14 гвардейская армия
Когда поминки по генералу Минасянцу, начальнику Службы Ракетно-артиллерийского Вооружения Одесского округа, закончились – уже вечерело. Простившись с вдовой (как непривычно звучит это слово!), мы с подполковником Сучковым спустились вниз, где во дворе стояла наша машина. Завидев нас, водитель вышел из машины и отрапортовал: - Товарищ гвардии полковник! Водитель рядовой Арнаут…
Такое обращение несколько смутило меня: ведь я не служил в гвардейских частях и, следовательно, по моему разумению, не имел права на эту гордую, волнующую, высокую приставку "гвардия"…
- Товарищ Арнаут, я же не гвардеец…
- Нет, вы уже гвардеец, - сказал Сучков, - с момента подписания приказа о назначении Вас на должность начальника Службы Ракетно-артиллерийского вооружения 14-й гвардейской армии, вы автоматически стали гвардейцем…
Как это автоматически? Мне казалось, что существует целый ритуал посвящения в гвардию: зачитка приказа, торжественное вручение гвардейского значка, целование знамени…
Как потом выяснилось, что ничего подобного уже нет и, к сожалению, причисление к гвардии лишь простая формальность, а сама гвардия, видимо, утратила свое значение, а жаль…
Мы поехали. Путь от Одессы до Кишинева, где стоит штаб 14 гв. Армии неблизкий и когда, наконец, мы выбрались из лабиринта узких улочек на прямую дорогу, можно было спокойно поговорить и поближе познакомиться.
Выяснилось, что мой заместитель подполковник Сучков приехал в Кишинев два месяца назад по прямой замене из Группы Советских войск в Германии, где он служил во 2-й Гвардейской танковой армии.
- Досталось мне, как медному котелку, - делится воспоминаниями Валентин Иванович, - перед самой заменой произошел пожар на нашем армейском складе боеприпасов и отвечать за все пришлось мне. Собрался Военный Совет. Мой начальник, полковник Яншин, опоздал на Военный Совет и стоял за дверью, поэтому весь удар и всю тяжесть обвинений мне пришлось принять на себя…
Что такое стоять на трибуне и отвечать перед Военным Советом я знал по себе и мог только посочувствовать своему коллеге. Вместе с тем мне стало ясно, что подполковник Сучков не только опытный вооруженец, прошедший суровую службу в развернутых войсках, но и, как говорится, битый человек. Битый – это, когда пришлось пережить, перенести и выдержать удары судьбы по службе, к примеру, в виде того же пожара на складе боеприпасов или других ЧП, поджидающих нашего брата на каждом шагу.
Зато битый вооруженец, наученный горьким опытом, теперь стоит троих небитых и, получив жестокий урок, сам не допустит повторенных ошибок, но будет предъявлять жесткие требования по службе и к своим подчиненным и к соответствующим командирам.
Подполковник Сучков, что называется, опаленный пожаром на складе боеприпасов, сделал для себя урок и, прибыв в Кишинев, развернул бурную деятельность.
- Застал я здесь полную спячку, - вспоминал Валентин Иванович, - склады боеприпасов в запущенном состоянии, обваловку хранилищ никто делать и не думал…
Из дальнейшего неспешного обстоятельного рассказа полностью прояснилась работа Сучкова за это время и состояние дел в войсках армии по нашей службе.
Начал он, как водится, с объезда воск и знакомства с положением дел в службе и личным составом.
Начал с севера, где в Бельцах стоит 86 мотострелковая дивизия.
Было часов десять утра, когда Валентин Иванович приехал в Бельцы и, не зная города, стал высматривать военнослужащих, чтобы спросить дорогу к штабу дивизии. Вскоре на углу он заметил желтую пивную бочку, а возле нее толпу мужиков и среди них несколько военнослужащих. Это были прапорщики, с пивными кружками в руках они были настроены благодушно и охотно показали дорогу.
- А вы где служите? – поинтересовался Сучков…
- На дивизионном складе боеприпасов…
- Вы уволены, - объявил им Валентин Иванович, просмотрев и записав их документы, - нам не нужны бездельники, распивающие пиво в рабочее время. Вам что, нечего делать на складе?
Однако уволить прапорщика оказалось непросто: нужно представление командарма Главкому Сухопутных войск, но Сучков добился своего.
- На сегодняшний день, - продолжал Валентин Иванович, - всего по армии таким образом уже уволено человек десять бездельников, а остальные взялись за ум и стараются не попадаться мне. Правда, на меня посыпались жалобы и нужно заниматься отписками, но зато теперь наведен относительный порядок…
За разговором мы проехали территорию Украины и остановились на административной границе с Молдавией. Выйдя из машины, мы подошли к пограничному обелиску с надписью, что дальше простирается земля Молдавской Советской Социалистической республики.
Какие там границы в СССР между братскими республиками!
И все же разница между Украиной и Молдавией сразу же чувствуется, хотя бы по состоянию дорог: дороги в Молдавии содержаться в хорошем состоянии, а вот здесь, на украинской стороне сразу за пограничным обелиском приличных размеров яма. На этой яме наши неоднократно набивали себе шишки, раскатившись по хорошей дороге и позабыв об опасности, подстерегающей на территории сопредельной республики. А ездить, преимущественно на машинах, приходилось много, так как войска 14 гв. Армии дислоцировались и на Украине – это 189 мотострелковая дивизия (Белгород – Днестровский), зенитная ракетная бригада, зенитная ракетная техническая база, подвижная ракетная техническая база (Ново – Алексеевка).
Молдавия – это уже другая республика со своими колоритными особенностями: культурой, менталитетом, языком и прочим. Если мягкий украинский язык понятен любому русскому человеку без всякого переводчика, то молдавский абсолютно непонятен. Чувствуется тяга молдаван к румынам, хотя они смотрят на них свысока. Однажды мне довелось побывать в одной молдавской деревне под Унгенами. Мы подъехали к дому одного из знакомых, и вышли из машины. Добротный, просторный дом в плане в виде буквы "П" имел два входа, большую веранду, светлые окна с резными наличниками и ажурным оконным переплетом. Хозяин пригласил нас в дом, и мы прошли в просторную комнату для гостей – косамаре.
Посреди комнаты большой стол, вдоль стен расставлены стулья, на стенах фотографии в рамках и рушники, вышитые национальным орнаментом. Когда мы расселись вдоль стенки, хозяину подали большой кувшин с вином и стаканы. Стоял жаркий летний день, хотелось поскорее утолить жажду, но хозяин не спешил угощать нас: прижал кувшин в плетенке к груди и, пританцовывая, обошел несколько раз вокруг стола, потом поставил его и, наполнив наполовину стакан, сделал несколько глотков и посмотрел на нас. Мы облизнулись. После этого хозяин торжественно наполнил все стаканы темно – красным ароматным вином и подал их нам. Вино домашнего приготовления оказалось чудесным: кисло-сладкое, прохладное оно утоляло жажду и поднимало настроение.
Выпив по второму стакану, мы разговорились и хозяин, подойдя к большой фотографии, с гордостью сказал:
- Это мой родной брат…
На фотографии был запечатлен высокий стройный мужчина в форме офицера румынской армии времен Великой Отечественной войны…
Нужно сказать, что хотя Молдавия по своей территории является небольшой компактной республикой, но все же она разнородная.
Например, в Приднестровье проживает в основном русскоязычное население, здесь сосредоточены промышленные предприятия, много военных пенсионеров, оставшихся в этом прекрасном обильном краю после увольнения из армии.
На центральной площади Тирасполя гордо возвышается памятник Суворову, напоминающий не только о блестящих воинских подвигах гениального полководца в прошлом, но и о присутствии здесь русского духа и в настоящем…
Перекурив, мы поехали дальше, теперь уже по Молдавии и наш разговор продолжался.
- Труднее всего было сдвинуть с мертвой точки обваловку боеприпасов, - делился Сучков…
В качестве примера этой эпопеи Валентин Иванович привел эпизод по гарнизону Тирасполь, где нужно было развернуть обваловку на артиллерийских складах 59- й мотострелковой дивизии.
Зайдя в кабинет к командиру дивизии и представившись по всей форме, он, как говорится, взял быка прямо за рога и задал вопрос, почему не выполнен Приказ Министра Обороны, сроки прошли – боеприпасы не обвалованы…
- Вы кто такой? – возмутился генерал Нестеренко…
- Заместитель начальника Службы Ракетно – артиллерийского вооружения 14-й гв. армии подполковник Сучков, - представился Валентин Иванович еще раз.
Нужно сказать, что мой предшественник полковник Петров из ракетчиков, мягкий, интеллигентный человек, стороной обходил командиров дивизий и никогда не беспокоил их.
Вот почему так удивила теперь генерала Нестеренко настырность какого – то подполковника. Сучков еще раз повторил свой вопрос.
- Хорошо, мы примем меры, можете идти…
Видя, что его выпроваживают из кабинета, Валентин Иванович попросил разрешения позвонить по телефону ЗАС и соединился с командармом.
- Нестеренко не хочет выполнять Приказ Министра Обороны, - доложил Сучков, как только командарм взял трубку…
- Ты что делаешь? – вскинулся опешивший Нестеренко и нажал на рычаг телефонного аппарата, прервав тем самым разговор…
Но мудрый командарм, видимо, сразу понял ситуацию и через некоторое время перезвонил сам. Трубку снял Нестеренко и ему пришлось выдержать нелегкий разговор с генерал – лейтенантом Востровым.
- Что от меня требуется? – спросил Нестеренко, положив трубку и вытирая лоб…
- Едем сейчас вместе с Вами к секретарю горкома…
Секретарю горкома было подробно доложено требование приказа МО по повышению живучести артиллерийских складов и обвалованию хранилищ с боеприпасами, а также расчет сил и средств, необходимых для выполнения этой трудоемкой работы.
Секретарь горкома сразу откликнулся на эту просьбу и дал команду выделить из народного хозяйства дефицитную землеройную технику (экскаваторы, грейдеры, бульдозеры), а также призвать необходимых специалистов.
- Таким образом, работа на складах боеприпасов закипела по всей армии и сейчас находится в самом разгаре, но нужно постоянно контролировать и подталкивать, - закончил свой рассказ Сучков…
Между тем мы проехали Тирасполь и до Кишинева осталось совсем немного, но над дорогой стала нависать полоса тумана. Туман сгущался. Такого тумана мне не приходилось видеть нигде.
Сначала автомобильные фары пробивали пелену и можно было еще различить дорогу, но когда мы спустились в низину не видно стало ничего – капот машины будто упирался в молочную стену и ехать дальше вслепую было нельзя. Мы остановились и, посовещавшись, решили идти пешком впереди машины, нащупывая дорогу ногами. Так мы продвигались около получаса, пока не миновали злополучную низину.
В Кишинев приехали поздно вечером и сразу в гостиницу. Армейская гостиница оказалась одноэтажным невзрачным строением с многоместными номерами. Нужно сказать, что текучесть в штабе армии была очень значительная и поэтому многие прошли через эту гостиницу, проживая в ней без семьи по году и больше.
- Вот и наши хоромы, - сказал Сучков, открывая дверь четырехместного номера, - Ваша койка вон в углу, моя рядом, справа койка майора – пожарника, одно место пока свободно…
Комната где – то пятнадцать квадратных метров, посредине голый квадратный стол, четыре стула, слева большой платяной шкаф – вот и вся спартанская обстановка в которой мне предстояло прожить полтора года.
На следующий день, встав пораньше я стал готовить парадный мундир: предстояло знакомство с офицерами службы, представление командованию армии и офицерам штаба. Облачившись в отутюженный парадный мундир, я вместе с Сучковым поехал в штаб армии.
Хотя штаб 14 гв. армии располагался в самом центре Кишинева, но в нескольких невзрачных зданиях на каких – то задворках.
- Молдаване не очень – то жалуют нашу армию, - усмехнулся Сучков в ответ на мое замечание, - ютимся в здании бывшего винзавода, а можно было давно построить приличный штаб…
Было еще рано и мы сначала пошли в службу РАВ. Поднявшись на второй этаж одного из нескольких зданий штаба по старинной широкой металлической лестнице, мы оказались в длинном коридоре с многочисленными дверями служебных кабинетов.
Служба РАВ занимала две комнаты: в одной кабинет начальника, в другой – офицеры службы.
Достав ключи, Сучков открыл дверь комнаты и торжественно произнес-
- Входите, Александр Петрович, в свой кабинет, вот Вам ключи…
Кабинет представлял собой продолговатую комнату с одним большим окном, слева на стене карта и рабочий стол с телефонами, в углу металлический сейф на подставке…
- Вы пока посидите здесь, - сказал Валентин Иванович а я пойду, проверю офицеров…
Оставшись один, я сначала рассматривал карту, потом мое внимание привлекла "Памятка руководителю коллектива", лежащая под стеклом на столе.
Стал читать: "Не выходи из себя; не раздражайся; исходи из интересов службы, а не из личных своих; четко формулируй главное в работе и ясно доводи задачу до подчиненных; реже обращайся за помощью к старшим начальникам, поменьше согласовывай, выясняй, уточняй; решай вопросы быстро и оперативно; не надейся на авось – тщательно организуй любое дело и не допускай стихийности; ответственность всегда бери на себя и помни, что нет плохих подчиненных – есть плохие начальники; не стремись все делать сам, рационально используй каждого подчиненного; критически относись к своей работе, делай выводы и вноси коррективы; планируй работу и доводи дело до конца; выполняй все свои обещания; думай, что и как сказать подчиненным, чтобы вызвать у них положительный настрой"…
Ничего не скажешь – полезные советы, нужно взять их на вооружение, Рядом на столе еще один листок – это рекомендации для воспитания в себе коммунистических качеств. Стал читать и эту памятку: "сочетай требовательность к людям с уважением к ним; старайся найти в человеке хорошее, остерегайся высказывать недостатки и постоянно говорить о них; запоминай имена людей с кем обращаешься; говори с человеком о том, что ему близко и интересно; говори поменьше, а больше слушай собеседника; пытайся понять, почему человек поступает так, а не иначе; никогда не говори, что ты умнее и лучше других; прежде чем критиковать других, укажи на свои собственные ошибки; относись с пониманием к идеям, пожеланиям и делам других; сначала похвали человека, а потом ругай; не унижай человека за допущенные ошибки, авансируй их исправление"…
- Офицеры службы все в сборе, - доложил подполковник Сучков, приоткрыв дверь кабинета…
Соседняя комната, где размещались офицеры службы РАВ, была раза в два больше моего кабинета, рабочие столы стояли хотя и плотно, но всем хватало места.
Начал я знакомиться, обходя столы один за другим против часовой стрелки. Офицеры представлялись, называя воинское звание, фамилию и исполняемый участок работы: майор Кокорин, направленец на подвижную ракетно – техническую базу (ПРТБ); майор Власенко, направленец на зенитную техническую ракетную базу (ЗТРБ); майор Кепич, наземная артиллерия, танковое вооружение; майор Гуреев, боеприпасы; подполковник Шаров, наземное оборудование ракетных комплексов "земля - земля"; капитан Чуваев, стрелковое оружие, военные приборы.
Подполковник Сучков, естественно, должен владеть всеми вопросами, как заместитель начальника службы.
Какая все – таки разница между корпусом и армией! Из шести офицеров службы – половина ракетчиков и это оправдано объективным объемом работы, ведь в армии помимо трех мотострелковых дивизий есть еще так называемый армейский комплект, включающий в себя ракетную бригаду, армейскую артиллерийскую бригаду, ракетно – технические части, полк связи, инженерно – саперный полк и многочисленные мелкие части армейского подчинения.
Получается, что в корпусе я ходил "налегке" и не совсем заслуженно носил приставку "ракетно" к пышному названию своей должности.
В армии ракетные дела сразу и тяжело легли на мои плечи. Забегая вперед, приведу только один эпизод с ракетами. Буквально через несколько дней после вступления в должность меня вызвал командарм.
- Нужно срочно проверить ГВМ, - сказал он, - вот приказ Главкома Сухопутных войск, выполнение этого приказа будет проверять московская комиссия, времени мало, но нужно успеть…
Это было первое поручение командарма, я слушал со всем вниманием, запоминая каждое слово, но что такое "ГВМ"? Не подав и виду, что мне незнакомо это слово, я ответил "есть" и поспешил в службу.
- Что такое ГВМ: - спросил прямо с порога…
- Грузо – весовой макет ракеты 8К14.
Ба! Как же я сам сразу не догадался – видимо сказалась длительная служба в отделе боеприпасов и в корпусе, а ведь еще во время службы в ракетной бригаде в лейтенантские годы мы сами предлагали к внедрению этот самый макет, равный по весу боевой ракете…
Дело в том, что все тренировки во время комплексных занятий тогда проводились на легкой не заправленной ракете и, когда дело доходило до боевой работы на заправленной ракете, когда грузовые тросы начинали потрескивать под тяжестью многотонной махины, расчеты начинали нервничать, опасаясь, что ракета вот – вот может упасть… Чтобы снять этот психологический дискомфорт расчета и приблизить учебные тренировки к условиям боевой работы, и был принят позднее на вооружение грузо-весовой макет ракеты…
Принесли приказ Главкома Сухопутных войск. Оказалось, что из-за этого ГВМ случилось ЧП в войсках Дальневосточного военного округа с гибелью людей, когда из-за несоблюдения правил хранения макет взорвался. Причиной послужили взрывоопасные газы, скопившиеся в корпусе ракеты при испарении остатков учебной жидкости – заменителя ракетного топлива.
Предписывалось, во-первых, срочно проверить все ГВМ, во-вторых, обеспечить их безопасное хранение путем размещения в отдельных изолированных кирпичных боксах, запираемых металлическими воротами.
В приказе фигурировала и фамилия моего однокашника полковника Килимкина – ему объявлялся выговор.
В войсках 14 гв. армии ГВМ находились в двух местах: в ракетной бригаде и в подвижной ракетно–технической базе. Мы распределились: майор Кокорин поехал в ПРТБ, а я в ракетную бригаду.
Ракетная бригада стоит в Бандерах в старой крепости, построенной еще турками. В этой крепости, говорят, укрывался Карл Х11 после разгрома шведов под Полтавой.
В центре крепости хорошо сохранившаяся цитадель высотой с девятиэтажный дом, в котором ракетчики проводят комплексные занятия, таким образом, никуда не выезжая за пределы части.
Вместе с главным инженером бригады подполковником Дроновым мы осмотрели ГВМ. Оказалось, что учебная ракета – макет была сухая, то есть не представляла собой взрывоопасности. Но хранилась она практически на открытом воздухе под примитивным навесом. Обойдя техническую территорию, мы не нашли подходящего изолированного, надежного бокса для ее хранения в соответствии с требованиями приказа Главкома Сухопутных войск. Что делать?
Была суббота, конец рабочей недели, когда деловая активность повсеместно замирает в преддверии выходных, но мне отступать некуда – нужно выполнять приказ. Посоветовавшись, решили пристроить к торцу кирпичного хранилища укрытие из железобетонных плит. Таких плит в бригаде не было и мне пришлось ехать за ними в Тирасполь на армейский автомобильный ремонтный завод и выпрашивать их там.
К счастью, на заводе плиты имелись, но нужно разрешение на их вывоз начальника автослужбы армии.
Нужно отдать должное начальнику автослужбы армии полковнику Морозову, который откликнулся на мою просьбу и выручил в трудную минуту, так что за субботу и воскресенье мы успели не только вывезти громоздкие и тяжелые плиты, и но смонтировать из них укрытие для ГВМ. Нужно сказать, что все три технические службы: ракетно – артиллерийского вооружения, бронетанковая, и автомобильная подчинялись непосредственно командующему армией, жили дружно, постоянно взаимодействовали между собой и имели высокий авторитет у командования, так как оперативно решали все стоящие перед ними задачи.
Однако вернемся к первому дню моей службы в 14 гв. армии.
Познакомившись с офицерами службы, мы вместе с подполковником Сучковым пошли представляться командующему армией. Небольшой кабинет командарма размещался на втором этаже главного здания штаба.
В этот ранний час в приемной никого не было, но генерал – лейтенант Востриков уже был на рабочем месте и сразу принял нас. Это был крупный мужчина с простым крестьянским лицом, мягким выражением глаз и изрядной сединой на висках. Я представился по всей форме и Владимир Андреевич, выйдя из–за рабочего стола сначала поздоровался с нами, а затем пригласил к большому столу для беседы.
Во–первых, командарм поблагодарил подполковника Сучкова за проделанную работу в должности исполняющего обязанности начальника Службы РАВ армии. Это была высокая оценка – за всю службу мне редко приходилось слышать, чтобы командиры хвалили вооруженцев.
- Надеюсь, - сказал командарм, обращаясь ко мне, - что Вы энергично продолжите начатую работу в войсках армии…
Войска армии – это, конечно, в первую очередь мотострелковые дивизии, а все остальные, в том числе и ракетные лишь "поддерживают", "прикрывают", "обеспечивают" и т.д. решение задач матушкой пехотой…
Мы заранее подготовили и тут же утвердили план моего объезда войск и знакомства с положением дел на местах, начиная с северных гарнизонов. После представления командарму нужно еще представиться Члену Военного Совета, начальнику штаба и обойти начальников родов войск, служб и начальников отделов.
- А вы знаете нормы суточного довольствия по солдатскому пайку? - спросил меня Сучков…
- В общих чертах…
- Так не пойдет, - сказал Валентин Иванович, - Член Военного Совета спрашивает эти нормы, ведь теперь у вас есть непосредственно подчиненные части – вот возьмите памятку…
Беру листок и читаю эти нормы в граммах: хлеб ржаной –450, хлеб пшеничный 400, мука пшеничная –20, крупа разная –120, макаронные изделия –40, мясо –150, рыба –100, комбижир –30, масло коровье –20, масло растительное –20, сахар –25, чай –1, сухой кисель –30, соль –30, овощи (картофель, капуста) –550.
Для сравнения – "суточное меню" солдата царской армии: утром – чай с черным хлебом (в день 3 фунта хлеба); в обед борщ или суп с ; фунтом мяса или рыбы (после 1905 года – ; фунта и каша; на ужин – каша, заправленная салом.
(А.И. Деникин. Путь русского офицера. С.91)
Прочитав несколько раз памятку и стараясь запомнить как можно больше позиций, постучал в дверь кабинета. Член Военного Совета был один и сразу принял меня, В ходе непродолжительной беседы генерал Цветков делал акцент на дисциплину, на сохранность оружия и боеприпасов, а также соблюдение мер безопасности и противопожарных правил.
- Обращаю ваше внимание, - сказал в заключение беседы Цветков, - что ПРТБ единственная отличная часть в войсках армии, удержать это высокое звание – вот ваша задача…
ПРТБ предназначена для хранения, обслуживания и доставки боеголовок и ракет – носителей в ракетную бригаду и ракетные дивизионы мотострелковых (танковых) дивизий. Боеголовки в том числе и в ядерном снаряжении – отсюда особый режим секретности, особый режим охраны, постоянная степень боевой готовности, высокая профессиональная подготовка и техническая культура офицеров – специалистов и номеров расчетов, безукоризненная дисциплина. Помимо этого командование ПРТБ должно иметь хорошую оперативно – тактическую подготовку: уметь планировать и совершать марши, владеть средствами связи и навыками управления подразделениями в сложной обстановке и многое другое.
Чтобы обеспечить в полной мере все эти требования, необходимо нелегкий каждодневный, кропотливый труд не только командира, не только штаба, не только всех офицеров, но и каждого солдата.
Врагу не пожелаю наследовать отличную часть: удержать это звание проблематично, а упреков не оберешься. Нужно сказать, что главная заслуга в достижении отличных результатов принадлежит, прежде всего, командиру части, полковнику Кривцунову, который, к великому сожалению, уже отлежал в госпитале и собирался на пенсию. Для меня это невосполнимая потеря, так как многоопытный Кривцунов – это надежная опора и при таком командире можно не беспокоиться за состояние части. Дело осложняется еще и тем, что я не знаком со спецификой работы ПРТБ и теперь мне нужно сначала самому постигнуть и руководящие документы этой части, и функциональные обязанности от командира до последнего солдата и, конечно, чисто технические вопросы. Естественно, что свободного времени на все это мне никто не предоставит, поэтому придется все постигать, как говорится, в процессе, то есть в ходе повседневной жизни, в ходе командно – штабных занятий и учений. Дело немного облегчается тем, что обе подчиненные части и ПРТБ и ЗТРБ дислоцируются недалеко друг от друга в районе деревни Ново – Алексеевка – это в десяти километрах от Белгород – Днестровского.
Зенитная техническая ракетная база сокращенного состава, решает сходные задачи по обеспечению войск зенитными ракетами, но есть и особенности. Во – первых, база стоит в одном городке с зенитной ракетной бригадой и в первую голову обеспечивает эту бригаду зенитными ракетами 3М8 "Круг".
К сожалению, эти ракеты я не знаю и здесь тоже придется начинать с нуля. Что касается зенитных ракет средней ("Стрела – 1", "Стрела - 10") и малой ("Стрела 2.3, " "Игла") дальности, то обеспечение этими ракетами почти ничем не отличается от обеспечения обычными боеприпасами.
С начальником штаба армии генералом Ереминым мне довелось познакомиться еще раньше во время окружных сборов и у меня с ним установились хорошие отношения, поэтому представление ему не заняло много времени. Нужно сказать, что генерал Еремин был доступен и всегда помогал в решении тех или иных служебных вопросов.
Нужно было еще представиться заместителю командующего армией генералу Акимову, но он в это время был в отъезде. Между тем подошло время обеденного перерыва. Офицеры обедали в штабной столовой, которая располагалась в одноэтажном здании через дорогу.
В просторном обеденном зале около десятка отдельных столиков на четыре человека каждый и большого стола, стоящего вдоль всей задней стены – это так называемый "барский стол" для начальников родов войск и служб. Мне показали место, которое обычно занимал мой предшественник и я, таким образом, как бы влился в дружную армейскую семью. Обслуживали официантки, симпатичные молодые девушки – молдаванки. Подавая на стол, они щебетали между собой на молдавском языке из которого никто из нас не понимал ни слова.
Молдавский язык плавный, с мягким звучанием, часто слышится созвучие "че- че-че".
- Прекратите болтовню на иностранном, говорили в шутку им офицеры…
Девушки не обижались и, мило улыбаясь, принимали заказ – по русски они говорили прекрасно.
Нужно сказать, что армейская столовая отличалась от моей бывшей корпусной в лучшую сторону: на столе многообразные закуски, вкусные первые блюда, мясные вторые, выпечка, в больших вазах фрукты – все это недорого, в среднем обед стоит около двух рублей, и расплачивались при выходе из столовой.
До конца рабочего дня нужно было успеть сделать еще много дел: сдать в отдел кадров предписание, стать на партучет, получить личное оружие и т.д. Получив на складе пистолет, я отправился к дежурному по штабу, где хранилось личное оружие офицеров в специально оборудованном металлическом шкафу.
Этот металлический шкаф или сейф является предметом особого внимания для вооруженцев, начиная с его оборудования и заканчивая периодическим контролем за наличием, сохранностью и учетом этого соблазнительного оружия.
Войдя в комнату дежурного, я увидел большой металлический добротный шкаф для хранения пистолетов заводского изготовления "на заказ" со специальным надежными запорами и сейфовыми замками.
Когда дежурный открыл шкаф, внутри оказалась прекрасно изготовленная арматура с гнездами для каждого пистолета, но что больше всего меня удивило, что к каждому гнезду была подведена сигнализация в виде кнопочного выключателя, а на стене над шкафом большое электрическое табло: если пистолета нет на мете – горит лампочка, сигнализируя об отсутствии оружия.
Такое же табло выведено и к оперативному дежурному и, таким образом, контроль за наличием пистолетов дублируется. Признаться, такого мне видеть не приходилось.
- Кто же все это оборудовал! – не скрыл я своего восхищения…
- Это начальник штаба генерал Еремин, - сказал дежурный, - он лично этим занимался…
Прямо скажу, пример достойный подражания: обычно вопросы хранения оружия перекладываются, где бы то ни было, на вооруженцев, а здесь, видимо, имеет место исключительный случай. Казалось бы, в масштабе армии – это не такое уж большое имеет значение, но это говорит о многом, а именно, об отношении командования армии к оружию…
В армии время на раскачку не дается: вопросы нужно решать одновременно и все сразу, поэтому уже на следующий день с раннего утра я выехал в Бельцы, где стоит 86 мотострелковая дивизия.
Нужно отметить, что все поездки по войскам осуществлялись исключительно на машинах, лимита бензина не существовало, командировка не оформлялась – достаточно сообщить оперативному дежурному куда уехал.
Ехать в Бельцы несколько часов, по пути с любопытством смотрю по сторонам – в Молдавии бывать мне еще не приходилось и теперь хотелось побольше рассмотреть деталей и составить впечатление об этой республики.
Прежде всего, конечно дороги, дороги здесь отличные, без ям, колдобин и трещин, с хорошей разметкой, четкими дорожными знаками и ухоженными обочинами больше всего привлекают внимание и создают национальный колорит и какой-то уют придорожные кафе, построенные в виде бочки, миниатюрного замка, домика. По пути нам попалось пять таких кафе, где путник мог передохнуть и перекусить в уютной обстановке.
И слева и справа от дороги обширные, ухоженные бескрайние виноградные плантации.
Вся эта картина настраивала меня на грустные размышления, так как резко контрастировала с моей родной Орловщиной с ухабистыми дорогами или вовсе без них, с вечной неустроенностью – вот ведь Молдавия – не какая-то там далекая заграница, а ведь как все благоустроено…
В Бельцах мы без труда отыскали штаб дивизии и начальник службы РАВ 86 МСД майор Пильщиков сначала кратко доложил о состоянии дел, а потом мы вместе с ним поехали по частям.
Дивизия дислоцировалась в трех гарнизонах: большинство частей дислоцировалось в самом городе, один мотострелковый полк во Флорештах, танковый полк в Кишиневе, в связи с этим знакомство заняло почти два дня.
На складе боеприпасов все прапорщики были на местах и с опаской посматривали на меня – урок преподанный подполковником Сучковым, видно, пошел на пользу.
Хотя я не сторонник драконовских мер, но в нашей строгой службе, сопряженной со взрывоопасностью боеприпасов и сохранностью оружия, либерализм не уместен, поэтому контроль и жесткий спрос должен присутствовать постоянно и повсеместно, а методику Сучкова полезно применять время от времени в качестве крайней меры для избавления от бездельников…
На дивизионном артиллерийском складе велись работы по обвалованию хранилищ с боеприпасами, но первое впечатление осталось негативным: почти вся артиллерия хранится на открытом воздухе, склады запущены, много мест хранения стрелкового оружия с массой недостатков. В лучшую сторону выделяется мотострелковый полк во Флорештах. Начальник службы РАВ полка майор Благовистный, трудолюбивый, требовательный вооруженец поддерживает порядок по своей службе в полку на должном уровне. В дальнейшем я опирался на Благовистного, поручая ему те или иные задачи, а позже, когда он приехал по замене в Афганистан, мы встретились с ним на КП 40-й армии как близкие. На таких вот людях и держится наша служба, жаль только, что эти скромные труженики так и уходят из армии в звании "майор" с минимальной пенсией…
Следующий пункт моего маршрута – Унгены, где сосредоточена вся армейская артиллерия.
Картина неблаговидная: сотни стволов стоят под открытым небом в зарослях травы, обвалование боеприпасов только разворачивается, но что может сделать командир и что может сделать начальник артвооружения майор Боронин, когда артиллерийская бригада скадрована до крайней степени, а объем работы и с орудиями и с боеприпасами огромный. По – человечески их можно понять, но у меня вызрело твердое убеждение: в скадрованных частях должны работать офицеры, ведь есть и командиры батарей и командиры дивизионов и другие, так что обслуживать материальную часть и выкосить траву им вполне по силам, поэтому обо всем пришлось доложить командарму, что вызвало крайнее недовольство начальника ракетных войск и артиллерии армии полковника Мешкова.
- Сначала ты доложил бы мне, - возмущался Анатолий Семенович, мой сослуживец еще по 32-му армейскому корпусу. Мне стало неудобно, Мешков был прав: с артиллеристами мы тесно взаимодействовали, кабинеты наши располагались рядом, состояли мы в одной парторганизации…
59 мотострелковая дивизия стоит в Тирасполе и, по отзывам отмечается в лучшую сторону. Мы приехали в Тирасполь рано утром и сразу к командиру дивизии. Комдив, генерал Нестеренко, высокий красивый мужчина лет сорока пяти принял меня настороженно, видимо ему запомнился эпизод с подполковником Сучковым и теперь он внимательно смотрел на меня.
Я представился, доложил о цели приезда в дивизию, упомянув, что мне известно о большой работе, развернутой на артиллерийском складе. Генерал Нестеренко вызывал симпатию и у меня с ним установились добрые и уважительные отношения, что в дальнейшем облегчало мне решение различных непростых задач.
Дело в том, что на базе 59 мотострелковой дивизии часто проводились различные сборы, а что это такое – знает каждый, кто хотя бы раз в жизни занимался организацией и проведением этих мероприятий.
С вооруженцами дивизии удалось познакомиться со всеми сразу.
По счастливому совпадению как раз в это время начальник службы ракетно – артиллерийского вооружения дивизии подполковник Краснов собрал своих подчиненных на совещание. В просторном тактическом классе находились начальники служб РАВ полков: 176-го мотострелкового – майор Иняков, 179-го мотострелкового – майор Калашников, 183-го мотострелкового – майор Сарычев, танкового – майор Полозков, артиллерийского – майор Серба, зенитного – майор Немов – все опытные вооруженцы, отдавшие нашей нелегкой, подчас неблагодарной службе, помногу лет…
Знакомство с положением дел в полках облегчалось тем обстоятельством, что все полки дислоцировались в Тирасполе, а запасы вооружения и боеприпасов сосредоточены на объединенном дивизионном складе.
С этого склада и начали, обходя одно хранилище за другим. И хотя я лишь бегло знакомился с положением дел, но по выработавшейся привычке недостатки фиксировал в своем блокноте. Настораживало большое количество недостатков, относящихся к сохранности оружия: отсутствует или неисправна охранная сигнализация, ненадежные решетки и запоры, наличие различных лазов через которые можно запросто проникнуть в хранилище и беспрепятственно похитить оружие и боеприпасы…
Аналогичная картина была и в 180-й мотострелковой дивизии. В Белглрод-Днестровский мы приехали во второй половине дня и за оставшееся время удалось познакомиться с командованием дивизии, офицерами службы и одним мотострелковым полком. Белгород-Днестровский, бывший Аккерман, долгое время являлся форпостом Османской империи в причерноморье и до сих пор здесь сохранились зримые следы пребывания турок.
Впечатляет старинная крепость, построенная турками на самом берегу моря и господствующая над всей окрестностью. Глядя на огромной высоты стены крепости, обнесенные широким и глубоким рвом, просто недоступно пониманию, как это Суворов брал эту твердыню: ведь даже теперь, когда безжалостное время во многом разрушило неприступные стены, кажется немыслимым преодолеть и этот ров (тогда он был с водой) и эту высоту стен даже в спокойной обстановке, когда с этих самых стен не летят ядра и пули, не льется кипяток и расплавленная смола…
Цитадель гордо стоит на самом берегу Днестровского залива, три больших хорошо сохранившихся выхода ведут прямо к воде.
Сохранились в городе и бывшие турецкие казармы в которых теперь размещается один из мотострелковых полков дивизии. В казарме мне показали место, где турки молились своему аллаху. Это просторное помещение с куполообразным потолком и центральной резной поддерживающей колонной посредине, я долго стоял в этой комнате, впитавшей в себя дух турок, намоленной ими и мысленно рисовал картины далекого прошлого…
На ночевку меня определили в городскую гостиницу. Директор гостиницы, бывший начальник службы РАВ 180-й мотострелковой дивизии подполковник в запасе Клочков встретил меня, как желанного гостя и выделил один из лучших номеров.
С Клочковым мы были знакомы давно и засиделись допоздна, вспоминая перипетии прошлой службы.
-Очень жаль, что Вы уволились, - сказал я ему, - теперь дивизия лишилась опытного надежного вооруженца…
- Ничего страшного, скоро приедет мне на смену молодой, энергичный выпускник из Артиллерийской Академии…
Ночью мне приснилась турецкая казарма и турки - они были почему – то в полосатых халатах, в чалмах и, стоя на коленях, усердно молились.
Последним пунктом моей поездки по войскам было местечко Шабо, где стоял танковый полк. Говорят, название местечка произошло от названия французской провинции, где выращивают необыкновенные сорта винограда. Здесь тоже уникальное по климатическим условиям место и тоже выращиваются элитные сорта винограда из которых изготавливается, так называемое, шабское вино. Оно изготавливается в небольших количествах, в продажу почти не идет, а поставляется по спецзаказам.
Полк стоит отдельным гарнизоном, поэтому здесь имеется свой склад боеприпасов. Командует полком подполковник Бильский и мы вместе с ним отправились на склад.
Мы, вооруженцы, иногда обходим командиров стороной и проводим работу со своими начальниками служб – этого делать не следует, не нужно стесняться и при каждом удобном случае желательно привлекать командиров и к осмотру оружия, и к проверке складов, что, кстати, они обязаны делать согласно Уставу, но, к сожалению, зачастую не делают.
При осмотре склада боеприпасов было выявлено около двух десятков различных недостатков, пополнивший мой и без того распухший блокнот. Склады вооружения и боеприпасов - объекты самого пристального внимания и заботы службы ракетно-артиллерийского вооружения, ведь на них сосредоточена материальная основа боевой мощи войск, особенно в условиях содержания их в сокращенном составе, когда практически все оружие и боеприпасы сосредоточены на этих самых складах. Головной болью вооруженцев являются различные недостатки на складах.
Недостатки не стоят на месте: постепенно накапливаясь и подчиняясь закону диалектики, они переходят в новое качество и проявляются либо в виде хищения оружия, либо виде пожара и взрыва, что в любом случае смерти подобно…
В свое время поручик Лукаш разъяснял бравому солдату Швейку этот закон на примере с оторвавшейся пуговицей на штанах. Этот поучительный пример я неоднократно приводил вооруженцам, призывая их не накапливать недостатки, а сразу устранять их.
Что же это за недостатки? Какая причина их появления и их накопления? От кого зависит устранение недостатков и есть ли для этого возможности у соответствующих должностных лиц?
Попробуем ответить на эти вопросы на примере склада боеприпасов гарнизона Шабо. Вот эти недостатки, как наскоро они записаны в моем блокноте: в изгороди лазы; трава не выкошена; кустарник и бурьян в рост человека и даже выше; периметр не опахан; отмостки вокруг хранилищ разрушены; стекла в окнах разбиты; грозозащита не проверена, место вокруг грозомачт от травы и мусора не очищено; щели в воротах и дверях хранилищ не заделаны; хранилища с боеприпасами не обвалованы; механизация погрузочных работ отсутствует; раскладка боеприпасов по формированиям запутана; сверка учетных данных не делается; в карточках не указана категория элементов выстрела; не указано время приведения в окончательно снаряженный вид; не указано антикоррозийное покрытие снарядов; карточки учета полностью не заполнены, реестр на них отсутствует; недостаточно запасов воды для пожаротушения; сигнализация не работает; начальник склада прапорщик Колесов не знает эшелонирование боеприпасов…
Нехитрый анализ этих недостатков позволяет сделать вывод, что их устранение на 55% зависит непосредственно от начальника склада, на 40% от начальника службы РАВ и только на 5% от командира полка.
В самом деле, заделать лазы в изгороди, выкосить траву и бурьян, выправить столб освещения, отремонтировать отмостки, вставить стекла и навести порядок с учетом – это прямая святая обязанность начальника склада и на 100% по силам ему без всякой посторонней помощи.
Другое дело раскладка боеприпасов по формированиям – это уже вопросы мобилизационной готовности и тут, конечно, все зависит от начальника службы РАВ полка, который, разумеется, прежде всего сам должен хорошо знать эти вопросы и учить своих подчиненных. Сюда же нужно отнести и грозозащиту, и противопожарную безопасность, и механизацию погрузочных работ.
Что касается обвалования хранилищ, то, конечно, здесь без помощи командира полка не обойтись, так как нужно выполнить большой объем земляных работ с привлечением землеройной техники. Теперь о вспашке периметра – этом вечном недостатке на всех складах боеприпасов. Действительно, служба ракетно-артиллерийского вооружения не имеет своих тракторов, своих плугов и других пахотных средств, но в танковом полку об этом говорить смешно: объехал вокруг склада несколько раз на танке и периметр вспахан…
Почему же большинство недостатков своевременно не устраняется? Почему идет постепенное накопление недостатков? Как видим - это в основном зависит от начальника склада. Начальник склада – это прапорщик, получивший специальную подготовку в школе прапорщиков и не нуждающийся в разъяснении азбучных истин – он практически знает, что и как делать на складе, выходит, это все упирается в исполнительность…
Если человек добросовестный, то есть у него добрая совесть, то он и сам без понуканий ежедневно выполняет свои функциональные обязанности. К сожалению, попадаются и недобросовестные люди, которые вместо работы на складе идут попивать пиво или непревзойденное шабское вино. Нельзя сразу сказать, что это плохие работники, ибо, как сказано в той памятке: "нет плохих подчиненных – есть плохие начальники"…
Действительно, если начальник службы РАВ полка утром (а еще лучше с вечера) дает четкое и конкретное задание своим подчиненным, а потом проконтролирует его выполнение, то наверняка даже самый отъявленный лодырь в этом случае не отвертится от работы. Другое дело, если все идет самотеком и начальник службы сам нуждается в контроле. Речь идет, прежде всего, об исполнении своих прямых уставных обязанностей. Ведь согласно Уставу начальник службы РАВ полка проверяет вооружение и боеприпасы два раза в год, командир полка тоже два раза в год, таким образом, получается, что проверки должны проводиться ежеквартально с объявлением результатов приказом по полку. Но где эти приказы?
Если вам крупно повезет отыскать в делах подобие приказа без перечисленных конкретных недостатков, без указания сроков их устранения, без отметок об их устранении, без наказания виновных и так далее, то станет ясно, что фактически проверкой никто не занимался, а липовый приказ составлен для проверяющих – вот еще одна причина накопления различных недостатков.
Но полк существует не сам по себе – есть еще дивизия, армия, которые тоже должны заниматься проверками, но, видимо, недостатки только фиксируются, а жесткий контроль за их устранением отсутствует. Что делать? Ведь теперь, когда я вступил в должность, все эти недостатки касаются и лично меня. Хорошо по этому поводу сказал поэт: "недостатки увидел – в душе не таи, недостатки товарища - недостатки твои"…
Нужно переломить ситуацию, нужно остановить накопление недостатков на складах и перейти к решительным мерам по их искоренению, а для этого нужен какой – то нестандартных ход. Но какой? Нужно думать, Если начальник начинает думать – обязательно что–нибудь придумает.
Во–первых, недостатки по каждой части нужно оформлять в виде предписания, как это делают пожарники, а не фиксировать их в блокнотах. Правда, такое предписание не предусмотрено руководящими документами по службе РАВ, но не беда, можно самим в масштабе армии учредить эту простую форму: номер по порядку, содержание недостатков, срок устранения, отметка об устранении…
Предписание оформлять прямо на месте в двух экземплярах – один вручать командиру части, а другой оставлять себе для контроля.
Завершив знакомство с войсками армии и состоянием вооружения, я стал готовить доклад командарму по итогам своей почти недельной поездки.
Как же составить доклад? Можно представить все в мрачном свете, делая акцент на многочисленные недостатки, но в этом случае можно вызвать только раздражение командарма, дескать, явился умник, все ему плохо: посмотрим на что сам способен…
С другой стороны, если сгладить острые углы и составить благополучный доклад, а завтра случится хищение или пожар – головы не сносить…
Очевидно, нужно искать золотую середину, но как ее найти?
На первых порах ко мне присматривались. Приближались ноябрьские праздники и меня вызвал к себе Член Военного Совета.
- На вас возлагается проведение праздничного салюта в городе Кишиневе в честь 61-й годовщины Октябрьской Социалистической революции, - сказал генерал Цветков, - мероприятие это, как понимаете, политическое, находится под контролем ЦК Компартии Молдавии, нужно подготовиться…
Что такое проведение салюта, мера ответственности и все, что с этим связано, мне было хорошо известно, поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, стал готовиться к этому мероприятию.
- Как проводиться салют в Кишиневе? – спросил майора Гуреева, сторожила нашей службы…
- Салютуют десантники из салютной установки…
Полностью развернутый десантный полк 98-й воздушно-десантной дивизии стоит недалеко от нашей гостиницы и мы поехали к десантникам.
Для меня приятной неожиданностью было, что салютная установка, смонтированная в кузове УРАЛА, хранилась в отдельном боксе и находилась в полной боевой готовности. Расчет установки: офицер, он же оператор; водитель; заряжающий – бравые десантники вселяли уверенность, и я просто отдыхал душой, глядя на них…
- Не беспокойтесь – заверил меня командир полка подполковник Лебедь (брат Александра Ивановича) – не подведем, салютуем не первый раз…
- А что с боеприпасами? 105 мм фейерверки у вас есть?…
- Боеприпасами обеспечены полностью…
Ну что же, прямо отлегло, побеседовав еще некоторое время с расчетом по правилам стрельбы и соблюдению мер безопасности, мы вернулись в штаб армии. Здесь меня ждал еще один сюрприз, связанный с подготовкой к празднику.
- Вы назначаетесь командиром офицерского парадного батальона, - объявили мне, - получите на складе парадную шашку…
Вот этого я никак не ожидал! Однако делать нечего – получил шашку и в назначенное время явился на первую тренировку на обширный плац танкового полка, где проводилась подготовка к праздничному параду.
- Покажите шашку! – обступили меня офицеры…
Вот судьба когда – то грозного боевого оружия! Ведь сколько голов снесено этими шашками, а теперь в век ракет, они стали какой – то диковинкой. Неужели и атомная бомба когда–нибудь изживет себя и окажется среди музейных экспонатов?
Приступили к тренировке. Парадный батальон, составленный из офицеров штаба армии, насчитывал человек сто пятьдесят и открывал парад войск Кишиневского гарнизона на главной площади молдавской столицы. Чтобы добиться приличного прохождения мимо трибуны нужно приложить немало сил и старания, чтобы выдержать и равнение в длинных шеренгах, и дистанции, и интервалы, и высоту подъема носка сапога, и твердость шага, и отмашку рук, и одновременность поворота головы при равнении на трибуну, и многое другое…
Все это достигается систематическими тренировками путем многократного прохождения мимо трибуны строевым шагом, при этом командир батальона идет впереди один и делает отмашку при подходе к трибуне шашкой.
По этой отмашке все одновременно поворачивают головы в сторону трибуны, шашку же нужно резко опустить вниз к левой ноге и, удерживая ее в вытянутой руке, чеканя шаг и также равняясь на трибуну, безукоризненно пройти этот ответственный отрезок. Тут важно не сбиться и не потерять направление, как это случилось у поручика Ромашова в известном рассказе Куприна "Поединок".
В свое время мне неоднократно приходилось участвовать в праздничных парадах в Ленинграде на Дворцовой площади, но с моим ростом в 173 сантиметра всегда ходил в четвертой шеренге пятым или шестым от правофлангового. Конечно, мне лестно, что из всех гвардейцев на роль командира батальона выбор пал на меня – вооруженца, но есть же другие офицеры и выше ростом, и с усами, поэтому под предлогом необходимости проведения тренировок с расчетом салютной установки мне удалось отвертеться от парада и сложить с себя почетную должность командира батальона…
Незаметно подошли праздники, кому праздники, а для командиров частей и соединений, для командования армии праздники хуже всякого бедствия: в праздники случается больше всего нарушений воинской дисциплины и всяких происшествий, поэтому чтобы уберечься от всего этого нужно держать ухо востро, не расслабляться и серьезно готовиться к праздникам, проводя проверки и караульной службы и парковой службы, и оружия, и боеприпасов, и противопожарной безопасности, и подбор праздничного суточного наряда, и многое другое…
В канун праздника офицеров штаба командарм собрал на совещание в парадной форме. Генерал – лейтенант Востров поздравил всех с наступающим праздником и сказал:
- Сразу после совещания начальники родов войск и служб разъедутся по гарнизонам для контроля караульной и внутренней службы. Конкретные вопросы проверки перечислены в памятке, прошу принять меры к устранению выявленных недостатков на месте…
Начальник штаба генерал Еремин зачитал распределение проверяющих по гарнизонам и вручил каждому листки – памятки с перечнем проверяемых вопросов: просматриваются ли все участки охраняемого периметра с вышек; высота внешнего ограждения; отсутствие провисания колючей проволоки; расстояние между нитками проволоки; наличие лазов в ограждении; очищен и вспахан ли периметр; состояние окопов; состояние освещения периметра; исправность постовой сигнализации; оборудование караульного помещения и так далее, всего двадцать пунктов.
Мне достался гарнизон в районе Ново – Алексеевки, где в одном городке стоят зенитная ракетная бригада и зенитная техническая ракетная база. Дорога туда и обратно займет часов пять, получается, что на проверку остается часа два, так как командарм приказал доложить ему результаты проверки до 18.00.
В гарнизон зенитчиков мы с Арнаутом приехали часов в двенадцать и сразу же за работу.
- Прошу сразу же и устранять недостатки, - сказал я командиру бригады…
Начали мы с осмотра внешнего ограждения по всему периметру, за мной двигались несколько солдат во главе с расторопным прапорщиком, которые тут же заделывали лазы в ограждении, подтягивали обвисшую проволоку, меняли перегоревшие лампочки освещения и так далее…
Таким образом, несмотря на ограниченность во времени, все же удалось выполнить намеченный объем работы.
Для удобства и краткости доклада результаты проверки я обобщил в виде таблички: клеточками отмечены уже устраненные недостатки, Выходило, что больше половины недостатков было устранено сразу, на остальные дан срок.
- Прошу на обед, - пригласил меня командир бригады, когда мы собрались в обратный путь…
- Спасибо, на обед времени нет, нужно до 18.00. доехать до Кишинева и доложить командарму…
Докладывалось обычно в краткой форме в обобщенном виде, без деталей и, конечно, без перечисления недостатков.
К моему удивлению, генерал – лейтенант Востров стал внимательно слушать мой доклад, вникая в подробности.
Мне стало понятно, что он просто изучает меня: насколько полно выполнено задание, что конкретно сделано, не было ли распития спиртного за праздничным столом и так далее. Тогда я достал свою табличку и подробнейшим образом шаг за шагом доложил и все недостатки и что успели устранить.
- Вы хорошо поработали, спасибо, - сказал Владимир Андреевич, когда я закончил свой доклад…
- Командарм следил за вами в течение всего дня, - сказал мне оперативный дежурный, - интересовался, когда приехали в бригаду, когда выехали обратно…
Это, наверное, правильно: командир должен изучать своих подчиненных и досконально знать их сильные и слабые стороны, чтобы опираться на первые и нейтрализовать вторые.
И еще раз мне пришлось пройти испытание, на этот раз на предмет профессиональной подготовки.
Однажды собрали всех офицеров штаба армии на совещание. Совещание проводил заместитель командарма генерал Акимов. В ходе совещания, уж не помню по какому поводу, он затронул вопрос подготовки стрелкового оружия к боевому применению и вдруг с солдафонской бесцеремонностью поднял меня вопросом:
- Пусть начальник Службы Ракетно–артиллерийского вооружения доложит порядок пристрелки оружия…
Уж не знаю, откуда укоренилось в войсках это слово "пристрелка" – теперь не было этого понятия и я воспринял вопрос, заданный при всем честном народе, как провокационный, встал со своего места и резко ответил:
- "Пристрелки" не существует, есть проверка оружия боем и приведение его к нормальному бою, для автомата – это стрельба на дальность 100 метров, прицел 3, целик 0, четырьмя патронами по проверочной мишени, при этом все четыре пробоины должны вместиться в круг диаметром 15 сантиметров, средняя точка попадания не должна отклоняться от контрольной точки не больше, чем на 5 сантиметров…
Акимов ничего не сказал, но запомнил и наказал меня позже – в армии для этого поводов всегда больше чем достаточно…
Между тем наступил праздник. В этот напряженный день мне помимо прочего предстояло еще и проведение праздничного салюта.
Салют производился из одной точки города: из центрального парка, что рядом с Домом правительства. Задолго до назначенного времени я был уже на месте и вместе с расчетом проверили пусковую установку, зарядили мортирки 105 мм фейерверками, уточнили график огня и стали ждать.
Время, как водится, тянулось томительно медленно. Погода стояла великолепная: тихая, теплая и толпы гуляющего народа заполнили и центральную улицу, и парк, но мы выставили оцепление и никого близко не подпускали. Где – то в половине десятого подъехал представитель ЦК Компартии Молдавии и я доложил ему о готовности.
Ровно в десять мы дали первый залп, а затем последовательно и все остальные.
Салютная установка тем хороша, что она помимо мощного красочного фейерверка дает и сильный звуковой эффект.
В гостиницу вернулся поздно и от усталости еле добрался до койки.
Вот уже прошел месяц моей службы в новой должности – по сравнению с корпусом нагрузка здесь ощутимо больше, но и зарплата больше: там я получал 394 рубля, а здесь 513 рублей…
После праздников жизнь вошла в привычное русло: планирование эксплуатации вооружения на 1979 год; подготовка к сборам руководящего состава на базе 59 мотострелковой дивизии; отчетно–выборные собрания в ПРТБ и ЗТРБ – вот далеко не полный перечень вопросов на ближайшее время – это если не случится чего – нибудь чрезвычайного.
Однако ЧП вскоре случилось: с дивизионного склада 59 МСД были похищены пистолеты. Пропажа обнаружилась сразу же и командарм, как только узнал о хищении, поступил неординарно: не стал вызывать вооруженцев на ковер и устраивать разнос, назначать комиссию для расследования, а сел в машину и поехал в дивизию.
Ознакомившись с обстановкой на месте, генерал – лейтенант Востров убедился, что пистолеты мог похитить только часовой, охраняющий склад.
Вызвали часового. Закрывшись с ним в кабинете наедине, Владимир Андреевич обратился к солдату по–отечески:
- Отдай пистолеты! Даю слово, что не буду привлекать тебя и судить, пожалей мои седины и не губи себя…
Такое человеческое обращение ошеломило солдата, и он признался:
- Из уважения к Вам признаюсь – пистолеты взял я и закопал их под вышкой…
Действительно, пистолеты нашли под вышкой и тут же вернули их на склад и ЧП, таким образом, было пресечено, но в душе у меня остался горький след и чувство вины за случившееся…
В самом деле, часовой отыскал лазейку и легко проник в хранилище, а вооруженцы несмотря на многочисленные указания и проверки ходили вокруг словно с завязанными глазами, ничего не замечая и проявляя элементарное ротозейство, пока не случилось хищение и теперь остается только краснеть и хлопать глазами… Видимо, вооруженцам при проверках нужно ставить себя на место вора и с этой позиции искать разные лазейки, через которые можно проникнуть в хранилище и украсть оружие.
Один мудрый электрик сказал мне однажды, что существует сто способов воровства электроэнергии и столько же способов борьбы с этим злом, наверное, способов хищения оружия не меньше и мы должны все их знать и упреждать…
Что делать? Нужно срочно в корне переломить ситуацию с сохранностью оружия, и для этого нужен какой – то мощный рычаг.
Этим рычагом, по моему мнению, является Военный Совет Армии, на который и необходимо вынести этот вопрос. Военный Совет регулярно заседает каждый месяц, повестки самые разные: о состоянии воинской дисциплины; об улучшении правопорядка; о состоянии мобилизационной готовности и другое, а вот сохранность оружия и боеприпасов ни разу не обсуждалось и я отправился к генералу Цветкову.
Моя просьба включить в повестку очередного Военного Совета вопрос сохранности оружия и боеприпасов удивила генерала: на Военном Совете пряники не раздают, а ошкуривают вплоть до снятия с должности, а тут явился чудак и добровольно сует свою голову в пасть тигру…
Пусть лучше достанется мне на орехи, - размышлял я, - но зато дело выиграет и может быть удастся поправить дело с сохранностью оружия, да и достанется не мне одному, а и некоторым другим…
Выслушав мои доводы, генерал Цветков согласился включить в повестку очередного ВС вопрос сохранности оружия и боеприпасов и назвал конкретную дату заседания. Времени на подготовку оставалось меньше месяца, поэтому все офицеры службы сразу же включились в работу.
С недостатками у нас была полная ясность – их в разных актах, блокнотах и записных книжках накопился целый мешок, но как их лучше преподнести? Не будешь же с трибуны монотонно бубнить, перечисляя недостатки, их нужно так упаковать и преподнести, чтобы было наглядно, доходчиво, убедительно и конкретно – доклад должен быть короткий, как выстрел, и разить, как кинжал…
Мы поступили так: для наглядности все склады вооружения и боеприпасов, как текущего довольствия, так и НЗ по каждой части изобразили в виде квадратиков на большом плакате.
По количеству недостатков, выявленных на каждом складе, квадратики закрасили в три цвета: зеленый, желтый и красный.
Зеленый цвет означает, что склад соответствует всем требованиям руководящих документов и обеспечивает сохранность оружия и боеприпасов; желтый цвет предупреждает о необходимости принятия мер, ну а красный прямо кричит об опасности хищения или пожара.
Кроме того, внутри каждого квадратика написали цифры в виде дроби, где в числителе общее количество недостатков на складе, а в знаменателе – уже с учетом устранения, перед самым Военным Советом.
В войсках больше всего боятся угрозы наказания, чем самого наказания, поэтому, инструктируя своих офицеров перед командировкой, всякий раз говорил им:
- Побольше пугайте всех Военным Советом, если недостатки не будут устранены – плохо придется…
Офицеры службы прекрасно это понимали, поэтому параллельно с проверками и перепроверками мы развернули настоящую пропагандистскую компанию и общими усилиями удалось расшевелить и вооруженцев и командиров частей и мобилизовать их на устранение недостатков. Для нас наступила самая настоящая страдная пора и мы, не жалея сил, стремились как можно эффективнее использовать это золотое время, чтобы добиться устранения максимального количества недостатков, собственно, это и было конечной целью всего этого мероприятия…
Когда собранные данные по складам были отображены на плакатах – картина получилась впечатляющая и предельно наглядная: 60 % квадратиков оказались закрашенными в красный цвет, 30 – в желтый и только 10 % в зеленый. На случай, если бы кто–нибудь стал оспаривать наши оценки и отпираться, по каждому складу имелись предписания с конкретными недостатками и отметками об их устранении.
И вот наступил день заседания Военного Совета, в переполненном зале начальники родов войск, служб и отделов, командиры соединений и частей, а я с указкой в руках на сцене возле своего плаката. Плакат был вывешен заранее и командиры частей успели с ним познакомиться, знали свои оценки и теперь их мучила одна неизвестность – реакция командующего армией. Ровно в назначенное время члены Военного Совета заняли свое место в президиуме и мне было предоставлено слово.
Докладывал я без бумажки, эмоционально, на одном дыхании, называя фамилии и перечисляя конкретику, а в заключении сказал:
- Нужно по–пластунски проползти каждый склад, чтобы перекрыть все лазейки и щели и тем самым исключить случаи хищения оружия и боеприпасов…
- Именно проползти по–пластунски, - повторил мою фразу командарм, подведя итог моему докладу и ставя задачу войскам…
В качестве одной из мер по исключению хищения оружия мной предлагалось укрыть все пистолеты, хранящиеся на складах, в металлические сейфы, в металлические шкафы или малые железнодорожные контейнеры.
Действия генерал – лейтенанта Вострова после Военного совета были просто удивительными: он сам, никому не говоря ни слова, поехал к начальнику Одесско–Кишиневской железной дороги и попросил у него списанные железнодорожные контейнеры.
Железнодорожники сразу пошли навстречу и вскоре каждый мотострелковый полк получил по два малых контейнера, остальные полки и части по одному, а на дивизионные склады пришлось по два малых и одному большому пятитонному контейнеру. Хорошая штука эти контейнеры!
Собственно, они изначально предназначаются для обеспечения надежной сохранности имущества: прочные металлические стенки, дно и крыша; надежные запоры, замыкаемые на замок и опечатываемые. Можно опломбировать. Вскоре все пистолеты в войсках армии удалось укрыть в контейнеры: ящики загружались внутрь, на дверках контейнера с внутренней стороны вывешивалась опись с пономерным учетом, а также график контроля. Кроме контейнеров войска стали изготавливать своими силами металлические шкафы и укрывать в них ручные гранаты…
На отчетно–выборное партийное собрание в ПРТБ я выехал заблаговременно, чтобы в спокойной обстановке детально познакомиться с подчиненной частью. ПРТБ стоит отдельным гарнизоном, который включает в себя жилую зону и техническую территорию. В обширной жилой зоне дома офицерского состава, школа, трехэтажная казарма старой постройки, солдатская столовая, склады и небольшая гостиница для приезжих.
Штаб части размещается на первом этаже казармы, от КПП к штабу ведет широкая асфальтированная дорожка, впрочем, все дороги в части, в том числе и на технической территории заасфальтированы и содержатся в хорошем состоянии. Полковник Кривцунов стал подробно знакомить меня с положением дел: личным составом, вооружением и техникой база укомплектована полностью; 90 процентов личного состава значкисты ВСК; нарушений воинской дисциплины – 37, в том числе: пьянки – 4, нарушения Устава Гарнизонной и Караульной службы – 2; пререкания – 2, грубость с начальником – 3, прочие – 19.
В подсобном хозяйстве части кроме сада и большого огорода содержится больше сотни свиней…
После беседы пошли знакомиться с частью: казарма, столовая, парк, котельная, техническая территория…
Личный состав подразделений размещается на втором и третьих этажах казармы, койки в один ярус, в помещении тепло, сухо, просторно.
Столовая рядом с казармой в одноэтажном кирпичном здании, рядом со столовой – продовольственный склад, на площадке между столовой и продскладом стоят новенькие "жигули" вишневого цвета.
- Чья это машина?…
- Начальника продсклада…
- Ворует каналья, - подумал я, на зарплату прапорщика машину не купить, но подождите, ужо я выведу вас на чистую воду…
Однако нужно еще уметь ловить воров, это не так то просто.
Полковник Кривцунов не только многоопытный командир, но и отличный хозяйственник, поэтому его увольнение для меня большая, невосполнимая потеря.
- Послужите еще немного, - просил я его…
- Нет, это дело решенное, все документы уже оформлены…
- Кого же Вы рекомендуете вместо себя?…
- Начальника штаба подполковника Павленко - это исключительно добросовестный, исполнительный офицер…
К сожалению, этот выбор оказался неудачным и повлек в последствии негативные последствия, как лично для Павленко, так в целом и для части.
С технической территорией меня знакомил главный инженер ПРТБ подполковник Сорокалет, исключительно пунктуальный, грамотный, требовательный офицер – это во многом его заслуга и в безукоризненном содержании и запаса ракет – носителей, и боеголовок к ним, и наземного оборудования, и в специальной подготовке личного состава расчетов, натренированных до степени отличных специалистов. Как все это достигается и каким трудом дается я знал по собственному опыту по прежней службе в ракетной бригаде, но в ПРТБ, очевидно, и требования, и техническая культура на голову выше, чем в ракетной бригаде. Пройдя через КПП, мы очутились на технической территории – этом объекте каждодневных забот и трудов всего личного состава части. Территория тщательно убрана, трава выкошена, внутренние дороги заасфальтированы и размечены, бордюры побелены…
- Пойдемте дальше, - предложил Сорокалет, видя, что я стою на одном месте, но как ему объяснить, что просто отдыхаю душой, устав от бесконечных недостатков…
Мы подошли к хранилищу с запасами ракет – носителей.
Хранилище железобетонное арочного типа, с насыпанной сверху земляной подушкой, перед входом просторная площадка с твердым покрытием для проведения погрузочно–разгрузочных работ. Массивные, тяжелые двери, наверное, способны выдержать взрывную волну большой силы, с внутренней стороны двери занавешены плотными брезентовыми шторами, внутри хранилищ яркое электрическое освещение чистота и порядок.
Ракеты 8К14, теперь больше известные из средств массовой информации, как ракеты "Скад", хранятся загруженными на грунтовые тележки 2Т3, плотно занимая всю полезную площадь хранилища.
- Мыши – вот наш главный враг, - сказал сопровождающий меня командир технической батареи майор Балым…
- Какие мыши?…
- Самые обыкновенные – грызут изоляцию электропроводки и, таким образом, выводят ракеты из строя…
Оказалось, что в хранилище имеется целая система защиты от мышей: инструкция с описанием повадок мышей и способов борьбы с ними; ловушки; приманки для контроля наличия грызунов в хранилище; защитные канавки и уплотнения, Мыши не могут преодолевать препятствия в виде встречного пучка проволочек, поэтому все стойки грунтовых тележек 2Т3 обвязаны этими пучками проволочки.
Следующий пункт знакомства – зал регламентных работ, напоминающий больше операционную: яркое освещение, белоснежные стены и потолок, никелированные подставки на колесиках для приборов, аккуратные лотки для многочисленных кабелей, специальная разметка желтой краской на полу, предупреждающие надписи и различные таблички выполнены красиво с художественным вкусом, наверное, здесь тоже можно сделать какие-нибудь замечания, но у меня их не нашлось, очевидно, за время службы в пехоте мой уровень технической культуры снизился и Сорокалет это заметил:
- Если здесь должна стоять точка, - сказал он, показывая порядок заполнения формуляра, - то она обязательно должна стоять…
Знакомство с технической территорией завершилось посещением спецхранилища с боеголовками. Это хранилище является святая святых всей технической территорией и располагается на обособленной, дополнительно выгороженной территории.
К моему удивлению, внутри хранилища я увидел обыкновенные бочки, опломбированные с двух сторон – так хранятся боеголовки к ракетам в ядерном снаряжении.
- Регламентные работы с боевыми частями мы проводим в присутствии специалистов из центра, - пояснил Сорокалет…
- А что же тогда достается на вашу долю?…
- Мы головой отвечаем за поддержание в хранилище строго определенного температурно–влажностного режима – вот приборы круглосуточного контроля температуры и влажности…
- А что делать, если в хранилище влажность меньше нормы?…
- Ставим на пол открытые емкости с водой…
Доступ в хранилище крайне ограничен, все посещения фиксируются в специальном журнале с указанием кто, когда и сколько времени находится в хранилище с точностью до минуты. Из руководящего состава армии сюда имеют допуск лишь командарм, Член Военного Совета и начальник службы ракетно–артиллерийского вооружения.
Расписавшись в журнале, я с облегчением покинул хранилище – радиоактивный фон здесь, несомненно, присутствует и нечего торчать тут без дела…
Ясно одно, что самым слабым звеном является строгое обеспечение температурного режима в хранилище, который, в свою очередь, зависит от исправной работы котельной.
- Котельная – это наша ахиллесова пята, - подтвердил мои опасения главный инженер, - если по службе РАВ мы обеспечены всем необходимым и даже с избытком, то обеспечение котельной идет по линии квартирно–эксплуатационной части и нам с трудом удается добывать запчасти, особенно электронасосы…
Между тем подошло время проведения отчетно–выборного партийного собрания и коммунисты уже начали занимать места в зале, когда подъехал начальник штаба генерал Еремин, что свидетельствует о том внимании, которое уделяет командование армии подвижной ракетно–технической базе.
Присутствуя на партсобрании, можно услышать мнение коммунистов о положении дел непосредственно из первых рук и критику невзирая на лица.
- Слабая техническая подготовка некоторых категорий специалистов, - отметил подполковник Сорокалет в своем выступлении, - нарушаются меры безопасности; низкая культура выполнения отдельных операций; не полностью решен вопрос поверки измерительных приборов; нет маскировочных сетей; плохое обеспечение котельной; 36 единиц специальной техники имеют устаревшую автомобильную базу...
- Техника подразделения не укрыта, - сказал начальник расчета в своем выступлении прапорщик Зуенко, - нужно выделить землеройную технику для оборудования запасного района…
- Связь с районами сосредоточения плохая, - отметил полковник Кривцунов, - не завершено инженерное обеспечение районов, не оборудованы укрытия для личного состава…
- Караульное помещение производит удручающее впечатление, - отметил генерал Еремин, - неудовлетворительная подготовка прапорщиков; с нерадивыми прапорщиками нужно разделываться; каптерку советую оборудовать по образцу полка связи; обновление техники планируется в 1979 году…
По установившейся практике, все критические замечания нужно обобщить, составить конкретный план их устранения и на очередных партсобраниях информировать коммунистов о проделанной работе.
Вскоре прошло отчетно–выборное собрание и в ЗТРБ, но зенитная база сокращенного состава и внимания ей, как и вообще зенитчикам, уделяется меньше, поэтому из командования армии никого не было и я старался подробно вникнуть во все проблемные вопросы, высказанные и главным инженером майором Пичугиным и командиром части подполковником Михайличенко. Проблем было много, но главная – это строительство большого железобетонного хранилища под ракеты 3М8 "Круг".
Строительство велось хозспособом уже давно, но продвигалось мучительно медленно: не было стеновых плит, плит перекрытия, балок и прочего. Все это можно достать в Одессе на заводе ЖБИ, посылая туда "на заработки" личный состав и технику, что крайне нежелательно.
Вернувшись в Кишинев и обобщив все критические замечания, высказанные коммунистами, мы взялись за подготовку очередного мероприятия – армейских сборов.
Трехдневные сборы руководящего состава армии запланированы на базе 59 мотострелковой дивизии под руководством генерал – лейтенанта Вострова.
На предстоящих сборах мне придется выступать в качестве дебютанта, поэтому мне нужно как говорится, выложиться, используя накопленный опыт в корпусе при проведении аналогичных сборов. Дело в том, что в 14-й гв. армии, так же как и в 32-м корпусе все мотострелковые дивизии сокращенного состава, поэтому на первом месте стоят вопросы мобилизационной готовности.
Известно, что вооружение и боеприпасы являются неотъемлемой составляющей войскового организма и пронизывают его снизу доверху, поэтому вопросов мобилизационной подготовки у вооруженцев безбрежное море, но мы решили, исходя из своих сил и средств, остановиться лишь на некоторых из них. На сборах мы решили показать: подготовку орудий батареи к боевому применению; подготовку танковой роты в боеготовое состояние; механизацию погрузочных работ на складе боеприпасов; лабораторный пункт по приведению боеприпасов в окончательно снаряженный вид; передвижной пункт по зарядке аккумуляторов к приборам ночного видения; железнодорожный контейнер для хранения пистолетов; а также самодельный сейф для хранения пистолетов.
Подготовка к сборам – труднейшее дело, требующее и больших трудозатрат, и напряженного поиска оптимального решения вопросов мобилизационной готовности, и выработки четких установочных указаний для практического воплощения рекомендаций в войсках армии.
Насколько качественно нам удастся подготовить учебные точки, и во время занятия доходчиво и убедительно донести до участников суть предложений, настолько и будут достигнуты поставленные цели. Подготовка к сборам на всех учебных точках шла одновременно: капитан Чуваев занимался оборудованием образцовой ружкомнаты и подвижным пунктом для зарядки аккумуляторов; майор Гуреев готовил показ механизированной погрузки боеприпасов и лабораторный пункт по приведению боеприпасов в окснарвид; майор Кепич готовил артиллерийскую батарею, а я взял на себя танковую роту.
Так как все нюансы подготовки всех этих учебных точек подробно изложены в главе воспоминаний "32-й Армейский корпус", то здесь необходимо остановиться лишь на некоторых деталях. Дело в том, что у танкистов пришлось начинать почти с нуля и комплектовать ящик со всей начинкой – это машинка Ракова для снаряжения пулеметных лент; выравниватель для снаряжения 12.7 мм патронов к пулемету ДШК; материал для расконсервации вооружения; ветошь и обтирочный материал, растворитель, деревянные палочки для удаления смазки и скребки, смазка, контровочная проволока и пломбы; технологическая карта расконсервации вооружения; контрольно–выверочная мишень и, наконец, приспособление для проверки противооткатных устройств танковой пушки. Приспособление для проверки противооткатных устройств (ПОУ) оказалось у танкистов самым узким местом, так как оно имеется в единственном числе одно на весь батальон и тормозит время подготовки танков к боевому применению. Дело в том, что без проверки ПОУ стрелять из танка после длительного хранения нельзя – можно вывести орудие из строя из–за недостатка тормозной жидкости или давления воздуха в противооткатных устройствах. Процедура проверки ПОУ довольно сложная, занимает значительное время и сопряжена с замером давления в исходном положении ствола, искусственном откате орудия и вторичном замером давления. Совершенно очевидно – чтобы ускорить проверку нужно иметь больше приспособлений и мы решили укомплектовать ими каждый танковый взвод. Однако на практике сделать это оказалось не так то просто. Хотя приспособление состоит всего из трех деталей – это тройник с манометром, силовой винт и ключ – трещотка, оказалось, что тройник нам самим нигде не достать, поэтому пришлось обращаться за помощью в округ и ехать на базу вооружения в Вознесенск.
Сборы начались выступлением командарма перед участниками в аудитории и несколькими докладами по мобилизационной подготовке в которых упор делался на сокращение сроков приведения войск в полную боевую готовность. Хотя для вооруженцев здесь большое поле деятельности, но в погоне за сокращением времени нельзя доходить до абсурда, а руководствоваться здравым смыслом и, конечно, реальными нормативами, проверенными на практике.
Генерал – лейтенант Востров много времени уделил заслушиванию командиров соединений и частей по планам мобилизационной готовности.
Известно, что каждая часть имеет такой план, который условно как бы состоит из двух разделов: задачи на особый период и решения командира части на выполнение этой задачи исходя из местных условий.
Командарм особенно дотошно добивался полноты, ясности и конкретности в решениях командиров и возмущался, обнаружив вместо решения по тому или иному вопросу в мобплане пустое место.
- Пусть решение будет глупым, но это лучше, чем никакого, - говорил Владимир Андреевич и мне крепко запомнились его слова…
Согласно расписанию занятия на наших учебных точках шли на третий день сборов, участники любили такие показы, так – как для них после первых, трудных дней – это просто прогулка.
Правда, для вооруженцев, затративших столько труда в течение целого месяца на подготовку учебных мест, порой обидно, что некоторые участники сборов пробегают не особенно вникая в суть. В корпусе на аналогичных сборах комкор генерал Ковтунов обычно предварительно проверял готовность к занятиям, заслушивал доклады, уточнял и, если находил нужным, что – либо дополнял.
В армии предварительных тренировок не было и во время занятия, если что не так, можно попасть в неудобное положение и на ходу вносить коррективы. С другой стороны, такое доверие со стороны командования и отсутствие опеки открывало простор для инициативы и творчества, но, конечно, налагало ответственность…
Офицеры службы РАВ армии все это понимали и старались подготовить все учебные точки на самом высоком уровне, начиная от плакатов и дикторских текстов и заканчивая указками.
Нужно отдать должное службе РАВ 59 мотострелковой дивизии, на плечи которой легло дополнительное бремя подготовки к сборам.
Наконец, наступил день наших занятий. Я волновался. Участники сборов разделились на несколько групп – в первой офицеры штаба армии и командиры соединений и частей во главе с командармом. И хотя на всех наших учебных точках находились подготовленные руководители занятий, я решил первой группе доложить везде сам и непосредственно услышать оценку командарма.
Генерал – лейтенант Востров очень внимательно выслушал мой доклад, вникая во все подробности и в заключение, обращаясь к командирам соединений и частей, говорил им:
- Так делать!…
Такое заключение мы получили на всех наших учебных точках, что было наградой за наш труд.
Получив такую оценку, нам теперь оставалось добиться выполнения всех наших предложений по совершенствованию мобилизационной готовности войск.
После доклада на последней учебной точке, командарм пожал мне руку и сказал:
- Стоите на правильном пути…
После сборов оставалось еще некоторое время до Нового 1979 года, которое нужно было употребить для подчистки текущих вопросов, а на праздник отпроситься на побывку к семье в Симферополь. Уже стало ясно, что план моей замены в ГСВГ в 20-ю армию окончательно расстроился и теперь у меня вырисовывалась перспектива проживания в гостинице на неопределенное время.
- Перевозите семью в Кишинев, - сказал мне однажды командарм, - квартиру мы вам выделим в новом доме на Баюканах…
Конечно, приятно такое внимание командования ко мне, но переезжать на закате службы в Молдавию и срывать детей с учебы как – то не хотелось.
Тем временем был уже готов план боевой и политической подготовки на 1979 год. Даже перечисление всех мероприятий вызвало у меня шок: армейские учения с развертыванием ряда частей; боевые стрельбы на полигоне; инспекторские проверки; участие во фронтовых командно – штабных учениях совместно с Болгарской народной армией; боевые пуски ракет на Государственном полигоне Капустин Яр – вот далеко не полный перечень мероприятий этого плана.
В связи с предстоящими боевыми пусками генерал – лейтенант Востров решил посетить ракетную бригаду и взял меня с собой.
Для меня посещение ракетной бригады – это как бы возвращение к молодости, когда в лейтенантские годы начинал свою службу в ракетных войсках. Хотя с тех пор прошло уже много времени, но все здесь мне близко и знакомо: по – прежнему стоит на вооружении ракета 8К14, да и наземное оборудование все то же… Чтобы оценить состояние вооружения и подготовку расчетов мне достаточно побывать на нескольких комплексных занятиях, а о работе службы главного инженера и его офицеров можно судить хотя бы по укомплектованности агрегатов наземного оборудования запасными частями и инструментом: если растеряны ключи, отвертки и запчасти, а ведомости некомплекта на эти предметы не ведутся либо вообще отсутствуют – значит вооруженцы в бригаде не на высоте и не занимаются в полной мере своим делом…
В бригаду мы приехали рано утром и генерал – лейтенант Востров начал со строевого смотра. Когда личный состав бригады был построен на обширном строевом плацу и вынесли знамя, командарм вышел на середину и громко поздоровался. Солдаты стали набирать в свои легкие побольше воздуха и задержались с ответом.
- Что вы набираете воздух, - сказал Владимир Андреевич, - воздух у вас есть всегда, отвечайте сразу и не тяните, давайте–ка еще раз…
Солдаты поняли, что требуется от них и повторно ответили и громко и дружно.
- Вот это другое дело…
Чувствовалось, что у командарма с солдатами сразу установилась какая–то незримая, таинственная связь и они теперь подвластны его воле – просто магия какая–то. Конечно, это не магия, а область психологии, вытекающая из личного обаяния, благородства, жизненного и воинского опыта, доступности, понимания солдата и умение найти кратчайший путь к его сердцу, поэтому одних командиров солдаты любят и готовы за ними и в огонь и в воду, а других командиров солдаты не любят…
Владимира Андреевича Вострова в войсках армии, конечно, любили и глубоко уважали. Между тем была подана команда на перестроение и командарм начал обходить шеренги, беседуя с солдатами и осматривая их внешний вид. Опытный военачальник по внешнему виду солдат сразу определит состояние той или иной части.
На этот раз замечания были обыкновенные: не подогнано обмундирование; не обрезана бахрома на подолах шинелей, оторваны пуговицы и другое в том же духе. Больше всего оказалось оторванных пуговиц на заднем разрезе шинелей.
- Почему не пришиваете во–время пуговицы? – спрашивал Владимир Андреевич, подводя итог строевому смотру, - вот у меня же все пуговицы на месте…
С этими словами он поднял полу своей шинели с пуговицами на всеобщее обозрение. Тут произошла немая сцена: самая нижняя пуговичка на заднем срезе шинели напрочь отсутствовала, видимо, оторвалась только что по дороге сюда, но Владимир Андреевич сразу же нашелся в этой комической ситуации.
- Вот и у меня оторвалась пуговица, - обескуражено сказал он и этим как бы еще больше расположил солдат к себе…
Строевой смотр, посещение столовой, казармы, парка, совещание с офицерами - все это заняло время до самого обеда.
- Директор местной колбасной фабрики приглашает ВАС ознакомиться с предприятием, - сказал командир бригады, когда командарм уже собрался было ехать в Кишинев…
Немного подумав и посмотрев на часы, Владимир Андреевич согласился, и мы поехали на фабрику.
Знакомство с фабрикой свелось к рассказу директора о производственных показателях, достигнутых коллективом в текущем году и дегустации выпускаемой продукции.
Признаться, последнее было весьма кстати, так как выехали мы из Кишинева рано и теперь все проголодались. Образцы изготовленных на фабрике колбас были выставлены в соседней с директорским кабинетом комнате.
На обширном столе стояло около дюжины тарелок с нарезанной колбасой нескольких сортов. Трудно отдать предпочтение какому – либо одному сорту – так необыкновенно все вкусно и даже трудно оторваться только жаль, что такой колбасы не продается в магазине…
Командарм уехал в Кишинев, а я остался в Бендерах, чтобы посмотреть работу расчетов на комплексных занятиях хотя бы нескольких батарей и заодно проверить состояние наземного оборудования.
Дело облегчалось тем, что выезжать никуда не нужно – комплексные занятия проводились здесь же в городке, маскируясь высокими стенами бывшей цитадели старинной крепости. Цитадель стоит в центре крепости, полутораметровой толщины стены хорошо сохранились и, вероятно, простоят еще сотню лет, правда, кровля обвалилась, но внизу расчищена просторная площадка вполне подходящая для проведения комплексных занятий. Вместе с главным инженером бригады подполковником Дроновым и его офицерами вечером мы подвели итоги дня. Выявилось много вопросов, требующих решения: три грузовесовых макета для работы непригодны, и их нужно списать; учебно–тренировочные ракеты в ужасном состоянии (помяты стабилизаторы, заглушки ветровых болтов самодельные, лючки деформированы, нарушена герметичность двигателя); неисправен заправщик окислителя; на заправщиках отсутствуют алюминиевые ведра; заправщики не выгорожены и хранятся вместе с другой техникой; небрежность в заполнении формуляров; вновь прибывший личный состав не знает свои обязанности.
Ясно, что прежде чем ехать в следующем году на государственный полигон, вооруженцам бригады нужно хорошо и плотно потрудиться.
- Времени впереди еще много, - сказал Дронов, - успеем подготовиться…
- Не так уж и много, к сентябрю полная готовность, время пробежит быстро и работать всем вам нужно посильнее, а пока что, судя по положению дел, работаете тихо…
Положение усугублялось еще и тем, что обстановка среди офицеров службы главного инженера бригады была нездоровая: старший инженер по ракетам капитан Грабовский писал жалобы, искал какую – то справедливость, но товарищи его не понимали и это вносило разлад в работу коллектива вооруженцев. Было уже поздно, когда мы закончили все дела и я остался ночевать в бригаде. Поместили меня в санчасти, где была отдельная небольшая комната для приезжих.
Сама санчасть размещается в цоколе внешнего обвода крепостной стены, где турки оборудовали укрытие для солдат на случай бомбардировки во время осады. Укрытия человек на триста каждое изолированы друг от друга и тянутся по кругу вдоль всей крепостной стены, имея отдельные входы с надежными дверями, Укрытия, можно сказать, сверхнадежные: стены полутораметровой толщины кирпичной кладки; сводчатые потолки; трехметровая земляная подушка наверху – такое укрытие не возьмет и атомная бомба…
Внутри помещение сохранилось в прекрасном состоянии и я, оставшись один, долго рассматривал и помещение, и стены, и своды – вот мемориальная табличка с указанием времени строительства и коменданта крепости – трехбунчужного паши…
Наступил 1979 год. После коротких новогодних праздников мы сразу взялись за подготовку армейских командно – штабных учений.
Это и без того тяжелейшее мероприятие усугублялось еще и тем, что кроме привлечения на учение штабов соединений и частей, подлежал отмобилизованию с полным развертыванием один из мотострелковых полков 180 мотострелковой дивизии, а также выход в поле непосредственно подчиненных службе ракетно–технических частей, которыми реально нужно управлять в ходе учения.
Естественно, чтобы управлять нужно иметь средства связи, хорошо их знать и уметь ими пользоваться.
К великому сожалению, своих средств связи у меня нет, средства связи я не знаю – это мое самое слабое место. Тем не менее, в ходе подготовки к учениям решил разобраться со связью и начал с ПРТБ и ЗТРБ, где имеется соответственно 15 и 7 единиц штатных радиосредств.
Организация связи – это дело тяжелейшее, профессионалы – связисты учатся своему ремеслу не один год и мне, естественно, с наскока этим вопросом не овладеть, хотя старался с помощью командира батареи управления капитана Ягудина освоить радиостанции Р-140, Р-118, Р-125МТ, Р-125МП, Р-123, Р-102, П-240Т, П-240Т-1. прежде всего уяснил их тактико–технические характеристики, схемы связи и практическую работу на радиостанциях.
Если в ПРТБ экипажи радиостанций полностью укомплектованы личным составом и находятся в постоянной боевой готовности, то в ЗТРБ средства связи практически содержатся на хранении и надежда только на то, что ракетно–техническая база занимает свой район в непосредственной близости от зенитной бригады, с которой постоянно поддерживается надежная связь с КП в радиосети начальника ПВО армии и, следовательно, всегда можно воспользоваться этой сетью и передать необходимые распоряжения.
Кроме средств связи моей головной болью являлось развертывание до штатов военного времени мотострелкового полка 180 мсд, Дело усугублялось тем, что на смену многоопытному подполковнику Клочкову прибыл майор Ишмухашетов, окончивший факультет руководящего инженерного состава (ФРИС) при Ленинградской артакадемии. Наученный горьким опытом с выпускниками ФРИС еще по корпусу, я боялся, что в трудную минуту, не имея опыта, не битый жизнью и нашей службой, майор Ишмухашетов может подвести, решил подстраховать его и выехал в Белгород – Днестровский.
Мои наихудшие опасения подтвердились: майор Ишмухашетов из ракетчиков, мягкий, интеллигентный молодой человек, в пехоте никогда не служил и теперь, если с ним не пройти всю цепочку развертывания полка в период отмобилизования, то он просто все пустит на самотек и будет барахтаться в хвосте событий, получая зуботычины.
Нужно сказать, что учебное отмобилизование в мирное время даже тяжелее, чем в реальной обстановке, так как в мирное время накладываются дополнительные задачи по обеспечению сохранности оружия; обеспечению учений холостыми патронами, имитационными средствами, пиротехникой, втулками для холостой стрельбы; перезагрузки боеукладок танков и многое другое.
- Главное – обеспечить сохранность оружия, - говорил я Ишмухашетову, - нужно организовать строгий контроль за наличием оружия и проверять его наличие не реже трех раз в сутки…
А как осуществлять этот контроль, если в мотострелковом полку свыше трех тысяч единиц стрелкового оружия, рассредоточенных по сорока подразделениям, а вооруженцев в полку вместе с прапорщиками, всего четыре человека, так что им везде не поспеть и поэтому полк нужно усиливать вооруженцами со стороны, закрепляя за ними на все время учений одни и те же подразделения.
Обычно основное внимание уделяется мотострелковым батальонам, однако ни в коем случае нельзя выпускать из поля зрения и мелкие подразделения, где и случаются хищения, как это было, например, в химвзводе 100-го мотострелкового полка в корпусе. Контроль наличия оружия вести не просто так, а по графику, утвержденному командиром.
Другой головной болью для вооруженцев во время отмобилизования является соблюдение мер безопасности при обращении с оружием и боеприпасами. Ведь в этот период из гражданки приходит масса солдат – призывников, отвыкших от оружия, поэтому высока вероятность случаев различного травматизма при погрузочно–разгрузочных работах с боеприпасами и расконсервации вооружения.
Конечно, от несчастных случаев застраховать не может никто, но вооруженцы должны сами себя подстраховать: везде и всюду иметь инструкции по мерам безопасности и обязательно их зачитывать перед началом работ с росписью в журнале; раздавать в подразделениях краткие памятки по правилам обращения с оружием и боеприпасами – это все пригодится для объяснения с прокурором при несчастном случае…
- Чтобы легче справиться с развертыванием, - делился я своим опытом с начальником РАВ дивизии, - нужно как можно больше вопросов решать заблаговременно в спокойной обстановке: загрузить в кузова тягачей ГАЗ-66 полковые минометы ПМ-120; загрузить часть аккумуляторов к ночным приборам; проверить противооткатные устройства орудий; разгрузить боеукладку танков; подготовить накладные на выдачу оружия с пономерным учетом на обороте; заготовить ведомости закрепления оружия; заготовить приказ по части о сохранности оружия; оборудовать ящики для оружия, вывозимого в поле, запорами, замками и приспособлениями для опечатывания…
Нужно сказать, что майор Ишмухашетов не только внимательно выслушал и записал мои указания, но и принял их к исполнению.
Правда, оставался еще один важный и трудоемкий вопрос – это оборудование полевых ружкомнат в районе сосредоточения и мы выехали на полигон Тарутино. Хотя была на исходе вторая декада января, но погода в Молдавии в это время года стоит теплая, на полигоне непролазная грязь и слякоть. Полевые ружкомнаты из расчета одна на роту оборудованы в палатках, обшитых внизу досками и выгорожены колючей проволокой.
Оружие будет содержаться в штатных деревянных ящиках под замками, номерной учет на фанерной дощечке, прикрепленной к центральному столбу палатки, здесь же и фонарь дежурного освещения.
Работы по оборудованию ружкомнат, выстроившихся в одну линию, уже подходили к концу и мы, обходя одну палатку за другой, уже собрались, было возвращаться в дивизию, но тут на нашу голову нагрянула окружная комиссия.
- Что за курятники вы тут нагородили! Разве обеспечат сохранность эти палатки! Безобразие!…
Мы молчали – с начальством лучше не спорить, тем более что палатки, действительно, не самое надежное укрытие для хранения оружия. Что же делать? По – хорошему на полигоне Тарутино можно было бы давно построить кирпичные ружкомнаты, ведь на этом самом месте постоянно проходят сборы с приписным составом, но никто этим не озаботился, а теперь вооруженцы оказались крайними…
В оставшееся время, пользуясь случаем, решил проверить ход подготовки к учениям ракетно – технических частей.
Как это ни парадоксально, но своим частям уделить достаточно времени не удается – прежде всего, дивизии, а все остальное потом.
Правда, офицеры–направленцы службы постоянно работают со своими подшефными частями, но мне нужно и самому поближе вникнуть во все детали работы подчиненных частей, иначе какой же я начальник? В ПРТБ мы вместе с начальником штаба подполковником Павленко, прежде всего, стали разбираться с руководящими документами. Нужно сказать, что в руководящих документах четко прописаны обязанности всех должностных лиц ПРТБ, организация планирования, содержание приказа, перечень отрабатываемых документов, порядок отработки рабочей карты, организация доставки ракет и, наконец, планирование марша. Всего этого в наших традиционных частях, таких как склады боеприпасов и реморганы, нет и в помине, поэтому мне нужно не только все это усвоить, но еще и учить подчиненных.
- А вы хорошо знаете свои обязанности? – спросил я Павленко…
- Конечно, знаю, начальник штаба обязан: знать обстановку; давать свои выводы и предложения; планировать охрану, оборону, инженерное обеспечение; обеспечивать связь в районе и на марше; руководить отправкой транспортов и контролировать их движение, - отрапортовал Павленко…
- Хорошо, а офицеры знают свои обязанности?…
- Недавно проводили занятия, офицеры показали хорошие знания – вот ведомость с оценками…
Смотрю: в ведомости хорошие и отличные оценки, выходит, что и мне нужно подтянуться хотя бы до уровня своих подчиненных. В ходе учений вряд ли это удастся сделать, ведь мне постоянно нужно быть на КП – значит необходимо заниматься здесь и сейчас…
В штабе отрабатываются: план – график подготовки ракет; план доставки ракет и боевых частей; план приема ракет и боевых частей, а также рабочая карта командира.
На карте должны быть: сведения о противнике и передний край; командные пункты дивизий и армии; выгрузочные станции, порты и аэродромы; склад ракетного топлива; свой район; вертолетная площадка; маршруты передвижения; места встречи транспортов; пункты доставки; позиции ракетных частей дивизий; дивизионные артиллерийские склады; армейская подвижная база; склады обеспечения ГСМ, продовольствием, вещевым имуществом, вооружением и боеприпасами; ремонтные органы и пункты сбора поврежденной техники.
Особенно тщательно отрабатываются документы на доставку ракет и боевых частей. Как доставляются обычные боеприпасы?
Доставляются они просто: загрузил машину, выписал открытый лист в двух экземплярах (один себе, другой – водителю) и все дела. Для доставки же ракет и боевых частей заранее по маршруту выбирается и согласовывается место встречи транспортов.
Помню, с этим были курьезы: место встречи выбирали где – нибудь в неприметном месте и поэтому представители из ракетной бригады не могли встретить транспорт, что влекло срыв учебной задачи по передачи боевых частей со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому в дальнейшем места встречи транспортов стали выбирать в приметных местах, например, на перекрестках дорог.
На каждую доставку издается приказ в 4-х экземплярах с указанием: начальника транспорта и его заместителя; получателя; пункта доставки и времени прибытия в него; маршрута движения; места и времени встречи; наименования, количества и степени готовности ракет и боевых частей; времени убытия; организация охраны, связи; времени возвращения.
Весь комплекс мероприятий по доставке ракет и боевых частей, конечно, будет реально проигрываться на предстоящих армейских учениях и мне, как новичку, придется нелегко. Даже подготовка одного транспорта доставляет немало хлопот, а ведь на учениях, скорее всего, будет проигрываться самый трудный вариант. Этот вариант можно просчитать заранее: в армии три мотострелковых дивизии и в каждой из них по ракетному дивизиону тактических ракет "Луна – М", плюс три дивизиона оперативно-тактических ракет 8К14 в ракетной бригаде – значит нужно готовиться к одновременной отправке шести транспортов. То есть для каждого транспорта нужно выбрать маршрут, наметить и согласовать место встречи, а самое главное обеспечить надежную охрану и постоянно поддерживать с ним связь. Связь – это самое слабое звено. Безусловно, контролировать движение сразу всех транспортов не имея своей радиосети и достаточного опыта управления, мне будет трудно. Можно, конечно, обратиться за помощью к генералу Еремину и создать нештатную радиосеть для службы РАВ, но этого не было сделано.
Между тем наступил февраль и до начала собственно армейского учения остались считанные дни.
К этому времени все войска и штабы, участвовавшие в учении, были выведены в районы, либо в пунктах постоянной дислокации ожидали сигнала.
Самой собой, разумеется, что на полигоне Тарутино сосредоточился и полностью развернутый до штатов военного времени и мотострелковый полк 180 мотострелковой дивизии.
Нужно сказать, что отмобилизование этого полка прошло по службе РАВ без всяких срывов и нареканий, без нервотрепки и эксцессов. Это, конечно, успех вооруженцев 180 МСД, добросовестно подготовивших это мероприятие и пунктуально выполнивших все требования.
Примерно за сутки до начала учения было вручено учебное задание по исходной обстановке и началась лихорадочная работа штабных офицеров: все стремились еще до выхода в поле как можно больше успеть исполнить документов и согласовать их на месте. Например, нам нужно было склеить карты, нанести на них исходную обстановку, подготовить предварительные расчеты, составить графики, отдать предварительные распоряжения и, наконец, уточнить обязанности офицеров согласно распределению по пунктам управления.
Командных пункта три – это запасный командный пункт (ЗКП), командный пункт (КП) и тыловой пункт управления (ТПУ).
Запасный командный пункт берет управление войсками на себя в случае выхода из строя основного КП – значит сюда нужно назначать опытного офицера, который смог бы решать по службе все вопросы – это конечно, подполковник Сучков.
Майор Гуреев следует на ТПУ и на него возлагается нелегкая ноша обеспечения боеприпасами, тесное взаимодействие с тылом и курирование артиллерийским складом боеприпасов. Сюда же назначается и майор Кепич, так что на них фактически возлагается отработка плана Артиллерийско – Технического обеспечения (АТО), включая расчет производственных возможностей реморганов по восстановлению неисправного вооружения. Ясно и понятно, что с ТПУ осуществляется материальное обеспечение боевых действий – без боеприпасов, без вооружения нет и самого боя, поэтому по–хорошему сюда нужно было назначать как минимум еще двух офицеров, но где их взять?
В данный момент, когда я подчиняюсь непосредственно командарму, а в подчинении службы РАВ находятся ракетно–технические части – мое место на КП, а, следовательно, и все остальные офицеры. Капитан Чуваев отрабатывает карту; подполковник Шаров помогает с картой, составляет доклад и пояснительную записку; майор Власенко вместе с Шаровым отрабатывают план Ракетно–Технического обеспечения (РТО); майор Кокорин – направленец на ПРТБ, передает и принимает распоряжения, постоянно находится на связи с ракетно–техническими частями. Наверное, распределение обязанностей между офицерами можно было бы сделать и по–другому, более рационально, но офицеры отдела сработались в таком варианте и мы ничего не стали менять…
Забегая вперед хочется отметить, что вопрос управления, включая и распределение офицеров службы ракетно–артиллерийского вооружения по командным пунктам, не потерял свою актуальность и после введения института заместителей командиров по вооружению.
Вот как об этом сказал на одном из сборов начальник ГРАУ генерал – полковник Пенкин:
- Тыл отвечает за подвоз, а служба РАВ за обеспечение. Нужно взаимодействовать с тылом, оперативным управлением, ПВО, штабом ракетных войск и артиллерии – никакому заместителю по вооружению это не вложишь в голову, ему это не дано. Без ракет, без боеприпасов нет боя и нет войны – все усилия будут брошены на обеспечение боя, а не восстановление потерь.
Решать вопросы управления ракетно–техническими частями с тылового командного пункта и достичь хорошего управления невозможно. Нужно возродить управление с командного и тылового пунктов управления…
К счастью, в 1979 году надо мной еще не было надуманной голой должности без средств связи и без транспортных средств в лице заместителя по вооружению, но все же оптимальным вариантом распределения офицеров по командным пунктам можно было бы принять такой: ЗКП –1человек, КП – 5 человек, ТПУ – 4 человека.
Почему на ТПУ должно быть четыре человека? Да потому, что здесь должно быть не меньше трех боеприпасников: два занимаются непосредственно расчетами и обеспечением войск, а третий курирует работу складов боеприпасов. Кроме того, здесь же должен быть и офицер по ремонту вооружения, который руководит работой реморганов. Но где взять столько людей? Практика показывает, что в условиях боевой действительности можно дополнительно привлечь толковых офицеров из войск и по ходу дела обучить их нелегкому ремеслу штабной работы, ну а в мирное время, когда много условностей, можно обойтись и своими силами…
Учение началось обыкновенно: сбор по тревоге, постановка выход в поле – словом, как и на учениях в корпусе. Правда, перед принятием решения командарм вместе с командирами дивизий провел занятие на местности. В эту группу включили и меня. Когда находишься рядом с командармом, то нужно быть готовым ответить на любой вопрос по своей специальности.
Какой может быть вопрос – это трудно угадать, но нужно стараться держать в голове как можно больше цифр, чтобы здесь в поле можно было без всяких записей и шпаргалок ответить на любой вопрос. От этого в немалой степени зависит авторитет любого вооруженца.
На этот раз в ходе рекогносцировки речь зашла о подсветке переднего края и генерал – лейтенант Востров стал дотошно пытать командиров дивизий, как и какими средствами это лучше сделать. Те переминались и молчали, потеряв терпение Владимир Андреевич перевел взгляд на меня.
Набор осветительных средств включает в себя, прежде всего, патроны калибра 26, 30, 40 и 50 мм, осветительные мины к батальонному (82 мм) и полковому (120 мм) минометам и, наконец, 122 мм гаубичные снаряды.
Осветительные патроны тем хороши, что имеются почти у каждого солдата и могут быть пущены в дело в любую минуту. Однако они имеют небольшую высоту подъема (90-120 м), малое время горения (6.5-8 сек) и недостаточную силу света (50-100 тыс. свечей).
Правда, более мощные 40 и 50 мм осветительные патроны уже имеют время горения соответственно 20, 25 сек, радиус освещения 300, 320 м и силу света 247, 430 тыс. свечей.
Более мощные 82 и 120 мм осветительные мины, время горения у них соответственно 35, 45 сек, радиус освещения до 450 м, сила света 300, 550 тыс. свечей. Наибольший эффект, конечно, дают 122 мм осветительные гаубичные снаряды: высота подъема до 700 м, время горения 40 сек, радиус освещения 500 м, сила света 550 тыс. свечей, но для их применения нужна артиллерия, которой под рукой может и не быть.
При взаимодействии с авиацией пехота обозначает со дна окопов свои позиции наземными сигнальными патронами, которые горят словно паяльная лампа.
Нужно сказать, что в свое время мы проводили занятия по всей номенклатуре имитационных и пиротехнических средств, Некоторые упускают из поля зрения специальные выстрелы (осветительные, дымовые, зажигательные, агитационные) и пиротехнические средства, а их как раз и спрашивают. Ни один командир не поинтересуется разлетом осколков осколочно–фугасного снаряда или гранаты, а вот характеристики специальных выстрелов нужно знать…
В ходе динамики учения самым ответственным моментом для нас был сигнал на передачу боевых частей из ПРТБ в ракетные дивизионы. Этот условный сигнал находился у посредника из штаба округа и висел над нами как дамоклов меч, так как никто не знал когда и каким средствам связи он вздумает передать его. Связь с ракетно–техническими частями мы поддерживали через радиосеть начальника ракетных войск и артиллерии, прилагая для этого немалые усилия.
Например, майор Кокорин практически все время находился возле радиостанции Р-140, а мне тоже приходилось подолгу сидеть на связи и все же сигнал мы пропустили. Поднялся скандал. Посредник (не буду называть его фамилию) попросту поступил непорядочно: вручил сигнал на какой – то периферийной радиостанции с неопытным экипажем, так что он практически и передан никому не был.
Расследованием этого случая позже занимался начальник штаба округа генерал Свиридов, а мы за учения получили тройку. Обидно.
Сколько готовились, сколько трудились, сколько измесили грязи, сколько бессонных ночей…
Одно утешение, что многому научились, а мне нужно как следует освоить радиосредства, овладеть ими и, наверное, проводить радиотренировки.
После окончания учений, как водится, мы сожгли ненужные документы и стали готовиться к очередному мероприятию. Это весенняя инспекторская проверка. Нужно сказать, что Главная Инспекция Министерства Обороны и Инспекция Главкома Сухопутных войск регулярно проверяли 14-ю гв. армию и весной, и осенью, чередуясь друг с другом. До сих пор не могу понять такое внимание к 14-й армии сокращенного состава, к примеру, позже на Дальнем Востоке за все пять лет службы я не разу не видел этих инспекторов ни в ЗАБВО, ни в ДВО.
На этот раз в числе проверяемых частей попали зенитная ракетная бригада и зенитная ракетная техническая база. Для меня это было неприятным сюрпризом, так как зенитное вооружение – это самое слабое звено в моей профессиональной подготовке, ведь диплом у меня инженер – механика артиллерийского вооружения, освоил ракетные комплексы "земля – земля", а вот зенитные комплексы нужно осваивать.
Сложный зенитно–ракетный комплекс "Круг", включающий в себя пусковые установки, станции обнаружения и сопровождения целей, а также другое наземное оборудование молодые специалисты осваивают в училище в течении четырех лет и, разумеется, при всем желании с наскоку его не возьмешь. Дело осложняется еще и тем, что у меня в руках нет ни реморганов, ни специалистов – ремонтников, чтобы оказать помощь для устранения тех или иных неисправностей в ходе самой проверки.
Проверка бригады и базы началась одновременно, но мне нужно было сначала представить проверяющим ЗТРБ, так как по условию проверки базу нужно было поднять по тревоге, вывести ее в поле и провести учение на фоне оперативно – тактической обстановки.
Документы по учению мы отработали заблаговременно, наши операторы помогли сделать разработку по теме: "Обеспечение зенитными ракетами в армейской наступательной операции", отработали рабочую карту и вводные – все это утвердили у командарма и вместе с майором Власенко выехали в ЗТРБ.
Командир ЗТРБ подполковник Михайличенко и главный инженер майор Пичугин ожидали нас и еще до приезда комиссии нужно было пройтись по всем пунктам и подготовиться к проверке. Хотя обеспечение зенитными ракетами несколько проще, чем ракетами "земля – земля", но здесь есть своя специфика и свои особенности. Прежде всего, база располагается недалеко от зенитной бригады и поэтому транспортные средства ЗРБр по мере расхода ракет могут пополнять боезапас ракет3М8 самовывозом по схеме "на себя". Транспорт же базы – это, прежде всего, грунтовые тележки 2Т3, 9Т29, 9Т227 и КАМАЗы – длинномеры следовало придержать для вывоза ракет, поступающих из Центра на железнодорожные выгрузочные станции.
Что же касается ракет среднего и ближнего радиуса действия: 3М9 "Куб", 9М33 "Оса", "Оса - АК", "Стрела –1", "Стрела – 10", "Стрела – 2,3", "Игла", то их доставка в зенитные подразделения мотострелковых дивизий почти ничем не отличается от подачи обычных боеприпасов. Никто не знает потребность в расходовании дорогостоящих, дефицитных зенитных ракет, поэтому в мирное время устанавливаются ориентировочные нормы расхода их в операции в штуках на пусковую установку: 3М8 – 7шт., 3М9 – 10 шт., 9М33 – 13 шт., Стрела – 1, Стрела -10 – по 20 шт., Стрела – 2,3 – 5 шт.
- Проверяющие, конечно, дадут нам самый сложный вариант одновременной доставки ракет и в бригаду, и вывоза их с выгрузочной станции и перевод ракет 3М8 из режима длительного хранения в окончательную готовность, - сказал Михайличенко…
Действительно, ракеты 3М8 будут поступать к нам с выгрузочных станций в режиме длительного хранения: в транспортных контейнерах, в частично разобранном и незаправленном виде, на их подготовку требуется время, а производственные возможности базы по этим ракетам составляют всего лишь 24 штуки в сутки.
- Ракеты может готовить и сама зенитная бригада в случае чего, - сказал майор Пичугин…
- Мысль хорошая, но оценку – то будут ставить нам, а не бригаде…
Вскоре приехала комиссия и завертелось: заслушивание командира, проверка мобготовности, сбор по тревоге, марш в запасной район, развертывание, оборудование района, организация связи, охраны, обороны и так далее по полной программе.
Поглощенный всеми этими делами, я, к сожалению, упустил общий контроль за ходом проверки ракетно–артиллерийского вооружения и вскоре меня вызвал к себе командарм.
- Почему Вы не занимаетесь зенитной ракетной бригадой? – спросил Востров…
Оказывается, в зенитной бригаде дела шли неважно и начальник ПВО полковник Самойленко пожаловался, дескать, вооруженцы не помогают. Делать нечего, пришлось мне срочно переключаться на зенитную бригаду. Работа комиссии у зенитчиков была в самом разгаре: одновременно проверялось и наземное оборудование зенитно–ракетного комплекса "Круг" и боезапас ракет 3М8. Исправность, к примеру, пушки можно определить наглядно и физически ощутимо: исправная работа механизмов, механические повреждения, вмятины, погнутости, срыв резьбы, трещины и т.д. и т.п., то у зенитчиков о неисправности можно судить в основном по различным параметрам на многочисленных измерительных приборах, индикаторах и экранах: вот только что был сигнал, а теперь пропал и нужно искать причину, занимаясь настройкой… Нужно сказать, что штаты зенитной бригады в достаточной степени насыщены инженерно-техническим персоналом и соответствующей контрольно-измерительной аппаратурой, поэтому офицеры – зенитчики, в основном, лейтенанты и капитаны, вооружившись отвертками, часами сидят внутри кабин возле пультов и занимаются настройкой, вращая шлицы потенциометров.
К моему удивлению, по состоянию шлицов потенциометров и головок крепежных винтов комиссия судит о состоянии того или иного образца.
- Если шлицы развальцованы, а прорези винтов сорваны – значит, в аппаратуру бесконечно лазили и ожидать хорошего тут нечего, - заметил мне один из проверяющих.
Боезапас проверял подполковник с центрального арсенала ГРАУ и я решил не отходить от него, чтобы непосредственно участвовать в проверке ракет 3М8, а заодно и поучиться у профессионала такого класса.
- Главное – это герметичность консервации двигателя ракеты, - говорит подполковник, тщательно осматривая тканевую заглушку сопла…
Ракеты 3М8 хранятся на транспортных тележках в режиме окончательной готовности, по размеру они напоминают небольшой самолет и на осмотр каждой уходит немало времени, но мы, перелезая с одной тележки на другую, к вечеру закончили осмотр. Все ракеты оказались без существенных дефектов, и я вздохнул с облегчением – оценка боезапаса была определяющей. Между тем проверка наземного оборудования продолжалась и конца этому не предвиделось, хотя работа шла почти круглосуточно.
Доложив командарму обстановку в бригаде, я вернулся в ЗТРБ. К этому времени база, завершив полевое занятие, готовилась к обратному маршу. Предстояла еще проверка вооружения и техники, прежде всего, автомобильной, которая для базы имеет первостепенное значение. К сожалению, проверяющий подполковник Корякин повел себя придирчиво и в результате оценка по автомобильной технике, а, следовательно, и в целом за часть получилась "удовлетворительно".
Такую же оценку получила и зенитная ракетная бригада, что, конечно, огорчило командование армии.
Что тут скажешь? Зенитно–ракетное вооружение – это оборонительное оружие, но ему, очевидно, нужно отводить первостепенную роль: не защитившись щитом, не поразишь врага и мечом…
К сожалению, в повседневной практике средствам ПВО уделяется недостаточно внимания результатам чего, и стали эти удовлетворительные оценки.
После весенней проверки до следующего масштабного мероприятия – фронтовых командно – штабных учений в июле, оставался промежуток времени, который нужно максимально использовать для практической работы по обслуживанию вооружения, постановки его на длительное хранение и оборудованию складов. К сожалению, сами по себе эти работы не идут и если не напоминать, не контролировать, то они постепенно затухают, а потом и вовсе прекращаются, поэтому после учений, после проверок нам с трудом удалось возобновить работы по всему фронту, особенно на складах боеприпасов. В результате за летний период удалось, на мой взгляд, выполнить значительный объем работы. К примеру, в 59 мотострелковой дивизии на складах боеприпасов отсыпано 11 защитных валов, для чего перемещено около пяти тысяч кубов грунта; отремонтировано 4 хранилища боеприпасов; создано дополнительно 200 кубов воды для пожаротушения; ко всем 12 хранилищам с вооружением и боеприпасами проведена и находится в рабочем состоянии сигнализация; пистолеты и гранаты укрыты в контейнеры, металлические шкафы и сейфы, в том числе: дивизионный склад – 2 контейнера и 2 шкафа; 176 мсп – 3 шкафа; 183 мсп – 2 шкафа; 179 мсп – 2 шкафа; танковый полк 1 контейнер; зенитный полк – 1 шкаф. Примерно такой же объем работы выполнен и в других дивизиях, а в артиллерийской бригаде в Унгенах кроме отсыпки защитных валов на складе боеприпасов, полным ходом шло обслуживание материальной части артиллерии и техническое обслуживание. Все эти работы, естественно, требовали кроме контроля еще и каждодневного, напряженного труда всех вооруженцев, время шло быстро, его просто не хватало – вот подошел уже и срок фронтовых командно – штабных учений и мы, отставив все дела, стали готовиться к этому экзамену. Дело в том, что учение будет проводиться под руководством командующего войсками Одесского военного округа генерал – полковника Волошина – значит для 14-й гв. армии в целом и для каждого из нас в отдельности это и будет настоящим экзаменом.
Параметры фронтовой наступательной операции известны: ширина полосы наступления до 300 километров, глубина до 400-х километров, продолжительность 15 – 20 суток. 14-й гвардейской армии во фронтовой операции предстоит решать свою задачу в полосе наступления 40-45 км, по глубине операции 100-150 км и по темпам наступления 25-30 км в сутки, другими словами – вся армейская операция умещается в ближайшую задачу фронта.
Условный противник попался сильный, коварный и хитрый, так что нашему командованию пришлось приложить немалые усилия, смекалку, искусство, чтобы сломить его сопротивление и на пути к победе осуществить и выдвижение войск на большие расстояния, и прорыв укрепленных районов, применяя и охваты, и обходы, и комбинированные удары, и создание группировок артиллерии на участках прорыва – словом, решать полный набор сложных задач. Разработчики учения решение этих задач распределили по этапам – после каждого этапа, как бы подведение итогов и заслушивание. Для заслушивания ставилась большая специальная палатка где вывешивались карты, схемы, таблицы и прочее. Заслушивал всегда лично командующий округом генерал – полковник Волошин. Он прилетал на КП армии на вертолете и возникал, как бы из облака – из тучи пыли, поднятой лопастями вертолета, усаживался за небольшой походный столик и начинал заслушивание. Заслушивание – это настоящий экзамен, на котором в комплексе оценивается и верность решений командования армии, и организация взаимодействия, и эффективность использования сил и средств, и, наконец, полнота и качество отработанных документов. Все мы, конечно, готовились к заслушиванию и ждали его с волнением, но докладывали обычно командарм, разведчик, начальники родов войск и иногда начальник тыла. Начальники же технических служб: вооружения, бронетанковой и автомобильной в ходе докладов в случае необходимости давали уточняющие ответы на те или иные частные вопросы. Закончив заслушивание на КП, генерал – полковник Волошин перелетал на ЗКП, а потом иногда на ТПУ. Особенно любил Иван Макарович наводить страх на запасный командный пункт.
Разумеется, качественно и в полном объеме отработать все документы на ЗКП в ограниченное время и небольшим количеством офицеров физически невозможно и наши операторы шли на хитрость: пока Волошин перемещался, успевали передать на ЗКП отработанную карту с командного пункта. Все шло хорошо, но Иван Макарович раскусил эту уловку и поймал нас с поличным: однажды во время одного из заслушиваний на обороте карты он незаметно поставил свою подпись, дату и время.
Наши операторы ничего не заметили, передали эту карту на ЗКП и в результате кроме разноса получили еще и позор.
Наступали мы на восток – вот оставили Молдавию, миновали Каховку и 5 июля, на шестые сутки учений остановились под Мелитополем.
Задачу, конечно, мы выполнили, но сами измотались до предела. Однако до полного окончания учений еще было далеко: в дальнейшем, после небольшой паузы 14-я гв. армия переподчинялась министру обороны Болгарии генералу Джурову для участия в совместных учениях "Балкан – 79" уже на территории Болгарии. Была объявлена оперативная пауза и мы форсированным маршем вернулись в Кишинев, а уже утром на следующий день вылет нашей оперативной группы в Болгарию. Таким образом, времени на сборы и раздумья оставалось меньше суток и за это время можно было только помыться и привести себя в порядок. Сходив в сауну, стал собираться и наглаживаться, в комнате никого не было – еще не все вернулись с учения, и мне никто не мешал. Хотя была уже ночь, но спать не хотелось, за окном ветер шумел листьями каштанов, было какое – то возбужденное состояние и вот так под шум деревьев я просидел всю ночь до утра. Ночь была хороша… Рано утром, погрузившись в автобус, оперативная группа штаба армии в составе где – то около тридцати человек выехала из Кишинева в Одессу. Я было уже сладко задремал, как вдруг генерал Еремин громко назвал мою фамилию, назначив старшим автобуса.
Делать нечего, пришлось до самой Одессы, не смыкая глаз, следить за дорогой и руководить водителем. В Одесском аэропорту нас ждал готовый к вылету самолет Ан-24. Ни загранпаспортов, ни командировочных предписаний у нас не было и мы без всяких процедур и без прохождения таможни заняли места в салоне самолета и тут же вылетели. Оказалось, что лету всего час с небольшим – вот и посадка. Выйдя из самолета и оглядевшись вокруг, я с удивлением обнаружил схожесть окрестного ландшафта с Крымом: те же невысокие горы с покатыми вершинами, покрытые пышной растительностью, тот же воздух, напоенный близким морем. Каждая страна имеет свой запах – в Болгарии пахло розами…
На краю взлетной полосы нас ожидал автобус. Первые впечатления – самые острые, самые яркие, запоминаются даже незначительные детали: автобус военный, выкрашенный в защитный цвет, за рулем капрал, время от времени он достает из бардачка прозрачную пластиковую бутылку с водой и отпивает несколько глотков - в Союзе таких бутылок нет…
Где – то через час пути мы прибыли на КП фронта, где нас с нетерпением уже давно ожидали: по замыслу учения 14-я гв. армия из второго эшелона должна вводиться на направление главного удара, поэтому наша оперативная группа, развернув свои карты и прочие документы, приступила к лихорадочному планированию операции. Мне, прежде всего, нужно было сделать расчет обеспечения армии ракетами и боеприпасами в предстоящей операции. Болгары уже ввели у себя институт заместителей командиров по вооружению и можно было с непривычки растеряться от такого количества вооруженцев: заместитель Министра Обороны по вооружению генерал Добрев, его заместитель генерал Попов, начальник службы Рактно – Артиллерийского вооружения фронта генерал Нейков, начальники отделов службы РАВ фронта полковники Пеню Данов, Бериевски Иван Петров, Николов Нейков Нейко.
Особенности взаимодействия с болгарскими товарищами: заслушивание на местности; большое внимание вопросам обеспечения, в первую очередь, ракетно–артиллерийским вооружением, ракетами и боеприпасами; детальное планирование ремонта; широкое использование формализованных бланков донесений.
Как всегда, времени катастрофически не хватает – не успели мы оглянуться, как подошло время обеда. Ох уж этот обед – лучше бы мы, как выяснилось потом, ходили голодными… Дело в том, что наш военторг сейчас тащится своим ходом еще где–то за Дунаем и нам волей – неволей пришлось некоторое время столоваться у болгар. Столовая в полевом варианте включала десяток однотипных машин, в салонах которых к бортам смонтированы обеденные столы, а к проходу – круглые вращающиеся сиденья. Обслуживала официантка по имени Искра: небольшого роста, худощавая, смуглая, чем – то напоминающая ворону. На закуску она подала сыр и оливки, на первое суп, на второе жаркое и в завершение кефир и минеральная вода.
Суп наваристый с кусочками мяса, по–болгарски он называется "хуша". Жаркое в виде румяного аппетитного куска мяса, обложенного гарниром из картофеля, горошка и маленьких грибочков. Мясо по правилам болгарской кухни сверху прожарено, а внутри оставлено с сыринкой – вот это–то и сыграло с нами злую шутку: у всех сразу же расстроились желудки и, как мы шутили, оказались в картечном "батальоне". Дело усугубилось еще тем, что обед завершился кефиром и минеральной водой. Ужинать уже не хотелось, состояние отвратительное и мы усиленно глотали таблетки с активированным углем.
- Искра, принесите чаю, попросил я за ужином…
Официантка как – то странно посмотрела на меня и молча ушла. Минут через десять пришлось повторить просьбу и она, наконец, принесла долгожданный чай.
- Вы, наверное, не знаете, что чай в Болгарии не принят, - сказал мне сосед по столу, наблюдавший мои домогательства…
А чаю очень хотелось еще, но после пояснения моего соседа просить еще стакан было просто неудобно.
Ровно в двадцать четыре часа в работе штаба был объявлен перерыв на сон и отдых. Эта методика достойна подражания: в Союзе на учениях мы работали почти круглосуточно. На отдых нас повезли на автобусе в гостиницу. Не избалованный нашим гостиничным сервисом, эта гостиница мне запомнилась навсегда: отдельный номер на одного человека; на полу коврелин, а сверху еще и красочный ковер с национальным орнаментом; на столике хрустальный набор для воды; на трюмо полный набор каких – то пузырьков с одеколонами и ласьенами; в ванной комнате кроме полотенец и мыла целый набор зубных щеток и зубной пасты. К сожалению, насладиться всем этим сервисом в полной мере не удалось: в половине пятого последовал сигнал подъема, посадка в автобус и возвращение на командный пункт.
В самый разгар работы мы чуть не лишились своего командарма: в жару он с жадностью утолил жажду каким – то холодным напитком и у него подскочила температура под сорок градусов, однако генерал – лейтенант Востров ни на минуту не покинул командный пункт. Можно только поражаться выносливостью Владимира Андреевича, его приверженностью к исполнению своего долга, когда он в течение почти трех суток на ногах перенес этот недуг. Между тем планирование армейской операции нашим штабом было завершено в срок и мы приготовились к заслушиванию. Заслушивал Министр Обороны БНА генерал Джуров.
В небольшом помещении развешаны карты, схемы, таблицы – решение на наступательную операцию доложил генерал – лейтенант Востров. Я сидел в заднем ряду и молил бога, чтобы меня не выдернули каким – либо вопросом, так как не были до конца проработаны некоторые детали обеспечения боеприпасами. Однако я переживал напрасно: начальник ракетных войск и артиллерии полковник Мешков подробно и толково доложил и группировку артиллерии на участках прорыва, и расход боеприпасов на артподготовку, так что дополнительных вопросов не последовало.
После заслушивания напряжение в работе штаба несколько спало, а вскоре подоспели и наши главные сил, а также наш долгожданный военторг. Наших официанток, на которых мы иногда в Кишиневе ворчали, на радостях хотелось расцеловать. Усевшись за столик, я попросил чаю и уж тут отвел душу: выпил один термос, потом другой, потом третий…
Вскоре учение вступило в завершающую фазу и теперь нас ожидал долгожданный отдых и небольшая культурная программа. В том числе, конечно, и посещение Шипки. Пожалуй, нет в России человека, который бы не знал, или, по крайней мере, не слышал о Шипке: в русско–турецкой войне в 1877-1878 годах здесь сложили головы 9550 русских солдат, вставших на пути армии Сулеймана – паши численностью 27000 человек при 48 пушках.
На Шипку мы выехали рано утром на автобусе и, остановившись у подножия горы, сначала посетили величественный православный храм – памятник, построенный в 1902 году при содействии графа Игнатьева и Ольги Николаевны Скобелевой. Существует легенда, что когда она везла свои драгоценности на строительство храма, то разбойники ограбили ее по дороге, но когда узнали, что драгоценности предназначены для строительства храма – все вернули…
Храм – памятник построен в русском церковном стиле ХY11 века, пышно декорирован и многоцветно украшен. У входа в храм в киоске купили на память сувениры: крестики, красочные буклеты… Внутри храма мраморная лестница с десяток ступеней ведет в цокольное помещение – усыпальницу павших воинов.
Семнадцать мраморных плит лежат над могилами и на каждой плите высечено название полка, читаю: "36-й Орловский полк", "35-й Брянский полк" – вот где покоятся мои земляки! Тогда, видимо Матушка – Русь воевала своими силами и была могущественна русскими пахарями – воинами из деревень срединной России. Рядом с храмом и дальше по склону горы многочисленные кресты и надгробия павшим воинам. Склон горы крутой, почти отвесный, покрыт изумрудной травой, вершина уходит куда – то в заоблачную высь и там, на самой вершине, стоит величественный памятник, Этот памятник мне запомнился по его изображению на пачке болгарских сигарет "Шипка". Курильщики со стажем, наверное, помнят эти недорогие сигареты без фильтра в плоской коробочке.
Всякий раз, открывая пачку этих сигарет, я невольно задерживал взгляд на этом далеком и загадочном памятнике, не предполагая, что когда–нибудь окажусь в этих краях… Чем выше мы поднимались по горному склону, тем больше вырастал памятник в размерах, как бы нависая над головой. Действительно, вблизи памятник оказался внушительных размеров, выполненный в колоритном национальном стиле в виде усеченной пирамиды высотой 31,5 метра.
Зрелище его захватывает и завораживает. Для меня было полной неожиданностью, что внутри памятника есть помещение: с северной стороны под аркой массивная дверь, а под аркой гордо возвышается четырехметровый бронзовый лев.
Мы вошли внутрь. Прямо перед входом на невысоком постаменте беломраморный саркофаг на львиных лапах – символическая усыпальница павших воинов. В помещении неяркое электрическое освещение, идущее откуда – то снизу и сбоку; в правом дальней углу под сенью знамен большой портрет генерала Скобелева в белом мундире.
- Для нас генерал Скобелев – народный герой, а вот в России его почему – то не очень чтут, - сказал, сопровождавший нас болгарский офицер и, как мне показалось, с укоризной посмотрел на меня…
Мне стало неловко: к моему стыду, я тоже мало что знал о генерале Скобелеве – полководце, не проигравшем ни одного сражения и истинном патриоте России…
"герою-полководцу, Суворову равному – вот оценка Генерального Штаба, увековеченная на венке, возложенном на могиле Скобелева.
Оценка исключительная, высокая, заслуженная… Он вошел в историю, как один из немногих военачальников, не проигравших ни одного сражения.
Окончил пансион во Франции, физико–математический факультет Петербургского университета. Владел восемью европейскими языками.
В 18 лет начинает службу в армии и через два года получает первый офицерский чин, в 1868 году оканчивает академию Генерального Штаба, в 32 года он уже генерал – майор. Его отличали прямота, огромная работоспособность, решительность, изумительная личная храбрость, умение завоевать солдатскую любовь, нетерпимость к казнокрадам.
Сила военного гения Скобелева была, с одной стороны, в изумительной, по тщательности подготовки боя, а, с другой стороны, в вдохновенном водительстве во время самого боя. Полководческий талант, храбрость, отвага, вместе с тем холодный расчет, глубокие военные знания, которыми генерал пользовался творчески, нешаблонно – обеспечивали ему победу.
Ему завидовали, завидовали его молодости, его ранней карьере, его умению обращаться с подчиненными.
- Я люблю войну, - говорил Скобелев, - она моя специальность…
Но в это же время и ненавижу ее…
Ненависть к войне у него, конечно, обусловлена страданиями, кровью, смертями, увечьями, связанными с войной. Его, пожалуй, единственного из полководцев мучили угрызения совести.
- Будем ли мы с вами отвечать богу, - пишет он, - за массу людей, павших в боях?…
Скобелев был человек с огромным честолюбием, шел к славе сознательно, решительно и настойчиво, но в тоже время писал:
- Все на свете ложь! Все: и слава, и весь этот блеск – ложь! Разве в этом истинное счастье? Человечеству разве это надо? А ведь чего стоит эта слава. Сколько убитых, раненых, страдальцев, разоренных…
Скобелев постоянно радел о простом солдате. Будучи командиром 4-го корпуса в Минске, он приказал свое немалое генеральское жалование расходовать в виде выдачи денежных пособий нуждающимся нижним чинам.
Здесь на Шипке, во время зимнего противостояния, Скобелев за свой счет закупил полушубки и одел в них всех солдат своей дивизии. У себя в имении он устроил богадельню для увечных солдат. Все деньги своего жалования он по–прежнему раздавал нуждающимся офицерским семьям и раненым солдатам. Скобелев обладал государственным мышлением, пониманием народных нужд.
- Мой символ краток, - говорил он, - любовь к отечеству, свобода, наука, и славянство…
Одетый в белый мундир, на белой лошади, Скобелев оставался целым и невредимым после самых жарких схваток с противником. Он суеверно внушал себе и другим, что в белой одежде никогда не будет убит. Среди солдат сложилась легенда, что он заговорен от пуль. Под командованием Скобелева наши войска нанесли сокрушительное поражение армии Осман–паши, гнали турок до самого Константинополя и лишь вмешательство Англии помешало осуществлению вековой русской мечты об освобождении Царьграда – бывшей столицы православной Византии. И тем не менее, выйдя на оперативный простор, Скобелев испытал счастливые минуты в жизни полководца – он стремительно шел во главе войск – впереди Стамбул. Уже были различимы беломраморные стены Стамбула, тонкие минареты многочисленных мечетей и величавые купола Софии, когда гонец вручил приказ остановиться… Умер Скобелев в Москве, Ему было всего 38 лет.
Памятник на Скобелевской площади в Москве, переименованной в Советскую, после революции был снесен и уничтожен, город Скобелев Ферганской области – переименован…
Все это я узнал позже из различных источников об этом полководце и великом патриоте своей Родины.
После посещения Шипки оставалось еще некоторое время нашего пребывания в Болгарии. Нужно сказать, что наши болгарские коллеги озаботились наполнить это время различными мероприятиями. На следующий день ко мне с визитом пожаловали генералы Добрев, Попов и Нейков.
Еще в Кишиневе старожилы нас предупреждали, чтобы на такой вот случай мы запаслись различными памятными сувенирами, ну, естественно, и прочим…
Все это у меня было, общаться с болгарами было легко и приятно, в заключение нашей встречи генерал Добрев спросил:
- Что бы вы хотели еще посмотреть?…
- Ружкомнату, - не задумываясь, ответил я…
Сейчас, когда пишу эти строки, мне и самому смешна эта зацикленность на служебных вопросах, но в действительности так оно и было.
Впрочем мои гости этой просьбе не удивились и мы поехали в ближайшую часть Болгарской Народной армии.
В расположении части мы вошли в типовую двухэтажную казарму. Отопление в казарме центральное, но болгарские товарищи обратили мое внимание на малогабаритные печки, установленные в спальных помещениях.
- Это резервный, надежный источник тепла на всякий случай, - пояснили мне…
В ружкомнате меня удивили пирамиды для оружия, изготовленные в отличие от наших не из досок и фанеры, а из мебельной гарнитуры, наподобие платяных полированных шкафов.
- Пирамиды мы заказываем на мебельной фабрике, - пояснил генерал Попов…
- Тогда понятно, - думаю себе, - у нас пирамиды клепает КЭЧ, откуда взяться полировке…
Осмотр казармы и ружкомнаты не занял много времени и, когда вопрос был исчерпан, генерал Попов сказал:
- Мы хотим, чтобы вы поближе познакомились с Болгарией. Мы вот тут посоветовались, сложились талонами на бензин и решили выделить вам машину на целый день для поездки по стране…
Я был искренне признателен болгарским товарищам за этот подарок и охотно согласился.
Выехали мы на следующее утро на УАЗике, за рулем опытный водитель, хорошо знающий и дороги, и местные достопримечательности. В этот день мы исколесили с ним дорог немало, но кроме посещения исторических мест, магазинов и кафе, мне больше всего запомнилась одна деревня.
Болгарские деревни резко отличаются от наших российских: убогих, вымирающих, заросших бурьяном и скованных бездорожьем. Было уже за полдень, когда мы въехали в какую – то небольшую болгарскую деревню: чистенькую, уютную, утопающую в зелени и прорезанную вдоль и поперек заасфальтированными дорогами. Мы остановились на обочине возле перекрестка, и вышли из машины.
Пока водитель осматривал мотор, я с любопытством осматривался вокруг, за нами с не меньшим любопытством наблюдал мальчишка с противоположной стороны улицы. Мальчишке лет одиннадцать, сначала он разглядывал нас издали, потом подошел поближе и мы разговорились. В это время к нам подошла женщина, по виду лет сорока – мать этого паренька, поздоровалась и остановилась в сторонке, слушая и наблюдая за нами. Между тем нужно было ехать дальше и мне захотелось на прощание сфотографироваться с этим пареньком.
Пока водитель, примериваясь, настраивал фотоаппарат, а я позировал, обняв паренька за плечи, женщина стояла напротив и смотрела на нас.
Ее смуглое, приветливое лицо излучало теплоту, материнскую любовь и доброжелательность, Никогда не забуду взгляд этой женщины – простые люди Болгарии в своей памяти сохранили благодарность и признательность к русскому народу…
На следующий день предстояли уже сборы в обратный путь и прощальный обед, который болгарские товарищи устроили прямо в поле, накрыв прекрасно сервированные столы с розами на командном пункте под масксетями.
Отыскав табличку со своей фамилией, я занял свое место за столом рядом с незнакомым болгарским генералом.
-Начальник Службы Ракетно–Артиллерийского вооружения Болгарской Армии генерал Халков, - назвал он себя…
- Как удачно, что за столом мы оказались рядом…
- Я специально занял это место рядом со своим коллегой…
Я позабыл и про напитки, и про закуски и все обеденное время ушло на беседу с генералом.
- А как вы разгружаете наши корабли с боеприпасами в Бургасе? – непроизвольно вырвался у меня вопрос…
Дело в том, что этим вопросом меня постоянно мучил в свое время генерал Минасянц на каждом учении, но что я мог тогда, старший офицер отдела боеприпасов, ответить генералу? Я знал, что из Одессы в Бургас боеприпасы мы отправляем морем сухогрузами типа "Бежица" и однажды даже подробно познакомился с этим кораблем, встретив его в Морском порту, но каким образом идет разгрузка корабля в Болгарии до сих пор для меня оставалось загадкой.
- Разгружаем очень просто: создана специальная разгрузочная команда с соответствующей техникой, - ответил Халков и подробно обрисовал все детали…
Обратный путь предстояло совершить своим ходом маршем от Тарнеево до Кишинева с форсированием Дуная за двое суток со всеми остановками и привалами. Исходный пункт Иречеково мы должны были пройти в 10.00 десятого июля.
До назначенного срока оставалось еще несколько часов свободного времени, командарм уехал на прием к Министру Обороны БНА Джурову и мы остались одни в ожидании начала марша.
У каждого из нас было припасено по нескольку бутылок болгарского коньяка в сувенирном увеличенном исполнении: квадратная бутылка в кожаном чехле с золотой цепочкой вокруг горлышка и красочной этикеткой. Как тут удержаться от соблазна? Нужно учесть еще, что мы уже почти месяц находились на учении в постоянном напряжении – Кто хотя бы раз испытал это, тот знает, что это такое. Немного расслабиться после учений не грешно, но, к сожалению, русский человек не знает зачастую в этом деле меру: "расслабляясь", некоторые наши переусердствовали и вернувшийся с приема генерал Востров стал выговаривать:
- Ну, что вы за люди такие? Вас послать хоть в Америку – вы и там напьетесь! Вы что, не можете потерпеть до дома? Потерпите, в Кишиневе я сам залью вином ваши глотки!…
Воины молча внимали своему командиру, и все упреки благополучно пропустили мимо ушей, но последнюю, неосторожно оброненную фразу, запомнили намертво.
- Когда же он будет заливать наши глотки? – шутили после между собой офицеры…
Но это было потом, а пока нужно еще добраться до Кишинева, преодолев своим ходом немалое расстояние.
Исходный пункт, как и запланировано, наша колонна прошла ровно в 10.00, а дальше по маршруту: Стралджа, Карнобат, Айтос, Бургас, Оряхово, Варна, Толбухин, Тошево. В Тошево большой привал до 16.00. 11 июля здесь переход границы – дальше уже Румыния.
Переход границы намечен на вечернее время, а движение нашей колонны по территории Румынии разрешено только в ночное время.
Мне еще не доводилось бывать в Румынии, поэтому с любопытством осматриваюсь по сторонам. Но что можно рассмотреть в темноте сквозь стекла автобуса? На границе нас встретили два смуглых румынских полковника. Бросились в глаза массивные золотые перстни и кольца у них на пальцах.
После перехода границы наш маршрут пролегал через Констанцу, Хыршова, Цендереи, Бреилу, Галац.
Двигались всю ночь и к восьми утра подошли к границе с Молдавией.
Тяжелый ночной марш утомил всех, особенно измотало монотонное движение в колонне водителей. Все нуждались в отдыхе, но сначала нужно переправиться через Дунай и сосредоточиться на том берегу в Рени, где назначен большой привал. Когда наша колонна остановилась у переправы я подошел к берегу и, открывшаяся панорама обширной водяной глади реки поразила меня. В жизни мне довелось повидать великие реки, но такого речного простора не видел нигде – противоположный берег, окутанный сиреневой дымкой едва просматривался…
На том берегу нас уже ждали и все было приготовлено для отдыха: развернуты большие палатки с раскладушками, заправленными белоснежным постельным бельем; приготовлен завтрак и по – праздничному накрыты столы. Хорошо дома!
Недаром поется в песне: "хороша страна Болгария, а Россия лучше всех".
После отдыха и дозаправки в Рени наша колонна через Вулканешты, Болград, Комрат и Чимишлию, наконец, благополучно достигла Кишинева и на этом учение "Балкан – 79" для нас полностью завершилось. На память об этих учениях у меня хранится большой именной фотоальбом и юбилейная медаль: "40 годины от победата над хитлерафашизма", которую мне вручили позже от имени Болгарского Народного Правительства.
После учений времени на отдых и на раскачку не было: нужно подтянуть текущие дела, которых за это время накопилось предостаточно.
Прежде всего - это замена боезапаса оперативно – тактических ракет 8к14 в ПРТБ. Операция крайне ответственная и довольно сложная, связанная со скрытным маршем на выгрузочную железнодорожную станцию и проведением трудоемких погрузочно–выгрузочных работ с ракетами в ночное время.
Сложность заключается в том, чтобы за ночь, соблюдая режим маскировки, успеть выгрузить из спецвагонов прибывшие новые ракеты, затем в эти же вагоны загрузить старый боезапас и совершить обратный марш, Для контроля и помощи за проведением этой операции из второго отдела Службы РАВ округа приехал подполковник Иванов, мой бывший сослуживец еще по Германии, отличный специалист – ракетчик и хороший товарищ. Было 15 августа, ночи еще короткие и при планировании этой операции мы с Ивановым по рукам были связаны фактором темного времени: из городка нельзя выезжать и обратно возвращаться засветло. Потом ограничение в скорости: транспорт с ракетами должен двигаться со скоростью не больше 30 км/час.
Соблюдая все эти условия, на выгрузочную станцию мы благополучно прибыли где – то в 11 часов вечера и сразу приступили к работе.
Здесь тоже свои особенности: ракета – это, в конечном счете, хрупкое, нежное изделие, требующее к себе бережного и аккуратного обращения, что налагает на расчет особую ответственность и осторожность при погрузочных работах, что, естественно, требует больше времени и исключает всякую спешку. Нужно сказать, что личный состав расчетов, да и сам командир парковой батареи капитан Шапков показали хорошую выучку: в ходе погрузочно–разгрузочных работ ни на одной ракете не было не то что вмятины, но даже и царапины. Тем не менее, когда закончилась погрузка, уже стало рассветать, а предстоял еще обратный марш. Что делать? Собственно, выбор небольшой: либо нарушить режим маскировки, либо нарушить режим скорости. Мы выбрали золотую середину: немного увеличили скорость и немного прихватили светлого времени. Когда последняя грунтовая тележка 2Т3, груженая ракетами, втянулась на техническую территорию, было уже около шести часов утра. Мы решили дать отдых личному составу, а размещение ракет в хранилищах и их обслуживание сделать на следующий день без спешки и в спокойной обстановке. О завершении операции нужно было доложить командарму.
- Соедините меня с командующим, - попросил я телефонистку, подняв трубку аппарата ЗАС, подразумевая командующего армией…
- Да, - сразу ответил голос в трубке…
Я представился и доложил о благополучном завершении операции с заменой боезапаса ракет.
Как потом выяснилось, телефонистка ошибочно соединила меня с командующим войсками округа генерал – полковником Волошиным.
Иван Макарович молча выслушал мой доклад и никаких вопросов не задал, а Востров потом сделал мне замечание:
- Почему не доложили о завершении операции?…
17 августа состоялся очередной Военный Совет армии с повесткой дня: "О ходе социалистического соревнования". На первый взгляд, обсуждаемая тема мало касалась Службы РАВ и я в благодушном настроении занял свое место в зале заседаний, но когда дело дошло до обсуждения повестки, выяснилось по службе немало негативных моментов: занятия по изучению вооружения проводятся крайне редко; технические кружки не работают; командиры не умеют делать расчеты потребности боеприпасов; приборы ночного видения не используются…
Что тут скажешь? Лично сам я за истекшее время не провел в войсках ни одного занятия по изучению вооружения, не считая занятий на различных сборах; действительно, заглохла работа технических кружков; выпало из практики проведение викторин по знанию своего оружия и соревнования лучших специалистов. Если бы меня спросили назвать фамилию лучшего артмастера, или лучшего специалиста радиоэлектронщика, то этого сделать я бы не смог. Правда, в ПРТБ техническая подготовка стоит на должном уровне, там широко развернута рационализаторская работа, постоянно проводятся занятия по изучению вооружения и техники.
Что касается умения командиров делать расчет потребности боеприпасов, то, на мой взгляд, - это вечный вопрос, потому что, во – первых, командиры не любят этим заниматься, а, во – вторых, считают, что расход боеприпасов, в конечном счете, идет по потребности.
Другое дело использование приборов ночного видения, эксплуатируются они в войсках сравнительно недавно и их нужно всемерно внедрять в повседневную практику, так как они неизмеримо расширяют возможности ведения боевых действий в ночное время.
Из–за наслоений различных мероприятий в конце августа прошло внеплановое заседание Военного Совета с повесткой: "Об улучшении правопорядка в войсках армии". После основного доклада, который сделал генерал Цветков, выступил командарм.
Генерал - лейтенант Востров сначала говорил об улучшении правопорядка в войсках армии, а потом вдруг остановился на недостатках по Службе Ракетно–артиллерийского вооружения: личный состав слабо обучен расконсервации вооружения и техники; плохо с механизацией погрузочных работ на складах боеприпасов…
При упоминании "механизации" я приготовился к худшему: уровень механизации складов боеприпасов составлял всего 10-20% и до этого момента с меня пока никто не требовал впрягаться в это дело.
Что такое механизация складов, какое это непростое, трудоемкое дело, какими затратами материальных средств и трудозатратами это сопряжено мною изложено в предыдущей главе, здесь же отмечу, что инициативу с механизацией я не проявлял, во – первых, потому, что из – за насыщенности плановых мероприятий заниматься этим некогда, а без личного вмешательства и постоянного жесткого контроля эти работы в войсках сами по себе проводиться не будут. Во – вторых, острота этой проблемы спала, так сказать, прошла мода на нее и, вдобавок, выявились еще и негативные моменты, снижающие ее привлекательность.
Тем не менее, командарм затронул этот вопрос, и я с ужасом ожидал, что он будет ставить задачу по полномасштабному развертыванию этих работ, как это было, к примеру, в 32-м корпусе, где механизация складов доведена до уровня 70-80%.
К счастью, командарм такую задачу ставить не стал, и я вздохнул с облегчением, а механизация складов 14-й гв. армии так и остались на прежнем уровне…
Согласно плану боевой подготовки в сентябре значилось армейское командно – штабное учение по теме: "Ведение армейской наступательной операции с прорывом укрепленного района и форсированием водной преграды", с привлечением штабов соединений и частей под руководством генерал – лейтенанта Вострова. В ходе этих учений Владимир Андреевич, конечно, будет основное внимание уделять командирам соединений и частей: учить их, передавая им свой богатый опыт. Однако опыт – это не чемодан, так просто его не передашь, поэтому, как это принято, будут заслушивания командиров соединений и частей после каждого этапа учений, заслушивания с пристрастием…
Чтобы такое учение прошло с максимальной пользой и от него получилась хоть какая – то отдача, его нужно тщательно и скрупулезно готовить: помимо отработки рабочей карты и необходимых расчетов по службе РАВ, нужно подготовить для командарма различный справочный материал, а, кроме того, мы решили разработать методичку расчета потребности боеприпасов для командиров частей. Что касается ракетно–технических частей, то в ходе учения нужно отработать самое слабое звено – управление ими в ходе операции. В это напряженное время подготовки к учению в службе произошли крайне нежелательные кадровые изменения: подполковник Сучков уехал в Одессу на другую должность и, таким образом, служба лишилась опытного, волевого, высокопрофессионального вооруженца.
Вместо него на эту должность был назначен полковник Смирнов Алексей Васильевич – ракетчик, был советником в одной из жарких стран, прекрасный как человек, но не имеющий опыта службы в армейском аппарате, поэтому и ему, и всем нам на первых порах будет нелегко…
Командно – штабное учение началось, как водится, с поднятия по тревоге, проверке оповещения и вопросов мобготовности с последующим выходом в поле. На втором этапе разыгрывались варианты боевых действий и решались различные вводные. В разгаре учений, когда совершив марш, мы развернулись на Тарутинском полигоне, мне пришлось решать "вводную" личного порядка: оперативный дежурный доложил командарму, что звонила Павлова Светлана Яковлевна и сообщила, что вылетает очередным рейсом из Симферополя к мужу в Кишинев.
Что ты будешь делать? Моя Светлана, руководствуясь чисто женской логикой, решила посетить Кишинев, не согласовав заблаговременно со мной этот вопрос.
- Ну что же, - сказал командарм, выслушав доклад оперативного дежурного, - учение из – за этого останавливать не будем, но пошлите машину с офицером, чтобы встретить ее и разместить в гостинице …
Другой на месте генерал – лейтенанта Вострова не только не стал бы заниматься этим вопросом, но еще и отругал, но Владимир Андреевич, человечный человек отдал распоряжение, глубоко тронувшее меня – он распорядился послать в аэропорт машину и встретить мою жену.
Оставалось теперь только поехать офицеру в аэропорт и я попросил об этом подполковника Шарова.
- А как я узнаю вашу жену? – спросил Сергей Иванович, - скажите хотя бы приметы…
- Блондинка среднего роста, среднего возраста, средней комплектации….
- Из самолета одновременно вышли сразу три блондинки, - рассказывал вечером Шаров, возвратившись из Кишинева, - и сначала я даже растерялся, но потом стал прикидывать: та, что слева – слишком молодая, та, что справа – слишком полная, осталась средняя и – точно угадал…
Между тем до окончания учений оставалось еще двое суток и все это время жена сидела в гостинице, ожидая меня. По окончании учений командарм и начальники родов войск и служб улетели в Кишинев на вертолете, мне же было приказано сопровождать колонну штабных машин и заодно проследить возвращение в пункты постоянной дислокации ракетно – технических частей. Делать нечего – приказ есть приказ, поэтому в Кишинев я возвратился только поздно вечером в пятницу. В субботу строго ограничивается эксплуатация автотранспорта, но генерал Еремин разрешил мне взять служебную машину.
Сначала мы проехали по Кишиневу, а потом выехали за город. Была золотая пора года, когда в Молдавии на тучных плантациях созревает обильный урожай винограда, когда кроме винограда повсюду видишь изобилие и других фруктов и ягод, Проехав за город километров пять, мы остановились в роскошной дубовой роще, где оказался небольшой ресторанчик с соответствующим названием: "Под дубами". Время приближалось к обеду, и мы решили перекусить. Выйдя из машины, мы направились по асфальтированной дорожке к ресторанчику и тут нас ожидал незабываемый, приятный сюрприз: навстречу нам вышли юноша и девушка в красивой национальной одежде, перед собой они держали поднос с двумя бокалами вина, так, очевидно, по национальному обычаю они приветствовали нас. Какой прекрасный обычай!
В понедельник, проводив жену, я вылетел в Ленинград на сборы начальников служб РАВ округов, армий и корпусов, проводимых начальником Главного Ракетно–артиллерийского Управления. К этим сборам отношение у меня трепетное: на сборах дается оценка нашей работе, узнается много нового и полезного, делается установка и ставятся очередные задачи, наконец, есть возможность пообщаться с высшим руководством нашей службы и своими коллегами. Открытие сборов проходило на инженерном факультете Артиллерийской Академии. С волнением я подходил ко входу старинного здания на углу Литейного проспекта и улицы Чайковского, куда ровно 26 лет назад вошел молодым юношей. Правда, тогда это училище называлось иначе: "Ленинградское Артиллерийско-техническое училище".
Какими смешными и неуклюжими мы тогда были: на стриженых головах торчали уши, новенькое х/б сидит мешком и топорщится, в строю мы наступаем друг другу на пятки…
Но если сегодня мне доверили должность начальника Службы Ракетно-артиллерийского вооружения армии – значит учили нас здесь надежно и крепко тому, что нужно в войсках…
Участники сборов собрались в одной из аудиторий. Сборы открыл начальник Организационно – планового Управления ГРАУ генерал Ходан.
Николай Данилович сообщил, что вышел приказ Министра Обороны о введении в действие в Советской Армии института заместителей командиров по вооружению. В связи с этим приказом служба Ракетно-артиллерийского вооружения в войсковом звене особенно, низводилась почти до нуля и лишалась не только независимости, но и тех немногих остатков автономности в своей работе. На доске висел плакат со схемой организации ракетно-технического (РТО) и артиллерийско-технического (АТО) обеспечения по новому приказу. Прежде всего, подвижные ракетно-технические базы (ПРТБ) передаются в подчинение начальника ракетных войск и артиллерии; зенитные технические ракетные базы в подчинение начальника ПВО; вводится институт заместителей командиров по вооружению; транспорт по-прежнему остается в тылу, а ответственность за обеспечение ракетами, вооружением и боеприпасами по-прежнему лежит на Службе Ракетно-артиллерийского вооружения.
Докладчик не пояснил, как это делать при отсутствии в руках у начальника службы РАВ соответствующих сил и средств.
На схеме организация обеспечения ракетами была изображена волнистыми пунктирными линиями.
Даже графически такая организация выглядит ненадежно, а уж как это будет на практике – покажет только время…
Ниже на этой же схеме шли сплошные линии, отображающие организацию артиллерийско-технического обеспечения (АТО) по новому приказу. Здесь также были кардинальные изменения: войсковые склады боеприпасов вводились в состав бригад материального обеспечения (БрМО) с общим подчинением начальнику тыла, а реморганы включались в состав ремонтных батальонов полков с общим подчинением заместителю по вооружению. Таким образом, у начальника службы Ракетно-артиллерийского вооружения в звене от полка до армии в руках ничего не оставалось, кроме обязанностей.
Не радовала и вновь вводимая генеральская должность заместителя командующего армией по вооружению, во-первых, потому что у него в руках не было ни транспорта, ни средств связи, ни каких-либо материальных средств, во-вторых, как скоро показала жизнь, эту должность практически повсеместно заняли танкисты, а вооруженцам достались писарские должности начальников штабов в Управлении вооружения, да и то не везде…
Генерал Ходан закончил свой доклад и остался возле кафедры в ожидании вопросов.
В аудитории стояла мертвая тишина, как на похоронах.
Вооруженцы были потрясены: вместо ожидаемых улучшений служба получила тяжелейший удар.
Все понимали, что с такой организацией работать будет еще труднее…
Сборы заканчивались 27 сентября, а с 25-го в войсках 14-й гв. армии начиналась осенняя инспекторская проверка, проводимая Главной Инспекцией Министерства Обороны. Что такое инспекторская проверка вообще, а в особенности Главной Инспекцией, думаю, объяснять не нужно и я попросил генерала Ходана отпустить меня со сборов. Николай Данилович, опытный вооруженец, понял мое состояние и разрешил покинуть сборы раньше времени.
Прилетев в Кишинев, я, прежде всего, поспешил доложить о своем прибытии командарму.
- Смотрите, кто прибыл! – искренне обрадовался генерал-лейтенант Востров моему появлению, - стрельбы артиллеристов на Тарутинском полигоне из-за отсутствия боеприпасов под угрозой срыва, спасайте положение…
Выйдя из кабинета командарма, я помчался к себе в службу, соображая, что нужно предпринять в срочном порядке, а уж потом разбираться, что и как…
Едва войдя в свой кабинет, я схватился за телефонную трубку аппарата ЗАС и попросил соединить меня с командиром 59-й мотострелковой дивизии генералом Нестеренко, артиллеристы которого, как раз должны были вести стрельбы.
К счастью, комдив в это время находился в своем кабинете и сразу ответил.
- Убедительно прошу Вас срочно отправить машину со старшим за боеприпасами на окружной склад, попросил я его…
Что значит выделить машину в срочном порядке на большое расстояние знают только служившие в дивизиях сокращенного состава, но генерал Нестеренко, видимо, понимал остроту момента, сразу же дал команду и послал машину в Колбасную.
Я вздохнул с облегчением, но тут же позвонил в ЗТРБ и передал подполковнику Михайличенко распоряжение отправить в Колбасную еще две большегрузные машины. Решив вопросы с транспортом, стал разбираться с причиной возникновения критической ситуации с боеприпасами. Оказалось, что мой заместитель полковник Смирнов, не имея опыта обеспечения боеприпасами, дал команду возить в первую очередь танковые выстрелы, так как их предполагалось израсходовать больше всего. Возили одной машиной не спеша, позабыв, что на носу зачетные стрельбы у артиллеристов, обеспечение которых - непростая задача, Дело в том, что в отличие от танкистов, где всего один калибр и одна номенклатура, у артиллеристов нужно подобрать несколько калибров различного рода действия, включая специальные снаряды. И хотя расход боеприпасов к наземной артиллерии меньше, но подготовку нужно было начинать именно с них, чего не учел Алексей Васильевич. Непонятно почему ему не подсказал опытный боеприпасник майор Гуреев, который, по существу, самоустранился от этого дела. Как бы там ни было, но нужно выправлять положение и я сидел на телефоне до тех пор, пока нужные боеприпасы не были загружены в автотранспорт и не отправлены на полигон. К счастью, мы успели вовремя, и артиллеристы отстреляли свои упражнения строго по плану проверки. Ракетно-артиллерийское вооружение проверял генерал-инспектор Мазнов вместе со своей комиссией, проверка шла тяжело и оценку "хорошо" мы добились большой ценой.
После окончания инспекторской проверки и отъезда московской комиссии подошла очередь следующего мероприятия: сдача экзаменов на Государственном полигоне Капустин Яр армейской ракетной бригадой и ПРТБ с боевыми пусками ракет 8К14.
- Подготовку ракетной бригады возьмут на себя генерал Акимов и полковник Мешков, вы же целиком и полностью отвечаете за подготовку подвижной ракетно-технической базы, - поставил мне задачу генерал-лейтенант Востров…
Это означало, что командарм по существу освободил меня от необходимости торчать в ракетной бригаде на комплексных занятиях и натаскивать расчеты стартовых батарей и по времени, и без ошибок. Вся эта задача фактически ложилась на плечи службы главного инженера бригады и заместителей по ракетно-инженерной службе командиров ракетных дивизионов, правда, с нашего отдела в бригаде постоянно находился подполковник Шаров.
Что такое сдача экзамена на Государственном полигоне мне было известно не понаслышке, так как еще в лейтенантские годы приходилось неоднократно бывать на полигоне Капустин Яр.
Поэтому с очевидной ясностью представлялась вся сложность и многотрудность выполнения предстоящей задачи, начиная с тренировок и оттачивания мастерства номерами расчетов, погрузки в эшелон, следованию по железной дороге на полигон, выполнение там боевой задачи и обратный марш.
Тяжким грузом психологически на меня давило то обстоятельство, что ПРТБ являлось отличной частью и на полигоне нужно подтвердить эту высокую оценку.
- Ваша задача – добиться на полигоне для ПРТБ отличной оценки, - напоминали мне и генерал Цветков и офицеры политотдела…
Мне и самому была понятна сложившаяся ситуация: отличная часть должна везде и всегда показывать отличные результаты и мы делали все от нас зависящее, чтобы не ударить лицом в грязь.
Прежде всего, был издан приказ о порядке подготовки ПРТБ к Государственному полигону. В этом приказе помимо подробных указаний по организации интенсивной технической подготовки было запланировано на период с 23-го по 25-е октября проведение тактического учения.
Дело в том, что на полигоне все работы технического плана по подготовке ракет к пуску теперь осуществлялись на тактическом фоне с оборудованием позиций в инженерном отношении, совершением маршей, развертыванием на новом месте и, конечно, организацией надежной связи и управлением подразделениями, как в районах, так и в динамике учения.
Для проверки всех этих вопросов была назначена армейская комиссия в составе подполковника Ефремова, подполковника Дубина, майора Горобец, майора Власенко, майора Кокорина под моим председательством, то есть кроме офицеров нашей службы в комиссию вошли оператор, политработник и тыловик.
Проведенное контрольно-зачетное учение показало ряд недоработок и упущений, и самым слабым звеном оказалась связь. На полигон выводились штаб базы и, условно говоря, три батареи, и, таким образом, схема организации связи включала в себя четыре эти абонента. Район размещения этих абонентов на местности представляет собой окружность диаметром где-то километров пять и, таким образом, расстояние между КП и батареями составляет от двух до двух с половиной километров, а расстояние между самими батареями составляет до 3-х километров. Для обеспечения надежной и устойчивой связи требуется ни много, ни мало 13 различных радиостанций, в том числе радиорелейных закрытой связи П-240Т и П-240Т1 – 3шт, радиостанций Р-125МТ-2 – 4 шт, Р107 – 6 шт.
- У нас нет такого количества радиостанций, - сказал мне подполковник Павленко, ставший после Кривцунова командиром ПРТБ, - во-первых, у нас некомплект радиостанций, во-вторых, мы не можем оголять часть и снижать боеготовность, забирая на полигон все радиостанции…
Делать нечего, доводы командира части резонны и мне пришлось обращаться к командующему армией с просьбой о временном прикомандированию к нам из войск трех радиостанций Р-125 МТ-2 и трех станций П-240Т.
Наша просьба была удовлетворена: генерал Еремин отдал соответствующее распоряжение и уже на следующий день в ПРТБ прибыли из Белгород-Днестровского радиостанция Р-125 МТ-2 и три П-240Т, а из Тирасполя – две Р-125 МТ-2.
Кроме того, нам выделили шестнадцать километров полевого провода ПРВП.
Экипажи всех этих радиостанций, естественно, не были натренированы работе в таком составе и мы вместе с командиром батареи управления капитаном Ягудиным приступили к занятию по сколачиванию экипажей. Распределив радиостанции по предназначению, мы расставили их вокруг территории части на расстоянии где-то не более километра друг от друга и приступили к тренировке, поставив задачу экипажам связаться друг с другом. Мы же с Ягудиным по кругу поочередно объезжали радиостанции, проверяя их работу.
Однако несмотря на все наши усилия, ни одна радиостанция не могла войти в связь с другой. После целого часа безуспешных попыток, мы поставили все радиостанции рядом друг с другом на плацу и продолжили занятие. К моему удивлению, они и здесь не слышали друг друга, но теперь мы могли оперативно контролировать их работу, указывая на те или иные ошибки. Особенно много потрудился в этот день командир взвода ЗАС лейтенант Цветков, который быстро находил причины неувязок и тут же устранял их, так что к исходу целого дня тренировок экипажи радиостанций начали понимать друг друга и поддерживать связь. Но это было только начало.
- На полигоне мы будем тренировать связистов и день и ночь, - сказал подполковник Павленко, - а то они могут подвести нас…
Это самой собой разумеется: для этого мы и едем на госполигон Капустин Яр чтобы оттачивать свое боевое мастерство.
Кроме радиостанций для круглосуточной работы в поле в холодное время года требовалось четыре крытые будки с печками.
Три таких оборудованных будки у нас было своих, а еще одну тоже пришлось просить со стороны.
Согласно плану подготовка ПРТБ к полигону завершилась 30 октября строевым смотром. До отъезда на полигон оставалось еще несколько дней.
31 октября состоялось заседание Военного Совета армии на котором присутствовал первый секретарь компартии Молдавии товарищ Бодюл.
С основным докладом по итогам года выступил генерал-лейтенант Востров. Владимир Андреевич остановился на задачах, решаемых войсками армии в 1979 году, отметил и негативные моменты: увеличилось количество нарушений воинской дисциплины и другие…
Затем выступил товарищ Бодюл:
Впечатление хорошее. Самое неприятное – это увеличение нарушений воинской дисциплины. Докладчиком высоко оценена деятельность местных партийных органов в вопросах взаимодействия с командованием армии. В присвоении командующему армией высокого звания "Генерал-лейтенант" – отражение достигнутых успехов коммунистов армии и это ко многому обязывает.
Обстановка в стране неплохая, но сложнее, чем ожидалась. Планы выполняются трудно, особенно топливно-энергетический кризис – это глобальная проблема коснулась и нас.
Освоение новых месторождений обходится дорого, спрос возрастает, существует дефицит.
Румыния просит нефть, и мы вынуждены им помогать.
Решение: включить экономию, экономить топливо. Перерасход топлива недопустим – вплоть до остановки предприятий. Экономия электроэнергии – проблема трудная. Угольная промышленность на подъеме, принять дополнительные меры по увеличению добычи угля. Сельскохозяйственное производство. Первая половина года сложилась трудная: озимые попали под засуху на обширной территории страны, поэтому будет недобор зерна – не избежать импорта зерна.
В Молдавии ждали хороший урожай. Погода регистрируется с 1860 года, но в этих записях не нашли падения температуры до 8-10 градусов Цельсия, поэтому не убрано много овощей, план не перевыполнили. Большие потери за счет диспропорции между возможностями перерабатывающей промышленности и урожаем. Деревня по производительности труда обходит город: 500 тонн томатов с гектара; 300 тонн лука, конечно, при механизации трудоемких работ, в аграрном секторе рост продукции еще не соответствует вложениям, экономические отношения на селе не соответствуют современному уровню. Межхозяйственная кооперация: не командовать сверху, а изучать инициативу снизу. Виден рост: хороший урожай винограда, получено дополнительно 64 млн. рублей за счет табака, повсюду идет борьба за качество в преддверии 62-й годовщины Октября…
Затем выступил начальник тыла Одесского Военного округа генерал-лейтенант Белогрудов. Он выходец из вооруженцев, неплохо знает боеприпасы и однажды на учениях устроил мне целый экзамен:
- Сколько будет 0,3 боекомплекта для мотострелковой дивизии?…
- 560 тонн…
- А для артиллерийской дивизии?…
- Примерно, 800 тонн..
И еще вопросов десять в том же духе, но я то знал, что единицей измерения всех грузов для тыловиков являются тонны и твердо помнил все боекомплекты соединений и частей. А вот командарму тонны не о чем не говорят – ему нужно докладывать в боекомплектах, а не в тоннах и вооруженец, естественно, должен уметь быстро переводить эти величины наизусть, не прибегая ни к каким справочникам.
В своем выступлении Белогрудов остановился на проблеме укрытия вооружения и техники, отметив, что "тележки заржавели и ничего не двигается"…
Имеются в виду тележки, загруженные боеприпасами и другим имуществом на механизированных складах.
Дело в том, что в качестве колесиков на тележках применяются шарикоподшипники, которые требуют защиты от проникновения пыли, чистки и смазки, а также периодической прокатки по направляющим эстакады. Если всего этого своевременно не делать, то груженую тележку никакими силами не сдвинуть с места – нужно ее просто разгружать, но тогда теряется всякий смысл механизации.
В заключение своего выступления Белогрудов остановился на необходимости экономить:
- Нет борьбы за экономию: сначала не экономим, а потом воруем…
В первой декаде ноября запланирована погрузка в железнодорожные эшелоны ракетной бригады и ПРТБ для отправки их на полигон Капустин Яр.
Расстояние до полигона неблизкое и совершение марша по железной дороге входит составной частью выполнения общей задачи.
Собирались основательно: загрузили в эшелон кроме боевой техники и необходимых запасов еще и дрова – на полигоне их взять негде…
- А это что такое? – спросил я у Павленко, остановившись возле клеток с кудахтующими курами…
- Куры, везем их тоже с собой, свежая курятина всегда будет под рукой…
С эшелоном убывал подполковник Шаров вместе с нашим УАЗиком и водителем рядовым Арнаутом, а мы с майором Кокориным должны уехать на поезде несколько позже.
К несчастью, накануне отъезда я загрипповал: из носа текло, в носоглотке жжение, болит голова, но, наглотавшись таблеток, надеялся отлежаться в дороге в теплом купе.
Ехали через Москву. В отличие от Молдавии, в столице было снежно и морозно, так что я кутался, закрывая нос, словно военнопленный – нет ничего противнее гриппозного состояния…
В Волгоград мы приехали на утро следующего дня, на вокзале нас встречали подполковник Шаров с верным Арнаутом на нашем УАЗике.
- Марш по железной дороге совершили без происшествий, ПРТБ прибыла на полигон, заняла исходный район и приступила к плановым занятиям, - доложил Сергей Иванович…
В Волгограде мне еще не приходилось бывать, поэтому, прежде всего, решил посетить Мамаев курган – этот величественный памятник беспримерного ратного подвига наших воинов.
По величию подвига Мамаев Курган нельзя сравнить ни с чем: из-под земли, как будто с того света – рука с факелом, как знак от павших здесь нам, ныне живущим: будьте счастливы, дорожите жизнью, живите на всю катушку, наслаждайтесь жизнью – иначе для чего же тогда мы сложили здесь свои головы…
От Волгограда до полигона ехать сравнительно недолго, ехали молча: впечатление от посещения мемориала было настолько сильным, что говорить ни о чем не хотелось…
Вот и полигон, последний раз я был здесь шестнадцать лет назад, и за это время тут произошли большие изменения: в Учебном Центре, куда прибывают ракетные части из войск, вместо щитовых домиков построены добротные казармы, для офицеров – современная комфортабельная гостиница.
Разместившись в гостинице, мы сначала поехали в ракетную бригаду.
Генерал Акимов находился на стартовой позиции, где шли непрерывные комплексные занятия наших ракетчиков.
Пока все шло нормально, без сбоев и нарушений, но допускалось еще много ошибок и порой не укладывались по времени. Доложив Акимову о прибытии и уточнив задачу, мы поехали в район размещения ПРТБ. Здесь на полигоне контролируется и оценивается каждый шаг, в том числе и такой элемент, как занятие и оборудование позиций в исходном районе, поэтому все три наши батареи находились друг от друга на строго установленных расстояниях, позиции оборудованы в инженерном отношении в полном объеме, техника тщательно замаскирована, между КП и подразделениями установлена надежная связь, организована охрана и оборона.
На командном пункте кроме подполковника Павленко находились начальник штаба майор Кривенко, помощник главного инженера капитан Цицурский, начальник автослужбы капитан Медведев и еще несколько офицеров.
- Часть прибыла на полигон без происшествий и готова к выполнению дальнейшей задачи, - доложил Павленко…
- Тогда давайте сюда мой портфель с документами, посмотрим эти самые "дальнейшие задачи", - сказал я, поздоровавшись с офицерами…
Секретчик принес портфель, и мы разложили документы на столе.
Собственно, дальнейшая задача состояла из двух частей: тактического учения на местности и боевой работы по подготовке к пуску ракеты 8К14.
Учение на местности спланировано на фоне оперативно-тактической обстановки и включает в себя совершение марша и развертывание сходу на незнакомой местности в рамках временных норм и в строгом соответствии с требованиями руководящих документов. План проведения учения должен еще утвердить начальник Учебного Центра и я поехал в штаб руководства. К моему удивлению, начальником Учебного Центра оказался генерал Харламов, знакомый еще по лейтенантским годам, он тогда возглавлял одну из контрольных групп, мы часто встречались и даже однажды были дома у него в гостях. Представившись по всей форме, я доложил ему о прибытии на полигон в качестве начальника Службы Ракетно-артиллерийского вооружения 14 гв. армии и представил на утверждение план проведения учения. Харламов сделал вид, что не узнал меня, а мне напоминать ему об этом было неудобно, тем более, когда имеешь дело с генералом…
Утвердив план учений и уточнив сроки, вернулся в ПРТБ и мы начали подготовку к учению. На первом этапе для меня самым трудным и ответственным делом было провести колонну ПРТБ из исходного района в район предназначения в ходе ночного марша.
Кто бывал на полигоне тот знает, что в степи, ровной как стол, множество дорог разбегаются в разные стороны, но нет ни одного ориентира! И хотя марш нужно совершать всего на расстояние десять километров, но, заблудившись, можно потерять время и, в конечном счете, получить за первый же этап неудовлетворительную оценку.
Посоветовавшись, мы решили, что колонну лучше всего вести мне самому и поэтому мы с Арнаутом прямо с утра стали изучать маршрут движения. Стоял чудесный солнечный день, видимость прекрасная: во все стороны до самого горизонта.
Проехав по маршруту первый раз убедились, что дорога везде ровная и накатанная, но имеет несколько поворотов, пропустив которые можно уехать в другую сторону, а приметных ориентиров кругом нет никаких.
Однако, проехав по маршруту второй раз, мы заметили различные предметы, валяющиеся по обочинам дороги: рваный сапог, спинка кровати, смятое ведро и другие в том же духе. Очевидно, эти предметы положили наши предшественники, так как и сапог и другое лежало не просто так, а на критических точках поворота дороги и, таким образом, позволяло ориентироваться при движении даже ночью. Ухватившись за эти своеобразные "указатели", мы еще раз проехали по маршруту, запоминая их порядок и примерное расстояние между ними.
Своим зрением я похвастать не могу, поэтому вся надежда на прекрасное зрение Арнаута и его способность, как профессионального водителя, хорошо запоминать дорогу.
- Смотри, Виталий, запоминай дорогу, - говорил я ему, - вся надежда на тебя…
- Не беспокойтесь, дорогу я хорошо запомнил…
Начало смеркаться, когда этап работы в исходном районе был завершен и контрольная группа полигона подводила итоги.
- Сработали без ошибок и отлично по времени, - доложил подполковник Павленко…
Что же, начало хорошее, теперь можно совершить ночной марш в новый район, развернуться там и приступить к решению следующей задачи. После напряженной зачетной дневной работы личный состав отдыхал и ужинал. Кормили солдат прекрасно: помимо обычных продуктов, положенных по нормам продснабжения, у нас были деньги по первому виду и свое свежее мясо – в части было свое подсобное хозяйство, где содержалось больше сотни свиней. Неуставных отношений у нас не было, не было даже и мелких нарушений дисциплины – боевая работа захватывала полностью всех…
Было уже около одиннадцати вечера, до начала выдвижения в новый район оставалось пару часов я начал нервничать: стал опускаться туман, видимость ухудшалась…
К часу ночи батареи были стянуты к командному пункту и построены в общую походную колонну.
Туман продолжал сгущаться. Движение начали мы в строго назначенное время, туман стал еще плотнее, дорога впереди просматривалась всего лишь на 10-15 метров, так как шли мы к тому же со светомаскировкой.
Наклонившись к самому ветровому стеклу, я напряженно всматривался в дорогу, боясь пропустить нужные повороты, но никаких указательных предметов пока не попадалось и невольно начинало одолевать сомнение: не сбились ли мы с маршрута?
- Вон рваный сапог! – воскликнул Арнаут, разглядев, наконец, на обочине наш первый "указатель" и я с облегчением вздохнул – едем правильно и после поворота прибавили скорость, чтобы сэкономить время…
Вскоре мы благополучно миновали и спинку кровати, и сплющенное ведро и вовремя прибыли в район развертывания. Развертывание в новом районе - дело привычное, многократно оттренированное, прошло слаженно и организованно так, что к утру все было готово: батареи и КП заняли свои позиции, оборудовали их в инженерном отношении, установлена связь, развернуто и подготовлено к работе технологическое оборудование, позиции замаскированы, организована охрана и оборона…
К исходу дня все задачи в этом районе были выполнены и теперь можно подвести первые итоги.
Согласно всех нормативов и требований, на наш взгляд, выходило, что мы пока идем на отличную оценку, однако многоопытные проверяющие из контрольной группы сказали нам откровенно:
- Отличные оценки на полигоне не приняты и их еще никто здесь не получал…
Такой подход обескуражил меня: выходит, что отличной оценки, как ни старайся нам не видать, как своих ушей – значит ПРТБ лишится звания отличной части, ну а мне, естественно, не избежать упреков со стороны командования армии.
Однако нельзя расслабляться и нужно готовиться к следующему этапу – практической работе по подготовке ракеты 8К14 к пуску и я поехал в ракетную бригаду уточнить план дальнейших действий. В это время очередная стартовая батарея нашей бригады сдавала экзамен на допуск к боевому пуску: шло зачетное комплексное занятие на стартовой позиции в присутствии контрольной группы полигона.
Судя по общему настроению все шло нормально.
- Это третья батарея, - сообщил мне подполковник Дронов, - первая и вторая батареи уже отчитались на оценку "хорошо"…
Мне немного взгрустнулось: в свое время мне довелось провести на стартовой позиции немало времени, все мне здесь до боли близко и знакомо и душа моя здесь, до сих пор волнует команда "к бою", но теперь то романтическое время для меня безвозвратно ушло в прошлое и мне в силу своей теперешней должности сегодня нужно заниматься обеспечением пуска, а не торчать на старте – такова логика прохождения службы вооруженцем: чем выше он поднимается по служебной лестнице, тем дальше он от конкретных дел, тем больше он сидит за столом и обрастает бумагами, тем больше говорит по телефону, тем в большей степени он становиться не специалистом-профессионалом, а администратором…
- Теперь ваша задача, - сказал мне генерал Акимов, - получить боевую ракету и подготовить ее к пуску…
Это означает для ПРТБ боевую работу, включающую получение ракеты, перегрузку ее, проверку, заправку и доставку на стартовую позицию в готовом виде. Все эти этапы нужно пройти безошибочно в строго нормативное время. Естественно, на этом пути везде есть подводные камни, на которые можно споткнуться.
К примеру, взять хотя бы такую простую операцию, как получение ракеты. Прежде всего, ракету нужно тщательно осмотреть и грамотно отметить в приемных документах все выявленные дефекты: вмятины, сколы, царапины, нарушения окраски и прочее. Проверяющие заранее прекрасно знают все эти дефекты и смотрят: обнаружим мы их все или нет, если пропустим – оценка, естественно, снижается. А ведь есть дефекты, так сказать, скрытые, которые сразу обнаружить трудно – нужен опытный, наметанный глаз.
Потом заполнение документации. Документацию нужно заполнить грамотно, четко, без помарок и исправлений, а большинство наших офицеров, нечего греха таить, пишут как курица лапой…
Дальше перегрузка. Если при перегрузке неумелыми действиями повредить ракету, то положительную оценку можно уже не ожидать.
Но самая трудная операция, на которой обычно "горят" расчеты – это заправка ракеты горючим и окислителем. В качестве окислителя применяется агрессивная азотная кислота, требующая при заправке тщательно подготовленных заправочных средств, культуры в работе и отточенных навыков номеров расчета. Для обсуждения всех этих вопросов мы с Павленко собрали командиров батарей майора Балым и капитана Шапкова, начальников отделений капитана Александрова, капитана Тимошкова, старшего лейтенанта Шумилова, старшего лейтенанта Путинцева, начальника расчета старшего лейтенанта Радчикова.
Нужно сказать, что все офицеры части, сознавая свой долг, работали с полной отдачей – все они были высококлассными специалистами и, откровенно говоря, не нуждались в понуканиях.
Для боевого пуска нашей бригаде дали всего одну ракету 8К14, которую мы вскоре получили и приступили к ее подготовке.
По указанию контрольной группы полигона заправлять ракету компонентами топлива предписано не в поле, а на 4-й площадке в стационарных условиях. По условиям безопасности я стоял поодаль, возле дверей огромного здания, наблюдал за работой нашего расчета и переживал. В случае утечки окислителя через неплотности заправочного приспособления, начнется парение азотной кислоты в виде оранжевого дыма, и это будет сразу видно. Пока все шло нормально.
Наконец, заправка закончилась, и я вздохнул с облегчением, наблюдая за работой расчета заправки, который приступил к выполнению заключительных операций. В это время ко мне подошел старший контрольной группы, майор и сказал:
- Спасибо вам за отличную подготовку расчета...
Эти слова дорогого стоят, так как сказал их человек, который провел здесь, наверное, сотню заправок и знает истинную цену работы расчета, получить похвалу такого специалиста – высшая награда.
Конечно, заслуга в этом целиком и полностью начальника отделения заправки капитана Тимошкова, его подчиненных и главного инженера, но мне тоже приятно услышать слова благодарности, которые так редки в нашей службе…
По-хорошему нужно бы их всех достойно поощрить, а Тимошкова представить к правительственной награде, но у нас как-то так заведено, что с поощрениями всегда туго, а вот с наказаниями – это всегда, пожалуйста…
После передачи полностью подготовленной ракеты в ракетную бригаду, ПРТБ, по существу, выполнила все задачи. По нашим прикидкам на всех этапах база сработала на "отлично", но окончательная оценка будет объявлена после пуска ракеты.
До пуска оставалось уже немного времени и мы потихоньку стали собираться в обратную дорогу, когда меня и Павленко вызвали в штаб Учебного Центра.
- Вы должны убрать за собой все следы своего пребывания на полигоне: обратно закопать капониры, окопы, укрытия и мусор в районах размещения ПРТБ в ходе учений, - сказал начальник штаба…
Делать нечего, пришлось снова готовить землеройную технику и посылать ее во все районы, где мы немало потрудились, усердно оборудуя свои позиции в инженерном отношении. И хотя закапывать значительно легче перемещая рыхлый грунт, но все равно эта работа заняла некоторое время.
Между тем наступил волнительный день боевого пуска ракеты.
От результатов пуска зависит в конечном итоге оценка ракетной бригады. По новым правилам пуск должен осуществляться на фоне оперативно-тактического учения, то есть стартовая батарея сходу должна занять огневую позицию и произвести пуск. Это, конечно, осложняет выполнение задачи, но зато приближает к условиям боевой действительности. Вот по команде стартовая батарея заняла огневую позицию и с этого момента пошли драгоценные минуты по подготовке ракеты к пуску.
Однако недаром расчет тренировался и готовился вот к этому самому моменту на многочисленных занятиях и в жару, и в холод, и летом, и зимой и теперь работал уверенно и слаженно, как бы автоматически. Но бывают непредвиденные, случайные сбои, в том числе из-за отказа техники, поэтому мы, стоя на командном пункте и напряженно всматриваясь за происходящим на стартовой позиции и одновременно следя за быстро движущейся минутной стрелкой часов, конечно, волновались и переживали.
Вот ракета установлена в вертикальное положение, вот она наведена на цель, прошла заправка пусковым горючим, выполнены заключительные операции и расчет ушел в укрытие – до пуска остались секунды. По времени расчет сработал на "отлично", но нужно еще попасть в цель с отклонением в пределах установленных норм.
Вспышка яркого пламени над пусковым столом, грохот ракетного двигателя, клубы дыма и пыли, окутавшие пусковую установку – это и есть мгновение пуска ракеты.
В начале ракета, как бы нехотя, медленно оторвалась от пускового стола, а потом, набирая ускорение, легла на боевой курс и скрылась из виду.
Через некоторое время пришло сообщение, что ракета попала в цель с отклонением на оценку "хорошо". Таким образом, итоговая оценка ракетной бригаде по совокупности всех оценок получалась "хорошо". Оценка ПРТБ тоже была выставлена "хорошо".
- Оценка ПРТБ не может быть выше, чем ракетной бригаде, - сказал мне генерал Харламов, когда я стал аргументировать для базы отличную оценку, - бригада и база выполняли одну задачу…
Делать нечего, хорошая оценка тоже неплохо, но выполнить наказ командования армии и получить отличную оценку не удалось и теперь мне не избежать упреков, хотя мы сделали все, что в наших силах.
На следующий день после пуска оперативная группа штаба армии во главе с генералом Акимовым убыла в Волгоград. В это время местный аэродром, как правило, затянут сплошной пеленой тумана, и нелетная погода может продолжаться неизвестно сколько времени. Ожидание томительно, а тут у меня опять началось гриппозное состояние и я попросил разрешение у генерала Акимова лететь через Краснодар с тем, чтобы побывать в Симферополе и повидать семью. В Краснодаре самолет приземлился поздно вечером, до утра никаких рейсов не предвиделось поэтому, чтобы не торчать в аэропорту, я решил поехать в гарнизонную гостиницу и там переночевать.
- У нас нет ни одного свободного места, - обескуражила меня дежурная затрапезной кэчевской гостиницы, затерявшейся в каком-то глухом переулке…
- Дайте хотя бы раскладушку в коридор, мне не здоровится и я почти сутки на ногах…
К сожалению, нет и раскладушек, единственное, что могу предложить – это вот кресло…
Делать нечего, пришлось коротать остаток ночи, сидя в кресле, но это все же лучше, чем маяться на ногах в аэропорту. В Краснодаре раньше мне никогда бывать не приходилось и впечатление от этого города осталось какое-то неуютное…
Тем временем приближалось первое декабря – это священная дата начала нового учебного года и в войсках 14 гв. армии шла интенсивная подготовка к этому важному мероприятию: уточнялись и утверждались планы боевой и политической подготовки, тщательно составлялись расписания занятий на первую неделю, личный состав возвращался в строй из различных командировок и с различных хозяйственных работ, готовилась и совершенствовалась учебно-материальная база.
Особое внимание политподготовке: у каждого солдата в новой тетради по политподготовке должно быть: Гимн СССР, текст военной присяги, моральный кодекс строителя коммунизма, Политбюро ЦК КПСС, кандидаты в члены Политбюро ЦК КПСС, виды вооруженных сил, высшее командование Вооруженных Сил, командование Одесского Военного округа, командование 14-й гв. армии, мировая система социализма, страны Варшавского Договора, страны СЭВ, союзные республики.
Само собой разумеется, что к началу учебного года нужно отремонтировать казармы, столовые, обновить наглядную агитацию, обслужить вооружение и технику, навести порядок на складах и многое другое с тем, чтобы первого декабря личный состав, построенный на плацу, вымытый, вычищенный, подстриженный, в подогнанном и исправном обмундировании был, как говорится, в полной боевой готовности.
Офицеры службы РАВ армии, естественно, приняли самое активное участие в подготовке к началу нового учебного года в составе различных комиссий, разъезжая с проверками по войскам. Как всегда, основное внимание уделялось мотострелковым дивизиям, а до своих частей как-то времени всегда не хватает.
Накануне нового учебного года офицеры штаба армии разъехались по войскам для участия в строевых смотрах и контроля за ходом учебного процесса, мне досталось ехать в ПРТБ, а в зенитную техническую ракетную базу бы назначен майор Власенко, Это было ошибкой с моей стороны, так как Власенко, не обладая в достаточной степени требовательностью и распорядительностью, по существу, не справился с задачей.
Дело в том, что контролировать начало нового учебного года в гарнизон к зенитчикам приехал начальник ПВО округа генерал Бодров, больше известный, как муж телеведущей центрального телевидения Нонны Бодровой вечерней программы "Время".
И хотя и зенитная ракетная бригада и ЗТРБ были, как бы родственниками, делали одно и тоже дело, стояли одним гарнизоном, но в бригаде относились к базе свысока и держали ее на втором плане: в столовую ходили во вторую очередь, в бане мылись тоже во вторую очередь и другие, подобные досадные "мелочи"…
Вот и первого декабря командир бригады, он же и начальник гарнизона устроил с утра пораньше помывку личного состава в бане, но то ли не рассчитал время, то ли отнесся к этому наплевательски, но личный состав базы помыться не успел и солдаты бежали по одному в строй, застегиваясь на ходу, когда уже была дана команда "смирно" и генерал Бодров вышел на плац.
Увидев подбегающих к строю солдат, Бодров расценил происходящее не больше и не меньше, как срыв начала учебного года, отменил строевой смотр и тут же обо всем доложил командующему армией.
На мою беду за командарма в этот момент был генерал Акимов, который по телефону учинил мне разнос, объявил выговор и приказал немедленно выехать в ЗТРБ. Примчавшись на базу, я в свою очередь набросился на подполковника Михайличенко и майора Власенко:
- Какого черта вы смотрели и не прекратили эту баню, когда началось построение!…
Власенко, сознавая свою вину, даже не оправдывался, и все же, на мой взгляд, вооруженец кроме глубоких технических знаний должен еще обладать в достаточной степени и командирскими качествами…
Где-то дня через три после начала учебного года, когда страсти улеглись, меня вызвал командующий армией. Генерал-лейтенант Востров, как мне показалось, был чем-то озабочен.
- Двадцатого декабря, - сказал Владимир Андреевич, - состоится вручение ПРТБ Переходящего Красного Знамени. Вручать знамя будет начальник Главного Ракетно-артиллерийского Управления Министерства Обороны СССР Маршал Артиллерии Кулешов Павел Николаевич, готовьте часть к этому мероприятию…
Времени оставалось мало и я в тот же день выехал в Ново - Алексеевку.
Знакомый до мелочей военный городок части предстал мне как бы в другом свете: бог мой, сколько недостатков прямо бросается в глаза: здание трехэтажной казармы обшарпано и требует побелки; столовая затрапезная и нет даже приличного места, где бы можно накрыть хотя бы завтрак для гостей; разметка на строевом плацу стерлась и так далее. Кроме того, много работы на технической территории поэтому, собравшись на совещание мы стали думать, как нам лучше построить свою работу, чтобы ничего не упустить и решили развернуть подготовительную работу сразу по всем направлениям: главный инженер подполковник Сорокалет возьмет на себя техническую территорию, подполковник Павленко займется жилой зоной, побелку казармы поручили майору Баранникову, я же решил на следующий день с утра провести строевой смотр всему личному составу.
В назначенное время вся часть, за исключением суточного наряда, была выстроена на плацу, мне пришлось изображать из себя Маршала с тем, чтобы натренировать солдат здороваться с ним и отрепетировать ритуал вручения знамени.
- Здравствуйте товарищи! – громко поздоровался я со строем…
Солдаты стали набирать побольше воздуха и ответили на приветствие с заметной, неприятной задержкой.
Тут же вспомнилась аналогичная ситуация в ракетной бригаде, когда солдаты вот также тянули с ответом и мне ничего не оставалось, как повторить запомнившиеся слова, сказанные тогда командармом:
- Зачем вы набираете воздух? Воздух у вас есть всегда – отвечайте сразу и дружнее…
Повторив несколько раз приветствие, мы перешли к детальному осмотру внешнего вида личного состава. Тут обнаружилось немало недостатков: оторваны пуговицы, бахрома на полах шинелей, стоптанные каблуки сапог и так далее и тому подобное.
Хуже выглядели солдаты, недавно вернувшиеся с полигона
Мелкие недостатки, конечно, мы устранили, но часть шинелей нужно было заменить, поэтому пришлось обращаться к начальнику тыла армии за помощью.
Необходимость в этом назрела еще и потому, что мы никак не могли определиться с местом для завтрака: была одна подходящая комната, но в нее нужно идти по обшарпанному коридору с закоулками, а времени на ремонт уже не оставалось. Начальник тыла сразу откликнулся на нашу просьбу и прислал в ПРТБ своих офицеров.
Что значит профессионалы своего дела! Они сразу нашли простые решения наших проблем: помогли с обмундированием, коридор задрапировали красивым материалом, из Белгород-Днестровского прислали официанток.
Официантки приехали со своей посудой и столовыми приборами, вплоть до салфеток, и вскоре было уже не узнать нашу "гостевую" комнату.
Медленнее всего продвигалась побелка казармы, Хотя белили только фасад и торцы здания, но добрались только до половины фасада.
- Когда закончите побелку? – спросил я майора Баранникова…
- Выше второго этажа мы побелить не можем…
- Почему?…
- У нас нет больших лестниц…
Что ты будешь делать? Мне бы раньше вникнуть в эту проблему с лестницами, а теперь остается только развести руками.
К сожалению, командир части тоже упустил это дело и теперь только смог сказать в оправдание: - ничего не поделаешь, казарма будет двухцветная, скажем - это такой дизайн…
Дня за два до назначенного срока из Москвы позвонил генерал Ходан и поинтересовался готовностью части.
- Уберите подальше от глаз рабочий инструмент, - в заключение сказал Николай Данилович…
Рабочий инструмент – это и лопата, и топор, и пила, и молоток и так далее и тому подобное. Редкий мужчина обходиться без рабочего инструмента, у каждого найдется хотя бы отвертка, плоскогубцы, ножовка и молоток. Если ничего этого нет, то про такого в народе говорят: не забьет и гвоздя.
Рабочий инструмент – привилегия и достояние мужчин, у настоящего мужчины в генах заложена любовь к мастерству своими руками. Но как мастерить без набора слесарного и столярного инструмента? Чем выше в своей квалификации мастер, тем совершеннее и разнообразнее в его арсенале рабочий инструмент.
Настоящий мастер никогда не бросит где попало рабочий инструмент: он обязательно его обслужит и положит на свое место. Маршал Кулешов любил мастерить, знал цену рабочему инструменту и не переносил небрежного к нему отношения.
Поэтому нетрудно представить себе картину, когда Маршал будет следовать по территории части со свитой сопровождающих и на глаза ему попадется, к примеру, какой-нибудь ржавый топор с зазубринами на лезвии.
Понятно, что из-за этого злосчастного топора теперь все будет смазано: Павел Николаевич, конечно, поднимет этот топор и будет подробно объяснять, как его наточить, как закрепить топорище и так далее, а сопровождающие с умным видом почтительно будут выслушивать эти простые вещи. Поэтому мы с Павленко со всей серьезностью отнеслись к предупреждениям генерала Ходана и отправились в обход по территории части на предмет выявления брошенного где-либо рабочего инструмента. Первой на глаза нам попалась лопата.
На этой лопате недостатков было больше, чем на танке: черенок обломан, нет гвоздя крепления, полотно ржавое, грязное и так далее.
- Вот вам и первый сюрприз!…
- Действительно, - согласился Павленко, - мы как-то не придавали этому никакого значения…
Наконец, все приготовления закончены и наступил долгожданный день вручения части Переходящего Красного Знамени.
Было восемь часов утра, личный состав в парадной форме начал строиться на плацу. Непростой ритуал вручения знамени отрепетирован неоднократно и теперь остается только ждать.
Как водится, последние минуты тянутся особенно медленно…
В половине девятого приехал командарм и, поздоровавшись с личным составом, стал придирчиво все осматривать. Погода пасмурная, небо сплошь затянуто низким тучами, сыро, зябко, идет изморозь.
Генерал-лейтенант Востров заметно возбужден, настроение у него под стать погоде пасмурное, он ворчливо задает то один, то другой вопрос, поглядывая на часы.
- А почему казарма у вас покрашена в разные цвета? – спросил он меня…
- Это такой дизайн, товарищ командующий…
Наконец, стрелки часов доползли к девяти и в это время въездные ворота распахнулись и долгожданные гости въехали в городок. Первыми встретили Маршала пионеры и октябрята местной школы, они окружили его щебечущей стайкой, повязали ему на шею красный галстук и чуть не до слез расстрогали Павла Николаевича.
Ритуал вручения Знамени не занял много времени и прошел, как говорится, без сучка и задоринки и – вот уже наши знаменщики проносят его вдоль строя. Солдаты и офицеры провожают взглядом красное полотнище и, должно быть каждый из них в эту торжественную минуту вспоминал, каких трудов стоила вот эта награда: подъемы по тревоге, марши, упорная учеба, бесконечные тренировки на комплексных занятиях, уход и сбережение вооружения и техники, боевая работа на полигоне и многое другое…
Теперь все это позади, а сегодня – праздничный обед.
После отъезда высоких гостей мы все вздохнули с облегчением и занялись текущими делами: до Нового 1980 года оставались считанные дни и нужно было успеть многое. Прежде всего, мне нужно уже готовиться к сдаче своей должности. Дело в том, что еще в августе я вместе с женой прошел медицинское обследование на предмет пригодности к службе в странах с сухим и жарким климатом: моя кандидатура Москвой рассматривалась в качестве советника по вооружению при ГШ Сирии.
Военный Совет 14 гв. армии утвердил мою кандидатуру на эту должность и теперь со дня на день я ожидал приказа.
Итак, непростой 1979 год, считай, остался позади, наступающий Новый 1980 год сулит новые радужные надежды, но все чаще и чаще стал упоминаться Афганистан.
Драматические события, развернувшиеся в этой далекой, незнакомой стране в конце 1979 года, доходили до нас скупо и воспринимались нами, как что-то нереальное, не касающееся нас…
Колпна
6.11.2006 год.