Одесский Военный округ (Александр Павлов 3) / Проза.ру

Одесский Военный округ

Одесса не нуждается в описании - она воспета в песнях. Одесситы - народ легкий, приветливый, с большим юмором не уступает первенство своего города никому: "Москва, может быть первый город, но Одесса - не второй"; они сомневаются в умственных способностях приезжих: "В Москве он, может быть, профессор, а в Одессе еле-еле дурак"; проклятия у них беззлобные: "Чтоб ты жил на одну зарплату", или "Чтоб к тебе на все лето приехали гости".
Этот колорит взаимоотношений одесситов я испытал однажды на Привозе. Не долго выбирая, я купил прямо у входа на рынок килограмм черешни
- Что ты покупаешь, - напустилась на меня рядом стоявшая торговка, - и где твои глаза: черешни гнилые - отдай их взад!
Я смутился и ответил, дескать, сам виноват, а возвращать покупку мне неудобно. Видя, что я не собираюсь возвращать черешню, моя непрошеная защитница напустилась на торговку:
- Ты что, не видишь: парень приехал из деревни, как тебе не стыдно обманывать его!
На мне, между прочим, новомодные шорты, импортная рубашка, модные сандалии - я только что приехал из-за границы...
Впервые приехав в Одессу и выйдя на обширную привокзальную площадь с роскошным фонтаном посредине, я огляделся по сторонам: слева Привоз и управление Одесско-Кишиневской железной дороги, справа обком, а чуть дальше штаб Одесского Военного Округа - место моей дальнейшей службы.
Недалеко от входа в вокзал обосновался чистильщик обуви, коренной одессит: загорелый, в очках, лет пятидесяти он, ловко орудуя набором разных щеток, чистил обувь и одновременно рассказывал "За Одессу". Я тоже решил почистить туфли и занял очередь.
- Вы думаете, Котовский всегда был героем? - говорил чистильщик, видимо, продолжая начатый разговор, - ничего подобного, сначала он был просто бандитом. Они же с Мишкой Япончиком были лучшими друзьями и вытворяли тут такое ...
Наслушавшись этих удивительных новостей про знаменитого героя гражданской войны, я отправился в штаб округа. Старинное здание штаба округа имело три входа: парадный - для командования, угловой через дежурного по штабу и со стороны школьного переулка, где было бюро пропусков и где больше всего ходило штабного народу.
- Пусть сюда ходят только русские, - услышал я однажды по этому поводу реплику одесситов.
Оформив пропуск и миновав часовых, я очутился в тесноватом внутреннем дворике штаба, правда, с тенистыми деревьями и небольшим фонтаном посередине.
- Служба Ракетно-артиллерийского вооружения на третьем этаже, - подсказали мне.
Поднявшись на третий этаж, я очутился в темноватом коридоре по обе стороны которого располагались рабочие кабинеты шести отделов Службы РАВ и учебный класс. Кабинет начальника службы РАВ в конце коридора, за поворотом.
Открыв дверь кабинета, я увидел за столом представительного полковника с пышной шевелюрой, крупными чертами лица и большими выразительными глазами.
- Минасянц Самвел Самсонович, - поздоровавшись, назвал он себя.
По своему характеру и открытости он показался мне доступнее моего бывшего начальника генерала Павленко, но как армянин и, следовательно, человек с южным темпераментом, был более эмоционален, принимал все близко к сердцу, переживал, расстраивался, чего в нашей службе делать ни в коем случае нельзя.
- Пошаливает сердечко, - пожаловался он в конце нашей беседы, пью лекарство от аретмии.
Во время беседы Минасянц все присматривался ко мне, я же со своей стороны никаких вопросов начальнику не задавал: в отделе боеприпасов прослужил уже, слава Богу, около восьми лет - разберусь сам ...
Представился я и заместителю начальника службы полковнику Малыхину Виталию Федоровичу, опытному и уважаемому вооруженцу.
Отдел боеприпасов занимал две комнаты в начале коридора, расположенных напротив друг друга, и я отправился знакомится.
В комнате начальника стояло два стола, но никого не было, а в другой комнате сидела в одиночестве бухгалтер отдела.
- Берта Вениаминовна, - назвала она себя, когда я представился и сообщил ей, что приехал из Группы Советских Войск в Германии по замене на должность старшего офицера отдела и теперь мы будем работать вместе.
- Я свое уже отработала, сказала Берта Вениаминовна, - ухожу на пенсию, а Вам, молодой человек, желаю всего наилучшего ...
- А где начальник отдела?
- Уволился ...
- А где офицеры отдела?
- Должность офицера отдела вакантная, а подполковник Суханов недавно вернулся из Сирии, завтра он выйдет на службу. Ваше рабочее место в том кабинете, вместе с начальником отдела ...
Делать нечего, придется подождать Суханова, чтобы он ввел меня в курс дела, ясно одно: отдела боеприпасов практически нет ...
Худшие опасения подтвердились, когда на следующий день на службе появился подполковник Суханов с длинной стрижкой, с бакенбардами и золотыми перстнями на руках (золото в Сирии дешевле).
- Я, собственно, увольняюсь, - сказал он мне, когда я начал пытать его по обеспеченности войск боеприпасами, состоянию складов и другими вопросами.
Тем не менее, Аркадий Алексеевич, принес из секретки целый ящик с затрепанными книгами, верить которым я, конечно, не мог.
Ничего не поделаешь, придется этот год как-нибудь продержаться на телефонных звонках: сейчас август 1972 года, скоро осень и начало отчетного периода, поступят отчеты по боеприпасам из войск и со складов по состоянию на 1 января 1973 года, можно завести оперативный учет. Уезжая из ГСВГ, я захватил с собой пару чистых книг оперативного учета, которые мне теперь очень пригодятся, а без оперативного учета боеприпасов, как без рук. Дело усугублялось уходом на пенсию бухгалтера отдела, которая обижалась на Минасянца из-за нерешенного квартирного вопроса, видела мои затруднения, но не собиралась помогать и даже немного злорадствовала. Свой рабочий день Берта Вениаминовна начинала и заканчивала проклятиями в адрес Минасянца. Проклинала она чисто по-одесски:
- Вы не подумайте, что я хочу ему зла, нет, пусть будет он здоровеньким, но чтоб у него протекала крыша, чтоб его постоянно заливали соседи, чтоб ему воняло из подвала ...
Нужно сказать, что эти проклятия каким-то образом достигли адресата - видимо, впечатлительный Самвел Самсонович имел своих информаторов, но решить квартирный вопрос не мог и очень переживал. Вскоре Берта Вениаминовна собрала свои нехитрые пожитки, попрощалась и навсегда покинула наш отдел, в котором она работала еще во время Великой Отечественной войны.
Подполковник Суханов то появлялся на службе, то надолго куда-то уходил, а вскоре и совсем уволился. В отделе боеприпасов я остался на некоторое время в единственном числе.
Вместе со своей семьей поселился я по договору в квартире своего сменщика подполковника Гришина на 5-ой степной - это Ближние Мельницы, недалеко от аэропорта.
Здесь жило много наших офицеров и служащих, поэтому каждое утро сюда приходил штабной автобус, что значительно облегчало ежедневную поездку в переполненном жарком и потном городском транспорте.
Мне же нужно было отвыкать от барской привычки хождения на службу пешком, к которой я привык за шесть лет службы в Вюнсдорфе. Был бархатный сезон, когда волна отдыхающих из Одессы уже схлынула, пляжи опустели, но вода в море еще теплая и солнце не печет, а ласкает ...
Море здесь, как живой организм, оно всегда присутствует, о нем все время помнишь, всегда ощущаешь его, оно притягивает, радует и обогащает ... Я люблю море и всегда стараюсь взглянуть на него: взгляд на море очищает душу и зовет куда-то вдаль ...
У штабных офицеров, как и положено по приказу Министра Обороны, по понедельникам, средам и пятницам физкультура, которая проводится в виде плавания на море. Пляжей в Одессе много, мы занимались физкультурой на "Отраде" - ближайшем пляже от штаба округа. Излишне говорить о пользе такой физкультуры, заряде бодрости на весь день и, соответственно, об этих счастливых минутах жизни ...
Вхождение в коллектив службы РАВ мне облегчала совместная служба с некоторыми офицерами в ГСВГ - это подполковник Иванов из второго отдела, полковник Лукьянов из третьего отдела, подполковник Ус из шестого отдела.
С начальником 3-го отдела полковником Лукьяновым у нас были товарищеские отношения и он доверительно ввел меня в курс дела и в службе и в войсках.
- Войска округа сокращенного состава, - говорил Виктор Петрович, - а служба вооруженцев в сокращенных войсках имеет свои особенности.
Если, к примеру, в ГСВГ, как ты знаешь, все оружие на руках и его не успеваешь обслуживать и ремонтировать, то здесь практически все вооружение хранится на складах, но обслуживать его некому.
Вот это обстоятельство самое тошнотворное, когда чувствуешь свое бессилие, когда некому поднять пушку, сваливающуюся с подставок, не говоря уже о техническом обслуживании, о переконсервации и о прочем. У вас на складах боеприпасы тоже разгружать некому ...
Мы подошли к карте, висевшей на стене, и Виктор Петрович показал мне дислокацию войск округа:
- В Молдавии стоит 14-я Гвардейская Армия; в Крыму - 32-ой Армейский Корпус; дивизии окружного подчинения стоят в Одессе, в Николаеве, Унгенах и Запорожье.
Кроме того, на территории округа в Болграде дислоцируется воздушно-десантная дивизия центрального подчинения. Таким образом всего в округе десять дивизий и около трехсот мелких частей окружного подчинения. В непосредственном подчинении нашей службы находятся ПРТБ, ЗТРБ, Артиллерийская база, Артиллерийский склад, три склада боеприпасов. На вооружении ракеты: 8К14, "Луна", "Круг", "Стрела"; орудия: Д-44, БС-3, Т-12, М-30. Д-1, С-60; Установки "Град"; ПТУРС 9М14 и 9М17; зенитные установки: ЗПУ-4, ЗУ-2, "Шилка"; Танки Т-55 и ПТ-76, самоходные установки СУ-100; бронетранспортеров практически нет - пехота будет передвигаться на автомобилях, приписанных из народного хозяйства.
Так как за восьмилетнюю службу в Одесском округе мне довелось быть начальником Службы РАВ и 39 АК и 14 гв. Армии, о которых речь впереди, то здесь остановлюсь на дивизиях окружного подчинения. Прежде всего, мотострелковая дивизия в Унгенах.
В этой дивизии за все время мне довелось побывать всего пару раз, но эти командировки запомнились.
Дивизия скадрована, в ней едва наберется сотня солдат, несущих караульную службу. Рядом граница с Румынией, на той стороне хорошо виден пограничный пост и соседний румынский поселок.
По существу, эта дивизия - база хранения вооружения и боеприпасов, и командир дивизии, плотный, среднего роста пятидесятилетний полковник с голубыми глазами на загорелом лице, видно, правильно понимал свою задачу и при минимальных своих возможностях построил прекрасные хранилища для вооружения: добротные стены из красного кирпича, двойные решетки на окнах; двустворчатые металлические сплошные, а за ними решетчатые двери, изготовленные вместе с металлической коробкой на местном заводе. Укрыв, таким образом, вооружение, командир дивизии теперь намеревался приступить к строительству четырех хранилищ под боеприпасы, собственно, для выбора места под эти хранилища и послал меня сюда начальник Службы.
Проходя мимо столовой, я услышал громкие распоряжения комдива:
- Комиссию нужно кормить хорошо и обильно - добрее они не будут, но станут ленивее ...
Видно, с юмором этот комдив, но, по моему глубокому убеждению, в мирное время вместо рахитичных дивизий сокращенного состава нужно иметь вот такие базы хранения вооружения, укомплектованных охраной и гражданским персоналом для обслуживания, а для боевой подготовки и разных чрезвычайных задач достаточно в округе одной-двух полностью развернутых, полнокровных дивизий. Собственно говоря, американцы уже давно идут по этому пути: в Западной Германии у них, именно, базы хранения вооружения ...
В самой Одессе стоит "придворная" 28 Гвардейская мотострелковая дивизия и отношения с ней нужно строить особо: показы техники, занятия, сборы, текущие житейские вопросы - все это решается через местную дивизию.
Собственно, моя служба в отделе боеприпасов и началась, именно, с 28 гв. мсд. На третий или четвертый день, как я занял свой рабочий стол и сидел в раздумье с чего начать и за что хвататься, раздался телефонный звонок. Звонил начальник Ракетно-артиллерийского вооружения местной дивизии подполковник Орехов.
- Нам срочно нужны боеприпасы для морских стрельб, - без всяких предисловий сказал он.
За длительную службу в отделе боеприпасов у меня выработался синдром неприязни к "пожарникам", которые вовремя не решают вопросы обеспечения, спят, а потом давай "срочно". И потом, что такое срочно? Это же внеплановый железнодорожный транспорт, нужно идти в ВОСО, просить, падать на колени, а потом еще "караул" ...
- Вы что, пожарник? - напустился я на Орехова, - звоните перед самыми стрельбами, где же вы раньше были?
- Мы звонили, посылали заявки, вопрос не решается уже несколько месяцев, - стал оправдываться Орехов, - прошу помочь ...
Мне стало понятно, что отдел боеприпасов последнее время просто не работал - это же позор для Службы, а бедный подполковник еще и оправдывается, когда наказывать следует нас ...
- Караул можете обеспечить? - спросил я Орехова, видя, что нужно спасать положение и принимать срочные меры.
- Караул мы обеспечим ...
- Хорошо, ждите моего звонка ...
Оказывается, для морских стрельб артиллеристам нужны специальные снаряды в инертном снаряжении. - Вот тебе и первая особенность службы возле моря...
В Управлении снабжения боеприпасами ГРАУ у меня установились хорошие отношения с офицерами - боеприпасниками, поэтому я тут же связался с ними по телефону и попросил помочь.
- Присылайте караул на центральную базу, - тут же ответили мне и назвали адрес ...
- Немедленно лично готовьте и высылайте караул, - передал я подполковнику Орехову по телефону.
В итоге морские стрельбы мы успели обеспечить вовремя, а с Ореховым и его старшим помощником майором Рудым у меня сложились уважительные отношения. Кстати сказать, в дальнейшем у нас не было ни одного "пожарного" случая.
Вскоре мне стало полегче - прибыл новый начальник нашего 5-го отдела.
Как-то в комнату, где я сидел в одиночестве, степенной походкой вошел подполковник лет сорока пяти, среднего роста, высокий лоб с залысинами, спокойное выражение лица, мягкие манеры.
- Начальник отдела боеприпасов Шаров Владимир Ильич, - представился он, здороваясь.
Интеллигентный, деликатный Владимир Ильич мне сразу понравился, и в дальнейшем мы работали с ним, как говорится, душа в душу.
Было только одно обстоятельство: подполковник Шаров пришел на отдел боеприпасов с должности главного инженера ПРТБ, и ему нужно было некоторое время для вхождения в курс дела.
Вместе с собой начальник привел из ПРТБ и офицера отдела - майора Новицкого.
Николай Никитович оказался высоко порядочным, исполнительным, трудолюбивым офицером и, будучи, ракетчиком, стал усердно осваивать многотрудную профессию боеприпасника.
В работе майор Новицкий был безотказен, и я стал опираться на него, давая те или иные поручения, которые он всегда добросовестно выполнял. Вскоре на должность старшего офицера отдела, вместо уволившегося Суханова, прибыл подполковник Корнев. С Анатолием Ефремовичем я встречался в Рудольштате, где он был начальником артвооружения полка.
По характеру мягкий, покладистый, он все же был вооруженцем, а не боеприпасником, и занимался в отделе больше складами и складским оборудованием.
И, наконец, на должность бухгалтера отдела к нам пришла Молчиниколова Елена Христофоровна.
Коренная одесситка, казалось, в ней нет ничего одесского: крупная, симпатичная женщина, с правильными чертами лица и большими выразительными глазами, она всегда была приветлива и доброжелательна - в ней было что-то материнское ...
Теперь, когда отдел укомплектовался, подполковник Шаров распределил функциональные обязанности. Мне достался участок обеспечения войск всеми видами боеприпасов, за исключением ПТУРС - противотанковые управляемые реактивные снаряды отошли к Новицкому.
К этому времени я уже хорошо познакомился со всеми офицерами нашей Службы.
Первый отдел возглавил полковник Еговцев. Небольшого роста, с пышной рыжей шевелюрой на крупной голове - его никто не боялся. В первом отделе были направленцы по вооружению и боеприпасам - это подполковник Васильченко и майор Локтев.
Большую часть времени эти офицеры работали в секретной комнате организационно-мобилизационного Управления. Но исходными цифрами по наличию вооружения и боеприпасов они, естественно, питались в третьем и пятом отделах, так что мне приходилось тесно взаимодействовать с Локтевым, который еще и контролировал фактическое выполнение планов подачи и изъятия боеприпасов в войсках округа.
В работе он был педантичен до мелочности. Боеприпасы в войсках на девяносто процентов находилось в неприкосновенном запасе, исчисленным на соответствующее количество вооружения по нормам приказа Минобороны.
При ежегодной корректировке планов боеприпасы в той или иной дивизии нужно было изымать или, наоборот, подавать.
Иногда речь шла о каких-нибудь пяти снарядах, но я вынужден был выписывать наряд на их изъятие. В войсках возмущались.
- Вам что, делать что ли нечего в округе? - говорил мне начальник Службы РАВ 92-й учебной дивизии подполковник Новожилов, - пишите нам такие наряды. Как я изыму пять штук, если в ящике два выстрела? Куда я дену еще один выстрел? Короче говоря, я не буду исполнять Ваш наряд.
При следующей корректировке, видя эти лишние пять снарядов, Локтев опять включал их в план, а я опять выписывал наряд ...
В первом отделе были еще подполковник Рыжов - старый, опытный, седой вооруженец, он занимался планированием, и майор Саньков, любимец женщин, он ведал строительством и службой войск.
Второй ракетный отдел возглавлял полковник Машошин, высокий, красивый, интеллигентный мужчина.
Виталий Георгиевич обладал высокой штабной культурой и пунктуальностью. Во втором отделе были еще подполковники Иванов, Барымов и Наконечный, комнаты наши располагались рядом, но я уже отошел от ракетных дел и редко заходил к ним, хотя был со всеми в хороших отношениях.
В третьем отделе у полковника Лукьянова наземной артиллерией занимался подполковник Колыханин, стрелковым оружием ведал майор Король, а военными приборами майор Талашов.
Зенитный отдел возглавлял полковник Луцик, небольшого роста, с брюшком, настоящий одессит, он выкручивался из любого положения. У него в отделе служили подполковники Загайнов, Скаржинский, майоры Будников и Устинов.
Начальником шестого ремонтного отдела был полковник Ляшенко.
У Виктора Дмитриевича широкая русская натура, ходит немного вразвалку, круглая голова коротко острижена, аккуратные усики ...
В штабной иерархии между начальниками отделов и остальными офицерами - дистанция огромного размера, но Ляшенко отнесся ко мне, как к равному, и мы подружились.
Однажды он предложил мне поехать с ним на окружную артиллерийскую базу в Вознесенск.
Выехав за город, мы остановились на берегу моря и вышли из машины.
Вид открывшегося простора с катящимися гребнями волн и нависшими над ними тучами полностью поглотил меня и я, забыв обо всем, стоял под соленым ветром. Ляшенко не мешал мне.
- Любишь море? - сказал он, когда мы поехали дальше, - молодец, я тоже люблю море ...
В ремонтном отделе служили еще подполковники Ус и Раевский.
Анатолий Ус, что называется, мастер-вооруженец от Бога и может починить любое оружие, любой прибор и в этом качестве его знают большие начальники.
Юра Раевский, заядлый курильщик, казалось, никогда не выпускает сигарету изо рта. Однажды наш шестой отдел прославился чуть ли не на всю Советскую Армию. Министру обороны маршалу Советского Союза Гречко исполнилось 70 лет и все округа повезли юбиляру памятные сувениры. Из Одессы в Москву сувенир повез Раевский. Как потом рассказывал Юрий Евгеньевич, большинство сувениров были обыкновенными: моряки дарили корабль, летчики - самолет, артиллеристы - пушку, короче говоря, все эти сувениры больше говорили о дарителях и ничего о Юбиляре.
Все эти сувениры в приемной МО принимал дежурный генерал, осматривал их и складывал в соседней комнате.
Когда очередь дошла до Раевского, он достал свою шкатулку. Каждая деталь искусно изготовленной прекрасной шкатулки говорила о Маршале Гречко: в цифре "70" - семьдесят золотых звездочек, вокруг этой цифры 54 золотых звездочек - столько лет Маршал прослужил в армии, здесь же боевой путь Гречко, его награды, шкатулка еще и музыкальная.
- Одесситы подковали блоху! - воскликнул дежурный генерал, когда Раевский объяснил ему значение каждого элемента шкатулки.
Шкатулка очень понравилась Гречко и он забрал ее домой ...
Секретную часть у нас возглавлял прапорщик Лузянин, у него работали служащие СА Иванов Василий Ильич и Бабий Людмила Аркадьевна. В машбюро трудились Устинова и Тонева. Валентина Ивановна Тонева, молодая, красивая женщина прямо-таки была украшением нашего коллектива: когда она, устав от бесконечного печатания, заходила к нам в отдел, мы отрывались от своих унылых бумаг и любовались ею ... По мере возможности машбюро старались не перегружать, поэтому наряды я писал от руки.
Служащий СА Кузьмин, небольшого роста, полненький, словно колобок, занимался транспортами, поэтому мне постоянно приходилось общаться с ним.
Характер у него немного ворчливый, и когда случались неплановые транспорта, я сам ходил в ВОСО.
Николай Иванович Стариков - наш финансист, открытый, компанейский мужик и с ним приятно было ездить на проверки.
Между тем настала очередь знакомства с окружными складами боеприпасов.
Складов всего три: Загнитково, Колбасная и Федоровка. Головной склад Колбасная на территории Молдавии и мы выехали туда вместе с начальником отдела.
Склад оказался в запущенном состоянии: треть всех запасов хранится под открытым небом; около 50 вагонов вновь поступивших боеприпасов не убраны с рампы; примитивная погрузочно-разгрузочная рампа всего на три вагона без твердого покрытия и без грозозащиты; грунтовые внутрискладские дороги в ненастье непроходимы; среди боеприпасов обнаружились элементы, запрещенные к боевому применению.
Большинство имеющихся на складе хранилищ, так называемого харьковского проекта, по существу, представляли из себя практически непроветриваемые землянки, накрытые сверху шиферной крышей.
Укупорка в таких хранилищах сыреет и гниет, а сил на переукладку штабелей не хватает.
Начальник склада подполковник Вайнберг связался со своей же работницей цеха, а заместитель по технической части майор Ермузевич больше собирал информацию на других, чем занимался своим непосредственным делом. Обидно, что не делалось самое необходимое, объем работы накапливался ...
В этом же городке стоит полного состава подвижная ракетно-техническая база (ПРТБ) окружного подчинения, командует базой мой однокашник полковник Анатолий Колганов.
- Я постоянно выделяю складу солдат, - говорит он мне, - но они плохо руководят ими ...
По мере накопления разного рода негатива, настроение у моего начальника отдела все больше портился, но Владимир Ильич ничего не скрывал и каждый вечер обо всем подробно докладывал начальнику Службы.
После такой информации настроение портилось уже у полковника Миносянца.
- Я предчувствовал, я боялся, - говорил он потом, - что накопает этот Павлов на складе много всякого дерьма ...
Вскоре произошел еще один неприятный инцидент, связанный со складом Колбасная.
Начальник отдела куда-то отлучился, и я сидел в кабинете один, как вдруг раздался звонок телефона и Минасянц сердитым голосом бросил в трубку:
- Срочно зайдите ко мне ...
В кабинете у начальника Службы находился полковник из Одесского Артиллерийского Училища по поводу только что случившегося ЧП: при стрельбе на полном заряде снаряд с большим недолетом угодил в командный пункт, при этом чуть не убили начальника Училища генерала Малокяна.
- Это могло произойти только из-за отсутствия пороховых пучков в гильзе, - говорил артиллерист.
Самвол Самсонович был возбужден, переживал случившееся, перебивал собеседника и высказывал свою точку зрения.
- Это ошибся наводчик, - доказывал он.
Найти сразу истину в таком деле, конечно, невозможно и Минасянц приказал мне срочно выехать в Колбасную и разобраться.
Как и следовало ожидать, выстрелы раздельно-гильзового заряжения, предназначенных для практических стрельб, долго хранились в штабеле на открытом воздухе, а перед отправкой их никто не проверял и не готовил.
Почему не проверили боеприпасы перед отправкой? – спросил я майора Ермузовича,- в наряде четко указано: "Боеприпасы тщательно проверить", а значит их нужно было пропустить через цех и взвесить гильзы, тогда бы сразу обнаружилось отсутствие пороховых пучков.
В наряде не указано, что боеприпасы нужно пропускать через цех, - возразил ленивый Ермузович.
Вероятнее всего, что ЧП произошло все же из-за воровства пороховых пучков или здесь на складе, или по пути на огневые позиции при неоднократных перегрузках - вот почему боеприпасы, предназначенные для практических стрельб, особенно для стрельбы через голову своих войск, нужно тщательно готовить, пропускать через цех, взвешивать заряды и пломбировать ящики, как это мы делали в ГСВГ.
Между тем наступила пора итоговых проверок войск округа и мне в составе общей комиссии досталось ехать в 28 гв. мсд.
Штаб дивизии и мотострелковые полки стояли в самой Одессе, а склад боеприпасов и артиллерийские полки находились в Чабанке.
Первым по плану проверки шел артиллерийский полк и накануне майор Рудой передал, что за мной заедут. Действительно, на другой день в Штабном переулке меня поджидала двадцать первая "Волга", а за рулем - начальник артвооружения полка.
- Был в жарких странах советником, - по пути рассказывал майор, - Вот и купил эту машину, о чем давно мечтал ...
Все боеприпасы дивизии хранились в одном месте; на дивизионном складе в Чабанке. Недавно построенный склад занимал обширную территорию слева от дороги.
Ровная и просторная территория склада вычищена и убрана, свежевыбеленные хранилища группами, как и положено по Руководству, размещены на открытом пространстве без всякой обваловки и без механизации - эта эпопея начнется позже.
Боеприпасы артполка размещены в двух хранилищах, стоящих в глубине склада справа от въезда.
В полку 36 гаубиц М-30 и 18 гаубиц Д-1. Следовательно, один боекомплект к этим орудиям составит 2880 штук 122 мм и 1080 штук 152 мм выстрелов - это около 10 вагонов.
- А где остальные боеприпасы? - спросил я, просмотрев учетные карточки.
- На дивизионном складе, здесь только полковой запас.
Мы вошли в хранилище: штабеля уложены по калибрам и по партиям с соответствующими разрывами с соблюдением высоты укладки.
- А как вы создадите эшелонирование боеприпасов? Что грузится в транспорт дивизиона, в транспорт полка и, наконец, в артиллерийские тягачи?
- Это расписано в мобилизационных документах ...
Из дальнейшей беседы выяснилось, что начальник автовооружения полка слабо знает и порядок эшелонирования боеприпасов и штатный транспорт под боеприпасы, а без этого ему будет трудно разобраться со всем этим в особый период, кроме того, можно упустить положенную тебе грузоподъемность автомобилей, приписанных из народного хозяйства.
Все боеприпасы в полку в неокончательно снаряженном виде - значит в особый период нужно выполнить и эту трудоемкую работу, имея свой специальный лабораторный пункт и обученный личный состав.
Завершив проверку склада, мы поехали в полк. Артиллеристы стояли дальше по дороге на Чабанку. Проехав по этой дороге с полкилометра, мы увидели слева от дороги большую стройку.
- Это строятся боксы для танкового полка, - пояснил майор.
- Интересно посмотреть, давайте остановимся ...
Да, это танковые боксы, строящиеся по самому последнему проекту. Командующий округа лично следил за ходом строительства.
Мы вошли в один, уже почти готовый бокс: бетонный пол, система отвода выхлопных газов, бетонные перекрытия, а вот и ворота ...
Ворота еще не навешены, но уже завезены и сложены стопкой.
Я посмотрел на эти ворота и загрустил: огромные и тяжелые, с огромной парусностью они навешиваются на воротных столбах, перекашиваясь, проседая, выпирая "пузом" и, в конечном счете, выдирая воротные крючья.
Мне вспомнились танковые боксы в Вьюнсдорфе, где когда-то стояли танки Гудореана, ворота там замечательные: из четырех половинок - складываются "гармошкой"; подвешены на верхней балке и легко катаются на роликах, плотно, без перекосов, закрывая бокс; имеют минимальную парусность и легко стопорятся в открытом положении.
Почему бы и нам не перенять у немцев те ворота? Если разобраться, то после войны мы позаимствовали у немцев две вещи: котелок и замок патефонного типа. До войны котелок у нас был круглый и без крышки, а крышки ящиков с боеприпасами заколачивали гвоздями. Танковый полк 28 гв. мсд образцово-показательный и если сделали, прямо скажем, неплохие боксы, то можно бы изготовить и современные ворота ...
Кстати сказать, когда подошла очередь проверки танкового полка, то на складе боеприпасов мне показали новшество, так называемые "скворечники", домики на столбах для боекомплекта танков учебно-боевой группы. Эти танки в случае тревоги подходят к этим "скворечникам", загружают боеприпасы и заодно "переобуваются", то есть меняют гусеницы на новые, сложенные в скатках под домиками. Это уже вопросы мобилизационной готовности, которые мне еще предстояло постигать во всем их разноплановом многообразии.
Городок артиллеристов стоит в дальнем конце Чабанки.
- В этом Городке когда-то стояла кавалерийская бригада Котовского, - сказал начальник артвооружения, когда мы приехали в расположение артполка.
- А вот здесь жил Котовский, - указал майор на небольшой аккуратный одноэтажный домик с крылечком под двухскатной крышей и слуховым чердачным окном.
- Здесь и застрелил его собственный адъютант. Дело было лунной ночью, Котовский вернулся из города и отдыхал, сидя вот на этой скамейке, адъютант стрелял сверху из чердачного окна.
Говорят, что все произошло из-за жены адъютанта, которая изменяла с Котовским.
После завершения инспектирования войск настала очередь проверки складов боеприпасов.
На этот раз мне в составе нашей комиссии под председательством полковника Малыхина предстояло ехать на проверку склада Федоровка, расположенного, прямо скажем, на отшибе, где-то недалеко от Мелитополя.
Ехать туда нужно было на автобусе через Николаев с несколькими пересадками. Раньше этот склад был главной базой снабжения войск Таврического Военного Округа, который просуществовал с 1945 по 1956 год. Территория округа включала Крым, Запорожскую и Херсонскую области. Склад Федоровка, конечно, располагался в тылу, так что передний край вероятных боевых действий приходится на прибрежную зону, иначе говоря, Таврический Округ обеспечивал здесь противодесантную оборону. Конечно, Генеральному Штабу виднее, но Крым последнее время брали именно с суши. Так было в Гражданскую войну, так было и в Великую Отечественную. Интересно другое: когда танки Манштейна уже подходили к перешейку, из Москвы в адрес командующего Крымфронтом вдруг поступила телеграмма за подписью Маршала Шапошникова об усилении ... противодесантной обороны. Как бы там ни было, но нам от бывшего округа достался в наследство сравнительно недавно построенный склад боеприпасов. Склад располагается за одноименной деревней среди ровной и голой степи. На технической территории десятка два наземных кирпичных хранилищ, подъездной ж.д. путь, небольшая погрузочная рампа, внутрискладские дороги грунтовые и в ненастье, естественно, непроходимы. На административно-хозяйственной территории штаб, пожарная часть, казарма, гараж, дома офицерского состава. Мы приехали вместе со Стариковым - ревизии финансово-хозяйственной деятельности придается первостепенное значение и Николай Иванович тщательно проверит кипы квитанций, накладных, счетов и других бумаг, чтобы сопоставить по тем ли статьям израсходованы не такие уж и большие денежные средства. Мы приехали ближе к вечеру, моросил мелкий дождик, грунтовые дорожки размокли и грязь тащилась и в штаб, и в казарму, и в гараж - словом, повсюду.
Встретил нас и отрапортовал, (Малыхин приехал позже), начальник склада подполковник Лимонов.
Лимонова я хорошо знал еще по совместной службе в ГСВГ, где он был начальником группового склада боеприпасов в Хоэнляйпише.
- Что же вы, товарищ Лимонов, рапортуете, стоя в грязи? Могли бы к приезду комиссии заасфальтировать дорожку хотя бы перед штабом!
- Мы с вами, товарищ подполковник, находимся не в Хоэнляйпише, - ответил Лимонов.
- Но вы все же хотя бы по одному месту в день, но делайте дороги!
- Постараемся ...
Забегая вперед, отмечу, что старались они не очень активно: смирились и сжились с грязью, и с бездорожьем.
После окончания проверок времени оставалось в обрез: надвигался отчетный период и нужно в оставшееся время максимально подготовиться к этому важнейшему для отдела боеприпасов мероприятия. Надеяться мне было не на кого: Елена Христофоровна - человек новый, Новицкий с Корневым этим делом будут заниматься впервые. Первым дело я решил избавиться от многочисленных частей окружного подчинения и передать их учет на вычислительный центр. Для этого, не откладывая в долгий ящик, нужно провести подготовительную работу: изготовить и размножить формализованные бланки, подготовить инструкцию, издать директиву и разослать все это в войска, предварительно согласовав все вопросы с Вычислительным Центром. Что и говорить, работа трудоемкая, но я уже так делал в Вюнсдорфе и теперь шел по накатанной дороге.
Начальник ВЦ меня сразу поддержал и поставил мою задачу в план работы Центра на 1973 год.
Одновременно с этим решалась задача обеспечения боеприпасами мелких частей окружного подчинения, для чего они были привязаны к близлежащим складам и дивизиям, куда я заготовил разнарядки.
Конечно, этими разнарядками я перекладывал часть своей работы на склады и Службы РАВ дивизии, которые по этим разнарядкам должны выслать извещения в прикрепленные к ним части, выдать боеприпасы и отчитаться. Зато разнарядки избавляли меня от необходимости выписки многочисленных нарядов, исключали ненужную переписку и, самое главное, оперативно решали вопрос обеспечения мелких частей боеприпасами.
Когда я принес готовые разнарядки полковнику Минасянцу, он сначала не понял мой замысел.
- Что ты мне принес? - спросил он, увидев многочисленные цифры, отпечатанные на развернутых листах.
- Он одним махом обеспечил мелкие части, первый оценил мой труд, сидевший в кабинете начальника полковник Малыхин.
После этого начальник Службы без возражений подписал разнарядки, я поставил на них печати и тут же разослал адресатам. Теперь оставались дивизии, но с ними нужно работать постоянно. Для этого мне нужно в обязательном порядке завести оперативный учет боеприпасов - это девять дивизий и три склада боеприпасов (ВДД обеспечивается централизовано).
Удобные чистые книги оперативного учета у меня были привезены с собой из ГСВГ и в них будут сосредоточены все цифры, отражающие потребность и наличие боеприпасов по всей номенклатуре и в дивизиях, и на складах. Из всей номенклатуры боеприпасов самыми дефицитными оказались 105 мм фейерверки к салютным установкам.
- Одесский округ самый героический во всем Советском Союзе, следи за расходом 105 мм фейерверков, предупредили меня, - номенклатура очень дефицитная.
Действительно, на территории округа города-герои: Одесса, Севастополь, Керчь и столица Молдавии город Кишинев - во всех этих городах давались салюты и нужно держать ухо востро, чтобы не сорвать политическое мероприятие ...
Незаметно подошел новый 1973 год, который я скромно встретил в кругу семьи среди не распакованных ящиков в квартире Гришина на Ближних Мельницах.
К этом времени мы купили новый телевизор "горизонт" с большим экраном и с удовольствием смотрели все вечерние передачи. Моя зарплата составляла 338 рублей, жизнь в Одессе была сравнительно дорогой, все деньги уходили на питание, да мы к тому же еще не приспособились после вольготной заграницы.
В 1973 году в нашей Службе произошло немаловажное событие: полковнику Минасянцу присвоено очередное звание "генерал-майор" и Самвел Самсонович стал как бы ростом выше и шире в плечах ...
Особенно хорошо он смотрелся, когда, не спеша, величественной походкой шел по нашему коридору, возвращаясь после доклада командующему округом, а мы исподтишка наблюдали за ним из-за полуоткрытых дверей своих кабинетов.
Генерал-полковник Шурупов уважал нашего начальника, но Самвел Самсонович все же предпочитал все вопросы решать с начальником штаба округа генерал-лейтенантом Мерецковым.
- Начальник штаба все же доступнее, - говорил Минасянц, - с ним решать вопросы проще.
В самый разгар отчетного периода начались окружные оперативно-мобилизационные сборы и нашему отделу волей-неволей пришлось отрываться от отчетов и принимать в них активное участие.
Изюминкой сборов являлись вопросы наращивания мобилизационной готовности войск и сокращение сроков на их развертывание и приведение в полную боевую готовность.
Каждый год показывали что-нибудь новенькое, еще никому не известное. На этот раз в моде показ оборудованного прицепа для зарядки аккумуляторных батарей под ночные прицепы - это по 3-ему отделу и механизация хранилищ с боеприпасами - по нашему отделу.
Делалось это так: в дивизии, где проводились сборы, бралось на складе подходящие хранилище, полностью освобождалось от боеприпасов и переоборудовалось под механизированную погрузку методом установки направляющих эстакад со специальными поддонами, загруженными снарядами и патронами. Теперь один человек мог быстро загрузить тяжелый поддон в кузов автомобиля, легко перемещая его по эстакаде на роликах или шарикоподшипниках. То есть на загрузку автомобиля двумя-тремя поддонами уходили считанные минуты и в этом заключалась привлекательная сторона механизации и это демонстрировалось на сборах.
Правда, при механизации почти на треть теряется емкость хранилища, а на его переоборудование нужно затратить циклопическую работу: освободить хранилище, установить внутри опоры из металлических труб, смонтировать направляющие эстакады из рельс, изготовить поддоны из уголка, проделать в стенах хранилища загрузочные люки и оборудовать их дверками, наконец, установить поддоны на эстакаду и загрузить их боеприпасами, увязав пакеты специальной лентой с замками.
Всего на механизацию одного хранилища шло около ста тонн разного металла, не считая других материалов.
Однако несмотря ни на что механизация входила в моду и набирала обороты, так что в каждой дивизии приступили к переоборудованию хотя бы одного-двух хранилищ.
Между тем у себя в отделе мы продолжали упорно трудиться над годовым отчетом по боеприпасам: Елена Христофоровна вместе с Корневым готовили ведомости движения и другие приложения к отчету, Новицкий делал свой отчет и помогал, а я сводил цифры.
Очень помог Вычислительный Центр, который выдал нам суммарные данные наличия и остатка боеприпасов за все мелкие части окружного подчинения. Короче говоря, отчет мы сдали своевременно, свалили эту тяжесть со своих плеч и теперь немного расслабились: заканчивали рабочий день вовремя, а не в десять-одиннадцать часов вечера. Прошло около недели после отправки отчета и мне снится сон: иду я берегом моря где-то на Отраде, на мне модное итальянское пальто из синтетики, белая рубашка с галстуком, на голове шляпа. Море бурное. Волны полностью накрыли пляж и выплескиваются наверх, едва не достигая моих ног. Известно, что видеть во сне бурное море - к неприятностям. Так и случилось: едва я утром появился на службе, как меня вызвал к себе генерал.
- Что ты натворил с отчетом! - сразу напустился он на меня, - наделал столько ошибок, что я теперь не знаю, что и делать ...
Оказывается. Минасянц следил за нами, переживал, как новый состав отдела справится с отчетом и сразу поручил Локтеву перепроверить все цифры. Майор Локтев накопал в нашем отчете около дюжины разных больших и маленьких ошибок и погрешностей и еще сгустил краски.
Самвел Самсонович был очень расстроен, пил какие-то пилюли и нервно расхаживал по кабинету.
- Немедленно вылетайте в Москву и исправляйте ошибки, - принял он вдруг решение.
Делать нечего, я тут же отправился в аэропорт и ближайшим рейсом улетел в Москву.
В Главном Ракетно-артиллерийском Управлении наши отчеты сначала проверял служащий Советской Армии Грачев. По старому знакомству Александр Гаврилович и заказал мне пропуск, и приютил в своем кабинете и принес мой отчет, так что за день я успел управиться со всеми делами и в тот же день поздно вечером вернуться обратно в Одессу.
Вскоре наш начальник отдела получил очередное воинское звание "полковник" и мы всем отделом сердечно поздравили Владимира Ильича с высоким званием, пожелали ему дальнейшего роста и отметили это событие.
Где-то в середине лета из Германии прикатил в отпуск Гришин и его жена вежливо предложила нам освободить квартиру на 5-ой Степной.
Что делать? Хотя мы жили на законных основаниях по договору, но скандала не хотелось и я пошел к подполковнику Домрачеву, ведавшему в штабе квартирными вопросами.
- Есть 3-х комнатная жилая квартира с телефоном на первом этаже на второй станции Большого Фонтана - это недалеко от штаба округа. Раньше там жил один наш полковник из ПВО, квартира, естественно, требует ремонта, но если вы согласны - можете занимать эту квартиру, - предложил мне Домрачев.
Конечно, я мечтал получить квартиру во вновь строящихся домах по улице Ленинского батальона с улучшенной планировкой, но теперь пришлось соглашаться. Квартира площадью около сорока квадратных метров с небольшим коридорчиком и проходным залом имела, тем не менее, огромное преимущество в близости к штабу округа, теперь на службу я мог ходить пешком. На ремонт квартиры, переезд и обустройство ушло около тысячи рублей, на новоселье из Ленинграда приехала теща. С Евдокией Петровной у нас сложились хорошие взаимоотношения, она всегда гостеприимно встречала меня в Ленинграде и теперь я был рад проявить ответное гостеприимство.
Отдохнув с дороги и вволю наговорившись с моей Светланой, она решила сходить на Привоз, чтобы скупиться и присмотреться к местным ценам.
Вернулась Евдокия Петровна через некоторое время с Привоза в крайне расстроенных чувствах.
- Что я наделала, что я наделала, - повторяла она ...
- Что случилось?
- Как что случилось! Я разрешила украсть дыню!
Выяснилось, что, придя на привоз, Евдокия Петровна сначала обошла все ряды, все посмотрела, а потом решила скупиться и заняла очередь.
В это время к прилавку подошел стриженный молодой человек с наколками и, показав на дыню, спросил:
- Я возьму ее?
- Конечно берите, - ответила Евдокия Петровна, наивно полагая, что молодой человек возьмет дыню и расплатится.
Однако тот и не думал платить - взял дыню и спокойно ушел, а торговка даже не заметила.
Теперь теща мучилась угрызениями совести в пособничестве вору. В целом же Евдокии Петровне в Одессе понравилось и она гостила у нас около месяца.
Между тем напряженная работа в нашем отделе не спадала из-за возникающих проблемных вопросов. Прежде всего пришел из Центра план поступления боеприпасов в округ - это многие десятки вагонов, а куда их размещать? Войска обеспечены полностью, а окружные склады и так переполнены. Было решено, во-первых, расширить технические территории, во-вторых создать повышенные запасы боеприпасов в дивизиях.
Схемы расширения складов начальник отдела поручил готовить Новицкому и Николай Никитович, с присущей ему добросовестностью, скрупулезно выполнил эту работу на листах ватмана. После утверждения этих схем Командующим округом предстояла огромная работа непосредственно на складах: ограждение новой территории; оборудование площадок открытого хранения; устройство грозозащиты; создание запасов воды для пожаротушения и многие другое вопросы, требующие значительных материальных затрат. Больше всего, почти на треть, расширялась техническая территория склада Федоровка и меня командировали туда для контроля за ходом работ.
Часть работ выполнялась подрядным способом передвижной механизированной колонной (СПМК-2) из Мелитополя.
Новая территория склада была уже выгорожена двумя рядами колючей проволоки на бетонных, так называемых "виноградных", столбиках, в которых не было недостатка.
Площадки открытого хранения размечены, возле них шла установка мачт грозозащиты и забивка заземлителей - это одна из отвественных и специфических операций: во-первых, грозозащита устанавливается по проекту, во-вторых, сопротивление токоотводов и заземлителей должно обеспечивать соответствующую токопроводимость.
Как известно, грозозащита состоит из высокой мачты с токоприемником наверху, токоотводов и заземлителей. Заземлители - это металлические стержни, забиваемые в землю на некотором расстоянии от мачты равноудаленно друг от друга. Как раз шла забивка почти трехметровых заземлителей, и я стал наблюдать.
К моему удивлению, длинные металлические стержни шли в землю, словно в масло. Двое рабочих делали это так: один держал стержень вертикально и возвратно-поступательными движениями постепенно углублял его в землю, другой рабочий в это время поливал стержень водой - земля размягчалась и заземлитель прямо на глазах уходил в глубину, а оставшиеся каких-нибудь полметра уже забивали кувалдой. Этот способ мне так понравился, что я его взял на вооружение и не копаю ямки чтобы установить какой-либо кол при починке изгороди, проделываю в земле отверстие, и в это отверстие забиваю деревянный кол.
- Нам нужны бочки для оборудования противопожарных щитов, - сказал мне подполковник Лимонов, - бочки достать мы нигде не можем, прошу помочь...
- Порожние бочки из под краски должны быть на автомобильном ремзаводе, - сказал Минасянц, когда я доложил ему результат своей поездки, - заказывайте железнодорожный транспорт, а с начальником автослужбы округа генералом Панькиным я договорюсь...
Действительно, вскоре нам позвонили с ремзавода, чтобы мы приезжали грузить транспорт с бочками...
46-й ремзавод находится в Одессе неподалеку от штаба округа и мы с Новицким поехали туда на трамвае. Заместитель начальника завода по материально-техническому обеспечению подполковник Фролов показал нам склад с бочками, вагон был подан под погрузку, но ни солдат, ни рабочих не было и нам ничего не оставалось, как катить эти бочки и грузить самим вагон.
Этот незначительный эпизод я привожу здесь, чтобы показать разногласие больших и малых задач, решаемых нашим отделом.
Как бы там ни было, но работы по расширению складов были проведены своевременно, что позволило принимать боеприпасы из Центра и штабелировать их на предназначенных местах без излишних перемещений и переукладок.
Теперь оставалось решить другую задачу: создать повышенные запасы боеприпасов в войсках и генерал вызвал меня к себе по этому вопросу.
Вплотную созданием повышенных запасов я занимался в ГСВГ и подробно доложил Минасянцу, как это мы делали: показные занятия по загрузке боеприпасов в БТР и арттягачи, в штатный транспорт подвоза (в звене рота, батарея; батальон, дивизион; полк; дивизия) и, наконец, издание директивы с нормами повышенных запасов в войсках, короче говоря, работа огромная и не одного дня.
- Ничего справимся, - уверенно заявил Самвол Самсонович, - у нас проще: бронетранспортеров нет, а транспорт подвоза приписан из народного хозяйства, поэтому показное занятие мы проведем только по загрузке артиллерийских тягачей на предстоящих сборах на базе 92-й дивизии в Николаеве.
Делать нечего, пришлось писать соответствующее указание начальнику Службы Ракетно-артиллерийского Вооружения 92-й дивизии и через некоторое время ехать в Николаев.
Хотя задача была проще, но все равно нужно было выстроить на полигоне: 85мм пушку Д-44, 85мм пушку Д-48, 100мм пушку БС-3, 100мм пушку Т-12, 122мм гаубицу М-30, 122мм гаубицу Д-30, 152мм гаубицу Д-1, 120мм миномет ПМ-38 и вдвое больше артиллерийских тягачей к ним.
Дело в том, что по замыслу занятия нужно было показать тягач загруженный по нормам Приказа МО, а рядом тягач к тому же орудию, загруженный уже по повышенным нормам.
Для наглядности ящики с боеприпасами укладывались как в кузове тягача, так и рядом на грунте.
Естественно, нужно начертить плакаты со схемами укладки, изготовить для них щиты и выполнить разнообразную подготовительную работу.
К чести вооруженцев 92-ой дивизии во главе с подполковником Новожиловым они отнеслись к организации занятия со всей серьезностью, и без их всесторонней помощи я бы просто не справился с задачей. Прежде всего, мы сосредоточили на учебной точке полигона орудия и тягачи, и потом занялись укладкой боеприпасов. Картина получилась предельно наглядной и убедительной.
В самом деле, если, к примеру, к гаубице М-30 при орудии по приказу МО полагалось 0,15 боекомплектов (всего 6 ящиков), то мы предлагали 0,6 боекомплекта (24 ящика).
- Да в кузов ЗИЛ-131 влезут все 60 ящиков (1,5 боекомплекта !), - говорили мне местные вооруженцы, - грузите еще.
Однако, как говорят одесситы: "Жадность фраера сгубила", - палку перегибать нельзя - в тягаче кроме снарядов нужно еще разместить оружейный расчет, приборы, оружие и прочее имущество, поэтому нужно искать оптимальный вариант. Этой "золотой серединой", на наш взгляд, была норма содержания боеприпасов при орудии в размере 0,6 боекомплекта.
Эта норма не получилась применительно к 120мм полковому миномету.
Дело в том, что войска округа по своему предназначению выдвигались на большие расстояния и миномет надлежало перевозить в кузове тягача ГАЗ-66, так что больше 0,4 боекомплекта здесь не вместилось.
В целом же занятие прошло успешно и наглядно показало, что 35-40 % повышенных запасов боеприпасов уйдет, именно, в артиллерийские тягачи и в транспорт роты. Высокую оценку организации занятия и методике показа дал заместитель командующего генерал-лейтенант Борисов.
Глубокий знаток и тонкий ценитель подобных занятий, осматривая нашу точку он повторял:
- Как наглядно! Прекрасно! Чудесно! ...
Эмоциональный Минасянц, сопровождая Борисова, слышал все эти отзывы и был просто счастлив.
- Сегодня мы ужинаем вместе, - сказал он мне после окончания показа.
Сам он практически не пьющий и не терпящий выпивох, на этот раз заказал бутылку коньяка и стал угощать меня, когда мы заняли столик в отдельной комнате дивизионной столовой.
За столом разговор продолжился о только что прошедших занятиях.
Самвела Самсоновича одолевали сомнения в возможности создания повышенных запасов, к примеру, к наземной артиллерии вдвое (с 1.0 до 2.0 боекомплектов)
- При орудии 0.6 боекомплекта - это доказано, а остальное за счет чего? - спрашивал он.
- Дальше по эшелонированию идет транспорт батареи - это запасные тягачи - вот вам еще 0.25 боекомплекта...
- Что-то у тебя все гладко получается, - проворчал Минасянц, - ну, а дальше что?
- Дальше идет транспорт полка, во взводе подвоза 20 автомобилей и 10 прицепов грузоподъемностью 145 тонн - значит он поднимет 0.8 боекомплекта и всего теперь в полку будет 1.65, а остальные 0.35 боекомплекта, ничего не поделаешь, придется размещать в транспорте дивизии.
- Это же 64 тонны только для артполка, транспорт дивизии не резиновый, за счет чего они загрузят дополнительные боеприпасы?
- За счет приписки из народного хозяйства большегрузных автомобилей, более рациональной их загрузки и наращивания бортов...
- Теоретически все, пожалуй, получается: боеприпасы приближаем к оружию без увеличения количества штатного транспорта - вот только дивизионное звено меня беспокоит, - размышлял генерал.
- Здесь, конечно, нужно поработать нашим вооруженцам и вместе с мобистами приписать транспорт повышенной грузоподъемности, все просчитать и предусмотреть наращивание бортов автомобилей...
- А что с артиллерийской дивизией?
- Никакой ясности, нужно туда ехать и разбираться на месте...
На том и порешили: через неделю, исполнив срочные накопившиеся документы, я выехал в Запорожье в артиллерийскую дивизию. Вернее сказать, в Запорожье была сосредоточена не только артдивизия, но еще и армейская артиллерийская бригада, предназначенная для 32-го Армейского корпуса в Крыму.
Командовал дивизией генерал Харатэ, которого я знал еще по ГСВГ, где он еще подполковником командовал артиллерийским полком в Потсдаме.
Влюбленный в артиллерию, он был прямо-таки фанатиком артиллерийско-стрелковой подготовки.
- Стреляет командир батареи, и это главное действующее лицо, - говорил Харатэ, - командир батареи должен быстро и точно решать задачу, а для этого его нужно постоянно тренировать и днем и ночью...
Исходя из этой теории, он, завидя комбата, налетал на него, словно петух, и тут же заставлял решать задачу, засекая время.
Помню, все командиры батарей постоянно ходили с большими планшетами через плечо в постоянной готовности к решению задачи...
- Ты мой гость, - безапелляционно заявил Казбек Шаханович, когда я доложил ему о цели своей командировки, - сначала я покажу тебе своё хозяйство...
Дивизия хорошо обустроена; артиллерия почти вся укрыта в огромных хранилищах красного кирпича; металлические ворота хранилищ заводского изготовления, видно, партийные и советские органы помогают артиллеристам, да и промышленный потенциал здесь огромный. Склад боеприпасов также был оборудован капитально: обширная территория, кирпичные хранилища, грозозащита, все для пожаротушения и другие элементы были выполнены согласно Руководству.
В заключение мы объехали весь полигон и остановились возле небольшого домика с беседкой возле него, столом и скамейками для отдыха.
Пахло шашлыком.
- Располагайся за столом, сказал Харатэ, - будем кушать шашлык и пить вино...
- Понимаешь, - говорил Казбек Шаханович, - на скадрованной дивизии я себя чувствую как бы не в своей тарелке: нет настоящей жизни, нет боевого простора, стреляем мало. Не поверишь, командиром одного из дивизионов у меня числится "подполковник Жаботинский"…
Я понимал, что после кипучей боевой службы в развернутой дивизии Харатэ здесь скучно, его неуемная энергия требовала какого- то выхода и он продолжал обустройство и городка и парков и складов.
На следующий день я стал вплотную заниматься укладкой боеприпасов в тягачи, но здесь меня ожидало разочарование: гусеничные артиллерийские тягачи АТС и АТТ много снарядов не вмещают, и кроме того в каждом ящике всего по одному выстрелу и к 130 мм пушке М-46, и к 152 м пушке М-47, и к 152 мм гаубице- пушке Д-20.
Короче говоря, несмотря на все мои усилия, нормы подвижных запасов в артдивизии с трудом удалось поднять лишь на четверть, то есть до уровня 1.25 боекомплекта.
- С этими тягачами я далеко не уеду, - сказал Харатэ, - хорошо бы иметь большегрузные автомобили с дизельными двигателями…
Вернувшись из командировки, я, имея теперь все исходные данные, вплотную занялся окончательными расчетами и подготовкой директивы.
Где- то через месяц директива была готова, подписана командованием округа и ушла в войска. Прошло еще некоторое время, полковник Шаров ушел в очередной отпуск, я остался за начальника отдела сидел в кабинете и любовался красивыми часами "Командирские", которые мне только что вручил генерал Минасянц в качестве ценного подарка от Командующего Округом за создание повышенных запасов боеприпасов. Часы были хороши: с большим циферблатом, секундной стрелкой, с календарем и я примерял их и так и этак, как вдруг раздался телефонный звонок.
-Вас вызывает начальник штаба, - передал дежурный.
Этого еще не хватало – за десять лет службы в штабах мне еще ни разу не доводилось бывать даже близко около таких высоких кабинетов, и вдруг…
Начальник штаба округа генерал- лейтенант Мерецков в просторном кабинете был один, длинный стол для совещаний, стоящий слева вдоль стены, был завален телеграммами.
- Вы автор директивы по боеприпасам? - спросил Мерецков, едва выслушав мой доклад.
- Вы видите эти телеграммы? – указал он на стол, - это войска прислали заявки на приписку дополнительного транспорта. В чем дело?
Не ожидая такого поворота событий, я кратко доложил начальнику штаба расчеты по созданию повышенных запасов, дескать, в войсках не разобрались – основное увеличение запасов идет за счет тягачей и транспорта роты, а в остальных звеньях предполагается использовать только штатный транспорт, но желательно большой грузоподъемности, здесь нужно уточнять приписку, как это и предусмотрено директивой…
Внимательно выслушав мои объяснения, начальник штаба отпустил меня, но праздничное настроение улетучилось
Как бы там ни было, но дело было сделано, и теперь наш отдел занимался приемкой транспортов с боеприпасами из Центра. Работа шла, как говорится, с кровью и с потом: наши склады были просто беспомощны, и для разгрузки вагонов приходилось постоянно клянчить в войсках и солдат и машины и строго следить за дисциплиной. На наших складах постоянно работали с небольшими перерывами по 50-60 солдат и 5-10 автомобилей из войск. Что и говорить, запасы боеприпасов в итоге были созданы большие. Взять хотя бы ту же Колбасную, которая теперь отошла к Приднестровью и которую теперь иногда показывают по телевизору: говорят, что боеприпасы не вывезти из Колбасной за несколько лет – проблема переросла в политическую плоскость…
Нужно сказать, что напряженная работа сплотила коллектив нашего отдела, мы лучше стали взаимодействовать и понимать друг друга и между нами сложились товарищеские отношения. К этому времени и подполковник Корнев и майор Новицкий получили свои квартиры во вновь построенных домах по улице Ленинского батальона и теперь после работы мы вместе ходили домой пешком – нам было по пути. После напряженки трудового дня мы шли обычно не спеша, разговаривали и шутили.
На нашем пути были винный погребок и несколько кафе, куда мы иногда заходили выпить стаканчик вина и расслабиться после работы.
- Сегодня угощаю я, - сказал однажды Новицкий, когда мы зашли в кафе.
- По какому случаю?
- У меня родилась дочка…
- Поздравляю тебя, Николай Никитович, с таким событием, а как назвали девочку?
- Оксаной, я как раз сейчас пойду в роддом…
- И я с тобой, я буду крестным отцом Оксаны, если ты не возражаешь…
Мы еще выпили по стаканчику вина за здоровье Оксаны и вместе отправились к роддому. Был теплый, тихий летний вечер, быстро сгущались сумерки, зажглись фонари, Николай Николаевич зашел внутрь, а я остался за оградой и стал ждать его.
- Ну, как дела? – спросил я, когда он вернулся через некоторое время.
- Все нормально… будет расти…
Прошли годы, теперь моя заочная крестница уже стала прекрасной дамой и мне бы хотелось когда – нибудь встретиться с ней…
Фронтовое командно – штабное учение было запланировано на апрель 1974 года – это испытание для нашего отдела и мы заблаговременно начали готовиться к учению, этому ответственному и тяжелому окружному мероприятию. Трудность усугублялась еще и тем, что ни полковник Шаров, ни подполковник Корнев, ни майор Новицкий еще ни разу не участвовали в подобных учениях и не представляли с чего они начинаются и чем заканчиваются.
- Мне нужна от вас схема обеспечения боеприпасами ,- инструктировал нас Минасянц накануне учений.
Эта схема виделась генералу в виде контуров географической карты, нарисованных на ватманском листе на Театре Военных Действий с указанием: фронтовых, армейских, дивизионных складов боеприпасов; объема ежесуточной отгрузки боеприпасов железнодорожным, автомобильным, воздушным и морским транспортом; наличия запасов и их перемещением по дням операции и многое другое.
- Поймите, - волновался Минасянц, схеме мне нужна для наглядного доклада Командующему, покажите наши узкие места…
Генерала можно было понять, а кто поймет нас: мы увязли в этой схеме и отдел не выполняет своих прямых обязанностей. Это понимал и Минасянц и сначала попытался поручить эту схему подполковнику Рыжову, но тот отбился:
- Положенные расчеты я вам представлю, а картинки рисовать не умею, - ответил Александр Андреевич…
Ничего другого не оставалось, как переложить схему на наш отдел, а конкретно на меня и моего боевого товарища майора Новицкого.
Начало ФКШУ в Одесском Округе мне понравилось циклом лекций прочитанных накануне учений для всех участников. Особенно запомнились блестящие лекции, прочитанные начальником Разведывательного Управления, бывшим нашим атташе в Турции.
- Я неоднократно присутствовал у них на учениях, - говорил генерал, - и турки прекрасно знают все наши учебные замыслы и проигрываемые во время учений варианты боевых действий…
Приморский Театр Военных Действий показался мне сложным: воздушные десанты, морские десанты, прорыв укрепленных районов, выдвижение войск на большие расстояния и взаимодействие с флотом – все это мне было в новинку.
- Он будет возить снаряды подводными лодками, - подтрунивали надо мной шутники.
Между прочим, напрасно подтрунивали: в Великую Отечественную Войну были неединичные случаи обеспечения войск боеприпасами, именно, подводными лодками.
Как водится, едва мы получили задание и еще толком не успели его прочитать, как начали звонить из штаба тыла:
- Давайте заявку на подвоз боеприпасов…
Тыловикам нужно планировать подвоз материально – технических средств во фронтовой операции, они и слушать не хотят, что еще нет решения Командующего, следовательно, не определены участки прорыва – значит не разведаны цели, а отсюда – не подсчитано потребное количество снарядов, а без этого, естественно, невозможно ни определить объем подвоза (особенно автомобильным транспортом), ни дать заявку в тыл.
Правда, чтобы хотя бы частично удовлетворить тыловиков я прибегал к одной уловке: сразу же давал в ВОСО заявку на железнодорожный транспорт со стационарных складов на фронтовые базы исходя из наших операционных возможностей. Что касается дефицитного автомобильного транспорта, необходимого для подачи боеприпасов на огневые позиции на артподготовку, то тут мы мотали друг другу нервы до последнего: артиллеристы не давали нам расход снарядов, а мы держали тыловиков.
Конечно, можно загрузить автобаты заблаговременно, как это было сделано, например, в чехословацких событиях, но все же нужно точно знать и группировку артиллерии, и расположение огневых позиций, и точки встречи транспортов с боеприпасами…
Между тем уже с самого начала учения стали возникать один за одним незнакомые, следовательно, трудные для меня вопросы, которые нужно было решать грамотно и оперативно. Все началось с воздушных десантов.
- Готовы боеприпасы для десантников? – спросил меня Минасянц.
- Готовы…
У меня была справка по номенклатуре боеприпасов для десантников, отправка предполагалась из Колбасной.
- А боеприпасы затарены? - уточнил генерал.
- Как это затарены?
- Вы что с луны свалились? Боеприпасы десантников в район боевых действий сбрасывают с самолетов, но сначала их нужно затарить, идите разберитесь…
Оказалось, что у десантников есть парашютно – десантные грузовые системы (ПГС) разной грузоподъемности и боеприпасы в них "затариваются", что является делом непростым, требующем и времени и специальной подготовки.
Мне же, как боеприпаснику фронтового звена, надлежало знать не только типы всех ПГС, не только их грузоподъемность и методику затаривания, но и время на эту работу, а также силы и средства, необходимые для ее выполнения.
Позже, конечно, я вооружился подробными справочными данными, а пока что приходилось «плавать»…
Дальше возникли вопросы по морскому десанту. Морской десант, в моем понимании, - это подвиг, десантнику отступать некуда – только вперед! На набережной в Феодосии на постаменте стоит, изрешеченный пулями от носа до кормы, десантный катер – участник и немой свидетель той яростной морской атаки…
- Главное для десантников – создать на берегу базу снабжения, - говорили мне офицеры, - без этого десант будет уничтожен и сброшен обратно в море…
База снабжения – это участок прибрежной полосы, захваченный десантом, куда выгружаются материально – технические средства, необходимые для боя, прежде всего, конечно, боеприпасы.
По условиям учения десантировалась на необорудованное побережье наша мотострелковая дивизия.
- На сколько дней хватит им боеприпасов? – спрашивает Минасянц.
При погрузке на корабли дивизия взяла только свои подвижные запасы боеприпасов (около 2-х боекомплектов), этого должно хватить на 5 дней боевых действий.
- А как планируется в дальнейшем снабжать морской десант?
Выяснилось, что для этого формируется морской конвой, включающий несколько кильватерных колонн транспортных судов; непосредственное, ближнее и дальнее противолодочное охранение; ближнее противовоздушное охранение; поисково – ударные группы дальнего охранения; противолодочные самолеты, патрулирующие впереди по курсу – все это составляет походный ордер морского конвоя.
- А какие транспортные суда предназначены в конвое под боеприпасы?
Этого я не знал и стал спрашивать в ВОСО.
- Сухогрузы типа "Бежица", - подсказали мне…
- Погрузка причальная или рейдовая?
- Конечно рейдовая, по условиям учения причалы и портовые сооружения разрушены противником, опять подсказали мне.
- Какими средствами производится рейдовая погрузка?
Что ты будешь делать. Вопросам нет конца, придется опять обращаться в ВОСО.
- Катерами – плашкоутами, баржами грузоподъемность по 40-50 тонн, - снова подсказали мне.
- А какие погрузочные средства есть на самом сухогрузе и сколь времени требуется на его погрузку?
Забегая вперед, отмечу, что ответ на этот вопрос я получил позже. Однажды, прогуливаясь в морском порту и разглядывая стоящие там корабли, я вдруг увидел на борту одного из них надпись крупными буквами: "Бежица". Я долго рассматривал огромный корабль, потом подошел поближе. У трапа стоял вахтенный и любезно подробно объяснил мне и методику погрузки корабля, и погрузочные средства судна, и время на погрузку.
Однако вернемся к многотрудному учению. Для прорыва укрепленных районов потребовались бетонобойные снаряды. К удивлению, я обнаружил, что из всей артиллерии фронта такие снаряды идут только к 152 мм гаубице Д-1, да и то только по три штуки на боекомплект.
- Вы мне представьте заявку в центр на потребное количество бетонобойных снарядов, - требовал начальник службы.
- Мы еще не разведали цели и не можем дать вам потребность в бетонобойных снарядах, - ответили мне в штабе Ракетных Войск и Артиллерии…
По мере выдвижения войск на запад наши снабженческие коммуникации все больше удлинялись, а за Дунаем железнодорожное сообщение вовсе прекратилось.
- Как вы планируете обеспечивать наши войска на территории Болгарии? - пытал меня Минасянц.
- Морем. Грузим сухогруз типа "Бежица" и отправляем его в Бургаз.
- А кто его будет выгружать в Бургазе?
На этот вопрос я получил ответ лишь в 1979 году, когда в должности начальника Службы Ракетно – Артиллерийского Вооружения 14 гв. Армии участвовал в учении "Балкан – 79" на территории Болгарии. По окончании учения болгары дали прощальный обед: роскошные столы, установленные прямо в поле под масксетями, накрытые белоснежными скатертями и увитые прекрасными розами были обильно уставлены напитками и всевозможными деликатесами.
Найдя табличку со своей фамилией, я уселся за стол в предвкушении обильной трапезы.
Соседом слева оказался худощавый, стройный генерал с седой щеточкой аккуратных усиков.
- Начальник Главного Ракетно – Артиллерийского Вооружения Болгарии генерал Халков, - назвал он себя.
- Как удачно, что мы за столом оказались рядом…
- Я специально занял это место…
Я позабыл и про напитки, и про закуски и пустился в беседу с генералом.
- А как вы разгружаете наши корабли с боеприпасами?
- Очень просто: есть погрузочные команды, оснащенные транспортом и погрузочной техникой – никаких проблем…
Однако закончим с учениями. После окончательных расчетов и согласования цифр со штабами РВиА, ПВО и тыла, мы, наконец, выехали в поле, и очередь дошла до составления схемы обеспечения боеприпасами.
Схема оказалась более трудоемкой, чем ожидалось: на большом стандартном листе ватмана Новицкий нарисовал контуры местности, дислокацию наших складов, аэродромы, порты, табличками указал наличие запасов и их отгрузку по дням операции всеми видами транспорта. Схему составляли всю ночь, Николай Никитович нещадно курил сигарету за сигаретой, мы дурели и от дыма и от бессонницы, но несмотря на наши старания генерал остался недоволен:
- Мне не видны узкие места, говорил он, разглядывая готовую схему, - цифр много, а докладывать по ним трудно…
Он был прав: в схеме не соотносился ежесуточный расход и подвоз боеприпасов, а в этом и заключается вся соль. На мой взгляд, оптимальным вариантом этой схемы является "График оперативного учета боеприпасов", предложенный однажды на сборах полковником Яншиным из Белорусского Военного Округа. Удивляюсь, как это я сам не додумался до этого графика. График делается так: на ватманском листе проводятся горизонтальная и вертикальная линии с точкой их пересечения ("О") где- то посредине листа. От нулевой точки вправо в определенном масштабе дни фронтовой операции, а вверх – наличие боеприпасов в боекомплектах.
Фронтовая операция по времени разделяется на три этапа: перегруппировка войск, ближайшая задача (7 дней), дальнейшая задача (8 дней) – все это откладывается по горизонтальной оси. По вертикальной оси вверх откладываем в принятом масштабе наличие боеприпасов в боекомплектах: войсковые запасы, повышенные армейские запасы, запасы фронта. Вниз от нулевой точки идут десять горизонтальных строчек: суточное наличие боеприпасов; расход (ежесуточный), расход с начала операции нарастающим итогом, безвозвратные потери; поступления со стационарных складов ж.д. транспортом, автомобильным транспортом, всего ежесуточные поступление, поступление нарастающим итогом с начала операции.
Если соотнести эти цифры по каждому дню операции, то получатся наглядные графики планируемого расхода, подачи и наличия боеприпасов на каждый день. Просто и наглядно, а картинку рисовать излишне – дислокация частей и вся тыловая обстановка есть у начальника на карте. Кстати, из анализа этого графика видно, что "провал" в обеспеченности войск боеприпасами происходит не после артподготовки, а в ходе выполнения дальнейшей задачи.
Сразу по окончании учения, как говорится по горячим следам, генерал Минасянц провел разбор и дал оценку каждому.
В адрес нашего отдела было много нареканий: не распределены между офицерами функциональные обязанности, не составлены своевременные заявки на подвоз, опоздали с заявками для обеспечения десантов, неудовлетворительно взаимодействовали со штабом тыла, не велись графики движения авто батальонов, схема занимает много времени из-за чего упускаются другие вопросы…
Мы провели в отделе еще и собрание партийной группы, где коммунисты отдела высказали свое видение причин наших недостатков.
Майор Новицкий: "Еще недостаточная оперативная подготовка. Хорошо бы фронтовое командно – штабное учение проиграть на самоподготовке, чтобы видеть и начало и конец работы".
Подполковник Корнев: "На учении мы еще не знали, что требуется. Не пойму связи с тылом, учения нужно проиграть от начала до конца на командирских занятиях".
Наивные люди! Где, в каком округе вы видели, чтобы на самоподготовке занимались учениями! Наоборот, по окончании учений сжигается все, что только можно сжечь, а остальное забрасывается в самый дальний угол, как напоминание о кошмарных бессонных ночах…
А вообще – то существует ли тактика действий вооруженцев, в частности, боеприпасников?
В боевой действительности такая тактика не нужна: последовательность работы вытекает сама по себе в условиях достаточного времени.
Взять хотя бы чехословацкие события, в которых мне довелось участвовать: расчеты обеспечения боеприпасами группировки войск составлялись заблаговременно, в спокойной обстановке, с соблюдением секретности…
Другое дело ФКШУ – здесь с годами у опытных боеприпасников вырабатывается своя тактика действий, к примеру, такая: постоянно копить в специальной тетради справочные данные; получив задание, рассчитать боекомплект фронта и заполнить доступные графы обеспеченности войск фронта боеприпасами; составить заявку на железнодорожный транспорт со стационарных складов на фронтовые базы и отнести эту заявку в ВОСО, а заодно дать (чтобы не надоедали звонками!) имеющиеся пока данные в таблицы подвоза штаба тыла; согласовать расход стрелковых и танковых боеприпасов с Оперативным Управлением, а зенитных с ПВО; сходить к артиллеристам, постоять у них над душой и попытаться согласовать расход боеприпасов с начальником артиллерии; подготовить предварительные заявки на обеспечение десантов; с принятием решения Командующим взять у артиллеристов группировки артиллерии на участках прорыва, согласовать точки встречи транспортов с боеприпасами и время выкладки снарядов на грунт на огневых позициях, взять расход боеприпасов на артподготовку и немедленно отнести заявку на автотранспорт в штаб тыла; вырвать в тылу нужное количество автотранспорта и следить за движением автомобильных батальонов; отрабатывать положенные документы – это далеко не полный перечень…
Конечно, функциональные обязанности между офицерами отдела должны быть распределены с учетом взаимозаменяемости, боеприпасники должны понимать друг друга с полуслова и иметь хорошую оперативно – тактическую подготовку, горе новичкам, впервые появившимся на этом поле!
- Ну, стратег, какие выводы ты сделал из учения? – спросил меня генерал Минасянц.
Я ответил, что, во- первых, нет связи со складом Загнитково, во- вторых, на пути выдвижения войск нет ни одного склада боеприпасов…
- Правильно мыслишь, иди вы секретную часть и возьми бумагу по складу…
- Василий Иванович, дайте мне какую- то бумагу по складу боеприпасов, - спросил я нашего секретчика.
Иванов тут же подал мне листок.
Документ был адресован на имя Командующего Округом из Генштаба и в нем одна единственная строчка: "Округу разрешается строительство склада боеприпасов", а внизу знакомая мне по ГСВГ мелко длинная бисерная подпись начальника Генштаба Маршала Советского Союза Виктора Георгиевича Куликова.
- Подготовьте приказание по штабу округа, - сказал мне Минасянц, - когда я спросил, что мне нужно делать с этой бумагой, - нужно создать комиссию из представителей различных служб штаба для выбора места под новый склад, а мы с вами должны заранее предварительно наметить подходящий район.
Была середина июня – чудесная летняя пора, когда Самвел Самсонович, прихватив меня, выехал на машине для выбора места под новый склад боеприпасов. День выдался ясный, солнечный, на небе ни облачка, вокруг буйствует пышная молодая зелень, встречный ветерок ласково овевает лица…
Минасянц, редко покидавший свой кабинет с вечными телефонными звонками, нескончаемыми бумагами и чередой неотложных дел, наслаждался поездкой, о чем- то думал, рассеянно посматривал по сторонам, встречный ветерок играл его пышной шевелюрой…
Наш путь лежал в район Белгород - Днестровского, там проходили пути выдвижения войск и, разумеется, где- то в этом районе следовало искать место для нового склада.
Было три предварительно оговоренных варианта – это два участка земли Министерства Обороны севернее Белгород - Днестровского и один участок на самом берегу лимана, возле деревни Беленькое.
Первые два участка нам не понравились: далеко от железной дороги, а для строительства подъездной ж.д. ветки требуется отчуждение ценных виноградных угодий, на что местные власти не пойдут, а без этого склад не имеет смысла…
Осталось Беленькое, и мы отправились туда, Небольшое, уютное селение Беленькое расположилось почти на берегу лимана, неподалеку от местного заповедника, а наш участок прямо выходил на берег и непосредственно примыкал к заповеднику.
- Беленькое, - говорил Минасянц, обходя территорию участка, - какое хорошее название!
Место нам очень понравилось, правда, ж.д. ветки здесь тоже не было, зато рядом проходила автомобильная дорога с твердым покрытием и возможность использования морского транспорта.
- Построим причал, - мечтал Самвел Самсонович, - окончательно склоняясь к этому варианту, - будем возить сюда боеприпасы и баржами…
- Идите в Военпроект, - сказал мне генерал, - когда вопрос с Беленьким был решен, - принимайтесь за строительство склада.
Строительство! Благороднейшая, древнейшая область человеческой деятельности, прямо противоположная моей разрушительной профессии, и я с головой ушел в это новое для меня дело…
В Военпроекте мне первым делом выдали перечень документов, предваряющих само строительство.
Даже простое перечисление этих документов выдержать не всякому под силу – вот они: состав объекта; режим работы объекта и его сооружений; технопроцессы и перечень основного оборудования; специализация склада и кооперирование его при эксплуатации; штатная численность личного состава; количество единиц боевой и автотракторной техники, условия ее хранения и эксплуатации; запасы хранимого топлива, вооружения, инженерно – технических средств, обмундирования, продовольствия и других материально – технических средств; особые условия строительства и эксплуатации склада и рекомендации по его расширению; требования по защите от обычных и специальных средств поражения (живучесть); требования к надежности основного оборудования; источники обеспечения склада водой, теплом, газом, электроэнергией; условия канализации, очистки сброса сточных вод; схема организации внешней связи; требования по маскировке склада с указанием степени секретности, необходимости устройства ложных объектов, легенды прикрытия; требования по охране, типы спецограждения и сигнализации; требования по обеспечению противопожарной безопасности; категория склада по местной обороне; требования по радиационной, химической, бактериологической, биологической защите личного состава склада; требования к дорогам, проездам и благоустройству; намечаемые сроки строительства, порядок его осуществления и ввода мощностей по очередям; ориентировочная стоимость строительства, основные технико - экономические показатели объекта; варианты технического проекта; стадии проектирования; указания о генеральной проектной организации и специализированных организациях; наименование генерального подрядчика с указанием по применению каталогов единых расценок для определения сметной стоимости.
К этим документам прилагаются: материалы и акт выбора земельного участка для строительства; анкета на выбранный участок; карта 1:25 000 с нанесением выбранных площадок, подъездов и трасс, линий инженерных коммуникаций; существующая схема связи в заданном районе.
Тем не менее, мы с Николаем Никитовичем Новицким рьяно взялись за новое для нас благородное дело строительства. Еще бы!
В качестве примера для подражания перед моим мысленным взором стояли прекрасно оборудованные немецкие склады боеприпасов и я, истосковавшись в нашей убогой и бедной действительности, мечтал построить здесь такой же…
- А железобетонные хранилища планировать можно? – спрашивал я в Военпроекте.
- Можно…
- А внутри складские бетонные дороги?
- Можно…
- А жилой городок с многоквартирными домами?
- Можно…
- А детскую площадку?
Планировать можно все, но каково было мое разочарование, когда выяснилось, что средств на строительство склада выделяется мало, по частям, так что реально вырисовывался унылый урезанный долгострой…
Что касается организации связи со складом Загнитково, то здесь я решил идти нетрадиционным путем: обращаться не к начальникам, а к непосредственным исполнителям. В успех дела не очень то верилось, поэтому о своем замысле решил не говорить пока никому…
Мне сказали, что у связистов стационарными линиями связи занимается капитан Синегубов и я обратился прямо к нему.
- Игорь Петрович, помоги проложить связь со складом боеприпасов Загнитково, мы замучились без связи с этим складом: невозможно ни передать распоряжение, ни принять от них информацию – один только раз в неделю они ездят на ближайшую почту и оттуда связываются с нами…
Расчет мой оказался верен: капитану импонировало, что прямо к нему обратился подполковник, и он согласился помочь.
- От склада Загнитково до существующей линии связи всего 7 километров, - сказал Синегубов. – вот здесь и кроется основная трудность: на этом участке нужно установить железобетонные столбы и уж только потом смонтировать линию связи.
- А трасса линии связи у вас намечена?
- Трасса давно намечена и согласована…
Один случай помог решить трудную проблему вывоза железобетонных столбов. Однажды, будучи в штабе тыла, я услышал разговор о предстоящем отмобилизовании и проведении учения с одним из автомобильных батальонов.
- Вот бы заодно вывезти этим батальоном железобетонные столбы в Загнитково, - подумал я и изложил свою идею начальнику штаба тыла.
Полковник Коваль сразу поддержал меня и приказал спланировать учение с автобатом таким образом, чтобы попутно вывезти и столбы.
- Батальон формируется в Одессе, рассуждал он, - так что загрузка будет на месте, а в линии связи со складом боеприпасов мы тоже кровно заинтересованы…
В назначенное время мы с Синегубовым были на заводе ЖБИ и грузили столбы. Погрузка затруднений не вызвала, так как производилась заводскими стационарными кранами, а в поле Синегубов выдвинул свою технику. Так было положено начало строительству линии связи со складом Загнитково.
В это время мне исполнилось 40 лет - время, когда человек подводит первые итоги своей жизни. Что сказать? Хотя в штабах я уже около 10 лет и уже и освоился, и вырос, но оставалась какая то внутренняя неудовлетворенность.
- Писарь! – как - то бросил мне в сердцах начальник службы РАВ одного из полков, когда я поставил ему "неуд" во время проверки.
И хотя ленивый майор из - за многочисленных недостатков и упущений по службе заслуженно получил "неуд", но его реплика задела меня и запомнилась.
- Нужно идти в войска, - размышлял я, - хватит сидеть в штабах, здесь, действительно, скоро превратишься в седого и лысого писаря…
Свое 40- летие я отметил дома: устроил "мальчишник", пригласив Новицкого и Корнева.
Расположившись в разноцветных креслах «ракушках» вокруг низкого стеклянного столика, сервированного напитками и закусками, мы сначала говорили на отвлеченные темы, а потом перешли … на служебные и решение уйти в войска еще больше укрепилось во мне…
Обстоятельства способствовали этому: наш первый отдел начал составлять очередной перспективный план перемещения офицеров: на увольнение, на замену, на выдвижение – каждому свое…
Мне пора уже было куда – то двигаться и я прикидывал несколько вариантов: старший преподаватель Одесского Артиллерийского Училища, военный советник, начальник отдела боеприпасов округа, начальник Службы Ракетно-Артиллерийского Вооружения 32 Армейского Корпуса.
- Куда тебя писать? – спросил меня начальник первого отдела.
Больше всего мне импонировала должность начальника Службы РАВ 32 АК: во – первых, самостоятельная, видная должность в войсках, во – вторых, реальная ближайшая перспектива: начальник Службы РАВ корпуса полковник Арбузов Виктор Николаевич выслужил все сроки и в скором времени подлежит увольнению.
Однако хитрый Минасянц не хотел меня отпускать и в перспективном плане меня записали в качестве кандидата на должность начальника отдела и на должность начальника Службы РАВ 32 АК, что в последствии сыграло решающую роль в моей дальнейшей службе.
И еще одно незначительное событие, но имеющее для меня в дальнейшем последствия, произошло в нашей службе: пришла разнарядка на замену офицеров за границу и в командировки в качестве советников. Советником на Кубу должен был ехать полковник Ляшенко. По этому случаю, Виктор Дмитриевич устроил прощальный ужин в ресторане "Золотой Берег" на 16–й станции Большого Фонтана и среди прочих пригласил и меня. Вечернее солнце еще ярко освещало и море, и пляж, и нехитрые постройки ресторана, когда мы заняли столик в открытой беседке почти у самой воды. Первое впечатление от ресторана было обыкновенное, но когда стемнело, когда зажглись огни, когда на фоне сгустившейся темноты нарисовались ажурные решетки нашей беседки, когда ласковый бриз повеял на нас своей прохладой, стала понятна вся прелесть этого очаровательного места…
Было весело, мы пели песни, шутили, говорили напутствия и пожелания Виктору Дмитриевичу, у которого впереди была интересная командировка в далекую экзотическую страну, новые встречи и знакомства и, конечно, новые незабываемые впечатления. Мы немного завидовали ему, хотя было и немного грустно расставаться с хорошим товарищем…
Пришло письмо из Кировограда от матери. Анне Владимировне уже под семьдесят, около тридцати из них она учительствовала и теперь почти ничего не видела и нуждалась в операции глаз. Операция – это тяжелое испытание для больного и нелегкая психологическая нагрузка для родственников, но делать нечего, и мы с женой пошли в знаменитую одесскую клинику им. Филатова узнавать. Привыкший к госпиталям и другим услугам в замкнутой системе Министерства Обороны, я несколько терялся в гражданской клинике: с чего начать, к кому обратиться, кто лучший хирург, кто будет делать операцию – вот вопросы, волновавшие меня.
К счастью, в клинике работали наши бывшие вооруженцы на административно – хозяйственных должностях, которые знали все ходы - выходы и оказали мне неоценимую услугу.
Через неделю я встретил маму, и мы положили ее в клинику. Операции она боялась, переживала, мы каждый день навещали ее, подбадривали, но сами тоже волновались. Операция прошла благополучно, но повязку снимут лишь через неделю. В этот день мы со Светланой приехали в клинику и вывели маму на террасу с видом на море. Восторг, радость – вот чувства, испытанные ею после снятия повязки, но это в полной мере может понять лишь человек, вновь обретший зрение…
Между тем служба в отделе боеприпасов требовала от меня полной отдачи сил. Работал я напряженно. От второй станции Большого Фонтана до штаба округа всего две трамвайных остановки, но мне больше нравилось ходить на службу пешком. Уже по пути перебирал в уме срочную работу и сочинял формулировки по разным бумагам, домой приходил выжатый как лимон и засыпал в кресле перед телевизором…
Однажды часов в двенадцать ночи в квартире раздался телефонный звонок: - Вам срочно прибыть на службу, - передал дежурный по штабу.
- Какое – то ЧП с боеприпасами, - предположил я по дороге в штаб.
В Службе из офицеров никого не было, но меня ожидал наш секретчик прапорщик Лузанин, который сказал:
- Вас срочно вызывает к себе начальник штаба округа, - и выдал мне книгу оперативного учета боеприпасов.
Схватив книгу под мышку, я поспешил в кабинет начальника штаба. Генерал – лейтенант Мерецков в своем кабинете был не один: здесь уже находился заместитель начальника ВОСО округа, раскосый подполковник.
- Где хранятся 130 мм выстрелы? – спросил начальник штаба, когда я доложил ему о прибытии.
- На складах Загнитково и Федоровка, - сразу же доложил я, раскрыв свою книгу.
- Нужно срочно подать эти снаряды в порт – пункт Октябрьский для погрузки их на корабли, отгружать лучше из Загнитково, - решил начальник штаба.
Для какой цели срочно потребовались снаряды, и кому они предназначались, Мерецков не сказал, а спрашивать было не принято.
Сколько нужно времени для подачи железнодорожных вагонов в Загнитково? – спросил он подполковника из ВОСО.
К сожалению, есть такая категория офицеров, которых не мешало бы расстреливать из рогатки: вместо разумных и дельных предложений, первым делом у них на уме, как бы отбиться от выполнения предстоящей задачи. К такой же категории офицеров относился и этот раскосый подполковник.
- Нужно часов десять – двенадцать, - назвал он явно завышенное время, чем дезориентировал начальника штаба. Наступил ответственный момент принятия решения, который определял все дальнейшее.
- Это много, это не годится, - сказал генерал Мерецков, - нужно искать другой вариант…
Он прошелся по кабинету в раздумье, мы стояли в напряженных позах.
- В районе Загнитково сейчас находится автомобильный батальон на уборке урожая, его и перенацелим на боеприпасы, - принял решение начальник штаба.
До сих пор себе простить не могу, как это я, боеприпасник со стажем, знающий, что железнодорожный транспорт для нас самый надежный и эффективный, не вмешался и не предложил все же параллельно спланировать подачу вагонов.
- Закрытая связь со складом уже установлена, - сказал мне Мерецков, - отгрузка боеприпасов будет идти и самолетами с аэродромов Мелитополь и Маркулешты, идите к себе и контролируйте ход работы…
- Что случилось? – спросил я прапорщика Лузенина, получая от него ключи от кабинета с закрытой телефонной связью.
- Война на Ближнем Востоке, - ответил прапорщик, видимо, ознакомившись с поступившими телеграммами.
С войной шутки плохи! Открыв кабинет, я первым делом связался по телефону ЗАС со складом Загнитково. Ирония судьбы! Захудалый, богом забытый склад волею судьбы оказался в эпицентре событий! К аппарату сразу подошел начальник склада майор Федоренко и я сориентировал его на погрузку 130 мм выстрелов автомобильным транспортом.
- А сколько отгружать? - задал Федоренко естественный вопрос.
- Этого я пока не знаю…
Интересно, что потребное количество снарядов не было названо Центром ни в этот, ни в последующие дни – мы просто отгружали их - Вот и все…
Потом я связался со складом Федоровка и поставил задачу подполковнику Лимонову и майору Фанлейбу готовить 130 мм выстрелы и вывозить их на аэродром Мелитополь.
Связь работала прекрасно! Как мы мучались без связи, а теперь вот, пожалуйста! Но это, как говорится, когда жареный петух клюнул, а в принципе склады боеприпасов обязательно должны быть оснащены надежной, желательно, закрытой связью…
Был час ночи, обзвонив склады, я взял лист ватмана и заготовил бланк оперативного учета отгрузки боеприпасов.
Прежде всего, меня волновал автомобильный батальон: к двум часам ночи загрузились три машины, к трем часам еще пять, в четыре утра еще семь – короче говоря, стало ясно, что загрузка автобата срывается. Да и как могло быть иначе: начальник штаба принимал решение без учета жизненной сермяжной действительности – в благословенном самогонном краю вокруг Загнитково водители – "партизаны" жили как в раю и ночевали по окрестным хатам поближе к женскому полу. Вывести их из глубокого похмелья и быстро собрать по тревоге – задача невыполнимая.
В пять утра в кабинет вошел генерал Минасянц и я подробно доложил ему обстановку.
- Загрузка автомобильного батальона срывается, корабль простаивает, ход погрузки под контролем Центрального Комитета, попросите у начальника штаба вертолет, и я вылечу в Загнитково…
Самвел Самсонович ушел к начальнику штаба, а я стал ждать решения.
- Езжайте на Школьный аэродром, - сказал Минасянц, вернувшийся от начальника штаба, - там стоит Ми –4 Командующего…
Было уже около шести утра, когда я сел в кабину Ми – 4, пилотировал вертолет симпатичный, спортивно сложенный капитан Дубровский. До этого мне еще не приходилось летать на вертолете и этот первый полет запомнился как волшебное парение, как птичий полет… Позже мне часто приходилось летать на вертолетах Ми – 8, этих «вертушках», но ощущение полета на них совершенно не то, что на маленьком, уютном Ми – 4.
К сожалению, Ми – 4 обладал малой надежностью и был снят с вооружения.
Дубровский пилотировал машину, словно птицу и через полчаса полета мы достигли района Загнитково.
- Вон ваши машины, - указал Дубровский на автомобили, стоявшие веером то тут, то там возле хат.
Вертолет наделал шуму и опустился прямо на территорию склада. Начальник отдела полковник Шалов был уже здесь и руководил отгрузкой. Был здесь и командир батальона, потерявший все нити управления и молча снесший все мои упреки. Было уже около девяти утра, а отгружено не больше двух десятков машин, это для корабля капля в море!
Да и машины оказались в большинстве самосвалами, на которых много не увезешь. Владимир Ильич правильно сориентировался в обстановке и все же заказал железнодорожный транспорт, который, в конечном счете, и выручил нас.
Возвратившись назад, я застал генерала Минасянца в возбужденном состоянии: из Москвы поступали все новые и новые телеграммы, номенклатура боеприпасов расширялась, из ЦК звонили прямо на причал и интересовались ходом загрузки корабля, а между тем дела у нас шли из рук вон плохо…
- Начальник штаба принял решение подключить эскадрилью грузовых вертолетов, - сказал мне Самвел Самсонович, - садись на телефон и веди контроль, кроме нас с тобой в этой комнате никого не должно быть…
Где – то часов в пятнадцать эскадрилья грузовых вертолетов приземлилась в Загнитково и, по моим расчетам, через час – полтора она должна загрузиться и взлететь.
Однако прошел час, прошел другой, а вертолеты все сидели на складе.
- Почему не взлетают вертолеты? – спрашивал я по телефону в Загнитково.
- Потому что переукупориваем снаряды, - пояснил мне, подошедший к аппарату Владимир Ильич.
Выяснилось, что когда разобрали штабеля с боеприпасами, то оказалось, что в нижних рядах укупорка совершенно сгнила, и снаряды просто вываливались из ящиков. Для боеприпасников это не только позор, не только ЧП, но и дело, близкое к подсудному… Кто виноват?
Как говорится, прокурор найдет виновных и воздаст каждому по заслугам, но очевидно, что, прежде всего, складские работники, годами спокойно сидевшие тут, головой отвечали за техническое состояние запасов. И хотя и начальник отдела и я сам в Одесском Округе сравнительно недавно, но избежать наказания не удастся и нам, поэтому полковник Шаров в этой экстремальной ситуации спасал положение: переукупоривал снаряды в новые ящики и одновременно грузил вертолеты…
Думается, что для боеприпасников выводы из этого случая очевидны.
Наконец, вертолеты взлетели из Загнитково и взял курс на полт. пункт Октябрьский, к этому времени и автобатальон стал подтягиваться туда же, а вскоре ушел и железнодорожный транспорт, так что напряжение с загрузкой корабля постепенно спало, и мы могли немного перевести дух.
- Дальнейшая отгрузка боеприпасов будет самолетами, - сказал Минасянц, - иди домой отдохни часа четыре, а я пока подменю тебя.
Аэродромы Маркулешты и Мелитополь работали в напряженном ритме, но самолеты – это не корабль, и склады справлялись с подвозом.
Мы поочередно с генералом вели оперативный учет отправки: номер борта, фамилия пилота, номенклатура и количество боеприпасов на борту, время вылета – все это периодически докладывалось начальнику штаба. Прошли сутки, вторые, третьи, а режим работы не ослабевал.
Самолеты совершали челночные рейсы и мне уже запомнились номера бортов и фамилии пилотов.
- Куда вы возите снаряды, и где их там разгружают? – как – то поинтересовался я.
- Возим в какую - то пустыню, разгружаем прямо на песок…
Наша боевая вахта продолжалась больше десяти дней, и я уже приспособился к необычному, круглосуточному распорядку работы: перекусить брал с собой или ходил в штабную столовую, спал накоротке тут – же в кабинете под столом…
Эпопея с отгрузкой боеприпасов прекратилась так же внезапно, как и началась.
- Все документы по прошедшей операции приказано сжечь, - сказал Минасянц.
Сжечь недолго, но тогда не останется ни каких следов, а вдруг потребуются какие – либо справки или уточнения?
- Бумага должна отлежаться, - вспомнил я завет опытных бюрократов и запер свой рулон ватмана в сейф.
Прошла неделя, все успокоилось, страсти улеглись, прекрасную закрытую связь со складов сняли, и жизнь потекла по обычному руслу, как вдруг из Москвы поступила телеграмма: "Доложите количество отпущенных боеприпасов".
Я достал из сейфа свой рулон, подсчитал количество отгруженных боеприпасов и отослал телеграмму в центр. Через некоторое время снова запрос: "Подтвердите отгрузку боеприпасов открытыми листами". Что делать? В суматохе я не контролировал составление открытых листов, и теперь вся надежда была на склады. К счастью, на складах все сделали как надо: оформляли открытые листы и на автомобили, и на вертолеты, и на самолеты. Так что мне оставалось снять с них копии и отправить в Москву. После этого этот вопрос больше не возникал…
В это время Командующим Одесского Округа стал генерал – полковник Волошин. Первый раз нового Командующего я увидел на возложении венков в Приморском парке 9 мая. Помню, был чудесный солнечный день, море синело сквозь молодую листву, играл оркестр, аллеи парка заполнены нарядной публикой: всем хотелось посмотреть торжественную церемонию возложения.
Ритуал возложения, видимо, был согласован в Обкоме: каждый венок с одной стороны держал молодой, блестящий офицер штаба округа, а с другой стороны – специально подобранная, красивая, воздушная девушка. Я тоже стоял с венком в этой шеренге и косил глазом на свою спутницу, когда появилось руководство, в том числе и наш Командующий. Почти двухметрового роста и могучего телосложения, Иван Макарович еще в войну командовал полком, отличался требовательностью и до тонкостей знал мобилизационные вопросы. Солдат до мозга костей, он глубоко знал войсковую жизнь и, используя свои хитрые методики, ловил воришек, особенно в продовольственной службе. Воров разных мастей он просто не переносил и клеймил их при каждом удобном случае.
Эмоциональный Минасянц с тревогой присматривался к Волошину, волновался и переживал по поводу взаимоотношений, которые сложатся с новым Командующим.
Тревоги эти были не напрасны: в нашей сложной и трудной службе приходилось ходить по острию лезвия: хищения оружия и боеприпасов, взрывоопасность складов боеприпасов, боеготовность ракетно – артиллерийского вооружения, состояние военной дисциплины в подчиненных частях – вот далеко не полный перечень вопросов, за которые Самвел Самсонович отвечал головой.
Между тем неумолимое время промчалось быстро, и наступила пора замены полковника Ляшенко с Кубы. Менять Виктора Дмитриевича теперь должен был мой начальник отдела полковник Шаров. Это означало, что отдел на длительное время останется без начальника. Плохо без начальника отдела, когда Владимир Ильич уходил в очередной отпуск, и я оставался за него, то считал дни до его возвращения, а теперь мне предстояло нелегкое испытание…
Перед отъездом Владимир Ильич посвятил мне целый вечер. Мы гуляли с ним по Приморскому бульвару, говорили о предстоящей командировке, и о прошедшей совместной службе и строили планы на будущее.
Прошло месяца три и меня можно было бы назначать начальником отдела, но генерал Минасянц тянул и не делал этого. Был конец ноября, когда на складе Колбасная случилось ЧП: во время грозы сработали запальные цепи реактивных снарядов "Град" и они разлетелись прямо из штабеля на удаление до десяти километров. К счастью, снаряды лежали возле рампы головной частью в сторону поля, поэтому никто не пострадал. Приехала большая московская комиссия, разбиралась целую неделю, представитель ГРАУ определил мою вину: "Рампа не оборудована грозозащитой, снаряды долгое время лежали неубранными"!
Когда комиссия закончила свою работу и собралась уезжать мы с генералом покидали территорию склада последними.
- Вместе с этими снарядами, - сказал Самвел Самсонович, - улетела и твоя карьера начальника отдела.
Делать нечего, после такого ЧП хорошо хоть не наказали, хотя в снарядах обнаружились и конструктивные недостатки, которые потом устранялись по всей Советской Армии методом, так называемого "шунтирования".
Начальником нашего отдела стал подполковник Колыханов из первого отдела. Павел Федорович был настоящим вооруженцем и прошел все ступени нашей службы, начиная с артиллерийской мастерской, отличался работоспособностью и почти не выпускал сигарету изо рта. Честно говоря, я ему не завидовал и продолжал трудиться на своем участке. Нужно сказать, что к этому времени и подполковник Корнев и майор Новицкий значительно выросли, набрались опыта работы и самостоятельно решали многие вопросы. Уже сложилась традиция: отмечать уход наших офицеров в отпуск в ресторане на железнодорожном вокзале – во – первых, там была неплохая свежая кухня, во – вторых, более демократичная обстановка.
На этот раз очередной отпуск предстоял мне.
- Куда собираешься ехать в отпуск? – спросил меня Колыханин.
А куда ехать с юга? Пришла идея ехать в Ригу: посмотреть Прибалтику, а главное, посетить домский собор и послушать знаменитый орган.
С этой идеей я поделился и с Корневым, и с Новицким.
- Орган – это же непередаваемо, - говорил я им, - послушать в соборе органную музыку Баха – это божественно!
Мои товарищи слушали меня, поддакивали, а сами что – то замыслили…
Накануне отъезда, соблюдая нашу традицию, мы всем отделом пошли в ресторан на железнодорожном вокзале, заняли отдельный столик и сделали заказ. Помню, обслуживала нас приветливая, блондинистая официантка с забинтованной ногой.
Сидели мы хорошо, а когда застолье подошло к концу, Новицкий вдруг извлек из – за стола большой конверт.
- Это тебе от нас подарок, - сказал он, вручая мне конверт.
Развернув упаковку, я увидел набор пластинок с произведениями Баха и надпись: "Слушай Баха дома".
Эффект от подарка превзошел все ожидания: я не поехал в Ригу и остался дома. Этот набор пластинок сохранился у меня до сих пор, как память о том, теперь уже далеком времени…
Между тем наступил тяжелый для боеприпасников период: составление очередного годового отчета по состоянию на 1 января 1976 года.
Как - то я сидел над отчетом, зарывшись в бумаги, как вдруг в кабинет буквально влетел начальник первого отдела и прямо с порога объявил мне:
- Срочно выезжай в Симферополь – это приказ Командующего!
Как выяснилось, в 32 –м Армейском корпусе произошла очередная смена командования: вместо ушедшего на повышение генерала Язова Дмитрия Тимофеевича командиром корпуса стал молодой, энергичный, фанатично преданный службе генерал Ковтунов Александр Васильевич. Как говорится, новый комкор прежде всего начал с кадров и первым ему на глаза попался начальник Службы Ракетно – Артиллерийского Вооружения корпуса полковник Арбузов Виктор Иванович, выслуживший свои сроки.
Ковтунов снял трубку и позвонил Волошину с просьбой ускорить назначение нового начальника службы РАВ корпуса. Как мне рассказывали, Иван Макарович отреагировал на этот звонок мгновенно: вызвал начальника Управления кадров, сделал ему разнос и приказал немедленно представить на подпись приказ об увольнении Арбузова и назначении нового начальника Службы РАВ корпуса.
Кадровик кинулся выполнять указание: в перспективном плане перемещения офицеров в качестве кандидатуры на эту должность значилась моя фамилия, к счастью, Минасянц в этот момент отсутствовал, и согласовывать было не с кем, поэтому приказ о моем назначении начальником Службы Ракетно – Артиллерийского Вооружения 32-го корпуса был тут же пописан. Иван Макарович еще сердился, и подписанный приказ полетел к кадровику через весь стол и упал на пол – вот почему такая срочность с моим отъездом.
Известие о моем назначении застало меня врасплох и первое время мне даже не верилось в случившееся: одиннадцать лет службы в отделе боеприпасов – это не шутка! Прикованный невидимыми цепями долга к своему рабочему столу, я все это время тянул тяжелый воз своих обязанностей и теперь почувствовал неимоверное облегчение, как человек, скинувший со своих плеч тяжкий груз…
- Принимай дела и должность, - сказал я Новицкому, передавая ему чемодан с документами и толстые папки с отчетами.
Теперь Николаю Никитовичу придется выполнять ключевую работу в отделе и впрягаться в этот тяжелый воз…
Вернувшийся из командировки генерал Минасянц был поставлен перед свершившимся фактом, изменить уже ничего не мог и вызвал меня к себе.
Как бы там ни было, а под его непосредственным началом я прослужил три с половиной года, пережили вместе и трудные моменты, было заметно, что Самвелу Самсоновичу не хотелось меня отпускать.
- В трудное время ты уходишь в войска, - сказал он на прощанье, - хищения оружия, обвалование, механизация складов, сигнализация – вот непростые вопросы, которые тебе придется решать в первую очередь. Будем тебе помогать, желаю удачи!

21 января 2004 года. г. Днепропетровск