет привычных уже гор, и до самого горизонта простирается ровная, как стол, местность, по которой пуштуны кочуют в близлежа¬щий Пакистан и обратно. Но вот и машина подошла за мной.
 Бескрайний палаточный городок бригады раскинулся посреди ровного поля под нещадно палящими лучами солнца. Говорят, что здесь даже в декабре бывает свыше тридцати гра¬дусов.
Первое знакомство: комбриг подполковник Шатин, начальник штаба майор Высоцкий, заместитель по вооружению подполковник Чичкань, начальник службы РАВ капитан Галлеров.
Мотострелковая бригада, новое явление в армии. Она численно больше мотострелкового полка, и помимо прочего имеет в своём составе десантно-штурмовой батальон, батарею реактивных установок "Град-1", а также автоматические миномёты "Василёк".
Парк бригады разбит дальше за палаточным городком, что, на мой взгляд, является не совсем удачным решением, так как дороги к парку проходят мимо жилой зоны и пыль от многочисленных машин, снующих туда сюда, вздымается до небес и оседает потом на всё вокруг, вклю¬чая и пищу.  Нетерпимое положение сложилось со складом боеприпасов, которого практически нет, штабеля сложены рядом с жилыми палатками, причём реактивные снаряды головными частями в сторону лагеря.
Боеприпасы бригада возит из Кушки своим транспортом. Колонна в составе 30 машин делает рейс за двадцать дней.
Боевые действия идут интенсивно, и расход боеприпасов нарастает. Боеприпасы расходуют по потребности, поэтому здесь, на  юге, нужны надежные запасы в размере до 5,0 боекомплектов и соответствующий, хорошо оборудованный, склад ёмкостью на сотню вагонов.
- Почему не оборудуете склад?  спросил я подполковника Чичкань, у Вас же прямо-таки взрывоопасная ситуация с боеприпасами!
- Будем строить, но пока для этого у нас ничего нет.
- Но срок готовности склада Вам установлен к первому сентября, времени осталось не так уж много.
- Успеем. В последнее время подвоз боеприпасов всё больше затрудняется из-за минно-дорожной войны, и в бригаде уже насчитывается 75 слу¬чаев подрыва на минах.

24.7.80.   - Вас срочно вызывает в резиденцию генерал Кичаев,  сообщил мне дежурный, едва я после командировки появился в службе. Дело шло уже к вечеру, и без необходимости меня не стали бы вызывать.
- Доложите, что выезжаю, попросил я дежурного.
Олег Михайлович встретил меня с озабоченным видом и тут же объяснил причину срочного вызова:  Я только что от Маршала Советского Союза Соколова, он поста¬вил задачу: - дать предложения по вооружению горных батальонов. Вооружение должно быть лёгким, мощным и мобильным. Предложения необ¬ходимо подготовить к утру.
Возвратившись к себе, собрал офицеров и передал им только что полученную новую задачу. Мы сидели в своей "бабочке" вокруг большого стола, и мои молодые соратники в ответ на поставленную задачу дружно молчали. Увы, к сожалению, они не имели опыта вооружения горных батальонов, кстати сказать, также как и я сам.
- Предложения нужно подготовить к утру,  начал я вдохновлять своих подчинённых,  какой-нибудь научно-исследовательский институт потратил бы на эту тему не меньше года. Но это не означает, что институт работает медленно, а мы такие способные,  просто мы оказались на острие событий и должны оправдать высокое доверие, оказан¬ное нам. Не каждый вооруженец в своей жизни удостаивается чести получить задачу на столь высоком уровне. Гордитесь, и запомните этот день!
После такой тирады мы дружно принялись за работу и начали с автомата. Автомат, конечно, нужен, но какой? Лучше всего сюда по¬дойдёт автомат с металлическим складывающимся прикладом АКМС десант¬ного варианта. Автомат пойдёт первым пунктом наших предложений. Через некоторое время на страничке набралось девять пунктов: авто-мат, снайперская винтовка СВД - на каждое отделение; пулемёт ПКМ - один на отделение; миномёт "Поднос" - три на роту; дымовые гранаты, станковый гранатомёт СПГ-9Д, гранатомёт РПГ-7 с осколочной гранатой, противотанковая граната "Муха", гранатомёт АГС-17 во вьюках.
Записав всё это, мы исчерпали свои возможности, но всё же чего-то ещё не хватало. Не хватало мощности оружия отдельно взятому сол¬дату. В горах  солдату нужна собственная "карманная артиллерия". Помнится, я когда-то читал в журнале "Техника и вооружение" обозре¬ние вооружения иностранных армий и мне запомнилась короткая заметка о ручной гранате, выстреливаемой из винтовки с помощью холостого патрона. Хорошо бы иметь нечто подобное для наших горных батальонов. Там соединилась бы мощь гранаты с дальностью броска при помощи авто¬мата, есть и мобильность, и лёгкость.
Лёгкость - это главное, ведь солдату в горах нужно всё нести на себе в невыносимую жару и при недостатке кислорода, когда и спи¬чечная коробка кажется килограммовой гирей.
Идея с гранатой показалась всем привлекательной и была записа¬на нами, на всякий случай, в общем виде, десятым пунктом.
Закончив с оружием, мы обменялись между собой мнениями по пово¬ду снаряжения, которое, как известно, тесно сочетается с вооружением Очевидно, что для горных батальонов нужно соответствующее специаль¬ное горное снаряжение.
- Вот когда я был во Вьетнаме, - вступил в разговор майор Ерохин, - то видел американское снаряжение: специальные лёгкие комби¬незоны с множеством карманов; эластичные ёмкости для воды, одевае¬мые вокруг шеи,
защищают от жары, и можно пить из специального сосочка.
- Но то американцы, - возразил майор Юсупов, - а у нас подсумок  с магазинами оттягивает ремень с одного бока и сползает на живот, попробуй-ка вскарабкаться на скалу! Хорошо хоть выручает вещевой мешок. Однако снаряжение идёт по службе тыла, и мы пока оставили эту тему.
К утру наши предложения по вооружению горных батальонов были    готовы и лежали на столе в виде отпечатанного краткого доклада. Вскоре подъехал генерал Кичаев. Поднявшись к нам и поздоровавшись со всеми, он сел на табуретку на своё обычное место у двери и углу¬бился в чтение. Мы затаились.
Вот он вычёркивает дымовую гранату, вычёркивает гранатомёт СПГ-9Д, вычеркивает АГС-17. На последнем, десятом, пункте ручка задержи¬вается и, к нашему удивлению, этот пункт остаётся.
Заметив наше удивление, Олег Михайлович пояснил, что уже раз¬работано такое оружие в виде подствольного гранатомёта к автомату, но на вооружение этот подствольный гранатомёт ещё не принят и суще¬ствует только в нескольких опытных образцах.
- Смело пишите в предложениях последним пунктом: 40 мм  подствольный гранатомёт ГП-25, - сказал он нам, потом забрал с собой наши предложения, и уехал в резиденцию на доклад.
Через некоторое время генерал Кичаев сообщил нам по телефону, что Маршал Соколов в целом одобрил наши предложения и порекомендовал ускорить освоение подствольного гранатомёта. Об этом уже доложено в Москву начальнику Главного Ракетно-Артиллерийского Управления и несколько подствольных гранатомётов будут поданы в 40-ю Армию бли¬жайшими самолётами. Действительно, вскоре девять штук подствольных гранатомётов и немного боеприпасов к ним были доставлены нам само¬лётом прямо из Москвы.
Едва несколько небольших ящиков привезли в службу, как все мы столпились вокруг стола, желая поскорее рассмотреть новинку. Когда вскрыли ящик и достали первый образец, то мы - вооруженцы, с первого взгляда прониклись симпатией к новому оружию: легкий, удобный, про¬стой, легко пристёгивается под стволом автомата, заряжается мощной гранаткой с дульной части, есть свой прицел, свой спусковой крючок, своя удобная резиновая рукоятка. Прекрасный дизайн,  калибр - 40 мм, вес - 1,5 кг,  дальность стрельбы - до 400 метров, радиус разлёта осколков - 30 метров.
Всё это хорошо, но что скажут войска, оправдаются ли наши на¬дежды в деле? Не всякое оружие приживается в войсках. Как его примут солдаты и офицеры, как необходимость или как лишнюю обузу - вот в чём вопрос. Ответ на этот вопрос можно получить только в войсках.
- Хватит любоваться, - сказал я своим офицерам, - давайте машину, отвезём гранатомёты в соседний 181-й мотострелковый полк.
В это время разведывательный батальон этого полка как раз со¬бирался на очередную операцию, и командир батальона охотно взял на испытание новое оружие. Мы подробно объяснили назначение гранатомёта, устройство, меры безопасности, и вручили ему все девять штук. Просили комбата вооружить ими наиболее опытных и грамотных бойцов, с тем, чтобы потом нам наиболее полно и подробно обобщить первый опыт боевого применения подствольных гранатомётов.
Вскоре разведчики ушли в рейд, а мы с нетерпением стали ждать их возвращения, чтобы узнать результаты первого боевого применения гранатомётов. Наконец они вернулись из рейда, и мы сразу же выехали в полк. В палатке командира разведбата, кроме самого командира ба¬тальона, находилось еще несколько его офицеров. Разведчики отдыхали после длительного и тяжёлого рейда, поэтому непросто вот так сразу начинать беседу с людьми, вышедшими из боя и смотревшими смерти в глаза...
Поздоровавшись со всеми, я попросил пригласить для беседы сол¬дат, ходивших в рейд с подствольными гранатомётами. В ответ комбат как-то загадочно усмехнулся, полез под подушку и достал оттуда подствольный гранатомёт:
- Это замечательное оружие, - сказал он, - испытывали не солда¬ты, а я сам и мои офицеры. Отличное оружие! Бьёт точно даже на дальности 400 метров, достаёт душманов за дувалами, камнями и обрат¬ными скатами, лёгкий, простой, удобный, - просим оставить опытные образцы в батальоне и дать нам побольше боеприпасов.
Ошеломляющий отзыв! Стал я расспрашивать подробности. По словам разведчиков, им удавалось забрасывать гранаты даже в амбразуры. Поразительная точность! Для душманов применение подствольных гранатомё¬тов было полной неожиданностью, и они выскакивали из-за дувалов бук¬вально с поднятыми руками. В ходе операции гранатомёты постоянно были в деле, офицеры не выпускают их из рук и держат под подушками.
Понравилось разведчикам, что гранатомёт лёгкий и не обременяет в походе, но в то же время и мощный по огневому воздействию на про¬тивника. Не всякому оружию дано покорить сердце солдата и прижиться в войсках. Подствольный гранатомёт ГП-25 покорил всех сразу!
Все эти отзывы генерал Кичаев немедленно доложил Маршалу Соко¬лову, к которому он имел постоянный доступ и пользовался у него уважением. Одновременно мною были направлены телеграммы в Округ и в Главное Ракетно-Артиллерийское Управление и вскоре ГП-25 пошли в 40-ю Армию широким потоком.
Сначала ими вооружили разведчиков, затем горные батальоны, а уж потом и остальную пехоту. В итоге под ствольный гранатомёт ГП-25 был принят на вооружение Советской Армии, ну а я в душе считаю себя его крестным отцом.

28.07.80.   Настроение мрачное. Тяжко воспринимать наши потери.
Ежедневная сводка приносит каждый раз то семь, то девять, то двенадцать убитых, в среднем десять человек ежедневно.
Душманы теперь действуют мелкими группами, применяя партизанские методы, в основном вдоль дорог. Похоже, наши усилия не дают желаемых результатов и нужны какие-то другие меры.
Прочёсывание населённых пунктов теряет смысл, когда после боя, после потерь с нашей стороны и со стороны мирного населения, после материальных затрат, вытесненные в ближайшие горы душманы снова воз¬вращаются в этот же населённый пункт, едва последний наш солдат поки¬нет околицу.
Это всё равно, что корабль носом разгребает волны, а за кормой они опять смыкаются. Было много случаев, когда жители просили наших солдат не уходить, но тогда в каждом кишлаке нужно держать гарнизон, что непосильно нашему "ограниченному контингенту".
Между тем всё идёт своим чередом и на потери, ранения, болезни и изнуряющую жару уже не обращается особого внимания...

4.08.80.   Выезд в Пули-Хумри. Экипажи  двух БТР - опытные, обстрелянные, но напутственный инструктаж обязателен.
Особый разговор с наводчиками башенных пулемётов КПВТ: не дре¬мать, не отвлекаться, быть в готовности к немедленному открытию огня. Хотя ещё раннее утро, но температура уже под сорок. Занимаю место на переднем БТР, надеваю шлемофон...
- А почему шлемофон на меху? - спрашиваю командира взвода.
- Потому что он зимний, а летние мы ещё не получили.
Делать нечего, придётся теперь париться в зимнем шлемофоне, иначе не будет связи со вторым БТР.
Пока выбрались из города, и подошли к баграмскому перекрёстку,  солнце поднялось уже довольно высоко, и жара усилилась ещё больше.
Хотя все люки открыты и наверху ощущается какое-то движение  воздуха - всё равно очень жарко, броня раскалилась, словно сковород¬ка, двигатели греются и плохо тянут, не езда - мученье. Наконец, после изнурительного марша,  достигли Чирикара. Здесь заканчивается равнинная часть пути, дальше - Их Величество Горы.
Они  "глядели сурово и мёртво, в их неподвижности и беззвучии чувствовались века и полное равнодушие к человеку; пройдёт ещё тысяча лет, умрут миллионы людей, а они всё еще будут стоять, как стояли, нимало не сожалея об умерших, не интересуясь живыми... " если сказать о горах словами А.П.Чехова.
В Чирикарах стоит гарнизоном мотострелковый полк 108-й дивизии. Полк стоит у самых гор, занимая сравнительно ровную площадку слева от дороги. Прошлой ночью здесь было совершено нападение из соседнего ущелья, гранатомётом подбит БТР, за сегодняшний день двое убитых и двое раненых. Дело шло к вечеру, и нужно было решать: - ехать даль¬ше, или становиться на ночёвку. Жара немного спала, и освежающий ве¬терок начинал набирать силу. Хотя солнце стояло ещё довольно высоко, до перевала Саланг с такой ездой мы едва ли до темноты успеем. Нужно становиться на ночёвку.
Пока шла дозаправка БТР и установка их на охраняемую площадку, пока экипажи поужинали и разместились в палатках на отдых, солнце зашло, быстро темнело, ветер крепчал...
Меня на ночлег пригласил к себе начальник здешнего гарнизона. Эту должность в настоящее время исполнял заместитель командира 108-й мед, который руководил здесь боевыми действиями. Полковник занимал небольшой домик, сложенный из дикого камня. В таком домике не так жарко, да и случайная пуля не залетит. Рядом стояло ещё несколько таких домиков, в которых размещались штаб и службы.
Строительство шло и дальше, благо, дикого камня здесь сколько угодно, был бы только цемент. В домике электрический свет, две кро¬вати, стол, несколько табуреток, телефон и рация.
Сели перекусить. Ветер всё крепчал и бился в окна, вдали слы¬шалась редкая стрельба. За ужином и разговором засиделись допоздна. Говорили о том, о сём, но по вооружению не было ни одного вопроса, это тоже своеобразный показатель работы нашей службы.
Я всегда чутко прислушивался к нуждам пехоты и стремился помочь в меру своих сил и возможностей, ведь пехота несёт на своих плечах основную тяжесть войны.
Утром выехали пораньше и до перевала Саланг добрались благополучно, однако, на самом перевале пришлось долго ждать своей очереди на проход через тоннель. Поэтому, пока с большими задержками прошли тоннель и спустились на равнину, уже начало темнеть. До Пули-Хумри оставалось каких-нибудь километров пятьдесят, и мы решили проскочить. Моторы тянули неплохо, увеличиваем скорость, авось, пронесёт. В это время слышу по танко-переговорному устройству доклад коман¬дира идущего следом БТР:
- Вас обстреливают! Вижу, как пули трассируют от брони БТР!
Я ничего не слышу - люки закрыты, и шум моторов заглушает все остальные звуки. Стрельба, очевидно, ведётся издалека, это не опасно, но нужно уходить из-под обстрела, а открывать ответную стрельбу наугад - бесполезно. Увеличиваем ещё скорость и часа через полтора въезжаем, наконец, в расположение нашего гарнизона в Пули-Хумри.
Следующие несколько дней ушли на решение проблемных вопросов в бригаде материального обеспечения  (Бр МО).
На армейском складе боеприпасов жалобы солдат на питание, масло не дают с первого августа, не хватает чая, в чай доливают сырую воду, мало дают сахара, нет курева, у всех болят желудки. Это для тыловиков, конечно, позор. В наших частях в баграмском гарнизоне такого и в помине нет, там солдаты устроены и ухожены, болезней и жалоб нет.
Не лучше положение и на технической территории, много боеприпа¬сов не уложено в штабеля, нет грозозащиты, нет воды для пожаротуше¬ния и т.д.
Вот вам и новая оргштатная структура! Отношение к артскладу со стороны командования БрМО, как к пасынку, только смотрят, как бы что урвать, а помощи никакой. Недавно отняли у начальника артсклада лег¬ковушку. Правда, я отобрал её обратно, но  я уеду, и всё повторится.
Тыловики всю душу вкладывают в свои традиционные склады: ГСМ, продовольственный, вещевой, а остальные склады предоставлены забо¬там соответствующих начальников служб.
Справедливости ради нужно сказать, что по объёму хранимых ма¬териально-технических средств первое место - 64% от всего объёма занимают склады ГСМ, боеприпасы - 20%, продовольствие - 11%, инже¬нерное имущество - 4%, имущество связи и химическое - по 0,5%.
Вместе с тем, раз уж объединились, нужно всем складам уделять равное внимание. Обо всём, об этом я вёл разговор и с командиром БрМО подполковником Березуцким, и с его замполитом, и с начальником штаба.
Они вежливо слушают, но сделают так, как скажет начальник тыла.  Для пользы дела лучше бы вообще подчинить нашу службу началь¬нику тыла, и тогда всё станет на свои места, а должность заместителя по вооружению - надуманная.

14.08.80. Дворец Амина.
Дворец полностью отремонтирован и в него пересе¬лился штаб 40-й Армии. Весь штаб во дворце не поместился, поэтому для управления вооружения, служб тыла, прокуратуры, редакции, стро¬ителей и прочих внизу ведётся строительство специального здания, столовой и магазина.
Следов недавнего боя во дворце уже нигде не видно, всё сверкает чистотой и свежей краской. На первом этаже, справа от входа, буфет и столовая. На втором этаже большой актовый зал человек на двести.
Недавно вдруг вызвал меня к себе начальник штаба.
- Что это такое? - спросил он, показывая какой-то небольшой блестящий предмет.
- Это бронзовая шишечка, что на дверных ручках во дворце.
- Правильно, только их растащили на сувениры, и нужно выточить сто штук новых. Возьмите образец, вертолёты заказаны, срок - три дня
Делать нечего, пришлось срочно лететь в  Баграм и выполнять это необычный заказ. И хотя эти самые шишечки имели довольно сложную художественную конфигурацию, артиллерийские мастера справились и выполнили заказ на высшем уровне.
Сегодня во дворце совещание, проводит его командующий округом.
Указания командующего ТуркВО генерал-полковника Максимова: "За прошедшее время сложился метод работы в армии, окрепла материальная база. Интенсивность боевых действий возросла: - идёт минно-дорожная война, участились нападения на колонны. Основными способами наших боевых действий являются рейды, блокирование, прочёсывание, воздуш¬ные десанты, засады. Причинами потерь являются слабая обученность личного состава, отсутствие анализа боевых действий и разбора рейдов. Не учитывается изменение тактики противника и его оснащённости.  Много внеплановых операций: январь - 8, май - 14, июнь - 18, июль - 23. Батальоны по двадцать дней воюют без отдыха, люди устают, даже в Великую Отечественную войну  без перерыва по столько не воевали. Нет опыта боевых действий в горах, солдат не облегчён, нет специального снаряжения, теряются связь и управление мелкими подразделениями. Войска уходят в горы на 20-30 километров от техники, появляются раненые, нужны санитарные вертолеты. Нужно улучшить сухой паёк, необходимо совершенствовать горное снаряжение".
Наши просьбы: заменить 85 мм пушки на 122 мм гаубицы, в Газни и Джелалабад боеприпасы подавать армейским транспортом, оказать помощь в противопожарном оборудовании складов боеприпасов.

15.08.80. Кундуз. В 201-й дивизии мало что изменилось.
Работы по обору¬дованию склада боеприпасов идут крайне медленно и сделано мало. Вме¬сте с начальником службы РАВ дивизии майором Божовским обходим терри¬торию склада и намечаем план первоочередных работ. Реактивные сна¬ряды решаем укрыть в траншее на краю склада; для гранат, патронов и пиротехнических средств нужно строить хранилище.
Боеприпасов на складе пока мало, обеспеченность дивизии на се¬годняшний день составляет где-то около 1,5 боекомплектов, а нужно 3,0. Если учесть, что боекомплект дивизии весит 1600 тонн, то нужно под¬везти ещё 2400 тонн.
- Почему не возите боеприпасы?
- Возим, но тут же их расходуем.
Жара здесь дикая. Утром красный шар солнца едва только выкатил¬ся из-за горизонта, а на термометре уже 37 градусов. Сейчас около одиннадцати и жара почти достигла своего апогея. Нещадное солнце стоит в безоблачном небе, обжигая иссушающим жаром.
Завершив работу на складе, мы собрались уже уходить, но у меня возникло ощущение, что упущен ещё какой-то важный вопрос.
- А где часовой? - вдруг осенило меня. Майор Божовский покрутил во все стороны головой, но часового нигде не было видно.
- Часовой должен быть, я его лично инструктировал, - сказал Божовский.
Стали искать часового и вскоре обнаружили его в пожарной боч¬ке, где он сидел по горло в воде во всём обмундировании, спасаясь от жары.
Мы извлекли его оттуда, но проблема была налицо - передохнуть от жары часовому негде, караульная палатка не спасает.
- Нужно немедленно строить караульное помещение, - сказал я Божовскому.
- А из чего строить? Стройматериалов никаких ведь нет.
- Стройматериалов, собственно, много и не потребуется. Просто нужно использовать опыт местных жителей. Они повсеместно строят свои дома из самодельных глиняных кирпичей, которые не пропускают жары, и делать их несложно. Прежде всего нужна форма. Возьмите пустой патронный ящик, перегородите его внутри пополам - вот вам готовая форма. Теперь берите глину, заполняйте форму и делайте кирпичи! Сохнут они на такой жаре быстро, а по прочности не усту¬пают настоящим.
- А из чего делать перекрытие?
- Для перекрытия разрешаю использовать пустые ящики из-под реактивных снарядов "Град". Больше того, саму кладку кирпичей нужно начинать, исходя из размеров этих ящиков.
- А может, лучше строить из дикого камня?
- Конечно лучше, если есть цемент. А здесь цемент не нужен, кладка ведётся на глине, а по прочности, Вы же знаете, их дувалы по силам только самоходкам "Акация".
Между тем, время подошло к обеду, и мы отправились в столовую. Столовая - два спаренных тесных вагончика, вагончики раскалены на солнце до невозможности. Обед в такую жару - своего рода испытание. На первое - огненный борщ. Аппетита нет, но нужно обязательно есть, иначе жара доконает, и можно просто обессилеть. Пот катится градом, платок бесполезен, и в ход идут рукава рубашки, которые к концу обеда становятся мокрыми до самых локтей.
Вернувшись из командировки, я рассказал случай с часовым, и мы послали в войска телеграммы с требованием развернуть строительство караульных помещений на складах вышеуказанным способом.

18.08.80.   На этот раз генерал Кичаев приехал к нам в службу раньше обыч¬ного, и по его озабоченному виду мы догадались, что это неспроста.
Завтра прилетает в Кабул заместитель Министра Обороны по вооружению генерал-полковник Шибанов, сообщил он нам,  и будет работать несколько дней в войсках армии. Работу начнёт с заслушивания армейских начальников, в том числе и Вас, Александр Петрович. Готовьтесь, на доклад Вам отводится десять минут.
- Прошу прощения, но разве есть должность заместителя Министра Обороны по вооружению?
В войсках о таком начальнике мы никогда и не слышали! Нет ни одной директивы или какого-либо указания за его подписью.
- Непосредственно войсками он не занимается, - пояснил Олег Михайлович, его поле деятельности - стратегия развития вооружения на перспективу в интересах всех родов войск в широком плане, и в своей работе он опирается, прежде всего, на научно-исследовательские институты.
Делать нечего, нужно приниматься за доклад, выступать на таком уровне,  дело ответственное, но что можно сказать за десять минут? Решаю дать краткий анализ эксплуатации вооружения в условиях бое¬вой действительности в горной местности, с увязкой проблемных воп¬росов. Такой анализ у нас уже есть, а вот проблемные вопросы... Проблем накопилось много, это и модернизация вооружения примени¬тельно к горным условиям, и массовый выход из строя орудийных колёс на горных дорогах в жару, и течь противооткатных устройств, и выход из строя дальномеров ДАК-1 при температуре свыше 50° С, и недостаток ночных приборов наблюдения у разведчиков, и затруднение в зарядке разнотипных аккумуляторов к приборам ночного видения, и так далее, и тому подобное...
Однако обо всем, об этом мы уже неоднократно писали и доклады¬вали "по инстанции", так что повторяться не стоит. Поэтому останав¬ливаюсь на проблеме, высказанной командующим ТуркВО: "солдат не облегчён, нет специального снаряжения". Это сейчас актуально и в связи с оснащением горных батальонов.
Наконец, после нескольких переделок и уточнений, доклад состав¬лен, согласован и отпечатан. На другой день уже с раннего утра мы все на ногах. Самолёт из Москвы должен быть к одиннадцати, но уже к девяти я на своём "УАЗике" подъехал к нижнему дворцу в резиденции. У подъезда стоял длинный чёрный лимузин, за рулём афганский водитель при полном параде, в чалме, в длинной рубашке с вырезами по бокам и "безразмерных" шароварах.
В запасе было ещё немного времени, и можно полюбоваться рези¬денцией, этим ухоженным, благоухающим розарием: подстриженная изумрудная травка, море цветов, журчащие арыки со студёной водой, кущи громадных вековых деревьев...
Но вот появился генерал Кичаев и кавалькада машин двинулась в аэропорт. Приехали, как водится, с запасом времени, стоим, курим, кто-то что-то рассказывает: - настроение у всех слегка приподнятое.
А вот и большой самолёт аэрофлота уже показался в небе и  захо¬дит на посадку. Встречающие выстроились в шеренгу по старшинству перед трапом в ожидании появления высоких гостей. Первым из само¬лёта вышел генерал-полковник Шибанов: - небольшого роста, с брюшком, в роговых очках, в рубашке с короткими рукавами кремового цвета и тёмных брюках. За ним показалась высокая фигура генерала Андрианова: - начальника Управления ГРАУ.
Когда процедура встречи и первого знакомства завершилась, был уточнён план работы на следующий день: заслушивание в десять в  штабе Армии, потом работа в войсках, но где именно, не сказано.

20.08.80. Заслушивание во дворце Амина в кабинете начальника штаба на втором этаже.
К назначенному времени в приёмной собралось человек пятнадцать, идёт негромкий разговор и обмен новостями. Узнаю порядок работы на сегодня: заслушивают, кроме меня, разведчика и начальника инженерных войск, затем перелёт в Баграм и там работа у лётчиков и посещение армейской артиллерийской мастерской.
 Последнее обстоятель¬ство меня сильно смутило, разговора о мастерской не было, да и что там смотреть?
Если бы был развёрнут батальон по ремонту вооружения, тогда другое дело, а так показывать десяток машин и несколько палаток заместителю Министра Обороны просто несолидно.
Но делать нечего, звоню в службу и даю команду, чтобы готовились к встрече. Тут подошло время заслушивания. В кабинете, кроме заме¬стителя Министра Обороны, находились генералы Кичаев и Андрианов. Не отвлекаясь от согласованного текста, я сделал свой доклад и уло¬жился в отведенное время. Генерал-полковник Шибанов, видно, хорошо был информирован о положении дел в Армии, так как в ходе доклада заметил, что 82 мм миномёты "Поднос" и модернизированные установки "Шилка" пехотного варианта уже в производстве и скоро поступят в 40-ю Армию.
Однако проблема с облегчением солдата оказалась несколько нео¬жиданной, и он заметил, что вопрос важный и этим никто не занимается. В целом, доклад прошёл удовлетворительно, в благожелательной атмос¬фере, и я уже собирался покинуть кабинет, как вдруг вмешался Олег Михайлович:
- Мы хотим показать трофейное оружие,  сказал он, пока идёт заслушивание остальных товарищей, поезжайте к себе в службу и при¬готовьте образцы. Мне ничего не оставалось, как сказать "есть" и идти выполнять распоряжение.
Собирать оригинальные и редкие образцы трофейного оружия мы стали не случайно. Как-то, будучи в Ленинграде на сборах руководя¬щего состава Службы, нашу группу пригласили на экскурсию в Артиллерийский Музей. В этом музее, основанном ещё Петром Великим, я неоднократно бывал и раньше, но на этот раз нам показали запасники. Оказывается, в запасниках хранятся наиболее интересные экспонаты, чем выставленные на всеобщее обозрение. Здесь была коллекция орде¬нов Российской империи, громадные альбомы фотографий всех полков старой армии, лучшая в мире коллекция стрелкового и холодного оружия. Экскурсию вели научные сотрудники Музея, влюбленные в своё дело. Они показывали нам самое интересное. Например, когда подошли к коллекции ружей, экскурсовод вдруг взял неприметное с виду ружьё и сказал:
- Вот ружьё Сталина!
В заключение научный сотрудник Музея поведал нам, что собранная здесь коллекция оружия, плод многолетних усилий наших военачаль¬ников, которые в разное время присылали в музей редкие образцы ору¬жия с полей сражений.
К сожалению, - сказал он, - в последние годы наша коллекция оружия почти не пополнялась, поэтому наша просьба к вам, началь¬никам вооружения округов, армий и корпусов: - присылать в Музей образцы оружия, если представится такая возможность.
Никто наперёд не знает своей судьбы. Я стоял среди своих това¬рищей, смотрел, удивлялся, и хорошо запомнил эту просьбу, которую смог выполнить, оказавшись в Афганистане.
Мы отослали в Артиллерийский Музей целый набор наиболее инте¬ресных, на наш взгляд, образцов оружия и получили благодарственное письмо от директора музея.
Тем не менее, в службе оставалось ещё много трофейного оружия, и среди прочего был здесь кожаный душманский патронташ. Патронташ был сделан в виде пояса и плечевых ремней, в которые, наподобие пулемётной ленты, набивается до двухсот винтовочных патронов, при этом груз на теле распределяется равномерно, не стесняя свободы дви¬жений.
Разложив образцы трофейного оружия на большом столе, мне при¬шла в голову мысль: патронташ, набитый патронами, надеть на себя. Уловка оправдалась. Мой экзотический наряд сразу привлёк внимание, все стали с любопытством рассматривать необычное снаряжение, послы¬шались реплики, завязался разговор.
- Да, нужно специальное горное снаряжение, - подвёл черту генерал-полковник Шибанов.
Перелёт в Баграм занял около получаса. Там вереница машин направилась сначала к лётчикам. Встречает и докладывает командир полка, молодой полковник.
Заместителя Министра Обороны интересует установка на вертолёт МИ-8 курсового пулемёта и гранатомёта АГС-17, он желает лично убе¬диться в эффективности стрельбы и проверить, не нарушена ли балан¬сировка вертолёта и не снижена ли его маневренность.
- Как у Вас с обедом? - спросил генерал Андрианов у командира полка.
- Сейчас закажем, - без энтузиазма ответил тот.
По моим прикидкам комиссия задержится у лётчиков часа полтора, за это время можно успеть съездить в мастерскую и посмотреть, что там и как, а заодно и подстраховаться с обедом. Поэтому, прежде всего, заехал к автомобилистам, чтобы узнать, сможем ли мы накормить высо¬ких гостей обедом.
- Накормим, - заверил меня командир рембата, - только что по¬лучили аргентинское мясо.
- Аргентинское?
- Так точно, приготовим из него вкусное второе.
Нужно сказать, что с автомобилистами жили мы дружно и на пита¬ние, в том числе и от мастерской, которая стояла у них на доволь¬ствии, не было никогда никаких жалоб. Однако сегодня особенный случай, и я попросил командира батальона постараться и накрыть стол на двенадцать человек.
- Не беспокойтесь, - заверил меня комбат, - всё будет сделано на высшем уровне.
Как говорится, гора с плеч.
Теперь нужно посмотреть готовность мастерской. Работа здесь проделана огромная, построено и загружено металлическое хранилище СРМ, разложены на стеллажи в больших палатках запасные части и ма¬териалы, обустроена территория. Что касается ремонта вооружения, то плотнее всего был загружен первый цех, который делал ежемесячно средним ремонтом двенадцать орудий. Стрелковое оружие во втором цеху практически не ремонтировалось, наши замечательные пулемёты и автоматы не нуждались в ремонте, а если, например, случайно по¬падали под гусеницы, то их просто списывали.
Зенитное и радиолокационное вооружение, а также оптические приборы ремонтировались эпизодически.
Прежде всего, нужно проверить общий порядок: форма одежды, заправка, чистота... А тряпки, бумажки, ветошь, окурки? Кто служил в армии, тот знает, что с этим злом ведётся борьба и днём и ночью во главе с дежурным по части. Кроме того, на переднем крае этой борь¬бы стоят старшины подразделений и весь суточный наряд. И, тем не ме¬нее, проверяющему всегда попадётся свежий окурок, причём на самом видном месте. Называется это "генеральским эффектом". Ну а в мас¬терской, где постоянно идёт ремонт и кругооборот запасных частей и материалов, промасленных тряпок, упаковочных коробок, обёрточной бумаги, упаковочной стружки, ветоши - всегда в изобилии. Предвидя расползание всего этого добра по территории мастерской, я в своё время прибег к одной уловке: посреди территории, на безопасном рас¬стоянии и на пересечении солдатских тропинок приказал сложить из дикого камня квадрат метр на метр в плане, и полметра высотой - место для сжигания мусора. Солдаты назвали это место "крематорием", и оно пришлось им по душе. Теперь они несли сюда мусор со всех сторон, сразу же его сжигали, а заодно и перекуривали и отдыхали...
- Как дела? - спросил я майора Ерохина, который заранее при¬ехал сюда и помогал наводить порядок.
- Да вроде всё нормально, к приезду комиссии готовились.
- Вот что, давайте всю ремонтную документацию подготовим за¬ранее, чтобы потом не бегать.
В штабной палатке на отдельном столе мы выложили, на всякий случай, ремонтную документацию: книгу учёта ремонта вооружения, план-график, расчёт фонда рабочего времени мастеров, книгу учёта расхода запасных частей и материалов, книгу учёта зарядки аккумуля¬торов, книги учёта форма I и форма 5, расписание занятий со специа¬листами и другое.
Как будто всё в порядке, нужно возвращаться. Заслушивание у лётчиков уже подходило к концу. Оставались полёты на вертолёте, со стрельбой из курсового пулемёта и гранатомёта АГС-17.
- Как у Вас с обедом? - опять спросил генерал Андрианов коман¬дира полка.
- Сейчас будем заказывать, - ответил тот. Члены комиссии, слушавшие этот разговор, засмеялись, - обеда у лётчиков не дождаться.
- А как у Вас с обедом? - повернулся ко мне Андрианов.
- Обед готов.
- Тогда обедать будем у Вас...
Через некоторое время длинная вереница легковых автомобилей запылила по краю аэродрома в сторону мастерской. Примерно на полпути, в стороне стоял заброшенный двухэтажный дом, откуда случа¬лись обстрелы, и ездить тут было неприятно, но на этот раз всё обо¬шлось.
Стол был уже накрыт, и пока члены комиссии мыли руки, я мучился вопросом: предлагать ли к столу спиртное или нет.
Дело в том, что у меня была единственная бутылка водки неизвестного разлива с замусоленной этикеткой и запаянная сургучом.
- Уберите её и никому не показывайте,  замахал на меня руками Андрианов, когда я решил посоветоваться с ним по этому поводу.
Но когда все расселись за столы, подали закуски и борщ, то как-то само собой получилось, что эта бутылка пришлась, кстати, в качестве дезинфицирующего средства от гепатита. В целом обед удался, было тут и второе из аргентинского мяса.
Между тем, ветер уже начинал шевелить палатку и задувать во все щели мельчайшую пыль. К двум часам дня,  как по расписанию,  ветер наберёт полную силу,  и превратится в настоящий "афганец".
После обеда осмотр мастерской. Начали со входа. Здесь внимание привлекли въездные ворота, украшенные пробитыми пулями стволами от реактивных установок "Град". Осмотр мастерской занял не много вре¬мени. Во время обхода территории генерал-полковник Шибанов всё по¬глядывал на громадные соседние цеха автомобильного рембата, и срав¬нение было явно не в нашу пользу. Ветер набирал силу, и медлить с вылетом на вертолёте было нельзя.
- Хочу сам проверить машину в воздухе, ощутить её, поработать оружием,  с азартом сказал генерал-полковник и уехал к лётчикам.
Мы остались в мастерской, и хотя заместитель Министра Обороны не высказал никаких замечаний, отставание нашей службы в ремонте было очевидно, и генерал Кичаев излил на меня свою досаду: Вы что, не можете оборудовать, как следует мастерскую? К Вам приехали на таком высоком уровне! Единственная подчинённая часть, и Вы не можете её оборудовать, как следует, что за жалкий вид!
Что тут скажешь? Наше отставание в ремонтных делах, по сравнении с танкистами и автомобилистами, началось не сегодня и виновато в этом,  прежде всего, ГРАУ: затеяли какие-то высоконаучные непонятные изы¬скания, в результате которых в войсках отменён средний ремонт, ис¬чезли накопления запасных частей к вооружению, исчезла ремонтная документация, ремонтники растеряли свои навыки... Когда это  было, чтобы в частях, даже артиллерийских, не могли (и боялись) перебрать противооткатные устройства орудий? На сегодня дело обстоит именно таким образом - переборку противооткатных устройств делает только армейская мастерская. Всё это теперь проявилось воочию, и мне понят¬на была досада Олега Михайловича.
Объективности ради нужно сказать, что ремонт для нашей службы всегда был на втором плане, главное - обеспечение ракетами, боепри¬пасами и вооружением.
Да и объём ремонта вооружения на сегодняшний день составляет всего лишь три процента от тех же автомобилей.
Однако, при другой ситуации и другой интенсивности боевых дей¬ствий, объём ремонта вооружения возрастёт многократно, и батальон по ремонту вооружения в Армии нужен однозначно. Я уже неоднократно просил развернуть этот батальон, и этот вопрос, в конце концов, стал для нас проблемным.
Забегая вперёд, хочу сказать, что где-то года три спустя, бу¬дучи уже в Союзе, встретил я на Минском вокзале генерала Журавель. Мы ехали на сборы руководящего состава в Ленинград и случайно ока¬зались в одном вагоне и в одном купе. Георгий Васильевич занимал должность заместителя командующего Армии по вооружению в Бобруйске, а я командовал войсковой частью 96754 под Минском.
Встреча была неожиданная и приятная. Когда уселись за стол, и поезд покатил, начались воспоминания...
- А знаете, - вдруг сказал Георгий Васильевич, - мастерскую мы всё-таки развернули в батальон!
- Что Вы говорите? Как же это удалось?
- Представьте себе, помог политработник генерал-полковник Попков. Крутой мужик. Однажды он долго прорабатывал меня за все наши беды, а когда он закончил, я и говорю: "Всё, что Вы указываете, всё правильно, и мы будем устранять недостатки, но мы просим и Вас решить наши проблемные вопросы".
- Какие проблемы?
- Да вот уже третий год мы добиваемся, чтобы развернули баталь¬он по ремонту вооружения. Все записывают, обещают, а дело не движется дальше.
- Записал он это ещё раз, и, представьте, через некоторое время вопрос был решён.
Ну что же, спасибо за это политработнику, товарищу Попкову!
Вывод тут один - проблемные вопросы решаются, если их всё  время держать наготове и, при случае, напоминать начальству.
25.08.80. Генерал Журавель лёг в госпиталь, и я остался за него. Раннее утро, ещё не так жарко, штабная жизнь идёт обычным порядком: теле¬фонные звонки, распоряжения, донесения, разные бумаги, приезжают и уезжают офицеры, стрекочут пишущие машинки...
Я сижу в новом качестве, наслаждаюсь полнотой власти и думаю себе: сейчас посмотри, какая из трёх служб "и почётней, и трудней". Вдруг звонит оперативный дежурный:
- Вас срочно вызывает к себе командующий!
- А по какому вопросу?
- Там узнаете.
Ах, ты, мой бог! Так хорошо всё начиналось. Ясно, что командарм вызывает не для награды. Но что могло случиться?
Командарм был в кабинете один и не стал тратить время на преди¬словия, а сразу начал рубить, видимо, заранее заготовленными фразами:  "Много авто происшествий, вчера в 11.00 перевернулась машина; в 16.00 БТР сбил УАЗ-469, водитель рядовой Храмов ехал без старшего; в ремонтно-восстановительном батальоне четыре ЧП. До 15.09. проверить парко-вую службу, сделать анализ авто происшествий по гарнизонам.  Армейская ВАИ плохо работает, начальника ВАИ майора Куликова отстранить от должности и назначить с понижением".
Вот тебе и мирные автомобилисты! Уж с этой стороны я никак не ожидал напасти. Пока возвращаюсь к себе, мысленно выстраиваю порядок своих действий: собрать офицеров и довести до них полученный приказ, разослать в войска телеграмму, объявить месячник безопасного движе¬ния, распределиться и немедленно начать работу, в том числе и в штабе.
Больше всего нарушений в Кабульском гарнизоне, и не мудрено: здесь много войск, дороги огромного города плотно забиты автомобилями, упряжками, ручными тележками и пешеходами. Автомобили из всех стран света, но больше всего японских "Тойот". Пользуется здесь большим уважением и наша  двадцать первая "Волга", в которую набивается до десяти и более человек, в том числе трое-четверо в открытый багажник. и они едут, свесив ноги наружу.
Правил движения, в нашем понимании, здесь нет. На перекрёстках главных улиц стоят на своих разукрашенных тумбах полицейские, но они, по моим наблюдениям, ни во что не вмешиваются, и всё едет и течёт само собой. Тем не менее, никаких аварий, никаких столкновений. Когда же в общий поток вклиниваются наши БТР или грузовики, картина нарушается. Даже если БТР и не нарушает правил, он всё равно создаёт неудобство на дороге, так как он габаритнее и двигается неуклюже. На всех въездах в город стоят наши посты ВАИ, проверяют, контролируют, но, видно, за последнее время ослабили бдительность, или полоса такая пошла...
Как бы там ни было, но на выполнение приказа командарма подклю¬чается штаб вооружения и танкисты. Общими усилиями в течение трёх суток непрерывной напряжённой работы удалось навести относительный порядок на дорогах и сбить волну авто происшествий. Где-то к исходу третьего дня я с группой офицеров возвращался после доклада от на¬чальника штаба. Генерал Панкратов заметил, что наша работа чувству¬ется - авто происшествия прекратились.
Мы восприняли это замечание, как похвалу, и шли в приподнятом настроении. Теперь можно и немного расслабиться. Солнце уже близи¬лось к закату, жара спала, мы спускались от дворца по лестнице, ожив¬лённо беседуя и вспоминая разные забавные случаи прошедших трос суток. Вдруг все разговоры смолкли, мы разом остановились и уставились на нижнюю дорогу, идущую от тыловых служб  к  дворцу. По этой дороге на огромной скорости мчался какой-то грузовик, и столб пыли вздымался за ним до самых небес. Это был смертный грех. Дело в том, что эта самая пыль, попадая в пищу, являлась разносчиком разных болезней, поэтому езда внутри гарнизонов допускалась со ско¬ростью не больше пяти километров в час. А тут такое... Просто обид¬но, что мы боролись, боролись, а у себя в штабе порядок не навели.
За последние трое суток у всех нас выработалась обострённая реакция на нарушителей, поэтому долго объяснять подчинённым задачу не было нужды. В этот момент мы находились уже почти в самом низу лестницы, а наши машины стояли как раз у подножия лестницы.
- Задержать, схватить, арестовать, - закричал я, указывая на нарушителя.
Офицеры сорвались с места, двумя машинами ВАИ заблокировали дорогу и задержали нарушителя. К месту задержания я подъехал с са¬мыми кровожадными намерениями.
Задержанный ЗИЛ-130 оказался обыкновенной водовозкой с большой синей цистерной. К моему удивлению, из кабины вывалился майор, чуть не упал на колени и возопил:  Извините, ради бога! Командарм сейчас в бане, только намы¬лился, а вода кончилась. Отпустите меня! Нужно срочно подвезти воду, он ждёт!
Что делать? Придётся отпускать нарушителя, не будешь же вредничать, и держать водовозку, чтобы доказать командарму наше рвение по выполнению его же приказа...

31.08.80.   - Завтра я вылетаю в Термез в составе оперативной группы, - сообщил мне Олег Михайлович, - позже туда приедет Маршал Советского Союза Соколов, и будет смотреть базу снабжения. У Вас в Термезе есть какие-нибудь вопросы?
- Вопросы есть. Во-первых, проблема со стрелковым оружием на пограничном переходе, во-вторых, нужно посмотреть отгрузку боепри¬пасов, и, наконец, полезно познакомиться с базой снабжения, - отве¬тил я, - хорошо бы мне полететь вместе с Вами, поэтому прошу вклю¬чить и меня в состав оперативной группы.
- Твердо не обещаю, но приезжайте утром на аэродром, и может быть, вопрос решится положительно.
На другой день мы с майором Ерохиным с большим запасом времени были уже на аэродроме возле самолёта АН-24, предназначенного, как мы узнали, для оперативной группы. Ещё никого нет, аппарель откинута, лётчики в своих элегантных светлых комбинезонах готовят самолёт, а я тем временем даю наставления своему спутнику:
- Смотрите, Валентин Александрович, не уезжайте отсюда раньше времени. Меня могут не взять и высадить из самолёта в любой момент. Поедете, когда самолёт оторвётся от земли и наберет высоту.
Вот на нескольких лимузинах подъехала оперативная группа в составе шестнадцати генералов и нескольких охранников. Через откры¬тую аппарель все зашли в самолёт и заняли места на жёстких откидных сиденьях вдоль бортов. Я занял место рядом с Олегом Михайловичем, и теперь оставалось ждать старшего группы, от которого зависела судьба моего полёта. Как назло, моя повседневная армейская форма одежды сразу бросалась в глаза среди униформы генералов и маскхалатов охранников.
Салон самолёта почти полностью заполнился пассажирами, и когда появился старший группы генерал-полковник Меримский, все разговоры стихли, его побаивались. Он прошёл по салону, обвёл колючим взгля¬дом всех сидевших, задержался взглядом, как мне показалось, на мне, но ничего не сказал,  можно лететь! Других формальностей, кроме бортового списка, не было. При полёте к границе смотрим в иллюминаторы и сверху особенно заметна разница между афганской и нашей стороной. На нашей стороне оазисы зелени, большие ухоженные квадраты полей, современные строе¬ния. Аэродром в Термезе утопает в цветах, всюду зелень, чистота, как хорошо на Родине!
Самолёт подруливает к самому аэровокзалу, и все направляются в депутатский зал, который богато украшен восточными коврами. Низкие столики, мягкие кресла, девушки в национальных костюмах подают чай в пиалах.
План работы здесь расписан на три дня: знакомство с базой снаб¬жения, с пограничным пунктом, и переправой. Хотя уже сентябрь, тем¬пература воздуха где-то под сорок, и жара в Термезе из-за влажности переносится даже тяжелее, чем в Афганистане.
Первый день - знакомство с базой снабжения. Картина впечатляю¬щая: на пустом месте, за короткий срок здесь создан комплекс скла¬дов с внутри складскими дорогами, подъездными путями, жильём. Правда, обустроено всё это, в основном, в палаточном варианте. На огромном пространстве раскинулись целые палаточные городки. Всюду палатки, палатки, палатки... Кавалькада "УАЗиков" последовательно переез¬жает от одного палаточного городка к другому. Во всех делах здесь чувствуется твёрдая рука моего старого сослуживца по 32 армейскому корпусу полковника Орлика. В своё время я был начальником Службы Ракетно-артиллерийского вооружения этого корпуса, а Орлик началь¬ником тыла 126 мотострелковой дивизии, и мы немало попортили друг другу нервов из-за вновь строящегося склада боеприпасов "Сергеевка", что под Симферополем. Теперь мы встретились теплее родственников. Орлик имеет цветущий вид, полон энергии, и успевает и подготовить, и показать, и доложить, и ещё воспитывает водителей:
- Что сидите по машинам? - командует он водителей, - остановилась колонна - выходи и протирай лобовое стекло, идёт начальник - открой дверцу.
Только к концу дня закончился осмотр базы снабжения, и в гости¬ницу мы возвратились уже поздним вечером, измученные жарой и ездой в облаках горячей пыли.
На пограничном переходе меня интересовала организация времен¬ного хранения оружия. Дело в том, что наших воинов, прибывающих из Афганистана, на погранпункте просто разоружают. Такое решение было принято командованием ТуркВО после нескольких случаев стрельбы в Термезе. Причину этой стрельбы можно отнести, наверное, к области психо¬логии: после длинного пути по минным дорогам; после обстрелов на этих дорогах; подчас после потери своих товарищей, только что смот¬ревшие смерти в глаза, люди имеют уже другую психику, и не могут смириться с тем, что они должны подставляться, в то время как другие мирно гуляют, пьют, развлекаются, и вроде бы никому нет дела до какой-то там войны...
А тут ещё эти женщины в ярких открытых купальниках загорают на пляжах. Ух, эти женщины! Нажмём-ка на спусковой крючок и вспугнём эту публику!  Так или не так рассуждали нарушители - не известно, но хлопот с оружием прибавилось. Оружие на погранпункте хранится в специальных палатках в штатных ящиках, есть специальная администрация, ведётся строгий пономерной учёт. Однако с течением времени здесь происходит постепенное накапливание оружия, сдают больше, чем потом получают обратно.
Дело осложняется ещё и тем, что многие сдают, так называемое, трофейное оружие. И хотя это те же автоматы Калашникова, но отбитые у душманов и сменившие уже нескольких хозяев. Поэтому разобраться с сотней таких вот автоматов мне не удалось, но я переписал все номера, с тем, чтобы потом сверить наши данные и определить, из каких частей оружие.
Между тем, со стороны Афганистана к погранпункту подошла боль¬шая автоколонна. Теперь самое время посмотреть всю процедуру досмот¬ра колонны и сдачи оружия. Досмотреть автоколонну не просто. Куда только не прячут мелкую контрабанду: в запасные колёса, в бензобаки, в обшивку сиденья, под грузом и среди тары. Хотя пограничники знают все эти тайники, всё осмотреть, конечно, невозможно, время на ос¬мотр ограничено, так как колонны по 50-100 машин идут одна за дру¬гой, ведь все грузы 40-я Армия берёт своим транспортом.
Процедура сдачи оружия вполне укладывается во время досмотра колонны, и механизм отлажен, сдаваемое оружие записывается по номе¬рам и раскладывается в ящики с указанием номера колонны. Кроме того, старший колонны делает на этих ящиках отличительные пометки, или крепит бирки со своей фамилией.
На третий день - осмотр базы снабжения Маршалом Соколовым. Он прилетел из Кабула утром и стал подробно знакомиться со всеми подразделениями базы.
Как всегда, при появлении большого начальства, чувствуется  повышенная возбуждённость и нервозность. Волнуется и генерал Кичаев, он переживает за артиллерийский склад боеприпасов, куда ещё не введены подъездные железнодорожные пути, хотя вагоны уже стояли.      
Однако мы напрасно волновались, осмотр начался с другой стороны, и до артсклада дело так и не дошло. Во второй половине дня осмотр базы закончился, и оставалась ещё переправа. Огромная свита сопровождающих устремилась к машинам, чтобы ехать на переправу.      
- Зачем тебе ехать на переправу, - увидев меня, сказал генерал Ращупкин, - вопросов твоих там нет.
Однако мне тоже хотелось посмотреть переправу и потом, нельзя отставать от группы. Вот и переправа. Могучая  Амударья стремительно катит свои мутные воды, и сапёрам нелегко держать понтонную переправу.                Пока шло заслушивание, я стоял поодаль и всё смотрел на реку, на переправу, на речной порт, на речные баржи...
- Река есть река, - рассуждал я про себя, - древний путь чело¬вечества. Постой. А почему бы ни возить боеприпасы вот этими баржами? Хотя бы для Кундузского гарнизона. Вопрос с низкой обеспеченностью 201-й дивизии сидит уже в печёнках. Если пустить отсюда баржу до порта Хайратон, то оттуда до Кундуза будет всего 35 километров без¬опасной дороги - только вози! Но что-то тут не так, ведь если бы было всё так просто, уже давно возили бы грузы по реке, а не мучи¬лись с автоколоннами. Однако, на всякий случай, нужно проверить.
Имея за плечами многолетний опыт службы в штабах округов, я знал кратчайший путь для решения этого вопроса. На этот вопрос мог ответить только представитель Военных Сообщений Округа (ВОСО). В огромной свите генералов и офицеров мне, наконец, показали на ВОСОвца - высокого молодого полконника. С этой службой съеден, как говорится, не один пуд соли, отношения с ними у меня были всегда тесные, товарищеские.
Подхожу к полковнику, здороваюсь, представляюсь, а потом задаю ему свой вопрос:
- Можно ли отсюда возить боеприпасы в Афганистан баржами до порта Хайратон?
- Можно, - просто, и не задумываясь, ответил полковник.
- А почему не возите?
- Баржи никто не заявлял, и разговора об этом не было.
- Что нужно для планирования баржи?
- Ничего не нужно, пришлите мне телеграмму за своей подписью, укажите срок и обеспечьте охрану.
- Большое спасибо, телеграмма завтра же будет у Вас.
В это время заслушивание закончилось, все быстро разошлись по машинам и колонна "УАЗиков", набирая скорость, ушла от переправы.
После получасовой езды по жаре и пыли, машины остановились в райском уголке: красивая вилла в тени роскошных деревьев, зелёные лужайки, цветники, фонтаны. Как потом выяснилось, это была загород¬ная обкомовская дача, где был приготовлен обед для Маршала и сопро¬вождавших его генералов. Волею случая в этой группе оказались, кроме меня, ещё два полковника из штаба 40-й Армии, и мы вслед за всеми тоже вошли в просторный и прохладный вестибюль виллы. Слева от входа бар, за стойкой симпатичная девушка угощает всех водой в больших пиалах с кусочками льда. Утолив жажду и сполоснув руки, генералы по старшинству вслед за Маршалом потянулись в обеденный зал. Мы, пол-ковники, переглянувшись, сделали, было, движение вслед за всеми, но нас остановил второй секретарь обкома:
- Прошу извинить, но стульев там больше нет.
Вот так ситуация! Не нужно нам было вообще входить сюда, тогда не очутились бы в этом унизительном положении. Но теперь делать не¬чего, стоим в опустевшем холле, пьём, наверное, по десятой пиале воды со льдом и чувствуем себя неудобно.
Между тем, второй секретарь обкома остался вместе с нами, стоит рядом, и чтобы сгладить неловкость, через некоторое время вдруг го¬ворит:
-Всё-таки полковника не так просто государству вырастить, и его нужно беречь. Надо всё-таки Вас накормить, прошу пройти за мной.
Обогнув угол здания, мы очутились в небольшой комнатке, примыкающей, очевидно, к обеденному залу. Здесь, как говорится,  дым шёл коромыс¬лом. На столах открытые банки с икрой, печенью трески, крабами, коп¬чёности, колбасы, сыры... Несколько официанток носились, как угоре¬лые, туда-сюда. Мы примостились за небольшим столиком слева у входа. И только разлили по стаканам бутылку коньяка и соорудили по бутер¬броду, как раздалась команда: "По машинам!"
На аэродроме самолёт уже был готов к отлёту, когда появился жизнерадостный, улыбающийся полковник Орлик с целой машиной арбузов и дынь, которые тут же стал раздавать в качестве прощального подарка. Мне, как старому сослуживцу, он тоже вручил огромную дыню. Начинало уже темнеть, когда наш самолёт приземлился на Кабульском аэродроме. Среди лимузинов из резиденции, встречающих оперативную группу, моего "УАЗика" не оказалось. Что делать? Лимузины забиты до отказа, но не оставаться же здесь посреди поля! Наконец, удалось втиснуться в одну из машин, и я оказался сидящим на коленях у генерала Баженова, да ещё с дыней в руках - дурацкая ситуация!
Пока ехали до резиденции, Павел Иванович всё подначивал, что за такую поездку придётся отдать дыню. Все смеялись. Добравшись в резиденции до телефона, я высказал своим недогадливым подчинён¬ным всё, что о них думаю, и приказал немедленно прислать за мной машину. Пока ехали, досада прошла, в службе меня ждали, и я отдал злополучную дыню на всеобщее съедение.
На другой день, не откладывая дела в долгий ящик, занялся баржей. Иду к начальнику штаба Армии, подробно докладываю ему о возможности подвоза боеприпасов по Амударье, и он без возражений тут же подписывает заготовленную мною телеграмму: "Командиру 201-й мед, впредь боеприпасы Вам будут подаваться водным транспортом в порт Хайратон. Отрекогносцируйте место разгрузки, обеспечьте ох¬рану и своевременную выгрузку барж". Одновременно была послана теле¬грамма с заявкой в ВОСО округа, и вскоре первая трехсоттонная баржа пошла по назначению.
Мы следили. Как только в Кундузе управились с первой баржей, мы пустили к ним вторую. Теперь и на моей улице праздник! После третьей баржи они взмолились и попросили передышку. Со временем и другие грузы для Кундузского гарнизона стали подаваться по реке.
Ну, а мне эту самую баржу даже в аттестацию потом записали.

6.09.80г. Совещание во дворце Амина. Выступление посла СССР  в Афганистане товарища Табеева:
- Я был в этом дворце с Амином. Обстановка была такова, что Кабул можно было взять,  армия ничего не способна была сделать. Что было после апрельской революции? Это нужно знать для понимания теперешней обстановки. О  революции мы хорошо не знали - они действовали конспиративно. Завтра мы выступаем: - сказал один офицер, никакой программу - один захват власти. Мы столкнулись с такими проблемами, которые никогда не решали, страна закрытая, почти сплошь неграмотная. Тараки объявил  "диктатуру  про¬летариата" при отсутствии пролетариата.
Амин заявил:  если для установления социализма нужно уничтожить из 19 миллионов – 18, мы на это пойдем.  Поэтому мы оказались здесь.  Вы ещё не знаете, кто такой афганец - пуштун. Пуштун – это половина населения страны, остальные таджики, узбеки и другие. Пуштунов всячески притесняли, не пускали на учё¬бу в СССР и они решили, что это их революция. Но ни по одному вопросу революции не было принято ни одного прави¬льного решения, и революция была обречена. Тараки был уничтожен Амином, который был держимордой фашистского  толка. Он довёл террор до апогея, парчамовцы потеряли около девя¬ти тысяч своих активистов,  расстреляно 250 офицеров.
Единства партии не было, "хальк" стоял во главе и проводил открытый террор. Все поднялись против режима,  и Амин вынужден был обратиться к нам за помощью.
Два дня мы с Магомедовым сочиняли формулировку при¬чины ввода советских войск. Только с приходом советских войск свергли Амина и никто не пришёл ему на помощь.
У "хальковцев" ставка на армию, партии приходят и уходят, а армия остаётся. Но мы должны создать такую армию, которая не играла бы самостоятельной роли. Не все военные понимают, что в афганской армии, в основном, "халькисты". Они учились в СССР, деловые ребята, умеют говорить и заворожили  нас, но правительство они не поддерживают.
Амин выдвигал идею, что старая армия должна полностью сохраниться. Однако НДПА – марксистско-ленинская партия, и не мо¬жет опираться на старую армию. Пока армия не будет под¬чиняться партии, мы не будем чувствовать себя в безопас¬ности.
И если армия неплохо воюет, это ещё не показатель, пятьдесят лет "парчам" и "хадьк" враждуют друг с другом.
Афганистан - крестьянская страна (95% крестьян), пять процентов помещиков владеют 75% земли.
В результате революции никто ничего не получил, у помещиков землю отобрали, а крестьянам ничего не дали.
 Нельзя была трогать высшее офицерство, которое кормилось на земле.
В стране 250 тысяч мулл, муллы не боялись даже королевской власти, Тараки расстрелял высших духовных санов¬ников. Магометанство и ислам нужно хорошо изучить и прив¬лечь на свою сторону. Мы называем религию "опиумом для народа", но мы не настолько отупели, чтобы не объяснить  религию. Мы дружбу здесь зарабатывали 60 лет, а за полгода от нас отвернулись многие духовники. Племена никому не подчиняются, у них свои военные законы. Некоторые племена могут быстро поставить под ружьё до 150 тысяч первоклассных бойцов.
Афганцы - первоклассные спекулянты и торговцы. Част¬ные торговцы кормят Афганистан. Ни Чингиз-Хан, ни Алек¬сандр Македонский не трогали торговые караваны, они у них были разведчиками.
27 декабря 1979 года пришёл к власти Бабрак Кармаль, боевые действия дали тот результат, что теперь никто не собирается свергнуть Бабрака Кармаля, но более половины уездов мы не контролируем. Больших сил контрреволюция не имеет. Есть взаимопонимание с населением. Афганская валюта очень авторитетная, но половина афганей в руках Ирана и Пакистана.
Наша работа будет измеряться освобождённой  территорией, крестьян нужно уговорить. У пуштунов есть кодекс чести, честность в отношении друг к другу, чужую жену не трогай и не смотри на нее, преданность истине, твердость и настойчивость,  бесстра¬шие и отвага.
Не нужно думать, что афганцы примитивный народ. Мы должны изучить местный быт и обычаи, мы хотим, чтобы афган¬ский народ был нашим другом.

11.09.80г.     Дворец Амина. Указания Командующего, войсками ТурКВО  генерал-полковника Максимова:
- *Оперативная группа Министерства обороны завершает свою работу. На Командующего 40-й Армией ложится вся организация и руководство армией. Однако от ТурКВО остаётся оперативная группа*.
Новость повергла меня в уныние. Теперь не будет ре¬зиденции, уедет генерал Кичаев, и мне труднее будет решать служебные вопросы.               
Оперативная группа ТурКВО разместилась во дворце на втором этаже, иду знакомиться с ними поближе.
Вооруженцев округа в опер группе представляет подпол¬ковник Выговский - молодой энергичный офицер из штаба вооружения округа.

24.09.80г.       В Кандагаре на артиллерийских складах 70 мотострелковой бригады грубейшие нарушения мер безопасности с боеприпасами.
Ни телеграммы, ни телефонные разговоры не дают толку, нужно ехать туда самому и принимать срочные меры по складу боеприпасов.

25.09.1980г.      Дворец Амина. Указания Командующего войсками ТурКВО генерал-полковника Максимова:
- *Приказом Министра обороны СССР Командующим 40-й Армией назначен генерал Ткач Борис Иванович.
 Армия существует девять месяцев - срок неболь¬шой, жизнь боевая, бурная.   
Офицеры выросли, теперь известно, кто на что способен.
Задачи, которые решались, позволили приобрести  боевой  опыт.
Главное, это решать задачу по оказанию помощи Афгани¬стану по стабилизации, сформировать 4О-ю Армию, как сильное оперативное объединение.               
Много тяжёлых происшествий: сгорели склады боеприпа¬сов в мотострелковом полку и в авиации из-за грубейших нарушений*.
Командующий 4О-й Армией генерал - лейтенант Ткач:
- *Со многими здесь сидящими лично приходилось работать.
Главный вопрос для нас - боевые действия. Другой вопрос - подготовка войск к зиме, одежда, обувь, топливо. Жилье*.

26.09.80г.       Обстреляна колонна с боеприпасами 108-й мотострелковой дивизии в составе восемнадцати машин.
Уничтожено 228 выстрелов ОГ-15 к боевой машине пехо¬ты и 100 штук противотанковых управляемых снарядов 9М14.

30.09.80г. - Говорит оперативный дежурный. В 10.30 Вам быть у Командующего. 
- А по какому вопросу? 
- Там узнаете.
Из дипломатичного ответа дежурного причина вызова не прояснилась, но для первой встречи с новым командармом не хотелось попасть впросак, хотя, по отзывам, он хоро¬ший мужик и храбрый солдат.
Собираю полевую сумку с документами, а главное не забыть справочную тетрадь, цифр много, все не упомнишь, да этого и не нужно делать. Для этого есть справочная тетрадь. Справочная тетрадь, это зеркало каждого офицера, отражающее его трудолюбие, эрудицию и профессиональную подготовку.
Составленная грамотно и с "душой", такая тетрадь верный помощник в службе. Правда, на эту тетрадь нужно  постоянно и много работать, зато потом она работает  на тебя.
Некоторые полагают, что справочная тетрадь должна быть только у начальника, а простому офицеру она ни к чему. Опасное заблуждение! Справочная тетрадь должна быть у каждого офицера, и чем эта тетрадь толще и полнее, тем быстрее такой офицер станет начальником.
Собрав документы и обменявшись с офицерами отдела по текущему положению дел в войсках, не спеша, отправился во дворец с получасовым запасом времени.
В приёмной Командарма находились генералы Журавель и Пивоваров.
- Мне назначено на 10.30, поздоровавшись, сказал я.
- Нам тоже на 10.30. - ответил начальник тыла Виктор Иванович Пивоваров.
Мы озадаченно посмотрели друг на друга, причину вы¬зова не знал никто.   
Между тем стрелка часов приближалась к назначенному времени, в приёмной больше никого не было.
- Время,  сказал Георгий Васильевич Журавель,  и пер¬вым двинулся к кабинету Командарма.
Командарм в кабинете был один и работал с какими-то бумагами за своим рабочим столом. При нашем появлении он встал из-за стола, поздоровался и пригласил всех за боль-шой полированный стол, стоящий слева от входа.
- Задача, сразу начал он,  привести в порядок склады боеприпасов, горючего и авиационные, включая пол¬ковые, дивизионные и армейские. Генералу Пивоварову назна¬чаются гарнизоны Кундуз, Пуди-Хумри, Файзабад. Генералу Журавель назначаются гарнизоны Кабул, Баграм, Джелалабад. Полковнику Павлову назначаются гарнизоны Шиндант, Герат, Кандагар. Генералу Пивоварову и полковнику Павлову требо¬вания к складам боеприпасов и ГСМ отпечатать и раздать всем членам комиссии. Начало работы с завтрашнего дня.
Получив задачу, мы разошлись по рабочим местам.  Спускаясь от дворца вниз по лестнице, я мысленно прикиды¬вал, как выполнить поставленную задачу.
До сегодняшнего дня со складами я, можно сказать, бился в одиночку, теперь,  опираясь на приказ Командарма, нужно не упустить благоприятный момент.         
Итак, мне досталось Западное направление. Здесь всего 14 складов, из них 6 боеприпасов и 8 складов ГСМ, в том числе два склада ГСМ армейские. Молодцы всё-таки тыловики, пробили на это направление два армейских склада ГСМ, тогда как у нас здесь нет ни одного!
Прежде всего, сейчас нужно составить требования к складам боеприпасов. Хотя  эти требования расписаны в наших руководящих документах, но нужно учесть здешние специфические условия.
Во-первых, склады боеприпасов нужно разместить на безопасном расстоянии от жилья и других объектов. Это самый трудный вопрос, так как в большинстве частей склады "прижались" к жилой зоне из-за боязни напа¬дения, и вынос на безопасное удаление будет болезненным, много трудозатрат, кроме часовых нужно ещё боевое охране¬ние и сигнальные поля.
Во-вторых, выполнить необходимый объем обычных работ по устройству ограждения, оборудованию площадок и укрытий для стрелкового оружия, гранат и пиротехнических средств.
В третьих, обеспечить живучесть склада и противопо¬жарную безопасность, включающую создание запасов воды для пожаротушения, установку грозозащиты, создание нештатных пожарных команд, а также выполнение большого объема земля¬ных работ и многое другое.
Некоторые вопроса мы, как говорится, "выстрадали" и смело могли предлагать к исполнению.
Прежде всего имеется в виду оборудование караульнях помещений.  Караульные помещения на складах должны быть построе¬ны по образцу местных жителей из глиняных кирпичей или из камня, и защищать солдат от дикой жары, давая им отдых.
В отношении сигнальных полей: - это была моя инициа¬тива. Как-то я увидел у наших славных сапёров сигнальную мину  "СМ", она маскировалась на местности и срабатывала  в случае прикосновения к растяжке. Срабатывала мина с шумом, выбрасывая вверх красивый сигнальный шар, который вдобавок ещё и освещал всё вокруг. Часовой, даже если он и крепко спал на посту, после срабатывания  такой мины сразу мог засечь нарушителя.               
- Отличная штука, - подумал я, - нужно приспособить их для системы охраны наших складов.
Прежде чем размножить составленные требования к складам, их нужно было сначала утвердить у командарма.
Разложив отпечатанные листки на столе, мы всем отделом ещё раз просматривали все пункты.
- А  где будем брать столбы для ограждения, столбы для освещения, колючую проволоку, емкости для воды, пожарные щиты, огнетушители, грозозащиту? - спросил капитан Круть.   
Все притихли, это была ахиллесова пята всей нашей программы, у нас ничего этого не было, кроме одних голых боеприпасов.
- Будем просить в округе, - ответил я, но сначала нужно проверить склады и определить реальную потребность в материалах.
В помощи округа никто не сомневался, но в душе я наделся и на другое. Дело в том, что к тому времени в  Советской Армии установилась практика выполнения многочис¬ленных приказов без материального их обеспечения. В вой¬сках укоренилась методика "изыскивать", "найти", "обеспе¬чить". И как ни странно, и изыскивали и находили.      
Эта методика не утруждала вышестоящих начальников,  но характеризовала находчивость и пробивную силу подчине¬нных: "смотри-ка, Петров выполнил задачу, а Иванов нет, продвигать по службе нужно Петрова".    
Эту методику отлично усвоили в войсках, и эксплуати¬ровали на полную катушку. Так что ближе к вечеру мы с генералом Пивоваровым отправились во дворец для утверждения требований по складам.
Командующий, видно, сам неплохо знал эти требования, поэтому утвердил их без особых изменений, кроме того, в войска тут же пошла телеграмма, что в дальнейшем облег-чило  нашу работу. Когда все вопросы были решены, и мы с Пивоваровым двинулись к дверям. Командарм придержал меня  за рукав.
 - При выполнения этой задачи  - сказал он, – я даю Вам свои полномочия.
Меня тронула эта забота и эта поддержка. Поэтому по¬кинул дворец в уверенности, что вопрос со складами удастся сдвинуть с мёртвой точки. По моим  наблюдениям и опыту служ¬бы я знал, что войска всегда охотно выполняют дельные и своевременные распоряжения, даже благодарят за подсказку, в то же время саботируя всякую  дурь и бестолковщину. Из всех, порой противоречивых, приказов и указаний исполняются самые здравые.
 Один войсковой мудрец заметил по этому по¬воду, что если выполнять все приказы: - жизнь остановиться.
Уже поздно вечером члены комиссии по всем гарнизонам собрались в штабе тыла на инструктаж.
В состав комиссии входят офицеры разных специальностей,  в том числе и незнакомые со складами. Пришлось провести подробное занятие.            
В заключение я предложил единый акт проверки. Акт был похож на предписание пожарников, что сделать, срок исполне¬ния, отметка об исполнении, в конце росписи проверяющего и командира части. И просил этот акт печатать прямо на месте в трёх экземплярах, один экземпляр оставлять командиру части для исполнения, а два других привезти в штаб армии для доклада Командарму и для контроля.

1.10.80г. Самолёт на Шиндант взлетел в девять утра. По  прямой до Шинданта где-то около тысячи километров, по пути горы и горы, сколько ни смотри вниз, не видно ничего нового или достопримечательного.
В Шинданте прежде всего нужно представиться генералу  Шаталову.
В одном лице он и ответственный на Западном направле¬нии и командир 5 МСД, и начальник шиндантского гарнизона.
Генерал принял меня сразу, и я кратко доложил ему полученную задачу и план работы: сегодня проверка складов  у лётчиков и складов ГСМ, завтра склад боеприпасов дивизии и так далее.
- Если потребуется моя помощь, - сказал комдив,  обращайтесь, всё что можем, сделаем.
Я поблагодарил и отправился на шиндантский аэродром к лётчикам.    
Хотя штаб воздушной армии размещается в том  же дворце Амина, я не вмешивался в дела вооруженцев этой армии. Воп¬росы ремонта вооружения, регламентов, а также обеспечения боеприпасами они решали самостоятельно, и ко мне ни за чем не обращались, я же, зарывшись в пехотных делах, не вникал в их проблемы, это была моя недоработка. Теперь уже очевидно, что пехота без авиации и шагу не может ступить, а чем даль¬ше, тем больше. Поэтому начальник службы Ракетно-Артиллерийского Вооружения общевойсковой Армии должен брать, как го¬ворится, под своё крыло и вооруженцев летчиков.
На аэродроме мои худшие ожидания подтвердились, скла¬да боеприпасов, как такового, у лётчиков не было, и боеприпасы были сложены штабелями на краю аэродрома, а также в про¬межутках между самолётными стоянками. Нет ни изгороди, ни элементарных противопожарных средств, часовой ходит между штабелями, реактивные снаряды нацелены головой в сторону жилой зоны и радиолокационной группы, и так далее и тому подобное. Что делать? Вместе с командованием полка приня¬лись за работу, выбрали на безопасном удалении место для склада, произвели разметку элементов склада на местности, наметили план неотложных работ и составили заявку на необходимые материалы.
О состоянии дел у лётчиков пришлось по телефону доложить командарму.
До вечера оставалось ещё немного времени, и я рассчитывал до темноты успеть проверить склады ГСМ. На армейском складе ГСМ ограждение было  в одну нитку, не было ни грозозащиты, ни освещения, не все ёмкости зако¬паны и т.д.
Все эти недостатки были отражены в акте проверки. Я  расписался, как проверяющий, внизу и передал документ на подпись начальнику склада,
- Замечания правильные, сказал подполковник, подписывая акт, мы и сами о них знаем. Но для их устранения прошу дать мне 600 штук столбов для ограды, 10 тонн колючей проволоки, 30 столбов для освещения, бочки, пожарные щиты, инвентарь и другое.    
С этими словами он положил передо мной обширную заявку.
Молодец начальник склада! Видно, он не принадлежал к числу офицеров, которые "изыскивают". На складе был порядок, обеспечено достаточное, на мой взгляд, боевое охранение: с восточной стороны - два танка и  БМП с пехотным отделением, с  южной стороны один танк, по одному посту часовых    было выставлено с южной и восточной стороны.
- Хорошо, сказал я,  давайте вашу заявку, ответ получите позже, после доклада Командарму, а пока устраняйте недостатки, не требующие особых материальных затрат
- Устраним.
На том мы и расстались.
Рядом с армейский складом ГСМ находился и склад ГСМ дивизии. На дивизионном складе ГСМ не было ни освещения, ни караульных вышек, ни запасов воды для пожаротушения, изго¬родь в одну нитку и т.д..
Уставший, и в подавленном настроении от всех этих не¬достатков, уже поздно вечером возвратился я к себе в *бочку*,  место, отведённое мне для отдыха.
Говорят, что в таких "бочках" на севере живут нефтяники.  Размером с железнодорожную цистерну, на колёсах, внутри она имеет жилую комнату на четыре кровати, небольшую кухню, и даже санузел. Около штаба дивизии стояло несколько таких "бочек", которые служили в качестве гостиницы для приезжих. Одну такую "бочку" пытались даже переправить в Кандагар,  но душманы приняли её за какое-то невиданное оружие и расстреляли из гранатомётов и сожгли по дороге.

2.10.80г. - *Начальник службы Ракетно-Артиллерийского Вооружения 5 МСД  майор Дука*, представился мне небольшого роста майор, едва я вышел после завтрака из сто¬ловой.
- Здравствуйте, сегодня по плану у нас проверка артиллерийского склада дивизии.
- Так точно, можно ехать. 
Для интереса я взглянул на спидометр и запомнил показания километража. Когда через некоторое время мы подъехали к складу, спидометр показывал около километра пройденного пути.  Хорошо уже то, что склад вынесен на безопасное рассто¬яние,  подумал я, вылезая из машины.   
- *Дежурный по артиллерийскому складу*.  Отрапортовал по¬дошедший прапорщик с повязкой. *Прошу сдать спички и кури¬тельные принадлежности*.
От удивления я чуть было не открыл рот, мы уже отвыкли здесь в Афганистане от настоящей службы, и святое правило с этими спичками и куревом соблюдалось разве что на армейских складах.               
Намётанным взглядом я окинул обширную территорию склада, два ряда изгороди, ухоженный периметр, площадки открытого хранения, шесть металлических хранилищ типа СРМ.
Отдав дежурному спички и курево, мы двинулись внутрь скла¬да. Перед входом красовались предупредительные таблички, а комнате дежурного документация и инструкции, действует теле¬фонная связь.
Проверять такой склад - сплошное удовольствие, и я стал подробно рассматривать каждый элемент.
Боеприпасы сложены на открытых обвалованных площадках, высота обваловки около пяти метров. Штабеля уложены ровно, с любовью. Каждая площадка оборудована двумя мачтами грозозашиты и средствами пожаротушения. На каждой мачте грозозащиты таб-личка с указанием номера мачты, сопротивления токоотводов до¬пустимого и фактического, дата проверки. Задрав голову, я читал эту табличку и сомневался.
- А проектная документация на грозозащиту у вас есть?-  спросил я без всякой надежды на положительный ответ.      
- Так точно, есть, грозозащита установлена согласно прое¬ктной документации, разработанной КЭЧ Кушкинского гарнизона.
На отдельной площадке под навесом стояла мотопомпа, и ви¬сел список нештатной пожарной команды.
- А мотопомпа исправна?
- Исправна, сейчас заведём и дадим воду. Запасов воды у нас около четырёхсот кубов.      
И действительно, через некоторое время мотопомпа зата¬рахтела и вода пошла. Это был уже фокус.   
Спросите любого прожжённого инспектора пожарной охраны, и он вряд ли припомнит случай из своей богатой практики, когда бы мотопомпа сразу завелась.
Понятно, что заслуга в оборудовании этого склада принадлежит вот этому майору и я повнимательнее к чему пригляделся.  Небольшого  роста, нос кнопкой. В панамке он напоминая грибок-боровичок. Однако, как говорится, мал золотник, да дорог.
- Как же вам удаюсь за короткий срок проделать на складе такую огромную работу?            
- Меня учили работать вооруженцы старой закалки.            
- А как это?
- Дивизия наша была скадрована и стояла в Кушке. Работы по службе много, а людей нет. Начальник службы Ракетно-Артиллерийского Вооружения дивизии Соколов Владимир Николаевич собирал нас со всех полков утром на совещание, ставил два-три вопроса, и мы шли все вместе выполнять их в какой-либо полк. На другой день шли ра¬ботать в другой полк, и так по кругу  трудились сообща.
 - А что было потом?
- А потом Владимир Николаевич ушёл на повышение, он сейчас в штабе Армии в Кабуле, а вместо него к нам приехал после окончания ФРИС новый начальник – подполковник Чичкань.
- Ну, после ФРИС он, верно, применил свои теоретические знания?
- Да, он тоже каждый день собирал нас утром на совещание, диктовал двадцать пять вопросов,  но мы не делали ни одного.
- Интересно.   
- А когда дивизию развернули и появились люди, тут возможно¬сти неограниченные, только работай. До Кушки здесь недалеко, до¬рога пока сравнительно безопасная, гор нет,  вот мы и построили.
Что можно сказать такому человеку кроме благодарности? На таких скромных тружениках стояла, и будет стоять наша многотрудная служба.
В заключение оставалось проверить охрану склада.
- А как у Вас с охраной?               
- Охрана: -  четыре парных 3-х сменных поста, боевое охранение-  танковый взвод,               
- Хорошо, а сигнальное поле вокруг склада есть?
- Мы  думали об этом, но боимся, что горящий шар может упасть на склад, а если полосу отодвинуть подальше, её будут постоянно нарушать наши,  место тут ровное и движение вокруг склада интен¬сивное. Вот, если бы вместо сигнальной мины приспособить ракету СХТ.
- А разве сигнальная мина не сгорает в воздухе?
- Сгорает, но все-таки.               

3.10.80г.  Шиндант. Армейский реактивный полк. Полк  пришел из Сибири. В боевых действиях пока не участвовал, обустраивался и  был на хорошем счету у командования Армии. И дей¬ствительно, в полку образцовый порядок, чистота, все за¬няты делом, в парке красуются ухоженные и выровненные в ниточку грозные реактивные установки "Ураган*             
Однако моё настроение ухудшилось, когда очередь дошла до проверки боезапаса. Склад боеприпасов фактически отсутствует, и реактивные снаряды сложены штабелями с не-большим промежутком прямо за парком. Штабеля размещены в шахматном порядке без всякой обваловки, нет ни грозозащиты, ни воды для пожаротушения, ни многого другого. Правда, головными частями смотрели в сторону поля. Вполне очевидно, что склад нужно выносить на безопасное удаление и оборудовать его по всем правилам
Я стоял возле   штабеля и прикидывал, как бы все это лучше сделать.
- А у нас  наблюдается электризация реактивных снарядов! 
Заявил вдруг сопровождавший меня начальник артиллерийского вооружения полка майор Ляшенко Ю.Г.
При слове "электризация" я даже подпрыгнул.  Какая электризация? Здесь же нет грозы? Дело в том, что с этой самой "электризацией* у меня были связаны горькие воспоминания по прежней службе в Одесском округе. В то время начальник отдела боеприпасов округа полковник Шаров Владимир Ильич, уехал советником на Кубу, и я уже месяца два как исполнял эту должность.  Начальник службы Ракетно-Артиллерийского вооружения окру¬га генерал Минасянц Самвел Самсонович всё присматривался ко мне, тянул, но на вакантную должность не назначал. Стояла уже глубокая осень, и в это время случилось ЧП на окружном складе боеприпасов Колбасная, во время грозы вдруг сработали реактивные, снаряды "Град" и разлетелись прямо из штабеля на расстояние от 3 до 15 километров. По свидетельству очевидцев грозового разряда в виде молнии не было, просто туча низко прошла над складом. 
К счастью, никто не пострадал, снаряды были уложены головными частями в сторону поля.  Началось расследование.
В Колбасную приехала комиссия ГРАУ, приехали главный конструктор системы *Град" и главный конструктор самого снаряда. Впервые  в жизни я  очутился в обществе таких людей, по две Золотые Звезды Героя Соц. труда осеняли  их  груди.
Три дня комиссия исследовала случившееся. 
На висевшей в учебном классе доске выписывались  такие мудреные  формулы, что и не вспомнить. В итоге суть дела свелась к тому, что при прохождении грозового облака над складом, произошла электризация, то есть наводка электрических зарядов на корпусах снарядов. Величина наведенного электрического заряда оказалась достаточной для срабатывания запальной цепи реактивного двигателя. Мне же вме¬нялось в вину то, что после выгрузки из вагонов снаряды долго лежали на рампе, которая не имела грозозащиты.      
- А если гроза случится на огневой позиции? - пытался защи¬титься я, снаряды не должны летать.
- Да, не должны, согласился главный конструктор, посмотрев на меня своими умными глазами, снаряды будут доработаны, а пока, как выход из положения, их нужно шунтировать.
Это самое шунтирование потом обернулось титанической работой во всей Советской Армии. Казалось бы,  дело простое: открыть ящик и установить на хвостовую часть снаряда шунт - небольшую металлическую прищепку,  коротящую запальную цепь двигателя. Однако ради этого нужно перевернуть горы штабелей на складах и базах со стокилограммовыми ящиками. Работа эта длилась не один год.  В отношении же меня Самвел  Самсонович распорядился иначе:         
- Вместе со снарядами, сказал он,  улетела и твоя карьера  начальника отдела боеприпасов округа.
Теперь понятно, почему я так нервно отреагировал  на слово  "электризация". 
- А Вы потрогайте снаряд рукой,  посоветовал мне Ляшенко.
Я просунул руку сквозь решётчатую укупорку и едва коснулся корпуса снаряда, как отдёрнул её обратно, подучив ощутимый щелчок электрического заряда. Вот это новость! В чём же причина? Никакой грозы, никаких туч,  небо безоблачное, жара.
Стоим, соображаем, в чём же дело и что предпринять? Причину мы вскоре поняли, оценив здешние погодно-климатические условия: жара, сильный сухой ветер несёт с собой песок, и мельчайшие частицы пыли, которые при соударении с открытым корпусом снаряда и  производят электризацию. Корпус же снаряда, грубо говоря, представляет собой трёхметровую трубу диаметром 140 мм, и потому электрический заряд наводится значительной величины. Явление крайне неприятное. И хотя запальные цепи в  этих снарядах надёжные, от электризации нужно уйти. Выход один,  в полевых условиях реактивные снаряды нужно заглублять с одновременной обваловкой, укрывать штабеля подручными материалам, не помешает и заземление штабелей.
- А чем  укрывать штабеля? - спросил Ляшенко.
- Прежде всего,  брезентовыми покрытиями, потом можно испо¬льзовать порожнюю артиллерийскую укупорку.   
- У нас нет порожних ящиков.
- Возьмите в дивизии. Вы знакомы с майором Дука? 
- Не знаком.               
-Плохо. Поезжайте в дивизию, познакомьтесь с ним, попро¬сите укупорку и заодно поучитесь, как нужно оборудовать склад боеприпасов.               

5.10.80г.  Герат. От аэродрома до расположения 101 мотострелкового полка километров семь. Жарко, термометр показывает за сорок.   В полку какая-то напряжённая атмосфера. Причину прояснил встретивший меня заместитель командира полка по вооружению подполковник Витюков.
Банда душманов,  сказал он,  численностью человек пятьдесят, напала на афганских рабочих, убила четырёх и ранила шесть человек. Командир полка сам руководил боем. Он сразу вылетел туда на вертолете, одновременно выдвинулись мотострелковая и танковая роты. Душманов удалось окружить, однако они заминировали дорогу, и один танк подорвался. Под огнём противника танк удалось оттащить в сторону, а по проложенной колее прошли остальные. Банду уничтожили  полностью, ни одному душману вырваться не удалось, но они и не дорожат жизнью.
Было заметно, что в полку все захвачены только что  произошедшим боевым эпизодом, и мне прямо неудобно было встревать со складом боеприпасов. Но делать нечего, каждому своё.
- А где начальник службы Ракетно-Артиллериского Вооружения полка?
- Он в госпитале.
- Тогда придётся Вам, товарищ Витюков, показать мне полковой склад  боеприпасов.
- Хорошо, но я танкист и боеприпасами не занимался.
- Вот и подвернулся случай Вам заняться ими.
Полковой склад боеприпасов находился на безопасном  удалении, но на этом все плюсы и кончились.
Коротко говоря, на складе   взрывоопасная обстановка, на небольшом пятачке между штабелями со  снарядами высится  гора патронов, ручных гранат, запалов к ним, некоторые гранаты со вставленными запалами, тут же авиационные бомбы вперемешку с реактивными снарядами "НУРС" к вертолётам.   
Нет ни изгороди, ни противопожарных средств, нет ничего. Что делать? Прежде всего, конечно, нужно устранить опасную обстановку на складе. Но для этого мне нужно сначала принять ответственное решение и узаконить совместный "пехотно-авиационный" склад боеприпасов. Сама жизнь диктовала необходимость   создания такого склада. Вертолётная эскадрилья здесь постоянно работает совместно с мотострелковым полком.
Возможностей для содержания собственного склада у этой эскадрильи, разумеется, нет, и поэтому в интересах общего дела нужно узаконить совместный склад. Возможно, в будущем, эта практика будет применяться шире и найдёт отражение в руководящих документах.  А пока?
- Товарищ Витюков, Вы понимаете, что с таким порядком склад может в любую минуту взорваться?   
Подполковник молчал и смотрел на меня из-за круглых очков  своими добрыми глазами, его интеллигентный вневойсковой вид не внушал уверенности.
- Прежде всего, - начал я ставить ему задачу, разделите  склад на две половины: пехотную и авиационную, с небольшим промежутком между ними. На авиационной половине реактивные снаряды уложить с краю склада головными частями в сторону поля, и заглубить их в траншеи, бомбы уложить в штабели высотой не больше метра. На пехотной половине сначала сложить патроны россыпью, сложить в ящики гранаты и запалы, запалы из гранат вынуть, это дело поручить заведующему складом и его помощникам. Распределите людей и приступайте к работе, обратите особое внимание на соблюдение  мер безопасности,  курить строго запрещается, я не уеду, пока не наведём вместе с Вами порядок на складе.
Витюков всё это молча выслушал, и стал распоряжаться. Я наблюдал и не вмешивался. Распоряжался он не спеша, не кричал, не ругался матом, действовал продуманно. Сначала построил людей и проинструктировал по мерам безопасности, потом распределил по ра-ботам, назначив старших на каждой точке. Он ничего не упустил из того, что я говорил ему. Работа пошла.
Было заметно, что заместитель по вооружению пользуется уважением в полку, обед личному составу он распорядился доставить прямо на склад.  В итоге за двое с лишним суток удалось навести относительный порядок на складе. И хотя работы было ещё много, взрывоопасная ситуация устранена.
Одновременно   шла работа и на складе ГСМ полка, где недо¬статков было не меньше.   

7.10.80г.  Кандагар. С аэродрома в 70 мотострелковую бригаду добрался попутной машиной вместе с генералом Табунщиковым.
Жара. Палаточный городок бригады жариться на солнце посреди раскалённой пустыни. Раскалена земля, раскалено небо, раскалена пыль, вздымающаяся вверх из-под колёс множества машин, снующих туда-сюда внутри и вокруг лагеря.            
Скачала нужно у оперативного дежурного узнать обстановку.
- Где размещается оперативный дежурный?   
- Вон в тех палатках, указал первый встретившийся солдат на несколько палаток, стоящих особняком.
Наугад сунулся в одну из них и от неожиданности попятился назад, так как лицом к лицу очутился перед двумя душманами  в чалмах, в халатах, бородатых, усатых, бронзово  загорелых, с карабинами в руках. Они сидели прямо на земле и любовно оглаживали руками своё оружие. Они были могучего роста, так как даже сидя были почти вровень со мной. Судя по седине в бороде и усах, они были уже почтенного возраста. Оказалось, что это не душманы, а мирные кочевники – пуштуны, и накануне у них отобрали оружие. Отобрали эти самые карабины незаконно, так как они имели на них разрешение. Они ходили жаловаться губернатору, и в ожидании решения дела вот уже трое суток сидели здесь в палатке, не принимая ни пищу, ни воду. Дело затянулось наличием на арти¬ллерийском складе бригады большого количества трофейного оружия, среди которого не просто было отыскать их карабины.
Кочевникам предлагал взять другое, даже лучшее оружие, но они отказались и требовали только своё. Я как раз застал момент, когда им, наконец, вернули карабины и эти су¬ровые люди не скрывали по этому поводу своей радости. Они, словно любимых, нежно оглаживали и целовали свои карабины.
Вот это любовь к оружию!
Когда пуштуны вышли из палатки, то, действительно, они оказались двухметрового роста, лица полные достоинства,  движения степенные. На прощанье отдали честь по военному, приложив руку к чалме, и не спеша, удалились в свою пустыню.
Между тем оперативный дежурный сообщил, что почти вся бригада находится в рейдах, есть потери. Однако начальник службы Ракетно-Артиллерийского Вооружения бригады капитан  Галлеров оказался на месте. Он устроил жильё и показал  мне столовую.  Из командования в  бригаде был только начальник штаба майор Высоцкий, которому я и сообщил о цели своего  приезда.
В оставшееся время мы с Галлеровым осмотрели артиллерийский склад бригады. К великому моему разочарованию, на складе  ничего несделано.
По-прежнему боеприпасы сложены почти рядом с жилыми палат¬ками, реактивные снаряды нацелены головными частями в сторону лагеря, нет ни ограждения, ни противопожарных средств, нет ничего.
- Почему Вы, товарищ Галлеров, ничего не сделали на складе? Капитан молчал, и только моргал глазами.
Видно, его не учили работать вооруженцы  "старой закалки" и ругаться бесполезно, ему просто нужно помочь.
- Вот что. Завтра приступаем к оборудованию склада на новом  месте. Возьмите с собой помощников, человек шесть-семь солдат, во главе с толковым прапорщиком, возьмите мерную ленту и заготовьте  штук сорок деревянных колышек.   
Ближе к вечеру, вернулся из рейда  заместитель командира бригады по вооружению подполковник Чичкань. Мы познакомились поближе. Игорь Васильевич оказался обаятельным, общительным и грамотным  вооруженцем, и мне было легко найти с ним общий язык и взаимопонимание.
- Почему до сих пор не оборудован склад боеприпасов,  повторил я своя вопрос.   
-Не доходят руки, каждый день идут боевые действия, есть потери. Я едва управляюсь с эвакуацией повреждённой техники и её восстановлением.
- Но у Вас есть соответствующие службы, ставьте им задачи, самому везде не успеть. Задачи ставьте реальные, выполнимые. 
Мы засиделись допоздна.
- Понимаете, продолжал я развивать свою мысль, здесь, на самом юге Афганистана нужно создать повышенные запасы  боеприпасов. Надеяться Вам не на что, армейских складов здесь нет, и не будет, плечо подвоза большое,  дорога с каждым днём становиться всё опаснее, а расход снарядов возрастает.
- Согласен, но нужно определиться со складом.
- Давайте определимся. Боекомплект бригады 367 тонн, по директиве вам нужно содержать пять боекомплектов, это 1935 тонн, или тридцать вагонов, следовательно, нужно оборудовать восемь   площадок под боеприпасы и построить одно хранилище СРМ для вооружения. 
- Хорошо. А где взять материалы, где взять землеройную технику? У нас нет ничего.
- Утро вечера мудренее, сначала выберем новое место для склада на безопасном удалении, сделаем разбивку на местности, авось всё уладится...

8.10.80г.       Как и договорились, пошли выбирать место для склада.
Было раннее утро и ещё не так жарко. Меня сопровождали Чичкань,  Высоцкий, Галлеров, солдаты несли деревянные колышки, лопаты, топоры и мерную ленту. Мы шли по ровной, открытой местности, постепенно удаляясь от лагеря. Под ногами твёрдый грунт, пок¬рытый редкими колючками, на небе ни облачка, ни ветерка. Я чувствовал себя свободно, и ни с чем не связанным.   Ни хлопот по отчуждению земли под склад, ни проектов, ни согласования, никакой бюрократии.
Удалившись от лагеря, примерно, на километр, мы остановились.
- Дальше идти не стоит,  сказал майор Высоцкий,  мы подошли почти к нашему боевому охранению, впереди виднеется населённый пункт, оттуда возможен обстрел.               
- Хорошо, согласился я,  можно даже отступить метров сто назад, вон за тот сухой канал.
Мы перебрались обратно через этот канал и приступили к работе. Через пару часов разбивку закончили, и все элементы склада обозначили высокими, ясно видимыми колышками: восемь  площадок под боеприпасы, место для посадки хранилища СРМ, два ряда изгороди, место для караульного помещения. В итоге склад получился в виде квадрата со стороной 500 метров. Когда с разбивкой закончили, делать здесь было больше нечего, и мы пошли обратно.               
- Теперь бы развернуть строительство,  размышлял я по пути,  но где взять столбы для изгороди? Их потребуется ни  много, ни мало 1300 штук, даже если ставить на расстоянии трёх метров друг от друга.
Между тем мы уже приблизились к лагерю, невдалеке возвышался большой штабель порожних ящиков из-под реактивных снарядов Град-1. На вооружении бригады была лишь одна батарея реактивных установок Град-1, но, судя по этим пустым ящикам, работала она очень интенсивно. Установка Град-1, говоря упрощённо, является облегчённым вариантом   установки просто Град. Она имеет меньшую дальность стрельбы и меньший по длине реактивный снаряд, и в этом все дело.
-  Если эти ящики приспособить в качестве столбиков для ограждения, не  коротки ли будут? размышлял я,  нужно попробовать. Если ящики подойдут, то хотя бы со столбиками проблема будет решена и можно будет заняться их установкой. 
 - А ну-ка стойте,  скомандовал я своим спутникам, когда мы поравнялись со штабелем порожней укупорки, берите ящик, откры¬вайте крышку, заполняйте ящик землёй, закрывайте крышку, закрывайте замки, стопорите замки стопорными шпильками.               
Когда всё это было проделано, ящик поставили на торец и вкопали его сантиметров на сорок в землю. Получился столбик. Теперь идея была понятна всем, и мы несколько раз обошли столбик вокруг, потрогали, покачали,  столбик стоял прочно и устойчиво.   
- Немного низковато, сказал Чичкань.
- Да, согласился я, но другого выхода нет, немедленно приступайте к установке ограждения из этих столбиков; вот по этой технологии.   
Нужно отдать должное командованию бригады и вооруженцам, которые быстро организовали работы, одни копали ямки, другие подвозили порожние ящики, третьи насыпали в них грунт и устанавливали строго по шнурку.
Убедившись, что работа на складе идет полным ходом, решил поехать к лётчикам на аэродром Кандагар, и проверить их склады.
Лётчики, научённые недавним горьким опытом, наконец, оборудовали свои склады по всем правилам. Они вынесли их на безопасное расстояние, штабеля обваловали, организовали охрану и оборону. Были, правда и недостатки, но по мелочам. Уже смеркалось, когда я завершил проверку, вручил один экземп¬ляр акта командиру и собрался, было возвращаться в бригаду, как что-то побудило меня проехать по окрестностям аэродрома. Отъехав километра два, прямо в открытом поле наткнулся на землеройные  машины. Воистину, кто ищет, тот находит. Двенадцать огромных скреперов, словно стадо слонов, мирно стояли  в сгущающихся сумерках. Было тихо, вокруг никого.
- Может это мираж? - подумал я.
Чтобы убедиться в реальности, подошёл поближе и потрогал железо, сомнений нет, это самые настоящие скреперы, которые позарез нужны для оборудования склада бригады.
В это время что-то зашевелилось,  потом отворилась кабина одной машины, и оттуда вылез солдатик, видимо, охранник.               
- Чьи эти машины?
- Батальона аэродромного обслуживания.
- А где командир батальона?
Солдат объяснил, как найти комбата.
Штаб батальона аэродромного обслуживания разместился в нескольких передвижных вагончиках, составленных квадратом.
Командир батальона, подполковник в лётной форме, был на месте.
Я поздоровался и представился. Слово "приказываю" мы почти никогда не употребляли в обиходе, если начальник говорит,  значит, это и есть приказ. Но тут был особый случай. Командир батальона, видно, имел соответствующую информацию о моём появлении в здешнем гарнизоне и не случайно убрал дорогостоящую и дефицитную технику подальше с глаз долой. Я понимал этого командира, но и мне отступать было некуда, поэтому и произнёс это самое слово, *приказываю*.
- Приказываю Вам от имени Командующего Армией завтра с утра все скреперы отправить в мотострелковую бригаду на склад бое¬припасов.
Командир батальона, видно, был готов к такому повороту событий, поэтому не сопротивлялся и пообещал прислать технику.
В бригаду возвращался в приподнятом настроении. Вместе с подполковником Чичкань и капитаном Галлеровым мы детально  обсудили план работ на завтра.
- Если будет техника, рассуждал Чичкань, нужно будет на каждую площадку поставить руководителя работ.
- Это обязательно, кроме того нужно будет накормить механиков водителей, на складе должен быть чай, жара, адская, хотя и октябрь.
- А сколько установлено сегодня столбиков ограждения?
- Сорок пять, доложил ГАЛЛЕРОВ, мы решили ставить пока только внутреннее ограждение, но у нас нет колючей проволоки, нужно пять тонн.
- Колючая проволока будет позже, а пока занимайтесь установ¬кой столбиков, оборудованием площадок, караульным помещением и многим другим, фронт работ у вас большой.

9.10.80г. С раннего утра наши взоры обращены на дорогу, ведущую к аэродрому, не видать ли скреперов? 
Наконец, машины показались, Они шли колонной друг за другом,  все двенадцать, Мы поехали навстречу и провели их на склад. На складе сначала нужно было подробно разъяснить задачу механикам - водителям. Постановка задачи облегчалась тем, что площадки обозначены ясно, видимыми колышками, а обваловку следовало вести  снаружи  и изнутри площадок.
Дело в том, что климат здесь сухой, подтопления бояться нечего, поэтому площадки нужно  заглубить  на метр-полтора, а вынутый грунт обратить на отсыпку валов, механики-водители, видно, были опытными профессионалами, так как задачу поняли сразу, распределились по площадкам и приступили к работе, Мы наблюдали. Пока всё шло нормально. Однако вскоре наш энтузиазм поубавился, каменистый грунт с трудом поддавался могучим машинам, моторы ревели, дело шло медленно, но отступать некуда!
И что это за грунт здесь? Я посмотрел себе под ноги – мелкие каменки вперемежку с супесью и глиной.
По целине можно ехать, словно по асфальту, но постепенно колея углубляется, и грунт превращается в пыль. И чем интенсивнее движение, тем глубже колея и тем выше вздымается пыль из-под колёс.
Скреперы с трудом вгрызались в плотный, веками слежавшийся, грунт, захватывая каждый раз всего по четверти ковша. И всё же, как ни трудно давался грунт, но к вечеру площадки уже обозначилась,  и высота обваловки поднялась на полтора - два метра.

10.10.80г.     Утром работа возобновилась.
Теперь, когда был снят верхний уплотненный слой грунта, работа пошла полегче.  В это время ко мне подошёл молодой человек с тонкими восточными чертами лица, с аккуратной бородкой, с усиками, в чалме,  в безразмерных шароварах, с автоматом, ни дать, ни взять  настоящий душман.
- Мне нужен подполковник Чичкань, - на чистейшем русском   языке сказал он, но его нет  в бригаде, поэтому я вынужден  обратиться к Вам.       
Ничего не понимая, я с удивлением уставился на него.
- В бригаде из командования сейчас никого нет, продолжал он, все на операциях, и дело не терпит отлагательства.      Я разведчик. Имею информацию, что ожидается засада на коло-нну с боеприпасами, которая сейчас находится в пути на подходе к Кандагару. Нужно принимать меры.   
Передав всю эту информацию, и сославшись на отсутствие времени, разведчик поспешно удалился.
Я оказался теперь ответственным за дальнейшее. Что делать? Есть только два варианта: выслать дополнительную охрану и  поднять вертолёты прикрытия; или остановить колонну на ночевку. Вертолётов сейчас нет, они уже все на боевом задании, поэтому вместе с оперативным дежурным  решаем остановить колонну на ночёвку в Гиришко, а уж с утра выслать и охрану и вертолёты.   Легко сказать, но не просто всё осуществить.
Связь – нервы армии. В этих словах сущая правда. Пока мы с оперативным дежурным связались с диспетчерским пунктом, и передали  колонне приказ *СТОЙ*, истрепали все свои нервы. Но дело было сделано, колонна с боеприпасами остановлена на ночёвку.
А в засаду попала следом идущая колонна с вещевым  имуществом, душманы уничтожили четыре машины и 600 пар сапог, но обошлось без жертв.

11.10.80г. Кабул. За моё десятидневное отсутствие офицеры службы текущие дела не копили - решали сами.
Эту самостоятельность я старался им привить с самого  начала и, при случае, повторял слова моего  бывшего начальника по ГСВГ генерала Павленко: "Каждый офицер на своём участке незаменим, так как никто лучше его не знает  положение дел во всех подробностях и со всеми нюансами. Всё зависит от конкретного офицера, «каков поп, таков и приход».
Будучи  тогда еще молодым офицером, я удивился и задумался над словами Алексея Венедиктовича: неужели от   меня, в самом деле, зависит положение дел в войсках, на моём участке.      
Занимался я в это время учебными боеприпасами и литературой - участок второстепенный и отношение к нему в войсках соответствующее. Однако после слов генерала я по другому взглянул и на себя, и на свою роль в службе: если я не сделаю, никто не сделает.  И результаты не замедлили сказаться. Вот почему я прививал эту самостоятельность своим офицерам. И, кажется, небезуспешно.
Как-то при очередной встрече полковник Плахунов ворчливо заметил мне:
- "У Вас Армией командует капитан Круть, как не позвонишь - отвечает всегда он, и решает вопросы".
А мне такое замечание было дороже похвалы, значит, я добился самостоятельности своих офицеров, каждый из них осознал и свою роль, и свою значимость в службе. Действительно капитан Круть почти круглосуточно "висел" на телефоне, но, зато, он постоянно держал руку на боевом пульсе Армии, знал расход, знал потребность, знал дефицит снарядов, и сообразно с  этим, регулировал загрузку транспортов в Термезе и дирижировал подвозом.
И так каждый офицер отдела, поэтому  я мог ездить по войскам, а теперь и заняться  отчетным докладом.
Собственно, какой доклад? Нужно просто  обобщить акты проверки. Когда мы обобщили все акты, картина получилась невесёлая. Слишком много нужно различных материальных средств; 40 двадцати кубовых ёмкостей под воду; 6 мотопомп; 3 тысячи столбиков ограждения; 220 мачт грозозащиты и столбов освещения; 14 километров силового кабеля; 40 тонн колючей проволоки; 300 бочек под воду; по 150 штук огнетушителей, ведер, лопат, ломов, топоров и другое.
Содержание и объём работ по каждому складу расписаны в  актах проверки, где есть и графа "отметка о выполнении". Дело в том, что кое-что было сделано уже в ходе самой проверки и каждый раз,  вручая один экземпляр акта командиру части, я не уставал повторять:  Не ждите дополнительных указаний, немедленно принимайтесь за работу.    Учтите, что акт проверки я буду докладывать лично Командующему.
В армии принято пугать старшим начальником. Помню, в Одесском округе  шла подготовка к окружным сборам. Накануне готовность  проверял Заместитель Командующего округом, и одно учебное  место оказалось неподготовленным.               
- Вы понимаете, что можете сорвать сборы, распекал генерал старшего на учебном месте, вот я доложу Командующему округом. 
Сказал это и рассмеялся.   
- Подождите, что же мы пугаем Командующим округом? Мы   ведь и сами  большие начальники! Чтобы завтра всё было готово!
Теперь, готовясь к докладу, я вспомнил и этот эпизод, и устоявшуюся армейскую психологию по отношении к начальству. И, решив воспользоваться авторитетом Командарма, я замыслил с этими актами нестандартный ход. Сложив документы в папку, в назначенное время отправился во дворец.
Командарм в  кабинете был один, звонков и посетителей не было, поэтому мне без помех удалось доложить результаты командировки по каждому складу, потребность в материалах и о проделанной работе в ходе самой проверки. В заключении я доложил, что все сказанное отражено по каждому складу в актах проверки, которые я тут же достал и положил на стол. Командарм придвинул к себе стопку актов, полистал, посмотрел, потом спросил: - Их что, нужно утвердить?
Этого вопроса я как раз и ждал.
- Утверждать не нужно. Прошу Вас лучше написать сверху на  каждом акте своей рукой резолюцию командиру части.
- Какую резолюцию?   
Резолюцию я сочинил заранее и держал листок наготове: "Товарищ Иванов! Об устранении указанных в акте недостатков доложите мне письменно в установленный срок", подпись, дата.      
- *ИВАНОВ*-  это условная фамилия командира части, уточнил я;
- Хорошо, давайте,  сказал Командарм, только мы напишем фамилию не только командира, но и замполита и начальника штаба. 
Возразить нечего, замполита принято вспоминать везде и всюду, ну а начальник штаба поможет с охраной, с обороной и со связью.
Командарм начал писать на актах резолюции, при этом  никуда не заглядывал, видно, хорошо знал фамилии и командиров и замполитов и начальников штабов. Наконец, поставлена последняя под¬пись, я собрал бумаги и вышел из кабинета с чувством человека, сбросившего со своих плеч тяжкий груз.
Теперь нужно не упустить контроль. Вечерело, величественная панорама окрестных гор постепенно погружалась в темноту, я медленно спускался от дворца вниз по ступенькам лестницы в припод¬нятом настроении от удавшегося доклада.    Возвратившись в службу, мы тут же разослали акты с резолюцией  Командарма в войска, оставив себе для контроля третий экземпляр.
Нужно сказать, что этот нестандартный приём с актами, в даль¬нейшем, вполне оправдал себя, так как дал в мои руки дополнительный рычаг  воздействия. Когда мы видели, что на каком-либо складе дело стопориться, я брал трубку и говорил командиру примерно следующее: Товарищ Иванов! Командарм ждет Вашего доклада об    устранении того-то и того-то, сроки прошли. Я лукавил,  Коман¬дарм давно уже забыл про эти акты, но напоминание срабатывало, и *ИВАНОВ* начинал шевелиться.       
Справедливости ради нужно отметить, это большинство командиров вовремя и без напоминаний докладывали о проделанной работе.
Большую помощь в этом деле оказал и округ. Например, колючая проволока и некоторые другие материалы в отдалённые гарнизоны были поданы самолётами. Некоторые вопросы "изыскивались" и решались на месте, противопожарные щиты научились делать из артиллерийской укупорки;  лопаты, ломы "одалживали" у сапёров; на кошму шли куски списан¬ного брезента; багры изготавливали из прутка в местных мастерских; бочки "заимствовали" на складах ГСМ из-под горючего. А вот огнетушителей не было. Вопрос с огнетушителями никак не решался и вылился в целую проблему на длительное время.

24 .10. 8Ог. Дворец Амина. Указания генерал-полковника Коримского:
 *Вопросы боевой подготовки не решаются применительно к местным условиям, время между боями уходит на лежание в палатках.   Меткость стрельбы низкая, мы выигрываем за счёт колоссального расхода боеприпасов, мы неэффективно используем своё оружие. Не нужно бесконечно просить дополнительное вооружение.
Упускается психологическая подготовка, триста человек утверждают, что не могут головы поднять от огня двадцати человек*.

4.11.80г. Штаб Управления Вооружения.   
Сегодня подведение итогов и постановка задач на зимний период. Собраны командиры подчинённых частей и мы, начальники служб. Всего человек двадцать. Совещание открыл генерал Журавель своим докладом, который он, видно, готовил самолично. *На муниципалитете Кабула старый герб - высоко летящий орел держит ключ*. В 1978 году апрельская революция дала этот ключ в руки народа. Великая Октябрьская революция дала толчок Афганистану.  Советское правительство обнародовало обращение ко всем мусульманам Востока, однако Эмир Хабидуллы игнорировал это заявление и замолчал его. Но были и прогрессивные силы, которые услышали слова Ленина. Млада - афганцы, в частности Аммунала-Хан, понимали, что развитие страны в  дружбе с СССР, 27 марта 1917 года СССР  признал независимо¬сть Афганистана. Англичане яростно противодействуют, плетут  заговоры, однако 21 февраля 1921 года был подписан Договор между СССР и Афганистаном о дружбе и сотрудничестве. В ка¬честве помощи Афганистану было выделено 620 тысяч рублей золотом, построена радиостанция и другие объекты. В 1926 году был подписан Договор о нейтралитете и ненападении.
Англичане встревожились еще больше, сюда был направлен полковник Лоуренц, который организовал мятежи.
Мятежники захватили  Кабул. В 1931 году поднимается    восстание, в результате, которого к власти  приходит Надир - шах. Принимается Конституция и Афганистан становится на капиталистический   путь развития
Во вторую мировую войну Афганистан занимал нейтралитет, однако после войны американцы старались втянуть страну в различные блоки.   
Сложная обстановка внутри страны: пуштунские племена разде¬лены; страна изолирована от внешнего мира. Начались военные дей¬ствия между Пакистаном и Афганистаном. В 1978 году, после короля Дауда, СССР признал новое правительство Нур-Мухаммеда Тараки.
Совещание затянулось. Пока подвели итоги летнего периода, пока сделали анализ дисциплины и отметили лучших и худших, пока разобрали службу войск и парковую службу, пока дали указания по переводу техники на зимний режим эксплуатации и наметили меро¬приятия на зиму, пока решили текущие вопросы - время склонилось к вечеру и командиры разъехались по своим частям уже после за¬хода солнца.    Большинство батальонов по ремонту танков и автомобилей дислоцируется в Кабульском гарнизоне, и ехать, собственно, недалеко.
Иное дело,  баграмский гарнизон, туда около восьмидесяти километров езды. С баграмского гарнизона четыре командира части приехали все вместе на одном УАЗике, и обратно отправились в таком же порядке. На переднем сиденье, рядом с водителем, командир автомобильного рембата, на заднем сиденье разместились командир ЗТТБ, командир роты тяжёлых машин и начальник армейской артиллерийской мастерской - все с оружием.
Уже стемнело, когда подъезжали  к баграмскому перекрёстку и свернули на боковую дорогу, ведущую к аэродрому. До лагеря оставалось всего каких-нибудь километров семь, когда перед машиной, словно призраки, возникли  душманы и открыли огонь из автоматов.    Всё произошло внезапно, автоматные очереди хлестнули по машине. Нападавших, очевидно, было двое - один стрелял по колёсам, другой по кабине. Ответного огня никто не открыл, ехали расслабленно, дремали, оружие наготове не держали.
Мгновенно среагировал только водитель, пригнувшись к рулю, рванул вперёд и вывел машину из-под огня, чем спас жизнь и себе и другим. Другим, но не всем. Погиб командир роты тяжёлых машин старший лейтенант Максимов - пуля угодила ему прямо в голову. Погиб полный сил, надежд и здоровья молодой человек.
Тут и наша вина, расслабились, потеряли бдительность в этой войне.
Сами порой рискуем (особенно генерал Журавель), не соблюдаем меры безопасности, но  уберечь подчинённых были обязаны. Ничего бы  не случилось, если бы командиры переночевали в Кабуле.

13.11.80г. Совещание во дворце АМИНА.
Собран руководящий состав  Армии, в президиуме Маршал  Советского  Союза Соколов, Командующий ТурКВО генерал - полковник Максимов. Командующий 40 Армией генерал Ткач.   
Первым с докладом выступил Командующий ТурКВО:
- *Задача - установление власти на всей территория ДРА. Не решён вопрос безопасности коммуникаций.   Нестерпимо, когда под носом появляются банды и  проводят диверсии, нападая  на колонны и аэродромы. В Кундузе бросили гранату в окно комендатуры.
У мятежников новый метод - растворяться среди населения. Наши командиры должны иметь полные и ясные данные  за счет активных действий, сбора информации и взаимодействия. Нужно всерьёз занялся изучением обстановки, иметь  дежурные подразделения в постоянной  боевой готовности, расположения наших войск  должны надёжно охраняться. Борьба за коммуникации приобретает особое значение, и мы ещё не  добились, чтобы стать  здесь хозяевами положения - нужно проявлять активность.  Кроме  неподвижных опорных пунктов, необходимо использовать секреты, минно-взрывные заграждения.
Некото¬рые командиры по несколько месяцев не проверяют несение  службы: сначала солдаты несут службу, потом проявляют ротозейство и начинают заниматься поборами.  Нельзя делать скидки на боевую действительность - бесчинства по отношению к местному населению позволяют контрреволюции вести против нас  пропаганду.    Спекуляция,  контрабанда, анашисты: - здешняя среда действует разлагающе на армию. Ничего не получается, если командовать из кабинета, бездельники только ждут замены. Не завершена элементарная работа по подготовке к зиме, никто не знает, сколько нужно  палаток,  печек и труб. Материальные средства никто не экономит. Нужно улучшить стиль работы. Всю политико-воспитательную работу направить на  выполнение поставленных задач, чтобы достойно встретить 26 съезд КПСС*.
После доклада Командующего округом выступили командиры соединений и частей. В частности командир 201 мсд полковник Степанов в своём докладе отметил:
- *В результате  боевых действий захвачено в качестве трофеев 240 единиц стрелкового оружия, 9 орудий и миномётов, 23 автомобиля.  Испытываем затруднения: отсутствуют средства для сопровождения колонн с боеприпасами и грузами. Широко применяем приборы  ночного видения и осветительные средства*.
 - Как  подготовка к зиме? перебил комдива Максимов, как с дисциплиной? В дивизии 60 происшествий, план обустройства не выполнен, в Союзе за это командира сняли бы. Вашим докладом недоволен.
Маршал  Советского Союза Соколов подвёл итог совещанию:
- *Выступления, которые  мы прослушали, показывают, что наша  деятельность даёт положительные результаты.      2-го ноября состоялась коллегия Министерства обороны, подве¬дены итоги работы 1980 года. Поступило новое вооружение и техника. Для 40-й Армии год был наиболее трудным, проходили сложные процессы, однако год был положительным. 1981 год не будет лёгким. Нужно достойно встретить 26  съезд КПСС.
Положение в ДРА нормализуется. Главной  стабилизирующей силой  явились соединения и части 40 Армии. В 33 уездах  закреплена власть, имеются случаи противодействия мятежникам.
Борьба за население приобрела первостепенное значение. Однако эта работа не ведётся в деревнях. Местные власти не способны самостоятельно решать задачи без помощи войск
Мятежники территорию ДРА разделили на шесть зон. Назначены командующие. Для повышения эффективности боевых действий нужно   добиваться установления власти на всей территории республики. В районе боевых действий войска остаются и пресекают попытки контрреволюции. Мало  берём оружия. Противник должен постоянно находиться под воздействием огня.
Охрана коммуникаций. Нужно прикрыть подступы к охраняемым  объектам,  ночью шире применять приборы ночного видения. Раненые должны получать немедленную помощь и нужно немедленно эвакуиро¬вать их*.
Возвращаясь к себе после совещания, я мысленно перебирал услышанное применительно  к своей службе.  Иначе, зачем сидеть на сове¬щании? Прежде всего, всплыла фраза Командующего округом: "Некото¬рые бездельники только сидят и ждут замены" - нужно довести до своих сотрудников, хотя мы "вроде не бездельники".   
Маршал отметил, что нужно шире применять приборы ночного видения. Проблема с ночными приборами не новая, и мы по мере возможностей стараемся её разрешить. Дело в том, что применение ночных приборов, помимо прочего, сдерживается и техническим фактором. Ахиллесовой пятой ночных приборов являются источники питания к ним. К примеру, в мотострелковом полку имеется 1750 аккумуляторов, 14 типов к различным ночным приборам.
При этом зарядная база для всех этих аккумуляторов имеет¬ся только в полку. Между тем  войска несут боевую службу рассредоточено, когда подразделение от подразделения находятся на  значительном  удалении друг от друга. Очевидно, что подзарядиться после ночного  дежурства в какой-либо оторванной роте  просто невозможно,  и после трёх-четырёх суток ночные приборы   *слепнут* и становятся бесполезным грузом.
Об этом мы в своё время доносили в Главное Ракетно-Артиллерийское Управление и предлагали либо увеличить количество зарядных средств, укомплектовав ими хотя бы батальоны, либо  разработать разовые источники питания типа батареек к карман¬ному фонарику - отдежурил ночь и выбросил, собрался в секрет или  засаду - взял новые. А пока что округ подал нам второй комплект аккумуляторов
Что  же касается доклада командира 201 мсд полковника Степанова о том, что "отсутствуют средства для сопровождения колонн с боеприпасами и грузами", то мне пока ничего непонятно.
Неужели дивизия не может обеспечить охрану своих колонн  с грузами. Но уточнить у Степанова после совещания суть дела не удалось - толчея,  да потом, по-человечески, ему сейчас не до того.

19.11.80г.         Дворец Амина. Указания Командующего Армией:
- Оперативная  группа Министерства обороны закончила свою работу и убывает. В дальнейшем боевые действия крупными силами проводить не будем. Примерный состав боевой группы: мотострелковая рота  с приданными ей танковым взводом, артиллерийской батареей и сапёрами. Расход боеприпасов повышенный. Разобраться с личным составом по штатно-должностным книгам.
- Если расход боеприпасов повышенный - размышлял я, возвращаясь к себе, - значит, и подвоз нужно увеличивать.
Между тем начальник тыла генерал Пивоваров, пользуясь своим монопольным правом на транспорт, выделял под боеприпасы лишь 60- 70 % от заявляемого нами. В первую очередь он везет грузы по своим службам: ГСМ, топливо, продовольствие, вещевое, строй материалы и многое другое для подготовки к зиме. Правда, нужно сказать, что, памятуя о горьких уроках прошлой зимы, мы усиленно накапливали запасы боеприпасов, однако, если бы служба подчинялась начальнику тыла – было бы лучше. Если уж с  самостоятельностью ничего не получилось, то из двух зол пред¬почтительно наименьшее и подчиняться начальнику тыла для службы Ракетно-Артиллерийского Вооружения предпочтительнее. Именно  так обстояло дело во время Великой Отечественной войны.

25.11.80г  Шиндант. Повторная проверка окладов боеприпасов.
За  истекший месяц кое-что сделано, но работы ещё много, особенно у лётчиков. Боевые действия активизировались, недавно уничтожена банда в количестве 36 человек, захвачено оружие и боеприпасы, наших потерь нет.
Вечером мне показали шелковую зелёную отличительную головную повязку, снятую с убитых душманов. Полагают, что это был авангард крупных сил.   

27.11.80г.   Герат. Местность здесь равнинная, удобная для передвиже¬ния крупных масс войск. Это учитывал ещё генерал Скобелев, когда предлагал план похода на Индию через Герат и Кандагар.
Здесь родился и похоронен Алишер Навои. Признаться, я полагал, что он жил и творил в Ташкенте, там его именем названы и театр, и улицы, и площади.
С аэродрома до 101 мотострелкового полка вскоре удалось доехать на попутной машине.    
       В полку атмосфера тревожного ожидания и тишина, идёт  боевая операция. Около 19.00 в воротах показался БТР и на скорости промчался  прямо к санчасти: "убитые, раненные в живот, рука" - прошелестели в воздухе кем-то произнесённые  отрывочные слова.
Как потом рассказал командир полка, была устроена засада.  Началось с того, что поступила информация (как потом оказалось, ложная) о скоплении душманов в самом городе и нали¬чия у них большого количества оружия и боеприпасов. Командир полка решил разгромить банду, и лично повёл боевую группу в составе двух мотострелковых рот в город. По указанному адресу ни душ¬манов, ни складов с оружием не оказалось, и ничего другого не оставалось, как повернуть назад. Но боевой пыл уже спал, воины расслабились, чувства опасности и настороженности притупились. Именно в этом и заключался тонкий психологический расчёт и восточное коварство душманов - ударить по обманутой и  расслабившейся колонне на обратном пути.
Первыми из-за дувалов ударили гранатометчики из РПГ-7. Однако больших потерь удалось избежать благодаря правильному построению боевого порядка колонны: впереди  шла разведгруппа, которую душманы приняли за основные силы.               
Между тем на складе боеприпасов работа почти не продвинулась, хотя установленные сроки прошли.
Обстановка в полку непростая: непрерывные  боевые действия, потери, обустройство и подготовка к зиме. Идёт строительство санчасти, столовой, штаба – все это пока размещается в палат¬ках. А тут ещё и это стихийнее бедствие в виде нашествия полчищ мух. Что это такое, мне пришлось испытать на себе. На другой день, собравшись пообедать, я подошел к палатке УСБ, где  была столовая, и остановился в нерешительности  у входа, сидевшие за столами, из-за мириады роившихся мух, просматривались как бы в тумане, и энергично отмахивались от наседавших полчищ. Пересилив себя, все-таки зашёл в палатку и сел на скамейку за  свободный стол. Пока солдат донёс до меня миску супа, туда уже успели попасть две крылатые твари. Нужно  постоянно отмахиваться, но и в этом случае не всегда удаётся благополучно донести ложку до рта.

18.12.80г.   Чирикар. Здесь, на базе мотострелкового полка Командарм решил провести армейские сборы с командирами соединений и частей
Кто хотя бы раз в жизни готовил и проводил подобные сборы, тот знает, что это такое и сколько сил, труда и нервотрепки требует подготовка и проведение. С одной стороны хочется по своей службе охватить побольше вопросов, с другой стороны нужно исходить из своих сил и возможностей. Вопросы надо брать самые насущные.
К этому времени в войсках практически оставался нерешенным вопрос с хранением стрелкового оружия.  Практика боевой действительности показала, что держать все время оружие при себе нет  необходимости. Поэтому в войсках пошел стихийный процесс  оборудования  комнат  для хранения оружия, короче *ружкомнат*.  Кстати, в старом уставе она так и называлась - *ружкомната*, коротко и ясно. Солдаты еще ее называют *оружейка*.
А вот в новом Уставе появилось вот это название из четырех слов: *Комната для хранения оружия*. Это что, для краткости военной терминологии.
Конечно, нет. Просто, какой то московский чиновник с индюшиной напыщенностью посчитал название *ружкомната* устаревшим. Как же ружей нет, а название осталось. Мы в службе считали, что время держать оружие ''при себе" прошло, наступил как бы второй этап с организацией хранения стрелкового оружия.                В специально для этого оборудованных палатках - ружкомнатах полевого типа.
-Что вы будете показывать на сборах? - спросил меня генерал Журавель.
- Ружкомнату и место  для чистки оружия. Считаю эти вопросы насущными, так как оружие в войсках храниться хаотически, и еще не изжиты единичные несчастные случаи при чистке.
- Согласен, только имейте в виду, что на сборы привлекаются заместители командиров по вооружению, будем показывать им организацию ремонта вооружения и техники в полевых условиях, там много и ваших вопросов, вызывает затруднение эшелонирование боеприпасов.
В Чирикар выехали заблаговременно. К этому времени полк уже основательно обустроился: столовая, санчасть, штаб, частично  жильё, парки и склады, словом, кое-что можно показать. Ружкомнату  решил оборудовать и показать в палаточном варианте из расчёта одна комната на роту.               
В отношении палаток была договорённость с начальником тыла, а вот где взять всё остальное?
Прежде всего, нужно определиться со способом хранения оружия: в козлах, на лёгких подставках или в пирамидах. Первые два способа  не требуют затрат, но идет путаница с оружием, затруднён  контроль за ним и учет. В пирамидах хранить лучше. Но где взять пирамиды? Это  громоздкие деревянные шкафы со специальной внутренней арматурой, которые  идут по линии КЭЧ.
Взять пирамиды здесь негде, поэтому взор опять обращается  к артиллерийской укупорке. Оказалось, что лучше всего  подходят ящики из-под танковых выстрелов. Переоборудовать внутреннюю арматуру оказалось несложно и по силам для любого подразделения. Установленные вертикально,  эти ящики со всеми бирками и описями были похожи на настоящие пирамиды, и ружкомната, как говорится, смотрелась.
Кроме пирамид тут были и ящики для магазинов с патронами, и специальная тумбочка для чистки и смазки, и фонарь дежурного освещения, и комплект положенной документации.
Когда мы разложили всю эту документацию, то она заняла весь стол. Многовато всё- таки для роты. Тут были: книга учёта наличия и движения материальных средств (ф.26); ведомость пономерного  учёта оружия и закрепления его за личным составом; книга выдачи оружия и боеприпасов; кни¬га учёта материальных средств, выданных во временное пользование (ф.37); карточки учёта материальных средств личного пользо¬вания (ф.45); раздаточно-сдаточные ведомости; карточки качествен¬ного состояния оружия; книга осмотра оружия; график осмотра   оружия.
Номер каждого автомата проходит в пяти местах: в ведомости пономерного учёта, в карточке ф. 45, в карточке качественного состояния, в военном билете солдата и на бирке в пирамиде.
Сократить эту бюрократию, даже в условиях боевой действительности, мы были неправомочны, поэтому ничего другого не оставалось, как заставлять командиров вести всю эту бухгалтерию по полной программе.
Снаружи палатку выгородили со всех сторон колючей проволо¬кой и оборудовали специальный вход.
Наконец всё готово и насту¬пил судный день, предварительный осмотр Командармом. Нужно ска¬зать, что этот момент для меня, как, впрочем, и для других руково¬дителей, готовивших сборы, самый волнительный: оценивается твой труд, твой замысел и твоя способность решить проблему. Кроме   того, начальник в последний момент может что-либо добавить, либо  убавить, либо "довернуть" куда-нибудь. Так и случилось.
Рассмотрев ружкомнату, и выслушав мои подробные объяснения, Командарм внёс коррективу: в дверках пирамид сделать горизонтальные прорези для визуального контроля за наличием оружия и застеклить эти прорези.
В отношении чистки оружия указания штабом Армии были даны ещё с самого начала боевых действия. Менять установленный порядок ещё не наступило время, и нужно было просто показать оборудованное  *место для чистки оружия*.
 В новом Уставе предусмотрено наряду с комнатой для чистки оружия еще и "место для чистки оружия". Здесь главное соблюсти безопасность, и мы, в свое время, выискивали в казарме это са¬мое "место для чистки*  где-нибудь в уголке или под лестницей. Потом оборудовали его: ставили специальные столы для чистки, хорошо освещали, вешали плакаты и инструкции, ставили специалЬную тумбочку со смазкой и ветошью. Ничего этого здесь пока нет, и главное  нет столов для чистки оружия, которые, кстати сказать, тоже идут по линии КЭЧ.
Поэтому решаю показать старый способ чистки, утверждённый ещё старым Командармом генерал-лейтенантом Тухариновым. На краю лагеря выкапывается траншея полметра шириной и такой же глубины бруствером в сторону поля; на бруствер стелятся плащ-палатки, на них укладываются автоматы; сами же солдаты усаживаются вдоль траншеи рядком и начинают чистку, командир взвода находится сзади и наблюдает.
Присутствие командира при чистке обязательно. Теперь, даже при случайном выстреле, пуля никого не заденет и уйдет в сторо¬ну поля.
Нужно сказать, что оружие в войсках чистили без понукания, так как ощутили зависимость своей жизни от исправного, хорошо вычищенного и смазанного автомата.               
Когда Командарм подошёл к месту для чистки оружия, там было всё уже готово, и выделенный в моё распоряжение мотострелковый взвод во всеоружии стоял возле траншеи. Я исполнял роль командира взвода и предварительно провёл несколько тренировок. Дело, вроде бы, нехитрое, но, при рассаживании вдоль траншеи, не должно быть сутолоки, чтобы солдаты не теснились и не меша¬ли друг другу. Затем сама технология чистки: проверка на не заряженность, разборка и т.д.               
Проверку на не заряженность зачастую забывают и отсюда все беды, эту проверку нужно прямо-таки вдалбливать в голову каждого солдата, тем более что и делов  то всего  ничего - отсоеденить магазин и проверить, нет ли патрона в патроннике.
Командарм внимательно просмотрел процедуру чистки от нача¬ла и до конца, и утвердил всё без всяких изменений. Теперь завтра моя задача показать всё участникам сборов.
Сборы проходили насыщение и динамично. Всех участников разделили на несколько групп, поэтому пришлось докладывать одно и то же по несколько раз.  Но вот ружкомната, и место для чистки показаны всем участ¬никам сборов.  И теперь я получил возможность сам посмотреть всю программу. На сборах, пожалуй, впервые, была серьезно представлена горная подготовка, Помнится, во времена моей службы  в 32 Армейском корпусе в Крыму начальник отдела боевой подготовки корпуса полковник Насонкин на каждом совещании вспоми¬нал про эту самую горную подготовку. Её ежегодно исправно писали в планы боевой подготовки, но до практического выполнения дело никогда не доходило.
- Не выполнен план боевой подготовки в разделе «горная подготовка» - начинал Насонкин на очередном совещании.
- Да брось ты, Саша, шутили мы в перерыве, - какие горы. Умный в горы не пойдёт! У нас здесь главное - море. Противодесантная оборона. Вот потеплеет.
Здесь же от многотрудной и рискованной  горной подготовки не отвертеться,  заставляет сама жизнь. В горах свят за¬кон: кто выше, тот и пан.
Поэтому в программу сборов были включены наряду с тактикой боевых действия в горах и отдельные элементы горной подготовки, такие как хождение по канату над пропастью, спуск по канату с горы,  и  другие.
Спуск по канату с горы у командиров полков принимал сам Командарм.      
Стоящим внизу конечно было забавно наблюдать, как молодые командиры полков летели по  канату с головокружительной высоты с расширенными от ужаса глазами.
Потом разминка десантников с забиванием гвоздей, разбиванием ребром ладони кирпичей и другими чудесами. Подготовка у десантников резко отличается от подготовки обычной нашей пехоты, у них на первом месте высокая индивидуальная подготовка и приёмы рукопашного боя. Я со своим ракетно-артиллерийским мышлением к этому отношусь как-то недоверчиво: всё-таки будущие войны будут вестись не врукопашную, а,  скорее всего, высокотехнологическим оружием.
Сапёры показали целую коллекцию трофейных мин итальянского производства, которыми душманы минируют дороги, и от которых мы несём тяжкие потери. Мины пластмассовые, в них нет металлических деталей,  поэтому их нельзя обнаружить миноискателем, они легкие, и не ржавеют в земле.
В заключение остался показ парков и организация парковой службы. Исторически сложилось так, что парками и парковой службой занимались автомобилисты, они устанавливали в парках свои каноны и правила. Танкисты помогали,  они ездят гораздо реже. С введением института заместителя по вооружению, как правило, танкиста, парковая служба получила существенное  подкрепление. Парк – лицо каждого заместителя командира по вооружению, альфа и омега его поля деятельности.      
Вот и на этот раз парк готовили к показу мои  товарищи и коллеги: автомобилист Кузнецов, танкист Мичалин вместе с  генералом Журавель. Нужно сказать, что работа проделана большая: парк выгорожен со всех сторон метровым забором  из  дикого камня; из этого же камня построен контрольно-пропускной пункт, аккумуляторная и мастерская, оборудованы и размечены  стоянки, места обслуживания, места осмотра и многое другое. Когда я подошёл к  парку, то мои коллеги, словно три богатыря, в меховых танковых куртках стояли возле ворот к готовности к показу.
Полковник Кузнецов ехидно улыбался и начал первым на меня атаку.
- Ты почему не занимаешься парком? Здесь твои пушки,  разные установки. А это что? Он думает, видите ли, что это   машины! Нет, дорогой, это твои артиллерийские тягачи, изволь заниматься ими!
 - А это что,  подключился полковник Мичалин.   
- Как что, танк.               
- А  пушка на танке чья? А пулемёты, а боеприпасы?   
- Но вас же здесь трое, - защищался я, - вы же не занимаетесь складом боеприпасов, даже не знаете, где он находится.   
Последний аргумент смутил моих коллег, и они отстали, тем более что подходила группа, и пора было начинать занятия.
Нужно сказать, что парк смотрелся, особенно выигрышно  выглядело КПП, выложенное из дикого камня с разводкой в хоро¬ших пропорциях.      
А ворота! И въездные и выездные, со столбиками из белого кирпича, увенчанные наверху белыми электрическими шарами. Это была прямая заслуга генерала Журавель, который вкладывал в это дело всю свою душу.
Он взял типовой проект, разослал по войскам и строго следил за выполнением.

26.12.80г. Канун года. Главное сейчас отчёты, ведь 40 - я Армия снаб¬женческая.
Отчёты - это целая эпопея. Я не знаю ни одного вооруженца, который бы любил отчёты и занимался бы ими с удовольствием.
А потом эта трудоёмкая работа в армии не очень-то и   це¬нится - подумаешь бухгалтерия, писанина.
По молодости я тоже пытался бастовать против бухгалтерских отчётов. Как-то послали меня в Главное Ракетно-Артиллерийское Управление с отчётом по боеприпасам. Отчёт принимал служащий Советской Армии Грачев и жучил меня за все недочёты.   
- Зачем Вам бухгалтерский отчёт? - не  выдержал я, - вон американцы, что выдали войскам, сразу и списали. Можно  ведь обойтись не отчётом, а донесением!
Мое "революционное" предложение поддержки не получило, и с годами  мне стадо ясно, что  нашу  консервативную отчётную  систему ничем не сдвинуть.
Поэтому пока в Чирикаре шли армейские сборы, офицеры службы в поте лица трудились над отчётами. Откровенно говоря, уверенности, что они справятся с этой задачей, не было.
Ещё месяц назад, когда речь зашла об отчётах, наш главный боеприпасник капитан Круть спросил: 
-А как составлять отчёт? Я никогда этим не занимался, и не знаю с чего начинать.               
- Ну а Вы,  товарищ Шиндяпин, — обратился я к другому капитану, - знаете, как составлять отчёты по стрелковому оружию?
- Не совсем.
 Я содрогнулся. За многолетнюю службу в отделе боеприпасов округа мне в полной мере пришлось познать нудную каторжную работу по составлению ежегодных многотомных бухгалтерских отчётов.  Неужели мне опять самому садиться за отчёты? Нет, это невозможно. У меня то командировки, то поездки, то вызовы к начальству, то совещания, а отчёты требуют усидчивой, беспрерывной работы. Пусть мои молодые люди трудятся сами. Конечно, будут ошибки, масса ошибок, но будем надеяться на снисхождение округа; тем более, что ни из ТурКВО, ни из САВО аттестаты на вооружение и боеприпасы до сих пор не поступили.   
Взвесив всё, я решил хотя бы психологически упростить стоящую задачу и этим как бы подбодрять капитанов.         
- Отчёт составляется очень просто,  начал я, в любом от¬чёте всего четыре строчки: состояло   на 1 января 1980 года,  *прибыло*,  "убыло", состоит на 1 января 1981года.
- Вам повезло - строчку "состоит на I января 1980 года" заполнять не нужно, так как нашей Армии ещё не было.
- А как брать номенклатуру? - спросил капитан Круть.
- С этим ещё проще.  К примеру, возьмём автомат Калашникова. У нас они двух калибров: 7,62 мм и 5,45 мм, каждый калибр нужно считать отдельно. Кроме того, нужно показать разбивку по пулям. Например. 7,62 мм патрон нужно расписать: с пулей со стальным сердечником; с трассирующей пулей; с пулей для бесшумной и беспламенной стрельбы; холостые.  Кроме того, эти патроны  бывают в обоймах и без обойм, их тоже нужно показывать раздельно.  Но Вам опять повезло, у нас нет ни холостых, ни патронов в обоймах.
По недоверчивым взглядам капитанов я понял, что они еще не верят в простоту составления отчетов.
- А как получить *прибыло*? - допытывался капитан Круть.               
 -Здесь немного сложнее, но у нас ведётся специальный журнал поступления боеприпасов самолётами, автомобилями, баржами, суммируйте всё это по каждой номенклатуре и  получится *прибыло*. Список всех транспортов приложите к отчёту в качестве ведомости  движения.
- А строчка *убыло*?
- Это расход боеприпасов за год, нужно суммировать отчёты из войск, и получится строчка.
- Для стрелкового оружия - это списанное оружие по нашим актам, а также отправленное в Союз.
 К моему удивлению отчёты по всем видам ракетно-артиллерийского вооружения офицеры службы составили удовлетворительно, и разгрома округа не было. Правда, в отчёте по боеприпасам были упущены все танковые выстрелы, поступившие в боеукладках вместе с бронетехникой.

31.12.80г. До Нового года остались считанные часы.
Ещё в начале осени мы переселились из своих будок в стационарное жильё - так называемые *модули*. Модуль представляет из себя  легкоразборное сооружение размером сорок метров на десять с плоское крышей,  наподобие спичечного коробка, со сквозным коридором  посредине,  и входными дверями с обоих торцов. Слева и справа по коридору расположены жилые комнаты.
Мы, вооруженцы,  занимали теперь одну из таких комнат площадью  около двенадцати квадратных метров. В комнате одно большое окно, встроенный шкаф, вешалка, четыре койки, стол и четыре стула. В левом углу у окна расположился Мичалин, в правом углу у окна – Ляшенко,  слева от входа - Кузнецов, ну а я прямо перед входом.
Полковник Ляшенко - начальник штаба Управления Вооружения. Беспокойная натура Виктора Дмитриевича не вынесла рутинной службы в округе, и он всё же добился перевода в Афганистан.  Я был рад его приезду, он был моим хорошим старым товарищем, человеком с открытой и широкой душой.
Вот уже несколько дней назад, как ко мне подобралась какая то непонятная болезнь.
Болезнь проявляется периодическими приступами.  Приступ начинается со страшного озноба, не помогает ни одеяло, ни полушубок -   колотит, как в лихорадке. Озноб сменяется жаром с обильным потовыделением, нижнее бельё хоть выжимай.   
На этом приступ заканчивается и приходит облегчение, но чувствуется слабость. Через шесть часов приступ повторяется снова.
Местный медик - майор осмотрел меня и ничего не нашёл.
Сейчас, после очередного жестокого приступа, сменив бельё и почувствовав облегчение, я лежал в постели и отдыхал.    
В комнате кроме меня никого. Кузнецов отпросился и уехал на Новый год к семье в Ташкент,  а Ляшенко и Мичалин, наверное, где-нибудь уже сидят в компании.    
Где – то за час до Нового года дверь приоткрылась, и в  комна¬ту заглянул подполковник Солодкий, - начальник отдела службы РАВ округа.   
- Можно я с Вами встречу Новый год? – спросил он.      
- Буду рад, а то сижу в одиночестве. 
Пётр Иванович вышел и через минуту возвратился с бутылкой водки и закуской. Мы   накрыли стол.   
Разговорились. На исходе трудный год и в жизни, и в службе. Досталось немало, но срывов и проколов не было, и мне интересно было услышать мнение о нашей службе со стороны начальника отдела округа в неформальной беседе.
-  Я всегда отличаю бумаги, - сказал СОЛОДКИЙ, - которые  Вы пишите лично и которые пишут Ваши подчинённые. Некоторые ваши письма я беру за образец и перечитываю их.            
-  Неужели видно, что бумагу составляли подчиненные?
Вот тебе раз. Ведь я всегда придавал отработке бумаг большое внимание, учил подчинённых, исправлял и корректировал составляемые ими письма. Бумагу нужно уважать. От правильно и грамотно составленного письма, порой, зависит многое, бумага сильнее и долговечнее человека, Человека уже не будет, а бумага останется.
По правде, мои молодые люди бумаги писать не умели. Выйдя из себя, я начинал шуметь на них:
-Читайте Пушкина, Лермонтова, Чехова! Как Вам не стыдно, ведь все вы окончили академии или высшие училища, а писать не  умеете! Раньше люди были неграмотные, но письма писали лучше вас,  они покупали специальные сонники с образцами писем, на все случаи жизни и шпарили по ним. Составляйте и вы себе по¬добные сонники, что вы каждый раз изобретаете велосипед!    
Подчинённые внимательно выслушивали мою тираду, но через некоторое время все повторялось снова.
Тем временем стрелки часов подошли к двенадцати. Мы выпили за Новый 1981 год. В это время  на улице поднялась страшная стрельба из всех видов стрелкового оружия и из ракетниц.  Это был стихийный   салют в честь Нового года. Погода была самая новогодняя, мягкий снежок окутал и горы и все вокруг, и продолжал тихо падать на землю.      
Мы ещё некоторое время посидели, и Солодкий вскоре ушел.
 Я чувствовал страшную слабость – болезнь сгибала меня.

13.01.81г. - Ну хватит валяться на койке, - сказал Ляшенко, едва войдя в комнату - генерал приказал отправить тебя в госпиталь, собирайся.   
А что собираться? Взял туалетные принадлежности, и мы поехали.
Госпиталь, построенный ещё англичанами, до сих пор служил по своему прямому предназначению. Это одноэтажное мрачноватое здание с длинными путанными и тёмными коридорами расположено в центре города и езды туда минут двадцать.
Принял нас начальник мед части подполковник Моргунов.
- На анализы, - коротко бросил он.
Медсестра тут же взяла кровь и ушла в лабораторию, а мы  стали ждать. Госпиталь, видно, был основательно загружен, и здесь шла своя напряжённая жизнь, особенно в хирургическом отделении. Через некоторое время медсестра вернулась с  результатами.      
Начмед прочитал листок, нахмурился и *огласил приговор*:
 -Тиф. Пошло заражение крови, нужна срочная госпитализация. Почему запустили болезнь? Почему не обратились раньше?
- Мы обращались в местную санчасть, смотрел майор.
- Какой майор! Немедленно отправляйтесь в инфекционное отделение, вот вам направление.
Оказалось, что инфекционное отделение находится на северной окраине Кабула, вернее за городом, почти под самой горой. Здесь на небольшом пространстве  между  горой и окружной дорогой разместилось много наших частей, и это место называлось *теплый стан*.
Минут через пятнадцать мы были на месте, и Ляшенко, наконец,   избавился от меня, сдав на руки начальнику инфекционного отделения майору Суркову. Теперь на длительное время наступила власть медиков, и они без промедления взялись за  меня: регистрация, заполнение первичных данных, переодевание, лечение.
Первым делом - очистка крови. Большая палатка, в палатке двенадцать коек, из них занято половина, снуют медсёстры, топятся две печки-буржуйки, в палатке - не тепло, но и не холодно.      
У меня какое-то подвешенное состояние полного безразличия.   
Оказывается, если нет здоровья, отпадают и дела и заботы, не нужны ни должности, ни награды.
Но вот санитар установил возле моей койки штатив с большей колбой, В колбе какая-то целительная жидкость для  очистки крови.
А вот и медсестра с огромной иглой в руках.
- А поменьше иглы нет?
- Меньше нет, давайте руку, сейчас введем иглу в вену. Так, хорошо. Теперь держите руку в таком положении и не шевелитесь, пока не опорожнится вся колба.               
Легко сказать, *не шевелиться*, когда рука затекает и нестерпимо хочется переменить позу, и эти полчаса,  пока  опорожняется колба, кажутся вечностью. Наконец мучительная процеду¬ра закончена и можно идти в палату. "Палата"  сказано громко,  это обычная армейская палатка, но надпись над входом гласит, что это именно "палата № 2". В палатке семь коек и мне, как новичку,  полагается самая крайняя у входа. Потом, по мере выписки и освобождения коек, я буду перемещаться, пока не займу самое удобное место - посреди палатки у печки. Печка здесь какая-то грузинская, называется "Пена" топится соляркой  и страшно капризная. Я как раз застал момент, когда обитатели палатки были заняты чисткой этой самой печки, которая никак не хотела зажигаться. Нужно выбросить её ко всем чертям, - сказал один, весь перепачканный сажей и соляркой, - лучше всего поставить нашу обычную буржуйку и  топить углем. Потом так и сделали.
Состояние больных было различное. Одни уже почти выздоровели и готовились на выписку, другие, такие как я, поступили недавно и неподвижно лежали на своих постелях. Выздоравли¬вающие убирали палату, топили печку и ходили за едой. На кухню ходили со своим бачком, на котором красовалась надпись: *Тиф. Палата № 2*.
Я познакомился с обитателями палаты. 0казалось, что здесь,  кроме армейских, были и офицеры внутренних войск.
- А что вы здесь делаете?
- Мы советники, работаем в "колесе".   
Тут я вспомнил, что кабульская  тюрьма, построенная французами, сверху напоминает колесо телеги. Советника уже готовились к выписке, у каждого из них был магнитофон, и они крутили Шандрикова, Новикова и  Северного. Больше всего настроениям афганцев были созвучны песни Северного, которые потом можно было услышать повсеместно.
- И много заключённых в тюрьме?
-Хватает.
- А свидания им  разрешают?
 -Разрешают. К некоторым приходит сразу по четыре жены, становятся в кружок, занавешиваются своими покрывалами и он топчет их по очереди.
Тем временем началось лечение. Основу лечения, помимо  прочего,  составил приём отечественного лекарственного препарата *левомецитин*.
-У вас хороший аппетит,  удивлялись мой соседи по палате, нам противен этот суп на *пушсмазке*, а Вы съедаете полную  миску. 
Кроме супа или борща были каша, масло, витамины и ещё давали консервы. Консервы рыбные, их никто не ест, и они идут в обмен на апельсины. Апельсины приносят мальчишки и берут пару банок за килограммовый пакет апельсин, можно торговаться. На Востоке вообще принято торговаться. Чем  азартнее и артистичнее идёт торг, тем ценнее покупатель, тем большая будет ему уступка.  Равнодушных и безразличных покупателей здесь не любят, к таким относятся с презрением.
Мне рассказывали эпизод, как один наш майор покупал себе на базаре кожаную куртку. Когда продавец назвал цену, майор вытаращил глаза, схватился за голову и запричитал. Потом он назвал свою цену, - в десять раз меньшую. Теперь схватился за голову и завопил продавец.
Отрасти накалялись, никто не уступах, майор плюнул и собрался уходить. Тогда продавец догнал его, вернул обратно и торг продолжился со всё возрастающим накалом.            
В какой-то самый кульминационный момент майор сорвал с головы свою фуражку и потоптал её. Наконец они сошлись в цене. Продавец завернул куртку и отдал её бесплатно.
Однажды я тоже решил поменять свои консервы на апельсины. Время было обеденное, и стайка мальчишек уже ждала возле изгороди.
Кабульские  мальчишки, это особая порода людей. Они  великие физиономисты  и по выражению лица  легко читают ваши мысли и движение души:  они превосходные коммерсанты и начинают торговать, едва научившись ходить; они обладают отменными лингвистскими  способностями, быстро освоили русский язык и ругаются матом.
Я подошел к ним поближе, и мы взаимно стажи научать друг друга. Мальчишки в возрасте семи - десяти лет были несколько по¬хожи друг на друга: чернявые, смуглые, с коротко стриженными жёсткими волосами. К моему удивлению, среди них был и один светлый мальчик, и не просто светлый, а огненно рыжий.   Наверное, англичане оставили о себе память, подумалось мне.
 Как и следовало ожидать, мальчишки быстро определили, что коммерсант я никудышный, и взяли за пакет апельсинов три банки консервов.
- Зачем же Вы держали в руках сразу три балки? – упрекали меня мои соседи.  Нужно сначала показать одну банку и торговаться.
После дневных хлопот  и процедур вечернее время, пожалуй, самое приятное - можно отдохнуть и почитать. Вечернее время  портят толь¬ко две вещи, стихийное нашествие мышей и беспорядочная стрельба.
Мыши  целыми  стаями устраивали невероятную возню и писк, носясь по потолку палатки между брезентом и белым подбоем. Ближе к ночи они  утихают, порой забираются под полушубок и брякаются на пол, если встаешь с постели.
Стрельба же ведётся не от необходимости, а от дури, у  кого - то день рождения, у кого - то другие причины, с этим никто не борется и есть вероятность получить шальную пулю.
Однообразное течение госпитальной жизни нарушила приближающаяся годовщина со времени прошлогоднего выступления в Кабуле мятежников.
- Что будем делать?
Обратился ко мне майор Сурков.
- Поступило указание, что готовится новое выступление, нужно при¬нять меры, а мы здесь одни и практически беззащитны.
- Нужно подготовиться к обороне сколько сейчас в отделении больных?
- Человек пятьдесят, из них пятнадцать тифозников, остальные венерические.
- Сколько венерических?  Где они находят? Здесь же нет женщин!
- Чёрт их знает, это все солдаты.
- Тогда вот что, постройте всю эту гвардию и наметим сектора обстрела, наметим места окопов н ячеек, распределим свои силы  и средства, кроме того, нужно поправить колючую проволоку на изгороди.
У венерических болезнь от удовольствия и они будут рыть окопы, а я тем временем постараюсь укрепить огневую мощь нашего гарнизона. В качестве "огневой мощи" я намеревался при¬способить танк из числа стоячих на ремонте в соседнем батальо¬не по ремонту танков.  Из всего вооружения танка в наших условиях ценность представляет только крупнокалиберный пулемет ДШК. Из него можно вести мощный огонь почти вкруговую, стрелять из пулемёта собирался я сам. Однако это намерение оказалось более чем самонадеянным.
Когда на другой день мы пригнали танк, и я занялся пулеметом, то оказалось, что дело это не такое уж и простое, кро¬ме того, и физически я ещё был слаб. Если с оружием постоянно не общаешься, то оно не будет отвечать тебе взаимностью.  Пришлось идти за пулемётчиком.  Наконец оборона готова, мы еще раз уточнили распределение своих сил по секторам и ста¬ли ждать. По море приближения годовщины нервное напряжение
нарастало.
Произошедший крайне неприятный инцидент ещё боль¬ше накалил обстановку.
Метрах в ста от нашего госпиталя находился пост часового внешнего охранения. Часовой ходил по насыпи вдоль обводной дороги. Местные мальчишки сначала побаивались часового, потом осмелели, и стали приставать к нему, и тут случилась беда. В  тот день какой-то мальчишка особенно назойливо прицепился к часовому. Он то бегал вокруг него, то дразнился, а потом стал швыряться камнями.   
Часовой не выдержал, применил оружие и смертельно ранил мальчика. Оказалась, что этот мальчик жил здесь неподалеку на соседней улице. Нам показали дом, и мы вошли в калитку. Была уже ночь.
Мальчик лежал во дворе. Вокруг стояли тёмные фигуры родственников, было тихо, никто не плакал. Тяжело в этой гнетущей обстановке что-либо объяснить и найти извинения случившемуся, но извинительные слова всё же были высказаны.
Годовщина мятежа, вопреки ожиданиям прошла спокойно, и  никаких выступлений на этот раз не последовало.
Между тем лечение дало свои  результаты, дело шло на поп¬равку, и майор Сурков пригласил меня на  беседу.
- Курс лечения у Вас заканчивается, сказал он, после выписки из госпиталя Вам положен краткосрочный отпуск по болезни. Однако отпуск возможен лишь при положительных анализах, в том числе анализа желудочного сока. Прошу с завтрашнего дня приступить к сдаче всех анализов.
На другой день мне стало понятно, что Сурков неспроста беседовал со мной.
Оказывается анализ желудочного сока сопряжен с заглатыванием во - внутрь резиновой трубки полуметровой длины. Первая   же попытка вызвала у меня бурные рвотные реакции и ни к чему не привела.               
- Не буду глотать трубку.
-  Тогда не поедете  в отпуск, парировала медсестра, давайте попробуем ещё раз.
Попробовали еще раз, поток ещё раз – результат тот же. Измученное горло жжёт огнём. Наконец, пересилив себя, мне  все - же удалось затолкать, трубку на всю длину, но желудочный сок не пошел.
- Нужно было с начала попить чаю и  сделать лёгкую гимнастику, сказала медсестра, но теперь делать нечего, завтра, повторим всё сначала. 
- Завтра не могу, болит горло.            
-Хорошо, отдохните денёк.               
Через день шёл в процедурную, словно на казнь, но, к удивлению, на этот раз всё обошлось легче, видно, сыграла роль моральная  подготовка и приобретённый навык.               

24.02.81г. - Ну вот, - сказал майор Сурков. - У Вас хорошие анализы и теперь мы со спокойной совестью можем выдать документы для оформления отпуска.
С этими словами он протянул мне листок со всеми печатями, в котором значилось, что "командир войсковой  части полевая почта 65889 полковник Павлов А.П. нуждается в краткосрочном отпуске по болезни". 
И вот штаб Армии, но состояние  моё еще таково, что когда начал оформлять   отпускной и получать деньги, мне прямо у кассы стало плохо.
Наконец необходимые документы готовы и можно ехать.  Самолеты идут в Союз регулярно, и проблем с транспортом нет, но решил всё - же зайти в штаб Воздушной Армии.      
- Полетите со мной сказал начальник штаба генерал  Пашков, я лечу завтра самолётом АН-24 в Одессу, самолёт идёт на ремонт и почти пустой, лететь на нём без всяких пе¬ресадок будет удобнее.
- Благодарю Вас...
И действительно, на другой день мы загрузились в этот небольшой самолёт, и взяли курс на север. Посадки в Ташкенте, Красноводске, Ростове – на - Дону, а вот и Одесса. Хотя перелёт занял больше суток, лететь было не обременительно: ни пересадок, ни очередей за билетами, а у лётчиков ещё свои правила и традиции: если на борту генерал, то и встретят, и накормят, и проводят. От Одессы до Симферополя рукой подать, и уже часов в десять утра я был  дома. А в Крыму уже  вступила в свои права весна: голубели небеса, ласках тёплый ветерок, радовали глаз первые цветы и еще воздух. Какой воздух! Целыми днями я гулял по набережной  Салгирки и  дышал этим воздухом. В конце концов, получился перебор, я простудился и заболел, теперь уже гриппом в легкой форме...
 
24.03.81г. Ташкент. На этот раз начальник службы РАВ округа полковник Плахунов встретил меня приветливо.
- За время Вашей болезни,  сказал он, многое изменилось. Из Афганистана выведены зенитная ракетная бригада, зенитно-ракетная база и артиллерийская дивизия.   В то же время обстановка в целом усложнилась, подробности узнаете на месте.
- А что, по службе, много претензий? - спросил я.
- К службе РАВ Армии особых претензия нет, ответил Николай Григорьевич. Говорят, у американцев есть правило: если подчиненные не справляются без своего начальника, то такого начальника снимают с должности,  и наоборот, если подчинённые успешно справляются без начальника с делом, то такого начальника выдвигают на вышестоящую должность.
- Так что готовьтесь на повышение.

26.03.81г. Кабул.  В штабе Армии изменения:  построен штаб тыла, столовая, магазин, поликлиника.
Технические службы разместились в левом крыле здания штаба тыла. Служба РАВ получила здесь одну большую комнату, а мне вместе с Ляшенко на двоих выделен небольшой кабинет.
- А где майор Юсупов? - спросил я, немного осмотревшись.
 - В госпитале с сотрясением мозга, попал в автомобильную аварию, когда выводил в Союз зенитно-ракетную базу. Скоро выпишется.

17.04.81г. Джелалабад. Вертолётом сюда минут сорок, горы   порой подступают совсем близко и душманы в любую ми¬нуту могут обстрелять.  Вертолёт весь в пробоинах и дырки от пуль залеплены синей изолентой.
Чтобы не дуло, - шутят лётчики.
От аэродрома до штаба 66 мотострелковой бригады километра три  прямой хорошей бетонной дороги вдоль зелёной полосы. На этом месте часто случаются обстрелы, и ехать тут неприятно. Жарко, температура под сорок, буйно цветут диковинные экзотические цветы, кругом  рощи вечнозелёных пальм.
Штаб бригады по-прежнему размечается в двухэтаж¬ной особняке, на берегу полноводного канала.
- А рыба в канале есть?
- Полно, сегодня на обед будет уха.
Душманы где-то рядом. Ведёт огонь артиллерия, бьют танки пря¬мой наводкой. Сегодня в шесть утра недалеко в горах упал наш вертолёт МИ-24. причины пока неизвестны.
Начальник Службы Ракетно-Артиллерийского Вооружения бригады майор Дуванов доложил положение дел по службе.
В бригаде много случаев утраты стрелкового ору¬жия из-за халатности и ротозейства. Встала проблема со списанием этого оружия, так как утраченное оружие списывается либо через прокурора, либо в случае гибе¬ли владельца.
- А как с боеприпасами?      
- Боеприпасы нам возить тяжело,  ответил Дуванов,  до армейского склада далеко, транспорта немного, а дороги становятся всё опаснее.
- Постараюсь помочь вам в этом вопросе и подать тонн пятьдесят  боеприпасов армейским транспортом. Но вы готовы принять сразу  такое количество?
- Готовы, склад боеприпасов у нас оборудован.
- Хорошо, пойдёмте, посмотрим.
По дороге сначала завернули в парк. Парк бригады на той  стороне небольшой речки, огневые позиция артиллеристов здесь же неподалеку.
- А где душманы?
- Вон за той горой, показал Дуванов на гору, возвышающуюся в четырёх, пяти километрах на юго-восток от нас.
Осматривая вооружение, мы медленно продвигались по парку, но неисправных образцов нигде не было видно.
- А где неисправное вооружение?
- У нас пока всё исправно,  правда,  артиллеристы жалуются на лазерный дальномер ДАК-1, но мы уже с ним разобрались: нормальная работа дальномера расчистана при температуре  до 45оС,  а здесь больше, особенно на солнце. На солнце плавятся  даже  резиновые наглазники окуляров.
 В это время нам на глаза попал капитан, который был явно навеселе и болтался в парке без дела.
- Что Вы здесь делаете? Напустился я на него. - Как вам не стыдно, идут боевые действия, а Вы в нетрезвом состоянии ходите здесь среди белого дня.
-  А что мне делать? - ответил капитан. Я командир батареи ПТУРС, дайте мне один снаряд, и я попаду вон в ту глыбу на макушке горы в трех километрах отсюда.
Я не ожидал такого ответа и оглянулся на майора Дуванова.
- Попадёт, подтвердил Дуванов, - он мастер своего дела.
При слове *мастер* я невольно с уважением посмотрел на капитана. Помню, в  Одесском округе у нас было столько неприятностей при стрельбе этими самыми снарядами ПТУРС. Они уходили то вправо, то влево, то вообще не поддавались управлению, хотя стрельба велась всего на километр - полтора. Причина неудачной стрельбы могла корениться в трёх местах: в снаряде, в боевой машине и в самом стрелке.
Стрелок отличный,  утверждали офицеры боевой подготовки, мы готовили, тренировали его и ручаемся.
Боевую машину я лично проверял, - докладывал начальник третьего отдела нашей службы полковник Лукъянов, все параметры в норме и я ручаюсь за ее исправность.
Оставался управляемый по проводам противотанковый снаряд 9М14, за который отвечал я, и за который тоже ручался, так как перед стрельбой проверял его специальным прибором,
 Но наш генерал и слушать ничего не хотел:
- Вы всё выгадываете, всё выгадываете, выговаривал  он мне, даёте на практические стрельбы старые снаряды, теперь  вот расхлёбывайте!   
Между тем капитан стоял и  ждал решения.
- "Неужели  попадет?" - сомневался я. Ведь после выстрела нужно в считанные мгновенья поймать снаряд в оптический визир и потом совместить перекрестие визира со снарядом и целью. Если *держать* эти три точки на одной линии, то снаряд войдет к цели как по нитке. Но для этого нужно мастерство.               -
- Выдайте ему, товарищ Дуванов, один снаряд.
По тому, как действовал капитан,  было видно, что он в совершенстве владеет своим  оружием. В ожидании выстрела мы стояли и наблюдали.
Но вот выстрел.
Снаряд вначале немного *просел*, потом взмыл вверх, но укрощенный опытной рукой пошел к цели и вскоре угодил в ту самую глыбу. Мне ничего другого не оставалось, как пожать руку капитану.  Ему и впрямь без дела было здесь скучно, ведь у душманов танков нет, и противотанковая батарея стоит без дела.
Если бы наши штатные расписания были более гибкими, то, несомненно, численность противотанковой батареи в этих условиях полезнее было бы обратить хотя бы в полевую артиллерию.

1.05.81г. Дворец Амина.  Указания Командарма: *Все в войска, дойти окопа, до траншеи. Здесь огневое соприкосновение с противником, нужно посмотреть, как живут солдаты, как обеспечены*.
Мне досталось лететь с группой офицеров в Кишим.  Группа из семи человек, офицеры из разных служб. Пара вертолётов уже ожидает на площадке внизу у дворца. Летим низко, почти над землёй, так безопаснее. Садимся на окраи¬не деревни у самых наших окопов, вертолётчики двигатели  на всякий случай не выключают.
Командир роты лейтенант Дубасов возглавляет здесь ротный опорный пункт. В подчинении у него два взвода пехоты и танковая рота.
Старшина погиб, нужна замена. Раненых и больных нет, боеприпасов достаточно, ГСМ - ползаправки,  продовольствия - три сутодачи.
Проблемы: нет бензина для радиостанции; приборы ночного видения не используются, так как аккумуляторы разряжены, письма солдатам доставляются редко, продукты доставляются нерегулярно, особенно бывают задержки с хлебом,  деньги не получают два месяца.               
Просьба, чтобы вертолёт летал хотя бы два раза в неделю.
Здесь огневое соприкосновение  с противником, окопы в полный рост, солдаты в окопах в полном боевом снаряжении,     в касках, с оружием наизготовку. Сидеть в окопе в такую жару, занятие, конечно, не из приятных. По чумазым лицам солдат очевидно, что водными процедурами они здесь тоже не  избалованы.   
По ходу сообщения пробираемся на командный пункт.
- А где душманы?
- Вон впереди в зелёнке их позиции, осторожнее,  работает снайпер.
Командный пункт обосновался в небольшом глиняном домике.
- Хозяин разрешил нам занять домик, сказал командир роты, стены внутри мы побелили, и хозяину очень понравилось.

09.05.81г. - Не хотите ли поехать в наше посольство на торжественное собрание по случаю 36-ой Годовщины Победы? - позвонили мне наши политотдельцы, - начало в десять, просьба не опаздывать.
Мне интересно было побывать хотя бы раз в жизни в посольстве, и я охотно согласился.
Огромное посольство СССР в Афганистане в каких-нибудь десяти минутах от нашего штаба, время еще только восемь, успею собраться.
- Сережа, говорю водителю,  подготовь машину,  едем в   наше посольство.
Но машина и так блестит. Водитель, как говорится,  «исправный», немало мы с ним намотали километров.
В назначенное время мы въехали через солидные ворота на обширную территорию нашего посольства.
 Просторный мраморный зал со стеклянным потолком, ковры, пальмы.
В зале несколько рядов кресел с откидными сидениями. Кресла     уже   почти     все     заполнены     посольскими работниками, которые  пришли  на  собрание  вместе с женами и детьми. Нас, армейцев, оказалось всего восемь человек, в том числе два солдата и мы, видать, должны символизировать  собою   армию.   Генерала  пригласили  в президиум, остальные заняли свободные места недалеко от входа.
Посольские в праздничных одеждах, ухоженные, благополучные. Похоже, вся эта публика живет своими интересами, армия для них «черная кость», здесь даже последняя уборщица, и та из Москвы, и по блату.
Сидели они тут годами, а теперь даже санэпидемиалогическая обстановка в этой стране оказалась для нас новостью - в армии тысячи тифозников и гелатитчиков.
Ровно в десять из боковой двери появился посол, прошел к небольшой трибуне и зачитал короткий стандартный доклад, поздравил всех с Днем Победы, и на этом мероприятие завершилось.
Мы вышли из зала, остановились на широких мраморных ступенях, и закурили.  Было пасмурно, шел  небольшой дождик, мы переглянулись и рассмеялись.
- Ну, что, видно, сто грамм фронтовых нам сегодня от посла не перепадет,  высказал кто-то общую мысль.
- Похоже на это ...

11.05.81      Совещание во дворце Амина.
Указание командарма: «По итогам зимнего периода отмечаются недостатки: планы боевой подготовки не уточняются; нет взаимодействия с армией ДРА; плохо оценивается местность; солдаты не умеют определять расстояния до целей в горах; мало уделяется внимания применению дымовых и зажигательных средств; мы не научили солдата, как выверять свое оружие; танки стоят на месте, а оружие ржавое и грязное.
Лучше подготовлены штабы товарища Громова, хорошо показал себя заместитель по вооружению командира 70 мотострелковой бригады товарищ Чичкань.
Артиллерия. Не освоены способы  астрономического ориентирования, мало используются вертолеты для корректировки огня артиллерии. В лучшую сторону отмечается армейский реактивный полк.
 ПВО. Не отработано взаимодействие всех средств, нет учебно-тренировочных средств.
ВВС. Постоянно сопровождают сухопутные войска. Подавлено пятьсот огневых точек противника (пулеметы, ДШК, склады, скопления банд), выполнено 95 действий по сопровождению  и прикрытию. Выполнена доработка вертолетов.
Боевые действия. План зимнего периода выполнен в установленные сроки. Тактика душманов на дорогах изменилась: обстрел из засад по отставшим машинам и колоннам со слабой охраной. Нападают после семнадцати часов. Было 92 нападения, 91 человек погиб, 102 ранено, уничтожено 83 машины с ГСМ, 14 танков, 22 БМП и 17 БТР. Пришло  время персональной ответственности командиров. Не достигалась внезапность наших действий.
Действия легкими группами более эффективны. Для решения задачи вполне достаточно мотострелкового батальона. За зиму уничтожено около шести тысяч мятежников, около тысячи взяли в плен, захватили две тонны взрывчатки, полторы тысячи мин и гранат.
Потеряли мы тоже немало: убито 236 и ранено 616 человек, в том числе более 100 офицеров, уничтожено около 100 единиц техники.
Нужно спрашивать за каждого солдата, почему не обеспечена его безопасность.
Служба войск обеспечивает охрану складов вооружения и боеприпасов, на складах не оборудованы наблюдательные вышки.
За прошлый год около десяти тысяч человек переболело гепатитом, мы не должны повторить этот кошмар.
Необходимо изучать новые образцы вооружения и техники, уметь восстанавливать их в ходе боевых действии.
Необходимо применять комплексное поражение противника, тридцать процентов боевых действий планировать ночью, улучшить подготовку снайперов и наводчиков АГС-17.
Вооружение и технику поддерживать в постоянной боевой готовности».
Член военного Совета: «Прямолинейные действия наших войск позволяют мятежникам уходить из-под ударов, а затем возвращаться и чинить расправу.
Больше уделять внимания безопасности движения колонн на дорогах.
Слабо ведется инженерная разведка.
По дисциплине. Совершено 88 преступлений, в том числе 4 случая хищения оружия.
Из-за небрежного обращения с оружием пострадало  17 человек (7 погибло, 10 ранено). Нет учета личного состава.
Нет плохих штабов, есть плохие командиры, которые ими руководят.
Торговля. Отгружено товаров на 42 млн. рублей, создана торговая база и сеть магазинов и после года раскачки теперь пойдет поставка соков, воды и других товаров первой необходимости».               
Из всего сказанного здесь, на совещании, пять моментов касались Службы ракетно-артиллерийского вооружения.
По дымовым и зажигательным средствам, нужно срочно согласовать с артиллеристами их потребность и возможность более широкого применения.
В отношении ржавого и грязного танкового вооружения, - это позор танкистам и слушать об этом даже стыдно. Ведь танковые экипажи полного состава, просто командиры перестали заниматься обслуживанием воору¬жения, а мы ослабили требовательность.
Теперь дальше: «не научили солдата, как выверить свое оружие». Что имеется в виду? Если брать, к примеру, автомат, то он проверяется сначала боем, а уж потом, в случае неудовлетворительного результата, приводится к нормальному бою. Но это делают лучшие стрелки с участием вооруженцев.
У артиллеристов и танкистов вооружение коллективное и выверку оружия обязаны делать командиры. Тем не менее, вопрос выверки оружия нужно будет включить в план занятий на очередных сборах. Ведь во внутренних округах проводили занятия по выверке оружия, готовили специальные памятки для командиров.
О складах сказано еще слишком мягко, на некоторых складах нет не только караульных вышек, но и много другого.
И командарм и ЧВС говорили о безопасности колонн на дорогах.
Еще раньше об этом же докладывал командир 201 мсд полковник Смирнов.
Что делать? Что предпринять, чтобы еще усилить охрану колонн, ведь автопоезда с боеприпасами идут по дорогам непрерывно.

12.05.81г. Проблемные вопросы по службе: нет таблиц стрельбы к миномету «Поднос»; нужны аккумуляторы к приборам ночного видения; артиллерийский тягач МТЛ-Б не имеет пулемета; нужны лотки для переноски 82 мм мин; возросла потребность в снайперских винтовках, нужно ввести по две штуки СВД на отделение.

15.05.81г.  Кундуз. В гарнизоне работает группа строителей из Москвы, они пытаются упорядочить хаотическую  застройку военных городков. Группу возглавляет подполковник, и он решил почему - то излить свою душу мне, а заодно высказать претензии и соображения.
- Будем самокритичны,  начал он,  военные строители оказались неподготовленными,  нет готовых конструкций для обустройства войск, ведь солдат оснащен для ведения боевых кратковременных действий на неподготовленном театре военных действий. Здесь, в Афганистане, порядок застройки   городков   идет  не  от  потребности,   а  от престижности. Сначала строят КПП, штабы, столовые и так далее, а до обустройства водяных скважин очередь не доходит. А ведь воду пьют все, но какое безобразие там творится.
- Понятно, что КПП - лицо части, а каждый командир хочет иметь два лица и ни одной задницы.
- В Ваших    словах,    товарищ    подполковник,    много сермяжной правды,  ответил я,  поэтому в следующий  раз нужно пускать строителей впереди всех.
- Это идея (смеется).
В 201 мед новый командир,  подполковник Дрюков, он десантник и приехал из Белоруссии. Высокого роста, рыжий. Он развил кипучую деятельность,  и сам участвует в боевых действиях.
 - Как у Вас дела с боеприпасами? - спросил я начальника Службы РАВ дивизии майора Божовского?
- Боеприпасами полностью обеспечены, баржи прошу не присылать.
- Какие проблемы?
- В дивизии 82 мм мины солдаты носят в вещмешках, лотки тяжелые и неудобные в переноске.

20.05.81 г.      Кабул.    Встреча    с    Маршалом    Инженерных    войск Агановым.               
Когда-то доводилось встречаться с ним еще в Вюнсдорфе, в бытность его начальникам инженерных войск Группы Советских Войск в Германии.
Он в гражданском, и выглядит невзрачным старикашкой. Но властный голос по-прежнему выдает в нем большого начальника.
В своем выступлении он подвел некоторые итоги. Итоги неутешительные,  сопротивление усиливается и, похоже, мы втягиваемся в войну против народа.
Если в прошлом году было подбито 98 бронеобъектов, то теперь 417.  Ожидается эскалация сопротивления.
Замена идет из рук вон плохо, никто не спешит приобрести боевой опыт.
- С нами никто не беседует, - в заключение сказал Маршал.

31.05.81г.     Совещание во Дворце Амина. Маршал Советского Союза Соколов: « Настал момент оглянуться назад и подвести итоги. - Просим доложить товарища Громова».
Командир 5 мсд полковник Громов:  «Обстановка в зоне ответственности 5 мед остается сложной, хотя удалось установить народную власть в некоторых провинциях.
Местные органы власти слабо проводят работу среди населения. Из 30 уездов в 11 государственной власти еще нет. Армия ДРА из-за низкой укомплектованности не способна вести боевые действия. За зиму мятежники укрепились, тактика их не изменилась, хотя они и не смогли воспрепятствовать народной власти. Однако мы не знаем намерения противника.
Под угрозой пути подвоза оружия и  боеприпасов,  на дорогах удаются диверсии. Наиболее  эффективные   способы   боевых   действий - ночные, небольшими группами, а также путем высадки воздушных десантов в составе роты. Все большее число мятежников   понимает   бесперспективность   борьбы   с  народной властью.
Советник,    начальник    группы управления    боевыми действиями генерал-лейтенант Шкидчекко:
- «Проведенные   операции   коренным   образом    изменили обстановку в нашу пользу. Удельный вес участия Советских войск уменьшается. Дезертирство приобрело угрожающий размер, низкая дисциплина, особенно у офицеров.
Приходится некоторые полки армии ДРА уговаривать по несколько дней вести боевые действия. Трусость, отсутствие инициативы, большинство офи¬церов участвуют в боевых действиях под нажимом советников. Оставляют на поле боя исправное вооружение. Хальковцев всячески ущемляют. Только благодаря героизму наших советников и присутствию Советских войск армия ДРА еще сохраняет свою ограниченную боеспособность.
У противника повысилась оснащенность и навыки.
Нужно продолжать настойчиво бить противника, в основном дежурными средствами, без проведения крупных операций. Противник еще пользуется большой поддержкой у населения. Задача - усиление работы среди населения».
Маршал: «Какие следует вносить коррективы в боевые действия в летнем периоде?»
Генерал армии Ахромеев: «За это время армия ДРА стала сильнее или слабее?»
Шкидченко: Армия стала слабее, хотя ряд командиров и приобрели боевой опыт».
Маршал: «Почему увеличилось количество дезертиров?»
Шкидченко: «Организованно провели увольнение старо¬служащих, а молодых мы иногда не знаем, душман он или нет. У них свои люди в штабах. Старые офицеры, это буржуазия, сохранился мордобой. Солдаты бегут по чьему-то указанию, их кто-то готовит».
Советник в зоне ответственности северо – востока генерал Веливач: Обстановка существенно не изменилась.
Освобождены два уезда, народ приветствует новую власть. Активизация мятежников усилилась, особенно в Баглане и Кундузе. Обычные операции не дают никакого результата, нужны более оперативные действия. Так называемые «мирные жители», продолжают разбой на дорогах. Бьем мятежников, а их число увеличивается за счет притока местных жителей.
Основная причина - пассивность центрального прави¬тельства. Товарищ Таксиб критикует нас, что не можем до сих пор уничтожить мятежников, выискивает нега¬тивные моменты при действии Советской Армии, хочет захватить власть руками наших солдат.
Вывод: Политическая обстановка в зоне ответственно¬сти ухудшилась. Активизировалось влияние исламских комитетов на народ».
Маршал: «Как же лучше драться с противникам?»
Воливач: «Лучше вести боевые действия ночью».
Маршал: «Почему же тогда мы несем потери на дорогах?»               
Воливач: «Потому, что мы не знаем, где засады противника» (смех).
В заключение Маршал Советского Союза Соколов подлел итог и дал указания: «Наше совещание подходит к завер¬шению. Выполнение задач здесь стоит в центре внимания Министерства Обороны. Основные усилия нашего народа будут сосредоточены на упрочении мира и созидании. 25-й съезд КПСС наметил пути укрепления Вооруженных Сил СССР. Империализм утрачивает свои позиции, сфера его влияния уменьшается, происходит обострение общего кризиса империализма.
Обстановка в Афганистане остается сложной и напря¬женной. Мятежники усилили террор и пропаганду. Действия противника достаточно эффективны.
На дорогах потери составили половину от общих потерь. Нужно предпринять упреждающие действия.
В афганской армии имеются случаи отказа от ведения боевых действий и прямого предательства.
Халъковцы не могут забыть старые обиды, занимаются вредной демагогией. Возросли националистические тенденции, которые имеют антисоветский характер. Изменились способы борьбы мятежников.
В начале зимы велись крупные операции с большим охватом территории, теперь они действуют мелкими  группами. Нужно и нам действовать мелкими группами, с этим мы запоздали. Действовать нужно ночью, наши мелкие группы должны охватить большую часть территории. За главарями должна быть организована охота, это дестабилизирует обстановку в бандах.
Нужно шире использовать десанты и хождение пешим порядком. Нужно вытеснить мятежников от дорог и населенных пунктов в горы, где их уничтожать. Марши на большие расстояния проводить в исключительных случаях, движение колонн ночью запретить».
На этот раз о вооружении никто не сказал ни слова. Мне понравилось выступление генерала Шкидченко, и в перерыве я подошел к нему.
- Слышал, ты болел? - спросил он.
Петр Иванович был симпатичен мне, да и в войсках его любили. Помню, когда я еще молодым подполковником приехал в Одессу, на первых же окружных сборах Шкидченко высмотрел меня среди многочисленных участников сборов и как-то оказался рядом.
- Откуда Вы к нам приехали, где проходили службу?  поинтересовался он.                •
Я представился и коротко доложил о себе.
Сюда в Афганистан Петр Иванович приехал в качестве советника, прямо из Группы войск в Германии, с должности заместителя Главкома по боевой подготовке. О его приезде я узнал от нашего советника по вооружению полковника Концуренко.
- Приехал  генерал Шкидченко,  -  сообщил он мне по телефону, - прошу выдать ему пистолет ПСМ, бинокль и ракетницу, завтра он заедет к вам.
Действительно, на другой день Петр Иванович приехал в штаб Армии.
Плотный, загорелый, в хорошо подогнанном комбинезоне светло-песочного цвета выглядел он просто великолепно. Мы обнялись.
В это время в Службе находился генерал Кичаев, и, пока готовили документы на оружие, я пригласил своих гостей на чашку кофе.
Петр Иванович еще был полон воспоминаний о Группе Советских войск в Германии.
- Недавно я был в Западной Германии, у американцев, рассказывал   он,  у  них  принцип   боевой   подготовки построен иначе, чем у нас.
Они не занимаются натаскиванием, а применяют материальную заинтересованность. Например, положено на выполнение упражнения три снаряда - дают эти снаряды бесплатно.
Если не поразил цель этими тремя снарядами - дают четвертый снаряд, но уже за плату. Если опять промахнулся, дают еще снаряд.
Действует железное правило: - цель должна быть обяза¬тельно поражена, хотя бы с десятой попытки. Если же цель поражается первым снарядом, то выплачивается вознаграждение за недорасходованные два снаряда.
Я был у них на полигоне, и стрелял из танка *Абрамс*. Внутри танк просторнее нашего, оптика получше. Я быстро освоился и стал делать наводку, но сидевший рядом огромный негр стал мешать мне.
-  Что же ты мешаешь, приятель, - сказал я ему, и он перестал.
- Цель я поразил с первого же выстрела.
Наконец документы были готовы, я вручил Петру Ивановичу пистолет, бинокль, ракетницу и мы стали прощаться.
- И нужно Вам было ехать сюда, как-то непроизвольно вырвалось у меня, у Вас же все есть.
- Не дают пожить, - ответил он тогда.
Сегодня мы видели его в последний раз, останки генерала Шкидченко в сгоревшем вертолете потом будут опознаны по номеру пистолета ПСМ, выданного мною ему.

О5.06.81г. Сегодня доклад командарму о состоянии вооружения.
Прежде всего, нужно определиться с ружкомнатами. Жизнь показала, что хранение оружия в палатках ненадежно. В них тесно и большое неудобство с чисткой. Кроме того, сами палатки с оружием одни ставят вдоль генеральной линейки, другие размещают их рядом со спальными палатками, третьи - где-то в тылу, что затрудняет наблюдение за оружием. Подытожив все эти нюансы, я пришел к выводу о необходимости резкого изменения условий хранения оружия в войсках путем строительства стационарных ружкомнат из дикого камня или самодельных глиняных кирпичей.
Тогда тыльную стенку ружкомнаты можно использо¬вать для чистки оружия, и этот вопрос отпадает сам собой. Кроме того, само размещение ружкомнат нельзя пускать на самотек, а строго указать их место среди других элементов лагеря. Мне виделся, на мой взгляд, оптимальный вариант размещения лагеря: генеральная линейка; с отступлением 6-10 метров (исходя из местных условий) линия спальных палаток; третья линия - линия ружкомнат; потом линия кухонь; затем умывальники и, наконец, туалеты.
Все это я подробно расписал в заранее подготовленной телеграмме и держал ее наготове в папке.
Командарм согласился с моими доводами и, видно, дога¬дался, что я держу заготовленную телеграмму.
- Хорошо, давайте подпишу телеграмму, только к этому делу мы еще привлечем и службу войск, - сказал он, делая правку в телеграмме.
Доложив о состоянии вооружения, я отметил и некоторые недостатки. В частности: новые образцы вооружения лежат на складах, не всё приживается в войсках; боезапас зенитных ракет требует замены; зарядные и сварочные агрегаты разукомплектованы; учет вооружения запутан, учетные данные соединений и частей не совпадают; документация и формуляры на вооружение растеряны; и т.д.
Возвращаясь к себе, я мысленно перебирал эпопею с хранением стрелкового оружия. Сначала его днем и ночью держали «при себе», потом хранили в палатках, и вот теперь наступил третий этап - строительство стацио¬нарных ружкомнат. Можно ли было миновать какой-либо из этих этапов? Наверное, нельзя. Если идут боевые действия и войска находятся в движении, то не может быть и речи о каких-либо ружкомнатах.
В дальнейшем, со стабилизацией обстановки и размеще¬нием войск по гарнизонам, сразу же возникает проблема с оборудованием ружкомнат.
В том или ином варианте, вооруженцы же просто должны быть готовы к этому.

10.06.81г.  Проверка вооружения комиссией Главного ракетно-артиллерийскою Управления.
В составе комиссии шесть человек разных специальностей: полковник Козлов - танковое вооружение; подполковник Корниенко - наземная артиллерия и рем.оганы; подполковник Котляков -зенитное вооружение; майор Романенко - стрелковое оружие и оптические приборы; капитан Лахтычкин – боеприпасы. Комиссию возглавляет полковник Нестеров. Для меня приезд комиссии был полной неожиданностью.
- Какие Ваши планы? - спросил я председателя комиссии.
- Наша командировка рассчитана на десять дней, за это время планируем поработать в Кабульском гарнизоне, в Пули-Хумри и Кундузе. Это не инспекторская проверка, просто мы хотим посмотреть состояние вооружения в 40-ой Армии.
Как водится, сначала пошли на доклад к командарму, он выслушал нас и утвердил план работы. Начать решили с гарнизона Пули-Хумри, вылет завтра в 7.00, самолет АН-12, борт 11520, пилот Зеленов.

11.06.1981г. Пули-Хумри. 122-й мотострелковый полк 201-й дивизии.
Члены комиссии приступили к делу и разошлись по  разным направлениям, я же решил сопровождать полковника Козлова.
Николай Иванович небольшого роста, энергичный, с наголо обритой головой сразу набросился на проверку танков, БТР и БМП. Работает он прямо-таки азартно с прибауткой: «Ешь - потей, работай - мерзни, на ходу слегка дремли».
Адская жара. Температура около сорока пяти, ну а внутри раскаленного на солнце танка настоящий ад. Тем не менее, Козлов мужественно лезет внутрь и проверяет. Долго там высидеть невозможно, и его бритая голова все чаще появляется из люка, и он пьет воду. Вообще все москвичи пьют много воды, и добром это не кончится.
Так и случилось, в конце - концов, желудки не выдержали, и к вечеру вся комиссия практически вышла из строя.
Пришлось прибегать к разным таблеткам и порошкам.
- Все, больше я ничего есть не буду, - заявил вдруг Козлов.
Слово он свое сдержал и в течение нескольких суток действительно ничего не ел, и только пил чай.
В последние дни работа комиссии продолжилась в Кундузе и Кабульском гарнизоне. Картина везде сходная, много недостатков, особенно в содержании вооружения, но криминалов, к счастью, не выявлено.

20.06.81г. Кабул. Обобщение материалов проверки.
- По итогам проверки напишем небольшой доклад, - сказал полковник Нестеров, -  оценку вооружению давать не будем, а отметим только характерные недостатки.
Недостатки: В планах боевой и политической подготовки соединений и частей нет раздела по поддержа¬нию вооружения в постоянной  боевой готовности; на тан¬ковое вооружение формуляры не ведутся, нет учета настрела; нет шомполов, масленок, подсумки рваные, в ружкомнатах нет записей о сдаче оружия; в мастерских нет планов работы, нет учета ремонта вооружения, ремонтники используются на других работах.
После доклада командарму комиссия сразу же убыла в Москву.

04.07.81г.     Встреча с Маршалом Авиации Кутаховым.
Встречу летчики решили устроить в огромной палатке. Мы, вооруженцы, получили приглашение на эту встречу, приехали пораньше и заняли свободные места в четвертом ряду. Оставалось еще минут десять, и мы стали наблюдать за последними приготовлениями. Летчики нервничали, так как еще не все было готово.
Выяснилось, что не горит лампочка над трибуной, притащили лестницу, стали менять лампочку, но оказалось, что неисправен патрон. Потащили трибуну в другой конец, где горела лампочка, но теперь стол президиума и графин с водой остались на старом месте. Хорошо вот так сидеть и наблюдать со стороны, а у бедных летчиков пот катится градом.
Но вот появился Маршал, он в гражданском: темные брюки, рубашка с короткими рукавами, на голове берет сдвинутый несколько назад.
Лихо поздоровался. Никто этого не ожидал и ответ получился не очень дружный и с задержкой. Приветствие повторили еще раз.
Маршал оказался высоким, крупным мужчиной, по фото¬графиям он мне представлялся совсем другим. Он пошел к трибуне и коротко выступил перед собравшимися:
- «Дорогие товарищи! Нынешний год насыщен большими свершениями - это год 26-го съезда КПСС!
У нас за плечами тяжкий опыт войны с  немецкими фашистами. Чтобы отстоять мир, нужна сила и сила немалая. Вы, советские патриоты, защищающие интересы своей страны за рубежом.
Вы стали  опытнее, смелее, активнее, что позволяет решать боевые задачи. Пренебрежение мерами противо¬действия ПВО противника. За войну я не терял летчиков, нужно бороться за свою жизнь и жизнь своего товарища.
 Противник   активизировал   противодействие:   диверсии, увеличилась плотность огня из стрелкового оружия, были случаи обстрела из ручных противотанковых гранато¬метов, больше стало крупнокалиберных пулеметов ДШК.
ПВО нужно усилить, проверить дежурные средства. Попутная разведка ночью.
Замена личного состава отрицательно сказалась. Лень - самое страшное качество военного человека. Мы не можем мириться с низкой технической культурой, нарушением мер   безопасности   на   стоянках,   и   правил   пожарной безопасности. Бережливость вооружения и боеприпасов.
В последнее  время  ослаблено  внимание  охране  и  обороне аэродромов.
Задачи: высокая бдительность; реагировать на  изменение тактики противника; совершенствовать способы     огневого    воздействия;    повышать    качество обучения личного состава по эксплуатации вооружения в Афганистане; планировать расход технических ресурсов; следить за доработками и своевременным их завершением; совершенствовать      учебно-материальную      базу;   не допускать снижения запасов материальных средств».

11.07.81г. Пули-Хумри. Проверка устранения недостатков, выявленных московской комиссией и оказание помощи.
Группу офицеров штаба Армии возглавляет генерал Близнюков.
Кроме того, с нами попутно летит новый начальник Медицинской Службы Армии, который недавно прибыл по замене из Днепропетровска, и работает по своему плану.
Опытный, высокопрофессиональный, он железной рукой наводит порядок и, благодаря ему, заметно сократилось количество тифозников и гепатитчиков.
Что значит специалист своего дела! Как много зависит даже от одного опытного специалиста!
Да, на войне дилетантам делать нечего ...
Вот и Пули-Хумри. Наша пара вертолетов опускается с прохладной высоты, словно в жаровню, температура под пятьдесят.
Сначала 122 мотострелковый полк. Начальник Службы Ракетно-артиллерийского Вооружения полка старший лейтенант Садовый доложил о состоянии дел.
- В полку неисправно девять единиц вооружения, в том числе «Шилка», три миномета «Василек» и 85мм пушка.
- А как с устранением недостатков, выявленных Московской комиссией?.
- Устранили, кроме учета.
-  Как же так? Ведь для этого не нужно никаких затрат материальных средств, все зависит только лично от Вас.
- Я не знаю, как вести учет.
-  Позвольте, Валерий Станиславович, а что Вы закончи¬ли?         
- Я прибыл сюда недавно по замене после окончания Пен¬зенского Высшего артиллерийского инженерного училища.
Из дальнейшей беседы мне стало ясно, что старший лейтенант Садовый не подготовлен для этой должности. Но пусть останется на совести тех, кто безответствен¬но аттестовал и послал неподготовленного молодого человека прямо в пекло, а теперь делать нечего, нужно помогать ему. Ведь полк стоит отдельно от дивизии.
- Вот что, товарищ старший лейтенант, сейчас некогда, а   вечером  будем  заниматься с  Вами  учетом,  прошу приготовить все учетные документы.
Следующий день провели на армейском складе боеприпасов. Склад забит боеприпасами, много снарядов не убрано и не уложено на хранение в штабеля. Капониры емкостью на 3 - 4 вагона, что мы готовили строго по Руководству, оказа¬лись недостаточны. Практика показывает, что их нужно было готовить емкостью на 7 - 10 вагонов каждый. Теперь мне нужно расширять территорию и зарываться в горы.
Мертвым грузом лежат и занимают место бронебойные (кумулятивные и подкалиберные) снаряды. Это моя промашка.
При отсутствии у противника бронецелей, нужно было в директиве определить их минимальное количество.
Жара. На складе идет укладка боеприпасов. Солдаты голые по пояс, ведут укладку вручную. Правда задействован и работает укладчик Т-15, но это «для начальства», потому что я ругаю, если не применяют средства механизации при погрузочно-разгрузочных работах. Присмотревшись к этому Т-16, я в душе согласился со складскими работниками, которые не любили работать этим укладчиком, уж очень мала производительность. Разговоров вокруг  этой самой механизации сейчас очень много, но на практике пока выручают только солдатские руки.
-   Почему  скопилось  много  неубранных  боеприпасов?   - спросил я начальника склада майора Котова.
- Нам не дают людей, командование бригады материаль¬ного обеспечения артскладу ничем не помогает, они считают, что все должна делать служба. Это сегодня дали людей потому, что Вы приехали. И легковую машину они вернули только вчера.
-  Но у Вас по штабу 90 человек личного состава, можно работать и своими силами.
-  У нас некомплект личного состава, есть больные, много нарядов и караульной службы. Остается  15-20 человек. Этими силами делаем, что можем.
Жара все усиливается. Не помогает и душ, оборудован¬ный возле входа на склад. Сиденье машины, словно раскаленная сковородка. Но водитель нашел выход и прикры¬вает его мокрой тряпкой, тогда можно сидеть.
Где-то около девяти утра раздалось несколько выстрелов со стороны дороги. Нам хорошо был виден этот отрезок дороги. В сторону перевала шла колонна в  составе пяти машин.               
Машины шли без охраны и без всякого сопровождения. На первой машине сразу загорелся бензобак, второй УРАЛ врезался в первую машину и загорелся. На место происшествия сразу пошла дежурная бронегруппа, но расстояние километра два, и душманы успевают безнаказанно скрыться.
Весь день ушел на проверку стрелкового оружия на скла¬дах бригады материальною обеспечения (БрМО). Везде беспорядок. Начальникам армейских складов ГСМ майору Янвий, меди¬цинского капитану Гоменюк, вещевого капитану Коробка, продовольственного и хлебозавода майору Водопьянову в 18.00 быть у генерала Близнюкова с докладом об устранении недостатков.
Я мог и сам с ними разобраться, но слово «Генерал» лучше действует даже на ленивых.
Кундуз. На должность начальника Службы Ракетно-артиллерийского Вооружения 149 мотострелкового полка приехал по замене из Молдавии майор Благовистый. Я хорошо знал его по совместной службе в 14-й Армии и искренне был рад приезду опытного и надежного начальника службы.               
-  Здравствуй, Благовистый, рад видеть тебя! Как там Молдавия?
- В Молдавии хорошо, не то, что в этой чертовой дыре. А Вы надолго к нам?
- На пару дней, нужно проверить контрольно-пропускные пункты  через Амударью.  А  Вы приняли  должность? Какие вопросы?
-  Есть вопрос. В полку имеется два случая застревания гранаты   в   канале   ствола   гранатомета   АГС-17,   что делать?
-  Ни в коем случае не пытаться выталкивать гранаты, подорвите эти стволы и составьте акт.
В тот же день мы с начальником штаба 201 мед на вертолетах вылетели на КПП Хайратон. Ежедневно через КПП проходит около сотни автомашин, но бронеобъекты через Хайратон не идут, поэтому мне здесь делать нечего.
-  Сегодня уже поздно, - сказал начальник штаба, - на контрольно-пропускной пункт Айвадш полетите завтра.

17.07.81г. Айвадш. Контрольно-пропускной пункт разместился в старой пограничной афганской крепости, построенной еще в 1910 году.
Это двухэтажное строение из диких камней, сложенных на глине, дворики, смотровые башенки, неболь¬шие жилые мрачноватые помещения, афганцы внутри не белят. Крепость на самом берегу, внизу мощное и быстрое течение Амударьи. Смотрю на противоположный берег, там Родина. Ловлю себя на мысли: - сколько же времени пограничники с обеих сторон вглядывались друг в друга?
Начальник контрольно-пропускного пункта старший лейтенант Тимешков доложил, что охрана КПП включает в себя взвод пехоты, четыре танка и 120 мм миномет, всем обеспечены. Службу РАВ здесь возглавляет капитан Бондаренко.
Бронеобъекты, идущие в Союз на ремонт, на конт¬рольно-пропускном пункте внимательно досматривают, боеприпасы изымаются.

19.07.81г. Дворец Амина. Указания члена Военного Совета: «40-я Армия находится на особом рубеже боевой деятельности. В последнее время обстановка в ДРА ухудшилась, усилилась внешняя реакция.
Народ поддерживает реакцию, и стал хуже к нам относиться. Мы не должны прощать наглости противника. В Баглане сожгли 13 машин, танк и три БМП,  стали стрелять у ворот дивизии.
Мы пассивны, противник использует нашу беспечность.  Действия мелкими группами сведены на нет, мы не видим противника, а он нас видит.
Мы успокоились и ведем пассивный образ жизни, много  беспечности. Чтобы бить текучего, ползучего и невидимо¬го противника нужно его знать.
Нет никаких разведанных. Идет утечка информации. Нужны осторожность и результативность боевых действий. Банд, как таковых нет, приходят главари и собирают народ.
Наши водители ничему не обучены, никогда не оказывают сопротивления. Перевозки организованы плохо, индивидуальных пакетов у водителей нет.
Оружия у противника становится все больше, а мы живем в обстановке абсолютной беспечности. Возросли случаи утерь и неосторожного обращения с оружием. Вновь прибывающие офицеры шокированы обстановкой, не имеют опыта и стараются самосохранятъся. Уметь терпеть, одно из качеств офицера, если все возможности исчерпаны, нужно включать терпение».

2О.О7.81г.    Управление Вооружения, указания генерала Журавель:
- «21 июля прилетает  заместитель  командующего  войсками ТуркВО по вооружению генерал Ращупкин с окружными начальниками. Уточнить все данные, быть готовыми к докладу, на следующую неделю составить личные планы работы».
Планы планами, а вот представляется удобный случай решить трудный вопрос с подачей боеприпасов в Джалалабад, и я иду к начальнику тыла.
-   Виктор   Иванович,  приезжает  генерал   Ращупкин,   -говорю ему, - надо бы подать боеприпасы 66-й бригаде армейским транспортом, я уже просил Вас об этом.
- Я помню, но Вы знаете, что творится на дорогах? Я не могу рисковать армейским транспортом и загонять его на самый юг. Вы гарантируете безопасность, и что его не сожгут по дороге?
-  Гарантировать я не могу, но что мне докладывать Ращупкину?
-  Хорошо, давайте на следующей неделе сформируем в Джалалабад колонну.
-   А   Вы   знаете,   что   капитан   Круть   оторвал   мне пуговицу?
- Как это оторвал? - удивился я.               
- А вот так. Дело было поздно вечером. В штабе уже никого не было, и я встретил его в коридоре. Он, вроде бы, отмечал свой день рождения, как увидел меня, так сразу вспомнил    все   обиды,   что   не  даю    транспорт    за боеприпасами, схватил пуговицу и оторвал ее. Но Вы его не наказывайте, за Службу болеет.
Вернувшись от начальника тыла, я принялся за доклад. Докладывать мне полагается первому, так как Служба Ракетно-артиллерийского Вооружения первой идет по штатному расписанию, потом бронетанковая, автомобильная и метрологическая. Уже ясно, что в новой оргштатной структуре всю техническую власть захватили танкисты - все заместители командиров (кроме 70-й мсбр) танкисты. Служба же РАВ в этой иерархии оказались на вторых ролях, ей достались должности начальников штабов. Несмотря на то, что, казалось бы, технические службы имеют единую общность, на деле вооруженцы с танкистами разговаривали на разных языках. Причина этого кроется в глубинной разнице между этими службами. У танкистов, да и у автомобилистов главное это ремонт и восстановление техники.
У вооруженцев на первом месте обеспечение ракетами, боеприпасами и оружием, ибо без всего этого не может быть и самого боя. Служба РАВ многогранная, и пронизывает весь организм войск. Ведь у каждого есть либо автомат, либо пулемет, либо пистолет. Тогда как танк имеет не каждый. Спору нет, в организации ремонта танкисты продвинулись далеко вперед, создали ремонтные комплексы, имеют мощную ремонтную базу в лице рембатов, накопили запасные части и продумали их эшелонирование. Аналогичная картина с ремонтом и у
автомобилистов, чем, не без основания, гордятся и те и другие. Однако реальная картина с ремонтом такова, что на сегодняшний день неисправно: 50 единим вооружения, 500 единиц бронетехники и 1000 автомобилей.
Не совсем оправдали себя и танковые ремонтные комплекты: по всему Афганистану разбросаны катки, траки, а из-за отсутствия дюритов простаивают сотни боевых машин.
Ремонтные комплекты нужны, как воздух, но комплек¬товка их оказывается непростым и тонким делом. Ведь ремонтные комплекты создаются еще в мирное время под «будущую» войну, а как заранее угадать характер боевых действий и изменение самого вооружения?

21.07.81г.      Дворец Амина. Совещание руководящего состава Армии.
Командарм: «Повестка дня актуальная, офицерский корпус в Афганистане решает основную задачу. Наша армия занимает особое место, связанное с рядом обстоятельств.  Сегодня есть регионы, где ведется ожесточенная борьба. Мы все время имеем соприкосновение с противником. Здесь сложные физико-географические условия, где трудно решать задачи. Сложные санитарно-гигиенические условия, девять тысяч гепатитчиков, этого мы могли не допустить. Появились люди, которые повторно заболели желтухой.
Сложная идеологическая обстановка: вызывается непри¬язнь к советским войскам, реакции удается очень многое.
В этих условиях нужно повышать воспитательную работу. Решающая роль принадлежит офицерам - им доверены жизни подчиненных и оружие.
Член военного Совета тов. Родин: «Более полутора лет войска решают задачи за границей. Многие награждены орденами и медалями, присвоены очередные воинские звания.
Теперь войска лучше обустроены и обеспечены. Вместе с тем наметилась пассивность в работе. Контрреволюция навязывает нам свою волю, а мы выступаем в качестве куропаток, которых бьют. Не проявляется политическая бдительность и отсутствует военная настороженность.
В офицерскую среду нужно вдохнуть второе дыхание, в войска нужно вдохнуть второе дыхание. Равнодушие и пассивность должны быть преодолены»

23.07.81г. - Товарищ полковник, звонил Капустянский, доложил, что обнаружена течь тормозной жидкости из противотанко¬вых устройств на самоходке «Акация», просил Вас приехать в артполк и посмотреть, - сообщил мне эту неприятную новость майор Юсупов.
Самоходная установка «Акация», надежная артиллерийская система зарекомендовала себя в Афганистане с самой положительной стороны: танковая гусеничная база, испытанная и надежная; мощное 152 мм орудие, прошедшее войну; внушительная броневая защита, словом, безотказная система, с которой мы не знали никаких забот и вдруг.
В армии 18 этих самоходок и все находятся в 108 мсд, в артиллерийском полку, что стоит в Кабуле.
- А на скольких установках обнаружена течь?
- Пока на двух.
- Передайте   Капустянскому,   что   завтра   будем   в артполку.
На следующий день в артполку собралась свита вооруженцев: заместитель по вооружению 108 мсд полковник Романов, начальник Службы РАВ дивизии подполковник Капустянский, начальник артвооружения полка, техник дивизиона и артиллерийские мастера. Все они ждали меня с видом людей выполнивших свой долг, исчерпавших все свои возможности и не в силах самим разрешить проблему
Поздоровавшись со всеми, я забрался в боевую рубку и приступил к осмотру орудия. Сомнений не оставалось: весь подволок боевой рубки был в бурых пятнах тормозной жидкости, которая фонтанировала из противооткатных устройств во время выстрела. Ясное дело, из орудия стрелять нельзя. Конструкция противооткатных устройств у самоходки отличается от полевого орудия того же калибра, и для подтяжки уплотнений нужен специальный инструмент.
-    Давайте    спец инструмент,   попробуем    подтянуть уплотнения,  сказал я, вылезая из рубки.
В ответ молчание, мои спутники ежились и пожимали плечами.
- Спец инструмента нет, - наконец ответил кто-то.
- Как это нет? Может, он на складе дивизии?
-  В  дивизии  его  нет,   -  ответил  Капустянский,  мы проверяли.
- Тогда  нужно узнать  в округе, может быть, этот инструмент остался на окружной базе?
- Мы звонили, на окружной базе его тоже нет. И самоход¬ных установок «Акация», кроме как у нас, больше нигде нет.
Что делать? Я по очереди посмотрел на своих коллег - вооруженцев, но все лица выражали саму невинность и чувство исполненного долга.
-   Нужно   вызывать   заводскую   бригаду,   -   предложил Романов.
Все уставились на меня, ожидая мое решение. Видно Романов с Капустянским заранее обговорили этот вариант, и ради этого пригласили меня. Я внутренне поежился, вызывать заводскую бригаду сюда, дело нешуточное, тем более из-за неисправности, устранимой на месте.
- А если будут течь остальные орудия, что тогда? – видя мои   колебания,   усиливал   аргументы   Капустянский,   нужно немедленно вызывать заводскую бригаду.
Делать нечего, пришлось, скрепя сердце, отправить телеграмму на завод. Руководство завода мгновенно отреагировало на нашу телеграмму, и через самое непродолжительное время бригада была уже в Кабуле.
Я приехал в артполк, когда мастер уже устранил неполадки и стоял возле самоходки в окружении все в той же компании вооруженцев. Когда я подошел поближе, мастер вместо приветствия поднес к самому моему носу спец инструмент, и со злостью сказал:
- Вот Ваш спец инструмент, лежал вот здесь возле самоходки под брезентом. Неужели мне нужно было ехать с завода, чтобы показать, где у Вас лежит спец инструмент?
Мои подчиненные, наблюдавшие всю эту сцену, стояли вокруг понурившись, но весь позор лег на меня, телеграмма то была послана мною.
Я покраснел. Есть армейская байка, что мужчина крас¬неет в жизни всего три раза, но здесь был особый случай, мне было стыдно за своих подчиненных, и я дал слово когда-нибудь проучить их.
Дело в том, что незнание спец инструмента вообще характерно для вооруженцев, особенно молодых. Ведь спец инструмент и различные приспособления к артиллерий¬ским системам выпадают из повседневного обихода, лежат на складах, и о них просто забывают. «Проучить же» подчиненных в этом вопросе случай мне представился лишь спустя три года.
Дело было в Забайкалье, на самой границе с Китаем. Шла плановая проверка одного из укрепленных районов, когда по расписанию очередь дошла до проверки реактивного дивизиона.
В строго назначенное время я прибыл в парк, где уже была подготовлена к проверке одна из батарей.
Командир дивизиона доложил о готовности к проверке. Здесь же присутствовал и начальник Службы Ракетно-артиллерийского Вооружения укреп района, молодой майор, недавний выпускник Пензенского Высшего Артиллерий¬ского инженерного Училища. Была интуитивная уверен¬ность, что он не знает, где лежит спец инструмент, поэтому решил назначить на первой и шестой установ¬ках «Град» проверку усилия срабатывания стопорных пружин. Смысл проверки состоит в том, что реактивный снаряд после пуска удерживается некоторое время в пусковой трубе стопорной пружиной. При выходе реак¬тивного двигателя на полную мощность, снаряд преодоле¬вает сопротивление пружины, срывается со стопора и идет к цели. Эта проверка как раз и сопряжена с приме¬нением специального приспособления, состоящего из соста¬вных штанг и специального ключа. Нужно еще отметить, что пружина может ослабнуть лишь при длительной, интенсивной стрельбе, к примеру, в ходе боевых действий.
Ну, а в мирное время, когда стреляют раз в году, да и то не из всех установок, об ослаблении пружины не может быть и речи, поэтому и эту проверку, как правило, никто и не проводит.
Приняв доклад командира дивизиона о готовности, я назначил конкретные проверки на каждую установку.
- Есть!  бодро ответил он и побежал распоряжаться. Минут через  десять  все установки, кроме первой  и шестой, были готовы к проверке.
Издали мне было видно, как у первой установки собрались командиры и начальник Службы РАВ укреп района, они что-то горячо обсуждали и разводили руками.
-  Ага, голубчики, попались, - подумал я, - не знаете, где лежит приспособление, теперь и на моей улице праздник!
Сегодня придется краснеть уже вам.
Выждав еще некоторое время, медленно и с максимальной важностью я направился к первой установке.
- Ну, что, готовы?
- Никак нет, мы не можем проверить эту установку, залепетал    начальник    Службы   РАВ,    -    у    нас    нет специального приспособления.
-Тогда я вынужден прекратить проверку, так как вы не готовы.               
- Но где нам взять приспособление? - в отчаянии восклик¬нул начальник Службы РАВ.
- Это уже Ваша забота, товарищ майор, звоните в округ, посылайте на окружную базу.
- Но это же далеко!
- Ничего, пятьсот километров для здешних мест - не расстояние, закажите вертолет. Председателю комиссии пока докладывать не буду, но Вы действуйте, надеюсь, приспособление отыщите.
С этими словами я развернулся и уехал из парка.
Не знаю всех подробностей, как они искали приспособле¬ние и кому звонили, но ближе к вечеру командир дивизиона разыскал меня и доложил, что к проверке все готово. Действительно, приспособление уже было установлено и усилие срабатывания стопорной пружины, как и следовало ожидать, оказалось в норме.
- Где же Вы взяли приспособление, товарищ майор?
- Оно лежало у нас на артиллерийском складе, - потупив¬шись, ответил он.
К моему удивлению, майор на меня не обиделся и, когда мы собирались уезжать, он подошел ко мне и сказал:
-  Этот урок, который Вы мне преподали, я запомню на всю жизнь, и других буду учить.               
Конечно, плохо, когда подчиненных приходится учить таким жестоким способом, но теория, другой раз, проходит мимо сознания.

26.07.81г. Сегодня воскресенье, можно было бы немного отдохнуть, но неутомимый генерал Журавель после разъездов по окрестным войскам в 23.00 собирает очередное совещание. Ничего существенного, просто очередные указания, перечисление многочисленных недостатков и это уже раздражает.
Впервые, на сорок восьмом году жизни, здесь в Афганис¬тане, я почувствовал усталость от пройденных дорог. Однако, нужно еще просмотреть свой доклад, ведь завтра, вернее уже сегодня (час ночи!) прилетает окружная комиссия во главе с Ращупкиным.

27.07.81г. День ушел на встречу комиссии, размещение, доклады.
Вместе с ЗКВ ТуркВО окружные начальники бронетанко¬вой и автомобильной службы, а также полковник Соколов, который теперь является заместителем начальника Службы Ракетно-артиллерийского Вооружения ТуркВО.
После заслушивания наших докладов выяснилось, что окружная комиссия будет работать у нас один день в Кабульском и Ваграмском гарнизонах, а в остальных вой¬сках нам предстоит поработать самим по той же схеме.
  Выезд в Баграм завтра в 5.00 утра, на двух БТР, объявил генерал Журавель,  старшим назначается полков¬ник Павлов, старшим второго - полковник Соколов.
Я уже заметил, что Георгий Васильевич избегает сопро¬вождать Ращупкина по войскам и всегда подставляет меня. Но делать нечего, нужно готовить БТР.

28.07.81г. Ровно в назначенное время все готово к отъезду.
Все члены комиссии почему-то разместились на первом БТР. Я занял командирское место на этом БТР, проверил связь и мы тронулись. Было еще раннее утро, движение по улицам не интенсивное, и мы без помех миновали афганский Генштаб, прошли по «Королевской аллее» к центру города, миновали «Теплый стан» и вышли на главную дорогу. Все шло хорошо, но один неприятный эпизод все же испортил настроение членам комиссии.
Прошло уже полчаса, как мы были в движении, поэтому, выбрав подходящую обочину, я приказал механику-водителю остановиться для осмотра машин. Водитель тормознул, свернул на обочину и остановился.
В этот момент раздался страшный грохот, корпус БТР содрогнулся от удара.
- Гранатомет, - мелькнула у меня мысль, - сейчас будут крики раненых...
Я оглянулся назад. Все целы, лица моих спутников побле¬днели, стояла мертвая тишина. Все были в оцепенении. Я выглянул из люка и увидел улыбающегося Соколова, который носом своего БТР угодил в нашу корму, они про¬зевали момент остановки и не успели затормозить. Когда выяснилась причина, к членам комиссии вернулся дар речи, наступила разрядка, и на мою голову посыпались разные нехорошие слова  Остаток пути проделали без происше¬ствий, и вскоре благополучно прибыли к штабу 108-й мотострелковой дивизии.
Полковник Миронов встретил комиссию и отрапортовал Ращупкину. Все прошли в просторный кабинет комдива, где был доведен порядок работы комиссии: заслушивание комдива, заслушивание заместителя по вооружению и начальников служб, выясне¬ние проблемных вопросов, проверка состояния дел в час¬тях. Такова схема проверки. Полковник Миронов сразу же начал свой доклад: Основная задача дивизии - охрана коммуникаций и объектов в Кабуле, в танковом полку на месте одна танковая рота, остальные несут службу на маршрутах. Большой расход моторесурсов. Артиллерий¬ский полк в наиболее благоприятных условиях.
Проблемные вопросы: восстановить моторесурсы броне¬танковой техники, увеличить подачу осветительных и дымовых снарядов, увеличить количество ночных биноклей и, наконец, пользуясь здесь присутствием полковника Павлова, необходимо решить вопрос с 5.45мм автоматом АК-74: – он неэффективен при стрельбе в зеленой зоне, разведбат дивизии пришлось перевооружить обратно на 7.62 мм автомат АКМ.
Заявление комдива крайне удивило меня: Миронов адресу¬ется прямо ко мне, минуя сидящею рядом Ращупкина, потом до этого не было никаких жалоб на автомат и вдруг...
Однако после таково громогласного и резкого заявления командира дивизии, да еще в присутствии высокого начальства, нужно срочно разобраться с автоматами. Нет патрона для беспламенной и бесшумной стрельбы, а для разведчиков он жизненно необходим,  это очевидно, а вот, что там с эффективностью стрельбы в зеленой зоне?
Дальнейшее совещание уже как-то не воспринимается, я тихонько вышел из кабинета и направился к разведчикам.
К счастью, третья разведрота только вернулась с опе¬рации,   и   бойцы   отсыпались.   Дежурному   по   роте   я объяснил,   что   мне   нужно   побеседовать   с   бывалыми солдатами на предмет эффективности автомата АК-74.
Вопросы разведчикам я задавал в одной и той же последо¬вательности: воинское звание; фамилия, имя и отчество; год службы; где, когда, в какой обстановке применялось оружие; дальность цели, время суток, видимость, результат.
Из опроса десяти разведчиков выходило, что, действи¬тельно, автомат АК-74 не эффективен при стрельбе в зеленой зоне: 5.45 мм пуля со смещенным центром тяже¬сти, имея меньшую живую силу, при встрече с преградой теряет устойчивость, и с рикошетом уходит в сторону. Нужно пояснить, что зеленая зона или «зеленка», как ее называют солдаты - это плантации виноградника или тутовника.
Виноградник произрастает на высоких грядках, образуя сверху сплошные заросли, а внизу между грядками получается вроде тоннеля, по которому можно скрытно подобраться к самой дороге. Этим и пользуются душманы - нападают на наши колонны и этим путем безнаказанно уходят.
Наши разведчики раскусили этот маневр и стали устраивать в «зеленке» засады.
- Я стрелял в душмана с близкого расстояния, - расска¬зывал один разведчик, - но он, как ящерица, уполз между грядками. Видно пули уходили рикошетом.
Примерно, аналогичная картина результатов стрельбы была и у остальных.
Что делать?               
Вопрос серьезный. Ведь автомат недавно принят на вооружение, прошел не одно испытание, имеет заключения многочисленных комиссий, но и оставлять все это тоже нельзя.               
Признаться, я недолюбливал этот автомат и, не откладывая дела в долгий ящик, написал докладную записку в вышестоящие инстанции.

29.07.81г. Джелалабад. Сегодня мы уже армейской комиссией во главе с генералом Журавель прилетели в 66-ю мотострел¬ковую бригаду, чтобы продолжить проверку войск по методике, показанной вчера окружной комиссией.
Командира бригады на месте не оказалось, о положении дел доложил начальник штаба: -«Обстановка не улучшилась, части армии ДРА продолжают переходить к мятежникам, уходит и местное население. Особенно плохо в провинции Кунар. В последнее время удалось положение стабилизировать: захвачено несколько ущелий, происходит установление власти. Противник действует мелкими группами, осуществляются диверсии, в частности по порыву электролиний. Обстановка на Кабульской дороге спокойная - груз идет нормально».
Начальник штаба, видимо, зачитал нам дежурный доклад, заготовленный    на    все    случаи    жизни,    из    которого непонятно было состояние вооружения и техники. Все эти сведения мы надеялись услышать из доклада замести¬теля командира бригады по вооружению. Как водится, заместитель командира бригады по вооружению из танкистов и, на его беду, доклад нужно начинать со Службы Ракетно-артиллерийского вооружения.
Однако, сколько, его не пытали, ничего доложить он так и не смог. На выручку пришел майор Дуванов.
- По вооружению и боеприпасам вопросов нет, - доложил он, - только недавно мы разгрузили армейскую колонну с боеприпасами, теперь мы обеспечены полностью.
Закончив заслушивание, мы вышли на террасу виллы перекурить. Жара угнетает, здесь большая влажность и жара переносится тяжелей.
На складе шла укладка боеприпасов, но это был единственный случай, когда снаряды были доставлены в войска армейским транспортом.
В тот же день мы на вертолетах возвратились обратно в Кабул.
- Что нового? - спросил я своих, возвратившись в Службу.
- Звонил капитан ГАЛЛЕРОВ из Кандагара, - доложил майор Пруд, - доложил о ненормальном действии автоматичес¬кого миномета «Василек». Произошло возгорание порохо¬вых зарядов перед зарядной камерой, расчет получил ожоги и ранения, орудие выведено из строя.
Известие крайне неприятное. Миномет недавно пришел на вооружение и показал прекрасные огневые возможности, однако дальше рисковать нельзя. Дело в том, что уже были сигналы об этом из других частей, поэтому нужно принимать решение. Замечено, что возгорание пороховых зарядов происходит после настрела двух тысяч мин.
- Пишите телеграмму в войска: «Запретить стрельбу из миномета *Василек* после пострела двух тысяч мин».

30.07.81г.      Продолжение работы нашей комиссии.
Сегодня намечен вылет в Шиндант. Уже часов десять, а мы все сидим на Кабульском аэродроме в ожидании разрешения на вылет  нашего Ан-24.
Жара. Время тянется страшно медленно, правда от прямых солнечных лучей можно спрятаться под крылом самолета. Но вот получено «добро», нужно идти внутрь и занимать места в салоне. Самолет раскалился на солнце, словно печка, и внутри получилась настоящая сауна. А взлет, как назло, задерживается, сидим десять минут, еще десять, пот течет с нас ручьями, хотя галстуки сняты, рукава закатаны и воротники расстегнуты.
- Товарищ генерал, жарко!
- Разрешаю расстегнуть ширинку ...
Наконец взлетаем. По мере набора высоты жара отступает, тонкая обшивка самолета становится все прохладнее, теперь можно прижаться всем телом к борту, оказывается можно наслаждаться и холодом. Вот и Шиндант, здесь такое же пекло. Работу начали с заслушивания командира 5-й мотострелковой дивизии. Полковник Громов в своем докладе остановился на подготовке специалистов, расходе моторесурсов и оборудовании артиллерийских складов.
- Улучшения  обстановки нет,  -  отметил  Комдив,   - усилена охрана колонн, в дивизии ежедневно ходит  30 машин по маршруту Кушка  -  Кандагар (860 км), что сопряжено   с   повышенным   расходам   моторесурсов    и отрывом сил и средств на охрану и сопровождение колонн.
Затем заслушали заместителя командира 5 мед по вооружению полковника Сатарова.
- Снабжение дивизии, - отметил он, - на 95% производит¬ся прямо с окружных баз и складов через Кушку.
- Перевалочные   базы   -   паразиты:   имущество   грабят, паспорта исчезают, ящики разбивают, а майор Турбин - нахал высшей марки, требует бакшиш.
- Просьба заменить в дивизии 85 мм пушки на 122 мм гаубицы Д-30.               
-  Плохо с пожарным оборудованием, особенно с огнетуши¬телями.
- Плохой контакт с тылом по поводу боеприпасов, возят что угодно, только не боеприпасы.
- План технического обеспечения вначале мы составили на каждую операцию, но жизнь показала, что план технического обеспечения лучше составлять на месяц.
Я сидел и с удовлетворением слушал содержательный, эмоциональный доклад Сатарова, и полностью был согласен с ним. Взять хотя бы план технического обеспечения. По Службе РАВ полагается отрабатывать два плана: Ракетно-технического обеспечения (РТО) и Артиллерийско-технического обеспечения (АТО). Эти планы зароди¬лись и вошли в руководящие документы в мирное время, прошли обкатку на многочисленных учениях. На составле¬нии этих планов воспитано целое поколение вооружеицев. Много сил и времени требует отработка планов техни¬ческого обеспечения, ведь кроме необходимых расчетов и пояснений, нужно еще и графически их оформить на картах. Вначале мы тоже составляли план Артиллерийско-технического обеспечения, который выглядел солидно и генерал Баженов даже ставил нас в пример другим службам, однако позже мы это дело вообще оставили.
Между тем полковник Сатаров продолжал свой доклад. Небольшого  роста, плотный, почти квадратный, Александр Александрович хотя и танкист, но нашел правильную линию взаимоотношений с начальниками служб: он не командует, не подменяет службы, а всячески помогает им. Все начальники служб дивизии «на колесах», то есть имеют свой транспорт, и это говорит о многом. Сам Сатаров и в дивизии, и у нас пользуется заслуженным авторитетам. Свой доклад он иллюстрирует расчетами, графиками и другими документами, смонтированными на переносном стенде.
Особенно хорошо отработаны, на мой взгляд, документы по переводу вооружения и техники на режим осенне-зимней эксплуатации: приказ на перевод; расписание занятий на однодневных сборах с офицерским составом; расписание практических занятий на двухдневных сборах с личным составом; план подготовки парков и техники к зиме; ведомость зачетов по знанию личным составом особенностей эксплуатации техники зимой; приказ о допуске личного состава к эксплуатации зимой; график работы специализированных бригад; график работы комиссии части по проверке качества перевода; акт проверки качества перевода комиссией части; итоговый приказ о переводе техники на зиму; лекция об особенностях эксплуатации техники зимой.
В оставшееся время мы с майором Дука поехали на склад боеприпасов.
- А у нас в Службе случилось недавно происшествие, сказал Дука, садясь в машину, - Вам, наверное, уже докладывали об этом.
- Нет, ничего никто не докладывал, а что случилось?
- Поссорились мои прапорщики. Собственно, поссорились заведующий складом    боеприпасов, а остальные прапорщики объявили ему бойкот и не стали его пускать в свою компанию. В тот  вечер они в очередной раз собрались все вместе поужинать и опять не пригласили завсклада боеприпасов. Тот со злости взял гранату РГД-5, приоткрыл дверь и катанул ее прямо под стол сидящей компании.
Это известие ошеломило меня.
- Так что, все погибли?
- Да нет. Вы же знаете, что граната взрывается с задер¬жкой. Все успели выскочить в окна, но стол вместе с закуской и выпивкой взлетел в воздух.
- И никто не пострадал?
-Никто, граната была наступательная. Осмысливая это происшествие, я стал анализировать причину случившегося.
    Ведь сколько было приказов и директив о подборе по морально-деловым качествам прапорщиков на должности зав складов артвооружения. Не каждому можно доверить хранение оружия и боеприпасов. Здесь должны быть кристально честные, добросовестные, надежные, преданные своему делу, грамотные и высоко¬профессиональные люди.
Слишком высока планка требований, при малых окладах денежного содержания. Если сравнить, к примеру, должно¬сти зав складов вещевого или продовольственного, то воору-женцы окажутся в проигрыше - поживиться нечем, а в случае утраты имущества - судебная ответственность.
Если добавить сюда секретность, строгий учет, вплоть до пономерного, повышенный контроль, несоизмеримый объем и трудоемкость хранимого имущества, то становится понятна вся непривлекательность должностей заведующих складами артиллерийского вооружения и понятна причина, по которой на эти должности попадают несоответствующие лица. На мой взгляд, ответственная должность заведующего складом артиллерийского вооружения должна быть престижной в армии, и соответственно вознаграждаться.

31.О7.81г. Герат. Нашу комиссию здесь встретил заместитель командира 101-го мотострелкового полка по вооружению подполковник Витюков, который, как говорится, всегда «на боевом посту».
В этом полку я был неоднократно, и положение дел здесь мне известно, нужно только посмотреть, что сделано на складе боеприпасов. Совмещенный с вертолетчиками склад боеприпасов успешно функционирует, проблемные вопросы сняты, это главное. Продвинулись работы и по оборудованию склада: установлена грозозащита, создано 50 куб. м воды для   пожаротушения,   склад   выгорожен   двумя   рядами колючей проволоки, установлены караульные вышки.

01.08.81г. Кандагар. Имея самолет в своем распоряжении, наша комиссия без проблем переместилась на юг.
Работу начали по отработанной схеме с заслушивания командира 70-й мотострелковой бригады. Полковник Шаталов доложил: «Ударами авиации удалось нанести поражение душманам в зеленой зоне. Упал авторитет банд среди местного населения. Из Пакистана дают оружие и боеприпасы. За последнее время не было нападений на колонны в районе Геришка. Применя¬ли контрзасады и сопровождение колонн вертолетами.
Недавно было совещание главарей банд формирований, где постановили, что «русские обнаглели, и пора их бить». Нам нужны подстволъные гранатометы, личный состав с ними буквально спит. Наличие боеприпасов: стрелковых -8.0; артиллерийских - 3.8; танковых - 4.9; зенитных - 5.1 боекомплектов. Проблема - нет командиров взводов по ремонту вооружения».
- А где Чичканъ? - спросил генерал Журавель.
- Он на операции.
Через некоторое время появился полковник Чичкань, и мы поехали по паркам и на склад боеприпасов.
- Почему Вы, Игорь Васильевич, ввязываетесь в боевые действия? - спросил я Чичканя, - Вы же не полководец, а технарь, и у Вас своих забот хватает.
-  Это получается само собой. Мы едем эвакуировать поврежденную технику, а душманы нас там уже ждут и сидят в засаде. Сначала завязывается перестрелка, потом мне   приходится   вызывать   подкрепление,   включая   и вертолеты.
Тем временем мы подъехали к складу боеприпасов, и перед нами открылась панорама красавца склада: двухрядная изгородь из ящиков смотрелась просто великолепно; по углам караульные вышки; добротное караульное помещение; площадки открытого хранения обвалованные шестиметровыми земляными валами и оснащенные грозозащитой; блестит на солнце ребристыми металлическими скатами хранилище СРМ под вооружение.
Но особого внимания заслуживает системы пожаротуше¬ния: огромные двадцатикубовые емкости с водой установ¬лены на полуметровой высоте на специальных эстакадах, сложенных из камней на цементном растворе.
Но самое интересное, что шесть этих емкостей соединены между собой водопроводными трубами с запорной арматурой.
- А зачем водопроводные трубы?
-  Это дает нам возможность маневра всеми запасами воды в любую точку склада.
- Ну, спасибо, Игорь Васильевич, Вами с капи¬таном Галлеровым проделана большая работа. Теперь, если сравнивать, то склад боеприпасов в Шинданте конечно, будет на первом месте, но и Ваш, как говорят в Одессе, не на втором!
- Стараемся.
- Это мы знаем. На совещании командарм отметил Вас, как одного из лучших офицеров. Вам присвоено воинское звание «полковник», представлены к ордену.

03.08.81г. Сегодня нужно сдать в отдел кадров аттестации на офицеров Службы.
Немало выпало на долю каждого за это время. Из восьми человек один ранен, один травмирован в автомобильной катастрофе, двое переболели.
Пришлось перенести все тяготы, порой рисковать жизнью и, в то же время, тянуть нелегкую лямку нашей службы.
Здесь безвозвратно прожита часть жизни, и это время не забыть никому никогда. Пройдя Афганистан, офицеры изменились, они получили боевой опыт, профессионально выросли, повзрослели.
Конечно, аттестация в какой-то мере определяет даль¬нейший служебный путь каждого офицера и характеризует его  деловые и профессиональные качества, но обидно, что всего пережитого не может вместить вот этот официальный аттестационный бланк.
А жаль. Бумага долговечнее человека и только она, спустя много лет, может сохранить аромат вот этого времени. Судя по мемуарной и исторической литературе, в старой армии аттестации составлялись на высоком уровне: каждая черта характера обязательно подкреплялась каким-нибудь конкретным примером из практической жизни.
Мне тех высот, конечно, не достигнуть, но буду хотя бы двигаться в том направлении. Если писать по вопроснику, присланному отделом кадров, получится какой-то шаблон, из-за которого не видна индивидуальность каждого. Шаблонно писать не хочется потому, что шаблон переходит в формальность, а формальность порождает безразличие.
Может быть, из-за этого безразличия не припомню ни одного случая за всю службу, когда бы офицеры в обыденном разговоре между собой переживали из-за аттестации и говорили, к примеру: «скоро аттестация, нужно постараться по службе», или «получил плохую аттестацию, переживаю».
Некоторые начальники, вместо доброжелательной, отеческой работы с подчиненными, начинают просто пугать аттестацией: «Вот я тебе напишу ...» Недостатки? Конечно, есть и недостатки, у кого их не бывает, но в аттестации должен быть хотя бы небольшой аванс, если хотеть видеть человека, каким он должен быть, а не каков есть.
Разложив на столе аттестации, я еще раз просмотрел выводы: майор Юсупов - достоин выдвижения на должность начальника Ракетно-артиллерийского  вооружения Армии; майор Пруд - достоин выдвижения на должность командира или главного инженера ПРТБ; майор Шунин - достоин зачисления на факультет руководящего состава в Артиллерийскую Академию; майор Ерохин и капитан Крутъ - достойны выдвижения на должность начальника цеха или отдела хранения центрального арсенала ГРАУ; майор Шиндяпин - достоин выдвижения на должность начальника Службы Ракетно-артиллерийского вооружения дивизии; капитан Кисляк - достоин выдвижения на должность начальника Службы Ракетно-артиллерийского вооружения полка.
Сложив аттестационный материал, я понес его на подпись генералу Журавель, с которым выводы были согласованы заранее.
Георгий Васильевич подписал аттестации, и, когда я собрался уходить, неожиданно спросил меня:
- А на какую должность аттестовать Вас?
Этот Вопрос застал меня врасплох, и я медлил с ответом.
-  Следующая логическая ступень службы для Вас, - про¬должил генерал, - должность начальника Службы РАВ Округа и я намерен аттестовать Вас на эту должность.
Мне ничего не оставалось, как поблагодарить своего начальника.
Нужно отдать должное, что Георгий Васильевич не попомнил зла (я ведь не любил ни новую оргштатную структуру, ни начальников-танкистов) и написал на меня прекрасную аттестацию с выводом: «Достоим выдвижения на должность начальника Службы Ракетно-артиллерийского вооружения Округа».

12.08.81г. Дворец Амина. Указания командующего войсками ТУРКВО генерал-полковника Максимова:
- «Нет нужды останавливаться на сложной международной обстановке. Вы прошли боевой путь становления и обустройства. Наша цель была разобраться с состоянием войск - три месяца сплошных комиссий. По боевой деятельности много формализма и недостатков.
Обстановка по сравнению с прошлым годом иная, а наша активность меньше, чем требует обстановка. Планирование операций проводится с низким качеством.
Прошлый опыт мы растеряли, организация боевых действий плохая. На дорогах несем большие потери из-за нашей пассивности.
Требую резко изменить отношение к боевым действиям: если мы не бьем противника, то он наглеет.
 Разведчиков нужно экипировать в первую очередь. Дисциплина. В начале года была проделана большая работа, но сейчас провал, каждый день тяжелейшие происшествия.
В войсках бываем редко, наскоками, работаем неглубоко. Служба войск в запущенном состоянии, противопожарная безопасность неудовлетворительная: нет ни щитов, ни огнетушителей. Антисанитария. В прошлом году было более десяти тысяч гепатитов, может быть вспышка и теперь. Много мух, везде разбросаны отбросы, графики по обустройству войск срываются».

19.08.81г.  - Разрешите к Вам? - спросил незнакомый полковник, входя в кабинет.
- Полковник Ковшов, - представился он.
- Очень приятно, чем могу служить?
-  Обращаюсь   к   Вам   за   помощью.   Мы   строители ежедневно несем большие людские и материальные потери на дорогах. У нас ежедневно ходит по маршруту Кабул-Термез две-три колонны с различными строительными материалами. Наши колонны просто беззащитны.
- Скажите, пожалуйста, что Вы за строители? Я с Вами нигде не встречался. Почему колонны, как Вы говорите, беззащитны, ведь действует армейская система охраны коммуникаций:        специальные       посты,        усиленные бронетехникой   засады;   прикрытие   колонн   с   воздуха вертолетами и, наконец, каждую колонну непосредственно сопровождают    бронетранспортеры.    Вопрос    усиления зашиты   коммуникаций   стоит   в   центре    внимания командования и поднимается почти на каждом совещании.
-  Мы строители центрального подчинения, поэтому Вы нас и не знаете, а БТР из-за дефицита моторесурсов нам выделяют не всегда, и потом скорость у них меньше и они сдерживают движение колонн.
-  Вот оно что. Значит Вам нужно мощное и дальнобойное оружие, с большим сектором обстрела, и еще на быстроходном шасси?
- Получается, что так ...
Такого оружия нет, если бы оно было, его давно бы применяли. Тем не менее, строителям хочется чем-нибудь помочь. Ведь все мы по своей профессии разрушители, а они созидают, строят, делают благородное дело ...
Я задумался. На армейском складе в Баграме хранятся 23 мм зенитные установки ЗУ-23-2 десантного варианта. Всякий раз, бывая на складе, я любовался этими установками: мощные, компактные, легкие и простые, они с первого взгляда покоряют душу вооруженца своим прекрасным дизайном. Есть закономерность, что совершенное оружие имеет красивый внешний вид.
А  что если эту установку смонтировать в кузове обык¬новенного автомобиля? Тогда она будет отвечать всем требованиям и может выручить строителей.
- У Вас  имеются свободные бортовые автомобили?  - спросил я Ковшова.
- Сколько угодно.
- Тогда сделаем так. Вы получите в Баграме на артиллерийском складе три зенитных установки ЗУ-23-2, доста¬вите их к себе в Кабул и сообщите мне. Я пойду к Вам, и мы смонтируем зенитки в кузове автомобиля. Автомоби¬ли подготовьте разных марок: КаМАЗ, ЗИЛ-131, ГАЗ-63. Кстати, где находится Ваша база?
-  На северной окраине Кабула, спросите, где находится цементный завод, и любой покажет.
- Хорошо, жду Вашего звонка, распоряжение о выдаче установок передадим на артиллерийский склад.
Через несколько дней Ковшов позвонил, что установки получены, и мы с майором Ерохиным отправились к стро¬ителям, захватив с собой боеприпасы и обученный расчет.
База строителей поразила меня своим масштабом и размахом работы.
Кроме циклопических сооружений цементного завода здесь имелись еще и цеха различного назначения, а также мощные мастерские, укомплектованные солидным станоч-ным парком.
Нас уже ожидали. На площадке стояло несколько автомобилей разных марок. Сделав предвари¬тельные прикидки и замеры, автомобили ГАЗ-66 и МАЗ пришлось отклонить: у ГАЗ-66 кузов тесноват и мешают выступы на днище; МАЗ тяжеловат и не быстроходен, поэтому мы остановились на ЗИЛ-131 и КАМАЗе.
По проходимости ЗИЛ-131 предпочтительнее, но у него база выше, и я боялся за его устойчивость при бортовой  стрельбе, особенно на поворотах горной дороги, да еще на скорости.
Решили, в порядке эксперимента, две зенитные установки смонтировать на КАМАЗах и одну на ЗИЛ-131.
Монтаж ЗУ-23-2 в кузове автомобиля оказался простым: она ложится на днище кузова на три свои опоры с шипами. Остается лишь подложить деревянные бруски и прикрепить станины к полу скобами или, в крайнем случае, прикрутить проволокой. Мы применили специально изготовленные скобы, для чего в днище кузова пришлось просверлить шесть отверстий. Когда все было готово, мы опробовали установку стрельбой. Результаты стрельбы впечатляют: спаренные стволы извергают шквал огня, зажигательные осколочно-фугасные трассирующие снаряды калибра 23 миллиметра очень эффективно действуют по наземным целям.
-   Хотя стрельба  прошла  нормально,  подытожил  я проделанную работу, но делать окончательные выводы еще рано, поэтому подождем  первых  результатов   по сопровождению  колонны  в  реальных  условиях.   Сколько машин обычно ходит в колонне?
- Машин тридцать - сорок ...
- Тогда на первый раз нужно все установки пустить с одной колонной. По одной установке поставьте в голове и хвосте колонны, и одну в середине. Боевых расчетов у меня нет, расчеты Вы должны подготовить сами.
- Расчеты подготовим, - заверил Ковшов.
-  Тогда желаю удачи, и прошу незамедлительно сообщить мне результаты сразу после возвращения колонны.
Спустя непродолжительное время полковник Ковшов сам приехал в штаб Армии, и по его настроению я понял, что наш эксперимент удался,               
-  Превосходное оружие!  С порога начал он, - мгновенно открывает   ответный ураганный   огонь   и   буквально сметает душманов даже с отвесных скал. Не поверите, на обратном    пути   нашу    колонну    душманы   даже   не осмелились обстреливать.
Установка ведет огонь вкруговую и на большую дальность, поэтому она одна может прикрыть всю колонну, но у меня ходит десять колонн, и я убедительно прошу Вас дать нам еще семь штук зенитных установок.
Наверное, у вооруженцев есть минуты, если не счастья, то глубокого удовлетворения. Восторженный отзыв Ковшова елеем разливался по моему сердцу: все-таки хоть что-то конкретное мне удалось сделать для облегчения положения войск на дорогах.         
-  Установки мы Вам дадим, - сказал я Ковшову, - но мне нужно этот вопрос согласовать с моим начальником, ведь первых три штуки мы взяли для пробы без спроса.
Нужно сказать, что начальник Службы Ракетно-артиллерийского Вооружения ТуркВО полковник Плахунов отреагировал на мою просьбу мгновенно, и уже в ближайшее время в Баграм поступили двенадцать ЗУ-23-2.
Видно, Николай Григорьевич доложил о нашем эксперимен¬те командующему войсками Округа и получил поддержку.
Все установки сразу ушли к строителям, и теперь все их колонны были прикрыты. Однако радовались мы недолго. Дней через десять полковник Ковшов опять появился в Службе. По его настроению я почувствовал что-то неладное.
-    Душманы   разгадали   наши установки   и   приняли контрмеры, - сообщил он, - снайперы выбивают расчеты, а   потом   расправляются   с   колонной.   Нужно   как-то защитить расчеты, прошу помочь нам в этом вопросе.
Такого поворота дела мы не ожидали, и сообщение командира строителей повергло меня в уныние. Однако нужно что-то предпринять и продолжить так удачно начатое дело.
-  Хорошо, - сказал я, - завтра приеду. А металл у Вас есть?
- Металл у нас есть.
На другой день мы с майором Ерохиным начали со склада металла строителей. Грешно считать наш артиллерий¬ский склад в Баграме бедным, но богатство металла у строителей нас просто поразило: уголок, квадрат, труба, круг, швеллер, балка, пруток, арматура, лист, причем все это разных типов и размеров.
Меня интересовал лист, пачки которого разной толщи¬ны и раскроя занимали добрую четверть хранилища.
Пожалуй, лучше всего нам подойдет лист толщиной четыре миллиметра.
Выбрав два больших листа четверки и отправив их в цех, мы с Ерохиным занялись непосредственной установкой. Идея простая - из толстого листового металла соорудить защиту для стрелка-наводчика. Осмотрев ЗУ-23-2, мы убедились, что  конструкция установки позволяет загородить стрелка-наводчика со всех сторон металлическими листами. Но трудность в том, что это не просто листы, а детали бронировки разных размеров и сложной конфигурации. Поэтому решили сначала изготовить шаблоны каждой детали и, вооружившись картоном и ножницами, мы приступили к делу. Начали с самого простого - защиты наводчика сзади. Получился шаблон высотой 130 и шириной 50 сантиметров.
Затем, продвигаясь шаг за шагом, выкроили шаблоны боковин и передней защиты, Когда все шаблоны были готовы, мы прикрепили их к установке, чтобы посмотреть, как все это будет выглядеть в натуре и не мешает ли бронировка наводчику.
Вроде бы все нормально. Теперь в цех, где мастера по картонным шаблонам сразу же стали вырезать детали бронировки.
За работой время бежит незаметно, дело идет уже к вечеру и нужно возвращаться к себе, чтобы завтра приступить к монтажу деталей бронировки на ЗУ-23-2.
- А чьи это контейнеры? - спросил я у Ерохина, когда мы, возвращаясь от строителей, проезжали мимо огромного скопления морских контейнеров.
- Наверное, афганские...
-Понятно, что афганские, надо бы узнать конкретного хозяина.   Ну-ка,   Сережа,   останови   машину,   давайте рассмотрим их.
Контейнеры просто замечательные: прочные, простор¬ные, с открывающимися во всю ширь двумя половинами дверей, с надежными запорами на дверях. Вот бы нам эти контейнера для хранения оружия!
-   Узнайте. Валентин Александрович, чьи все-таки эти контейнеры, как я заметил, они давно лежат здесь без всякого движения.
- Хорошо, узнаем ...
Мы поехали дальше, а у меня эти контейнеры все не выходили из головы.
На следующий день работу с установками мы продолжи¬ли. Когда детали бронировки прихватили между собой сваркой, то получилось, что стрелок-наводчик теперь прикрыт со всех сторон.
Одновременно мы добивались, чтобы защита ни в коем случае не мешала действиям расчета. Когда с бронировкой было закончено, я предложил вдоль бортов уложить мешки с песком, это будет защита для остальных номеров расчета, а потом груженая машина устойчивая и более плавная на ходу.
В заключение мы занялись непосредственно номерами расчетов.
Расчет должен быть обязательно в косках и бронежилетах, в расчете должна быть взаимозаменяемость. Конечно, кому охота в адскую жару сидеть с каской на голове и парится в тяжелом бронежилете, по ничего не поделаешь, такое закон войны: больше пота - меньше крови. Зная психологию солдат, которые будут лучше рисковать жизнью, чем носить на себе защиту, я попросил Ковшова провести соответствующую работу со всеми расчетами.
- Может быть, еще прикрыть листами кабину водителя? - спросил он, когда мы уже собрались уезжать.
-  Это будет еще лучше, металла у Вас полно и сделать это не так сложно.
Принятые нами меры положительно сказались в первых - же рейсах: потери расчетов резко сократились, а зенитные установки ЗУ-23-2, смонтированные на автомобилях, пришлись войскам по душе, получили широкое распространение в Армии, и их общее число в ближайшее время достигло 80 штук.

17.08.81г.       Оказалось,    что    морские   контейнеры   принадлежат компании «ОКСот».
Контейнеры приходят из Японии с   различными грузами и оседают здесь в Кабуле, из-за нерентабельности обратной  транспортировки порожняком. За длительный период времени порожних контейнеров скопилось большое количество, и они образовали целый лабиринт улиц.
Сегодня  нужно поехать к хозяину и попробовать договориться с ним.
- А где найти хозяина?
- Ею офис там недалеко, мне показали, - ответил Ерохин.
И вот мы в оазисе, который действительно оказался рядом с самими контейнерами. В офисе, небольшом и уютном помещении, мы застали хозяина на месте - классический афганец: в чалме, с усами, с бородой, лет сорока, встретил нас доброжелательно, слегка поклонился, приложив руку к груди. Я тоже не лыкам шит, как-никак второй год здесь и немного освоил восточный этикет.
Здесь не принято решать вопросы с порога. Сначала чай и неторопливая беседа, украшаемая цитатами из Корана. Если встречаются старые знакомые, то в ритуал беседы обязательно входит вопрос о здоровье всех жен, всех родственников и здоровье самого хозяина. Потом хозяин расспрашивает обо всем, об этом своего гостя.
Мое положение облегчалось тем, что мы незнакомы, и всех родственников можно пропустить, а вот знание Корана не помешало бы.
Будучи как-то на экскурсии в Ясной Поляне, я с удивлением узнал, что Лев Толстой на своем письменном столе всегда держал под рукой только две книги - Библию и Коран. Если великий писатель постоянно обращался к этим книгам, то и нам, простым людям, полезно знать их.   
Я тоже слегка поклонился, приложив руку к груди, и занял предложенное мне кресло за низеньким столиком. Тут же появился чай. За чаем потекла неторопливая беседа. Необыкновенно вкусный чай подан в больших красивых пиалах, на столе восточные сладости. Хозяин сносно говорил по-русски и, после того как было покончено с чаем, и мы узнали друг у друга, что со здоровьем у нас Слава Аллаху все нормально, что бизнес идет хорошо, что погода прекрасная, я осторожно подобрался к главной цели моего визита: можно ли мне взять во временное пользование десяток вот этих чудесных порожних контейнеров,  для хранения в них дефинитного и дорогостоящего имущества?
-  Конечно можно! - не раздумывая, ответил хозяин, - берите эти контейнеры, берите сколько нужно.
Мне даже не верилось, что вопрос решился так легко и, прощаясь с хозяином, я с искренней благодарностью пожал его руку ...
Воодушевленные этой удачей, мы возвращались к себе в приподнятом настроении и строили планы использования этих контейнеров. Самым узким местом в хранении оружия сейчас является полковое звено.
Если в подразделениях уже построены надежные ружкамнаты, то в полках оружие, военные приборы и различные материалы еще хранились в палатках или в машинах. Так обстоит дело и в многочисленных отдельных батальонах Кабульского гарнизона. Поэтому, когда мы сообщили войскам про контейнеры, дважды напоминать о необходимости их получения не пришлось.
Прапорщики, народ сообразительный, на практике они обогатили и расширили мою идею: брали по два контейнера на полк, ставили их рядом с небольшим промежутком, в один контейнер - оружие, в другой - военные приборы и материалы, а промежуток можно использовать в качестве места для отдыха.
Будучи как-то в одном из полков, я просто залюбовался, как искусно приспособили практичные прапорщики эти контейнеры: сверху и с торцов место для отдыха прикрыто масксетью, здесь же уютный самодельный столик со скамейками и здесь не так жарко - можно работать с документами и отдыхать.
- Заходите к нам в гости, - зовут меня прапорщики.
Для меня приглашение, как награда, которую у прапор¬щиков нелегко заслужить. Захожу, сажусь за столик, пьем чай. Приятно все-таки, когда твои идеи претворяются в жизнь! Но есть еще и закономерность - если думать о какой-либо проблеме, то она, в конце концов, разрешается.

18.08.81г.     - Вам телеграмма из Москвы, - сказал майор Пруд, про¬тягивая мне бланк.
Читаю:  «В Армию  командируется группа офицеров ГРАУ в составе шести человек для обобщения  опыта  эксплуатации  новых   образцов   вооружения. Прошу обеспечить работу комиссии Нр 01937 Ходан».
- Ага, - думаю себе, - это по моей докладной в отношении автомата АК-74.
Собственно, так оно и было. И хотя в состав комиссии входили шесть человек разных специальностей, тон задавал кандидат технических наук подполковник Нестеров. Адольф Федорович располагал к себе своей эрудированностью, открытым характером и мы быстро нашли с ним взаимопонимание, перешедшее потом в добрые товарищеские отношения.
Встретив и, разместив, комиссию в нашей гостинице, мы, прежде чем идти представляться к Командарму, набросали план работы. Работа комиссии рассчитана почти на месяц (с 18.08.81 по 15.09.81) с охватом гарнизонов Кундуз, Баграм, Кабул, Джалалабад, Шиндант. Мы постарались сделать так, чтобы у  членов комиссии была возможность после работы в каждом гарнизоне обобщить материал здесь в Службе, и заодно согласовать возникшие вопросы. Сопровождать комиссию было мне не нужно, они хотели разобраться во всем сами.
Однако комиссию нужно обеспечить транспортом: спла¬нировать самолеты, вертолеты и БТР. Все это мы включили в план работы комиссии, и пошли к Командарму. Командарм хорошо знал положение дел с вооружением и утвердил план без всяких корректировок. Теперь с утвержденным планом нужно к летчикам. Правда, летчи¬ки никогда не подводили, но лучше перестраховаться.
Когда хлопоты с комиссией закончились, было уже довольно поздно, и я уже было собрался к себе, когда подошел ко мне Нестеров и сказал:
- Мы приглашаем Вас поужинать вместе с нами.
Столичные гости захватили с собой разные деликатесы и приготовили стол у себя в номере гостиницы. За ужином познакомились поближе и вволю  наговорились.
Мне хотелось побольше узнать московских новостей, а моих гостей интересовала здешняя экзотика.
В составе комиссии был майор Быстров, который занимался разведчиками и мне представился удобный случай в неформальной обстановке поделиться наболевшим в отношении разведчиков. Ведь разведчики находятся на острие боевых действий, и должны иметь соответствующую экипировку и специальное вооружение. Пока что не можем их обеспечить ни современными приборами наблюдения, ни современной аппаратурой, да с автоматом АК-74 произошла неувязка из-за отсутствия к нему патронов для бесшумной и беспламенной стрельбы.
-  Ваша информация по автомату АК-74 подтвердилась,  сказал   мне   Нестеров,   когда   время   работы   комиссии истекло, и мы собрались подвести итоги,  в ближайшее время будут приняты меры, в частности введен патрон для бесшумной и беспламенной стрельбы.
- А в отношении эффективности в зеленой зоне? Неужели не проводились такие испытания?
-  Испытания  проводились,  но   в   облегченном   режиме, никто не мог предугадать здешних условий, когда огонь ведется по зарослям почти в руку толщиной.

23.08.81г.  8.15 совещание у генерала Журавель. В 9.10 опять совещание. Совещание для совещания, но Георгий Васильевич удовлетворен - «дал указания».
Обстановка на дорогах усложнилась, только за июль уничтожено 70 машин с различными грузами. Установка ЗУ-23-2 неплохо зарекомендовала себя, теперь нужно обеспечить каждую колонну, как минимум двумя такими установками. Повседневная работа в Службе с утра до поздней ночи: звонки, доклады, донесения, выполнение срочных заявок, контроль за колоннами, прием самолетов с грузами, разные справки и т.д. и т.п.
В работе время идет быстрее. Терпение начинает истощаться.

25.08.1981г. - Вас к телефону, на проводе Москва, - сказал капитан Крутъ, протягивая мне трубку аппарата ЗАС. Слышимость хорошая: «Говорит генерал Ходан, здравствуйте. Я только что вернулся из отпуска и первым делом звоню Вам.  Пришло время замены. Мы знаем выводы по твоей аттестации, но сейчас нет свободных вакансий на Округ.
Предлагаю должность заместителя начальника Службы Ракетно-артиллерийского вооружения Прибалтийского Военного Округа с перспективой  последующего выдвижения. Подумайте и позвоните, до свидания».
Звонок, как говорится, судьбоносный - работа после этого не идет на ум.
Прибалтийский Военный Округ.
Штаб Округа в Риге, ни разу там не был, и тамошний театр военных действий мне абсолютно незнаком. Все нужно будет начинать заново в должности заместителя, хотя и с «перспективой выдвижения». Но чтобы среди нового коллектива проявить себя, заработать авторитет, но смогу ли я это сделать после Афганистана и после перенесенной болезни?
И потом путь в нашей Службе не всегда усеян розами, но есть еще и шипы. Пример тому полковник Банщиков, который в свое время заменился в Киев на должность заместителя начальника Службы РАВ Округа. Полковник Банщиков - опытный вооруженец, длительное время занимал должность начальника Службы РАВ Северной Группы Советских войск в Польше, пользовался заслуженным авторитетом и, естественно, рассчитывал на выдвижение. Но вышло иначе.
Известно, что офицеры-танкисты стрелять не умеют, и зачетные стрельбы с ними превращаются в настоящий кошмар с натягиванием и перестрелом, сваливанием на вооружение и другими уловками. В этот раз стрельба тоже не получилась, и нужен был «Козел отпущения». Командующий войсками Округа вдруг увидел, что снаряды, предназначенные для практических стрельб, имеют разные весовые знаки и приказал уволить полковника Банщикова, бывшего тут же на полигоне.
Никто не стал доказывать Командующему, что весовые знаки на дальности прямого выстрела не имеют значения, что снаряды тут ни причем, что танкисты не умеют стрелять.
Можно привести и другие подобные примеры, поэтому нужно посоветоваться. Посоветоваться решил сначала с женой и написал домой письмо. К моему удивлению, моя Светлана Яковлевна, безропотно следовавшая за мной везде и всюду, на этот раз категорически воспротивилась ехать в Прибалтику.
Теперь нужно посоветоваться с генералом Кичаевым, по слухам, оперативная группа Министерства обороны должна вернуться в Кабул.

01.09.81г. Мармолъ - это деревня. В ночь с 30 на 31 августа там мы понесли тяжелые потери. В штабе Армии все шокированы, настроение тяжелое.
Что там было, толком никто не знает, но говорят, что дело дошло до рукопашной.

05.09.81г. Совещание во дворце Амина. Выступление Члена Военного Совета генерала Родина: «При подготовке десанта в район Мармоля было много упущений и халатности. Авиация не была готова к действиям ночью, не было осветительных бомб, мало осветительных средств и ручных гранат. Ночные прицелы осваиваются слабо, ночные приборы не используются. Высажены не те силы, что планировались, командир был назначен накануне. Высадка закончилась поздно вечером. Подразделения заняли господствующие высоты, организовали систему огня и успокоились - мест¬ность предварительно была обработана артиллерией.
Боевые действия начались в 0.30, когда душманы попы¬тались прорваться на левом фланге и получили отпор. В 1.00 банда численностью до 300 человек снова попыта¬лась уйти в горы и наткнулась на наш ротный опорный пункт. В результате завязавшегося боя мы понесли потери, а противник прорвался в южном направлении почти безнаказанно. Авиация спала, артиллерия не была подтянута, и никто не оказал помощи восьмой мотострелковой роте.
Выводы: командир дивизии не проявил должной настой¬чивости по отмене высадки десанта; взводные опорные пункты далеко друг от друга, между пунктами скалы и маневр силами исключается; мало ночных прицелов и приборов - их не хотят брать с собой; мало ручных гранат - по 2 штуки на солдата, а остальные в укупорке; цинки с патронами перед боем не вскрыли;, никто не пошел на помощь».
Командарм: «Мятежники готовятся к ночным боевым действиям, есть у них ночные прицелы».
ЧВС; «Почему в мотострелковой роте не были взяты ночные приборы и ночные прицелы?»
Командарм: «Почему не подготовили аэродром в Мазари-Шариф к ночным действиям? Почему не была подтянута артиллерия? Почему перед боем  не вскрыта гермоукупорка с гранатами и патронами?»
Командир 201 мед, полковник Дрюков,  стоически сносил эти вопросы и ничего на них не отвечал.
Командир 108 мед полковник Миронов: «В 15.30 стало известно, что в районе Шинданта сбит вертолет с генералом Хахаловым. Бьют из пулемета ДШК китай¬ского производства. Недавно я видал этот пулемет на треноге для зенитной стрельбы. Никогда не надо переда-вать технологию на изготовление оружия в чужие руки».
Командарм: «Всем к сведению - в Кабул возвращается оперативная группа Министерства Обороны и будет работать с нами».
Осмысливая все услышанное на совещании, я вдруг вспомнил, что все пистолеты ПСМ розданы нашим генералам и теперь нечем будет вооружить возвращающуюся оперативную группу Министерства Обороны. Что же делать? Выручить может только генерал Ходан, нужно немедленно послать ему телеграмму.
Кроме того, нужно дать телеграмму в войска о подготов¬ке боеприпасов перед боем. В причинах наших тяжелых потерь под Мормолем косвенно прозвучали обвинения и в адрес Службы РАВ. Взять хотя бы вскрытие гермоукупорки. Казалось бы, нет ничего сложного, к примеру, вскрыть гермоукупорку с патронами: взял деревянный ящик, открыл крышку, достал оттуда две металлические герметические коробки с патронами и вскрыл их специальным ключом, который лежит здесь же сверху в каждом ящике, гранаты еще проще, сами гранаты хранятся открыто, а в гермоукупорке только запалы к ним.
Однако, когда идет бой, на практике получается все не так просто. Впопыхах открыв патронный ящик, можно не заметить плоский специальный ключ, окрашенный одним цветом с гермоукупоркой.
Если даже ключ найден, воспользоваться им сразу сумеет не каждый, нужен определенный навык. Признаться, я сам тренировался с этим ключом, и получалось не сразу. В войсках, как правило, этим ключом никто не пользуется, и солдаты орудуют своим штык ножом.
Как бы там ни было, боеприпасы перед боем нужно гото¬вить заблаговременно в спокойной обстановке, это золо¬тое правило и упустил командир в том бою.

16.09.81     - Вернулся с операции и первым делом к Вам, - сказал командующий артиллерией генерал Близнюков, входя ко мне.
-Рад сидеть Вас, Александр Константинович, в добром здравии. Что нового?
-Сейчас я испорчу Вам настроение, - ответил генерал, -я руководил операцией в районе Паношира, израсходовано около четырех тысяч снарядов и тем не менее мятежни¬ки полностью подавлены не были, и вели огонь.
Много вопросов по Вашей Службе: течь тормозной жид¬кости из противооткатных устройств орудий; выходят из строя орудийные колеса, они просто горят на горных дорогах да еще в жару; у самоходной установки «Гвоздика» слабая ходовая и не выдерживает горные дороги; в само¬ходках «Гвоздика» и «Акация», при интенсивной стрельбе,  загазовывается боевое отделение; в горах удобнее старая гаубица М-30, так как для гаубицы Д-30 в горах трудно найти большую ровную площадку; нужен легкий малогаба¬ритный дальномер; РЛС в горах применять нельзя - в горах нет выброса грунта при взрыве снаряда; из-за отра¬жения звука от гор не находят применение звуковзвода; метеостанцию РМС невозможно использовать из - за громо¬здкости, нужна метеостанция, дающая метеосредний; нет ветромеров; мало горных таблиц стрельбы; нужен прибор для корректировки стрельбы с вертолета.
Александр Константинович высказал все эти проблемные вопросы, выстраданные им в ходе боевых действий, и нужно по все этим вопросам принимать меры. Прежде всего, я рассортировал все проблемные вопросы по степени срочности и по уровню исполнения: часть вопросов можно решить на месте, другие адресовать в Округ, а остальные по силам только Центру.
По некоторым пунктам мы уже работаем, хотя есть и затруднения. К примеру, идет работа по переборке противотанковых устройств, это результат формального, если не сказать преступно-халатного отношения к проведению технического обслу¬живания орудий в Округе еще в мирное время. Орудия длительное время хранились, как правило, на открытых площадках, без переборки противооткатных устройств.
И вот теперь, когда пошла интенсивная стрельба, и много¬кратно возросли нагрузки, состарившиеся уплотнения не выдержали и дали течь. Проблема теперь в том, что в войсках нет ни новых уплотнений, ни подготовленных специалистов. Одна армейская мастерская не может справиться с таким объемом, поэтому нужно формировать специализированные бригады и посылать их в войска. Аналогичная картина и с орудийными колесами, которые также длительное время хранились, на открытых площадках под воздействием прямых солнечных лучей и потеряли прочность. В настоящее время орудийные колеса поступают в Баграм самолетами, но их недоста¬точно, поэтому пришлось приспосабливать на орудия обыкновенные автомобильные колеса.


17.09.81г.  Сегодня встречали оперативную группу Министерства Обороны. На этот раз порядок встречи изменен, нам нужно ждать на вертолетной площадке возле дворца. Вот показались вертолеты, и пошли на посадку.
Еще вращались винты, когда дверка одного из вертолетов приоткрылась, и на землю выпал небольшой ящик.
 «Пистолеты ПСМ», - догадался я, подходя поближе.
Дверка открылась пошире, механик установил лесенку и первым в дверном проеме показался генерал Кичаев, следом за ним сошел на землю генерал Баженов.
-   Подложил ты нам свинью с этими пистолетами, проворчал, здороваясь, Павел Иванович,  забирай свой ящик, он смертельно надоел нам.
Мы с Шиндяпиным подхватили ящик с пистолетами и понесли его во дворец. Там, как раз напротив входа, есть небольшая гардеробная с удобной стойкой. И, пока группа генералов медленно поднималась по ступенькам к дворцу, мы успели разложить на стойке пистолеты, снарядить  магазины     и    заготовить     раздаточную     ведомость.
Входившим  мы  вручали  оружие,  они  расписывались  в ведомости, и вскоре все пятнадцать человек оперативной группы были вооружены.
Получив пистолеты ПСМ, генералы оперативной группы поднялись на второй этаж на совещание, а мы остались внизу и стали ждать.
Совещание длилось недолго и после него все пошли разме¬щаться. По каким-то причинам оперативная группа на этот раз временно разместилась не в резиденции, а в спе¬циальных вагончиках, расположенных рядом с Дворцом Амина. Олег Михайлович занял один из таких вагончиков вместе с генералом Гридасовым, и мы условились встре¬титься вечером, чтобы поговорить в свободное время.
Я не скрывал радости по поводу возвращения оператив¬ной группы Министерства Обороны и откровенно говорил об этом, сидя вместе с Олегом Михайловичем и Федором Ивановичем Гридасовым вечером в их вагончике.
- Теперь нам будет легче решать все вопросы, здесь будет Маршал Советского Союза Соколов ...
-   Вы знаете, - сказал Федор Иванович,  - Маршал не только мудрый военачальник, но и храбрый солдат. Пришлось мне однажды участвовать в одной операции. Сначала все шло нормально, но потом противник открыл сильный огонь, и афганская цепь залегла. Маршал устреми¬лся вперед к залегшей цепи. Пули ложатся кругом все чаще, дело принимает нешуточный оборот. Что делать?
Решил хоть как-то прикрыть его собой со стороны наиболее густого огня. И что вы думаете? Пока противник не был отброшен, Маршал оставался в цепи и руководил боем.
Было уже довольно поздно, когда, обговорив все вопросы и уточнив план работы Олега Михайловича на ближайшие дни, я вернулся к себе.

19.09.81г. -  Прошу Вас прямо сейчас подъехать в резиденцию, - передал    мне по телефону генерал Кичаев, - я буду на площадке возле верхнего дворца.
Мне еще ни разу не приходилось бывать в  «верхнем дворце», но мы с водителем быстро сориентировались и по хорошо ухоженной асфальтированной дорожке сразу попали на обширную площадку у подножия дворца.
 Оглядевшись, мы  увидели Олега Михайловича в дальнем углу площадки возле каких-то незнакомых мне образцов вооружения.
-  Трофейные гранатометы и трофейные боеприпасы,  здорова¬ясь, сказал он, указав на два гранатомета и небольшую коробку, лежавших на земле,  - нужно показать Маршалу  Советского Союза Соколову, но сначала я хочу услышать Ваше мнение.
Мы принялись  внимательно научать трофейное оружие, обращая особое внимание на особенности конструкции, маркировку и материал изготовления. Первый осмотренный нами гранатомет был типа МЛ-20 (США), изготовления 1952 года, калибр 90 мм, вес около 7 кг, прицел механический скреплен со стволом, дальность стрельбы до 400 метров.
Другой гранатомет той же фирмы, но значительно тяжелее, на сошках и со щитком. Металлический защитный щиток внизу еще имеет брезентовый фартук, металл легкий, граната подкалиберная. 
Закончив осмотр, я высказал свое мнение в том смысле, что эти гранатометы не представляют особого интереса, так как душманы повсеместно применяют против нас наши же ручные противотанковые гранатометы РПГ-7, которые, на мой взгляд, являются совершенным оружием.
Покончив с гранатометами, мы обратились к коробке с трофейными боеприпасами.
Не ожидая здесь каких-либо сюрпризов, я подошел и хотел взять ее в руки. Но, что такое? Коробка оказалась тяжелее, чем это казалось по ее размерам. Причины такой тяжести мы поняли, едва открыв крышку коробки: внутри, словно шпроты в банке, вплотную друг к другу были уложены унитарные снарядики калибра 30 мм.
 Большая плотность укладки боеприпасов достигалась благодаря защитным футлярчикам цилиндрической формы из прозрачного и эластичного материала типа полихлорвинила, в которые были помещены снарядики. Я вынул из коробки один цилиндрик, снял с него крышку и извлек выстрел наружу. Извлекся он свободно, хотя футляр плотно облегал корпус снарядика. В свою очередь  крышка, за счет небольшой конусности, плотно закрывала защитный футляр, обеспечивая внутри него герметичность, и поэтому теперь отпадала необ-ходимость в герметизации самой коробки. Оригинальная укупорка!
Если сейчас углубиться в проблемы с укупоркой, то может быть лучше их и не поднимать. Какая у нас артилле¬рийская укупорка? У нас артиллерийская укупорка сделана в основном из деревянных ящиков. Если вы откроете, к примеру, ящик с боеприпасами к танкам, то внутри увидите два выстрела. Они закреплены в ящике таким образом, что не каса¬ются ни стенах, ни дна ящика – между выстрелами и стенками пустое пространство, проще говоря - «воздух».
Тут-то и зарыта «собака». Много неприятностей проистекает от этого «воздуха» и государству вообще и
вооруженном в частности: теряется грузоподъемность транспорта, теряется вместительность дефицитных складских площадей; кроме того, деревянные ящики ломаются при перегрузке, гниют при хранении, разрушаются от древесного грибка. А много ли этого «воздуха»? По-разному, где-то от десяти до сорока процентов, в зависимости от типа боеприпасов. Существует ли  другой тип артиллерийской укупорки, кроме деревянных ящиков? Конечно, существует.
Даже  я могу привести пример оригинальной укупорки для реактивных снарядов к немецкому миномету. Громадные реактивные снаряды хранились в персональных цилиндрических пеналах. Батарея этих «Ванюш», как называли эти минометы, стояла как раз за околицей нашей деревни, и хотя я был еще пацаном, но хорошо помню эти полутораметровые пеналы: глухая крышка с одной стороны; откидная крышка с резиновой прокладкой с замком,  с другой стороны; стенки толщиной, примерно, в четыре миллиметра, склеенные из нескольких слоев прочной коричневой бумаги. Такая конструкция укупорки, как я теперь понимаю, обеспечивала надежность, герметичность и безопасность.
Летом эти пеналы использовались в крестьянском хозяйстве для хранения в них зерна, но и по прошествии после войны многих лет они сохраняли свою прочность, разве что кое-где со стенок начала отслаиваться бумага.
 Почему же мы до сих пор зацикли¬лись на деревянных ящиках? Наверное, есть для этого много неведомых мне причин, но одна из причин - это наше богатство.
Владея четвертью мировых запасов леса, можно без оглядки рубить, пилить, строгать и без конца колотить деревянные ящики. Все эти негативные проблемы с укупоркой Олегу Михайловичу были известны лучше, чем мне.
 Поэтому свои размышления я оставил при себе, и в оставшееся время мы стали обозревать величественную панораму окрестных гор. Время было еще около десяти. Жара. Все вокруг залито ослепительным светом солнечных лучей.
Вдали, на склоне горы, отсюда прямо на восток, виден черный обелиск - сороковой столб Александра Македонского. Великий полководец отмечал свой победный путь вот такими столбами. 
И этот, установленный в Кабуле, считается сороковым, и он последний, больше их нет, хотя поход продолжался дальше не север до самого Самарканда.
Темный гранит этого обелиска донес до нас вещественную память о Великом Полководце и о том времени. Как же это было? Он шел и побеждал ...
Не так уж много времени прошло с тех пор, если судить историческими мерками: остались и эти горы, и эта земля, и этот обелиск - свидетель тех захватывающих событий. Остались даже душманы. Это мы с ними никак не можем сладить, а он разбросал их, словно котят, и ушел через перевал Саланг в Среднюю Азию.
Разумеется, тоннеля на перевале тогда не было, и вершину преодолевали более чем на пятикилометровой высоте. Как тут не преклоняться перед Великим Полководцем?
Как хочется подойти поближе к обелиску, постоять в раздумье возле него, прикоснуться ладонями к древнему граниту ...
- Для этого Вам нужно брать взвод охраны, - охладил мои мечтания Олег Михайлович.

20.09.81г. Началась    долгожданная    замена.    В    первую    очередь   подлежат   замене  офицеры   и   прапорщики,   имеющие ранения или перенесшие различные болезни. В Службе РАВ таких половина.               
Скоро мы разъедимся отсюда в разные стороны, и, кто знает, может, и не увидимся больше. Дальше каждый пойдет своей дорогой, но никому и никогда не забыть вот этих раскаленных дней, проведенных здесь вместе.
 Теперь мы не просто сослуживцы, но и боевые товарищ, и, почти два года вместе делившие тяготы и опасности воинской службы.
Не забыть эту адскую жару, эту постоянную жажду и эти горы ...
Вместе, как говорится, мы съели пуд соли и офицеры приобрели драгоценный боевой опыт, который пригодится им в дальнейшей службе.
Ничего не поделаешь, время истекло, и дальнейшая судьба каждого почти определена: майор Юсупов поедет по прямой замене в Петрозаводск, майор Пруд заменяется в Прикарпатский Округ на должность главного инженера ПТРБ, майор Шунин поедет учиться в Артиллерийскую Академию в Ленинград, майор Ерохин и капитан Круть поедут в Липецк, майор Шиндяпин заменяется в Монголию, капитан Кисляк поедет со мной.

23.О9.81 Нужно и мне давать ответ в Москву, поэтому еду в резиденцию к генералу Кичаеву окончательно решать свою дальнейшую судьбу.
Олег Михайлович был как раз на месте, достал, как обычно, из холодильника бутылочку «пепси», и внимательно меня выслушал.
-  А какие Ваши дальнейшие планы и желания? - спросил он меня.
Я доложил о разговоре по телефону с генералом Ходаном, и откровенно высказал свои сомнения по предлагаемой должности: должность заместителя начальника Службы Ракетно-артиллерийского Вооружения тяжелая и неблагодарная, все  придется начинать заново на незнакомом ТВД, среди новых людей, а после перенесенного тифа мне не потянуть этого просто физически.
- Что же Вы хотите?
- После Афганистана мне нужно немного отдышаться и придти   в  себя,  прошу  назначить  меня на какую-либо равнозначную должность в системе ГРАУ.
Олег Михайлович немного подумал, потом сказал:
-  Причина у Вас уважительная, будем рассматривать Вашу  кандидатуру  на  должность командира  части  в системе ГРАУ. В Москву позвоню сам.
В тот же день вечером Олег Михайлович позвонил мне по телефону и сообщил, что в Москве решен вопрос о моем назначении командиром части в Минск.

09.10.81г. Дворец Амина. Указания командарма на  проведение  итоговой осенней проверки:
 «Проверку проводить применительно к боевой действительности в готовности к выполнению боевых задач; особое внимание обратить на подготовку к боевым действиям и действиям при внезапном нападении; одиночную подготовку не проводить;  форма одежды - любая; вооружение и технику проверять по утвержденному плану, обратить внимание - сколько транспорта задействовано под боеприпасы; проверить оборудование позиций; по поощрениям: отпускать солдат категорически запрещается, отпускать только в крайних случаях, к опоздавшим из отпуска принимать меры; без команды штаба армии в различные командировки личный состав не направлять; проверить учет, наличие и хранение оружия».
Сразу после указаний командарма генерал Журавель собрал совещание и распределил офицеров по гарнизонам для предстоящей проверки.
На этот раз мне досталось участвовать в проверке 108-й мед, нашу комиссию возглавил сам генерал Журавель. Полки дивизии стоят в Кабуле, Баграме и Чирикаре.  Местные полки можете проверить по своему плану в удобное для вас время, - сказал Георгий Васильевич. Местные - это 181 мотострелковый и зенитный полки. И хотя они стоят рядом со штабом Армии, я придер¬живался того правила, чтобы не надоедать командирам близлежащих частей частыми проверками и посещениями. Не   секрет,   что   некоторые   начальники   и   штабные подчас  злоупотребляют близким соседством  с  такими частями,   и   отвлекают   командиров,  подменяют   их,   и лишают самостоятельности, а  собирать здесь  разные «недостатки» и «жучки» для очередного доклада просто непорядочно.
Стойкое неприятие такой практики сложилось у меня еще со времени службы в 32-м Армейском Корпусе.
Помню, рядом со штабом корпуса стоял 100-й мотострелковый полк.
Почти ежедневно с самого раннего утра в этом полку появлялись либо командир корпуса, либо начальник штаба, либо начальник политотдела. Каждое посещение, как правило, завершалось разгоном за разные упущения и недостатки. А недостатки, как известно, существуют всегда в качестве объективной реальности и смешно, если их не отыщет любой начальник. Мы по горячим следам спешили в этот полк, чтобы «оказать полоть» в устранении недостатков. Командира дергали целый день и не давали ему работать.
На этот раз я подъехал к расположению 181 мотострел¬кового полка с тыльной стороны и тихонько пошел по расположению.  Никого  не   видно.   Тихо.   Полы  палаток подняты,   дорожки   размечены   и   посыпаны   песочком,  кругом порядок и чистота.
Расположение полка размещено строго по той телеграмме, что я раньше докладывал на подпись командарму: передняя линейка, спальные палатки, ружкомнаты ...
Даже взгрустнулось: все-таки мы вкладывали в войска свою душу, тратили силы и здоровье. А вот ряд ружкомнат, получилось неплохо. Ружкомнаты сложены из дикого камня, с тыльной стороны столы для чистки оружия, а на стене метровыми буквами надпись во всю стену: «место для чистки оружия».
Теперь при чистке ствол автомата будет направлен в стену и даже при случайном выстреле пуля никого не заденет и застрянет в степе.
Стою, любуюсь, и вдруг громкая команда:
- Полк, смирно!
Я оглянулся, но никакого начальства поблизости не было, а ко мне строевым шагом приближался командир полка с докладом:               
- Товарищ полковник! 181 мотострелковый полк занимается согласно распорядку дня! Командир полка, майор Высоцкий!
-    Вольно!   Товарищ   Высоцкий,   мне   же   не   положено подавать команду  смирно,  -  сказал  я,  здороваясь с командиром полка.
- Из уважения! Нам не жалко, а Вам приятно!
- Ну, спасибо! Это мне как награда. Поздравляю Вас с повышением и переводом из Кандагара в столицу, желаю дальнейших успехов в службе!

10.10.81г. Поздно вечером генерал Журавель собрал комиссию на совещание, чтобы подвести итоги первого дня проверки и обговорить план работы на завтра.
Первый день проверки показал, что в 108-й мед положение дел с вооружением и техникой в общей сложности обстоит удовлетворитель¬но: за все время не было ни одного случая, чтобы из-за  неисправности вооружения и техники, или из-за отсут¬ствия боеприпасов была сорвана хотя бы одна операция. Кроме того, заметно продвинулось обустройство парков, складов и ружкомнат. Все это радовало нас, так как в это дело вложено немало и нашего труда.
Конечно, огорчает множество разных недостатков, но без них не обойтись, как заметил один армейский философ:  «Мы уходим, а недостатки остаются».
- На смену Вам, - сказал мне в конце совещания Георгий Васильевич, - выехал из  Закавказья полковник Копцев, но проверку войск мы с Вами доведем до конца и завтра выезжаем в Баграм. Когда приедет сменщик, его нужно еще ввести в курс дела, ознакомить с обстановкой, так что рассчитывайте уехать отсюда где-то в ноябре.

11.10.81г. Баграм. Продолжение проверки 108-й мед.
Теперь в Баграме стоят штаб дивизии, танковый и артиллерийский полки, разведбат, батальон связи, саперный батальон,  рембат и  другие дивизионные части. В обеденный перерыв мы обменялись  мнениями о ходе проверки, и генерал Журавель вдруг сказал мне:
-   Прошу  Вас  часов  в 17.00   подойти   к   штабу дивизии,  соберется  комиссия  для  выбора  нового места под склад боеприпасов дивизии.
- Как опять? - удивленно спросил я, - ведь склад боеприпасов   уже  несколько   раз  перемещался   с места на место. Какая причина?
-  Вплотную к складу разместился медсанбат и хлебозавод,     и     теперь     артсклад     необходимо отодвигать на безопасное место.
Делать нечего, в назначенное время подхожу к штабу дивизии, комиссия в составе семи человек уже в сборе, это начальник штаба и начальник Службы РАВ дивизии, представитель КЭЧ Баграмского гарнизона, два афганских полковника и генерал Журавель. Пошли пешком.
Миновали расположение госпиталя, последний городок дивизии и вышли в чистое поле. Идеально ровное поле расстилалось во все стороны и где-то там далеко за самым горизонтом замыкалось вершинами гор.
Не спеша, продвигаясь вперед и, разговаривая между собой, мы отошли, примерно, километра на полтора от расположения дивизии. Мне показалось, что мы удалились на безопасное расстояние и здесь подходящее место для склада.
-  Тут такой простор, - сказал я, - что не вижу затруднения в выборе места для склада, давайте остановимся хотя бы вот здесь.
-  Как легко Вы распоряжаетесь чужой землей, отреагировал на мои слова афганский полковник.
Я смутился. Возникла неловкая пауза и дальше мы пошли молча.
Вечерело. Впереди, в поле, работали крестьяне, они собирали толи сено, толи какие-то злаки, и скирдовали урожай в небольшие копна в шахматном порядке. Когда до этих крестьян оставалось метров четыреста, из крайних копен вдруг ударили автоматы и пули засвистели вокруг нас.
Перемена картины мирной крестьянской жизни была так неожиданна и так нелепа, что в первые мгновения все как-то оцепенели и стояли неподвижно. В сгущающихся сумерках я хорошо видел пляшущие огоньки на дулах автоматов  из середины двух копен.
- Ложись! - крикнул кто-то.
Все попадали на землю и стали отползать назад. Краем глаза я заметил, как генерал Журавель сначала залег, потом сразу переместился влево и стал отползать, пятясь словно уж, лицом к противнику, - грамотно действует, что значит старый солдат. С собою у нас только пистолеты, но мы их даже не достали. На наше счастье душманы открыли стрельбу  с большой дистанции, наверное, они хотели просто отпугнуть нас.
Они ведь могли подпустить нас поближе и расстрелять в упор. Видно они не ставили такую цель, так как вскоре стрельба прекратилась, и мы благополучно выбрались в безопасное место.
О выборе нового места под склад уже никто не вспоминал и, кроме того, было уже довольно поздно. После пережитого события мы все были несколько возбуждены, а тут еще генерал Журавель на прощанье озадачил на завтрашний день.
- Рано утром, - сказал он мне, - выезд в Чирикар. Пойдем на двух БТР, Вы назначаетесь командиром нашей группы.
Этого еще не хватало! Хотя я не суеверен, но, как заметил из жизненной практики, некоторые приметы все же совпадают. Например, примета пакостности - двойственности, по которой за одной какой-нибудь неприятностью следует другая неприятность. Отсюда неутешительный вывод, что завтра по дороге в Чирикар мы можем опять попасть под обстрел. Эти размышления не внесли оптимизма в мое душевное состояние, обидно испытывать судьбу, когда уже приехал сменщик и ожидает тебя в Кабуле. Но делать нечего, нужно пойти проверить БТР, познакомиться с экипажем, поговорить с солдатами ...
Завершив    дела, поздно    вечером,    вернулся    в гостиницу. На этот раз меня почему-то поселили в отдельном номере, и я оказался в одиночестве. Однако через некоторое время зашел начальник службы РАВ дивизии подполковник Капустянский. У меня с ним были прохладные отношения, но в эту минуту я рад был его приходу.
Мы распили с ним бутылку водки и поговорили обо всем часов до двенадцати. Потом Капустян¬ский ушел, а я попытался уснуть, но это никак не удавалось.
В руки попалась книжка «Шагреневая кожа» Бальзака (она хранится у меня до сих пор), и я стал перечитывать некоторые страницы, осмысливая прочитанное по-новому..
«Желай - и желания твои будут исполнены. Но соразмеряй свои желания со своей жизнью. Она здесь, при каждом желании я буду убывать, как твои дни».
В этой формуле,  «мочь» и «желать» соединены между собой,  «желать» сжигает, а «мочь» разрушает.
Чем интенсивнее живет человек, тем быстрее сгорает.
Долголетие достигается растительные» или созерцательным существованием, исключающим бурные страсти и изнурительную деятельность. Сгореть в страстной и деятельной жизни или жить пассивно и долго - вот в чем вопрос.
В спокойно - растительной жизни не только спасение, в ней есть своя поэзия - можно жить не торопясь, созерцая и наслаждаясь...
Нашу жизнь военных вообще, и особенно здесь в Афганистане, «растительной» не назовешь. Мысленно стал прокручивать прожитое здесь время, анализируя и оценивая прошедшее. Сколько затрачено сил, здоровья, сколько жертв! Но есть чувство удовлетворения от честно выполненного долга и выдержанного здесь испытания. Не всем это удалось, и не все возвратятся домой ...
Конечно, были и ошибки, и недоработки. По службе, наверное, что-то можно было сделать лучше, сделать больше. Ведь для профессионала возможности открываются здесь почти неограниченные. А на войне нужны именно опытные профессионалы.
Это относится и к рядовому, и к генералу, но особенно важно звено начальствующего состава, когда от профессиональной подготовки одного зависят жизнь и благополучие многих.
Оглядываясь назад, я видел, что не смог бы решать стоящие здесь задачи, не имея за плечами многолетний опыт на разных должностях на поприще Ракетно-артиллерийского вооружения.
И все здесь пригодилось! Пригодился драгоценный опыт, по крупицам накопленный за долголетнюю службу. Хорошо бы передать этот опыт вооруженцам, что пойдут за нами, но опыт не чемодан - просто не передать.
Конечно, на войне одной профессиональной подготовки мало - нужны еще сила воли, настойчивость в достижении цели, оператив¬ность, сообразительность, большая работоспо-собность, физическая выносливость, личное мужество и многое другое.
Взять хотя бы эти командировки и непрерыв¬ные разъезды по здешним дорогам;
Интересно, сколько раз мне довелось побывать в разных здешних гарнизонах?  Стал припоминать и сбился со счета.
Есть ли романтика в нашей строгой Службе? Наверное, нет.
Но если нет, то сам я, несомненно, являюсь ее романтиком.
Между тем за окном понемногу стало светать, ночь истекла, скоро нужно вставать и собираться в дорогу. Послышался шум моторов - это наши БТР подошли к штабу, а вскоре и вся наша комиссия была в полном сборе.
Когда все расселись по местам, я окинул взглядом всю нашу группу и не мог сдержать улыбки: Георгий Васильевич в защитном комбинезоне, в солдатской панаме на голове устроился сверху на броне второго БТР. Вооружился он на этот раз, как Вермахт: в руках пулемет РПК, на поясе гранаты со вставленными запалами и пистолет. Выдают только «солдата» морщины на лице и седина ...
Закончив осмотр, я одел танковый шлемофон, занял командирское место на первом БТР и мы тронулись в путь. Было 4.00 утра.



колоннам из населенных пунктов. Основным способом наших боевых действий является блокирование и последующее прочесывание местности.
Внеплановых операций проводилось больше, чем плановых. Внезапность и скоротечность боя, афганцы привлекались после блокирования. За 9 месяцев было 250 нападений, 210 человек погибло, 260 ранено. Выведено из строя 299 .машин техники.
Эффективны засады в ночное время, используют¬ся ночные приборы»
Маршал Советского Союза Соколов:
«Доволен, что встретился с руководящим составом Армии, от которой зависит судьба решения задач, постав¬ленных ЦК КПСС и Министерством Обороны.
Требуется добиться перелома военно-политичес¬кой обстановки и стабилизации. Этого требуют  государственные интересы.
Международная обстановка работает не на нас, даем наносить ущерб международному авторите¬ту страны.
Нужно окончательно закрепиться во всех уездах. С начала года нужно завоевать население.
Обращаю внимание, что мы не учитываем затраты труда, а потом его теряем.
С чего начинать? Начинать нужно с разведки в широком плане.
Нужна немедленная реакция. Люди должны быть уверены в своем оружии, приучены к большим физическим нагрузкам.
Подготовка к ведению боевых действий ночью.
Боеприпасы не экономить. Но стрелять по мирным жителям нельзя, мы можем восстано-вить против себя народ. Мы хотим дружествен¬ный нам народ, дружественное правительство».

20.10.81г. Приступил к сдаче должности.
Целый день мы с полковником Копцевым сидели с документами и разбирались с цифрами. И хотя Копцев опытный вооруженец, на новом месте много нюансов и особенностей, которые я старался обрисовать ему подробнее. Но всего сразу не схватишь - это я знал по себе, поэтому мы решили  работу с документами сочетать с поездками в войска.

23.10.81г.
-   Скоро мы     уезжаем, ты думаешь ставить отвальную? - спросил меня Кузнецов.
-   Еще не думал об атом ...
-  Надо   думать,   время   нет,   я   беру   на   себя половину   расходов.   Ведь   мы   с   тобой   уезжаем одновременно.    Нужно    обязательно    пригласить Командарма.
-   А удобно ли это делать?
-   Удобно, удобно. Будет неудобно, если мы уедем молча, не попрощавшись. Ты его и пригласишь на ужин. Мы устроим небольшой прощальный ужин, а со своими соберемся отдельно.
-   А как это сделать? Неудобно все-таки.
-   Ты  ведь  должен  отдать ему оружие. Вот заодно и пригласи, а там его дело отказаться или нет.
Делать нечего, после таких доводов мне ничего не остается, как идти к летчикам и просить на завтра вертолет, чтобы лететь в Баграм за оружием.

24.10.81г. Баграм. Последний раз в армейской артиллерий¬ской мастерской. Прощаюсь со всеми. Все-таки нас связывают нелегкие дни ввода, обустройства на голом месте, организация ремонта в полевых условиях.
Все это теперь позади.
Некоторые уже замедлились и уехали ...
Люди выросли, возмужали, аттестованы на повышение, получили награды и очередные звания.
-  Оружие для Командарма готово? - спросил я начальника мастерской.
-   Готово.
-   Давайте сюда.
Оружие, скорее, сувенирное: клинки и сабли, кинжалы и пистолеты месяц назад были отданы сюда на реставрацию. Когда все это разложили, я не скрыл восхищения работой мастеров вооруженцев, которые невзрачные и ржавые железки превратили прямо-таки в настоящие произведения искусства.
-   Чтобы    не    поцарапать    и    не    повредить лакировку, мы все сейчас упакуем и завернем во фланель, - сказал начальник мастерской.
В тот же день, ближе к вечеру, я отправился во дворец.
Когда я разложил принесенное оружие на столе, Командарм не удержался от похвалы:
- Молодцы мастера - вооруженцы, у них золотые руки.
Улучшив благополучный момент, я передал наше с Кузнецовым приглашение на прощальный ужин.
-   Уважаю вас обоих,  -  сказал  Командарм,   -  и обещаю   выделить   вам   полчаса   времени.    Когда собираетесь организовать это мероприятие?
Мы с Кузнецовым заранее обговорили все детали.
- Если можно, завтра в 19.00 в комнате отдыха в сауне.
- Ну, хорошо ...
На другой день мы с Кузнецовым занялись подготовкой к ужину, а потом я поехал в город за покупками.
В это время года Кабул представляет собой красочное зрелище от изобилия овощей и фруктов: апельсины, гранаты, абрикосы, бананы, дыни, виноград и многое другое.
Когда мы разложили все эти дары природы, то наги, стол получился просто богатым. К назначенному времени собралось восемь человек. Вместе с Командармом пришли Член Военного Совета и начальник тыла, а с нашей стороны, кроме меня с Кузнецовым, были. Журавель, Ляшенко и Мичалин.
Командарм выглядел устало, и ему немного нездоровилось.
Будучи сначала первым замом, он не вылезал из боевых действий, а сейчас груз ответственности, видно, давит на него еще сильнее. У солдат и офицеров он имел высокий боевой авторитет и, в то же время, обладал чисто человеческими качествами.
Я ни разу не видел, чтобы он распекал кого-нибудь из подчиненных, унижал или оскорблял, хотя поводов для этого всегда хватает.
- Недавно дали мне краткосрочный отпуск, - сказал Командарм, - только успел добраться до дому и обнять родных, как принесли телеграмму срочно возвращаться назад. Пришлось повер¬нуться и тут же уехать.
Через полчаса наши гости попрощались и ушли, а мы еще остались и продолжали нашу последнюю прощальную посиделку.
Вспоминали вместе прожитое время и немного взгрустнули.
Жили мы дружно, как братья, и помогали друг другу, чем могли ...
02.1.81г. Наконец, должность сдана, документы оформлены, сборы закончены и можно ехать.
Проводить нас с Кузнецовым поехали чуть ли не все офицеры штаба Армии. На взлетной полосе, уже почти готовый к вылету, стоит огромный ИЛ-76, на нем и полетим.
Последний прощальный взгляд на оставшихся товарищей, на летное поле, на окрестные горы.
Прохожу в нос самолета, отсюда из стеклянного фонаря отличный обзор.
Взлет. Самолет сначала делает круги над аэродромом, набирая высоту, чтобы уйти из опасной зоны возможности обстрела, потом ложится на свой курс.
На счетчике пути вижу цифру 3000 - это расстояние до Ташкента и мы будем его постепенно «сматывать».
29.11.2000г.
Итак, прощай Афганистан, тебя можно не любить, но забыть - никогда ...



г. Днепропетровск