МАЛЕНЬКАЯЛГУНЬЯ - http://www.proza.ru/avtor/eliza16 - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "НЕ РОДНЫЕ, НО ТАКИЕ БЛИЗКИЕ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
-А у моего Саньки настоящий зуб растет! – с материнской гордостью объявляет Верка и пытается залезть пальцами в щербатый рот сына.
Руки матери пахнут селедкой, и Санька отворачивается.
- Так он у тебя, оказывается, уже совсем взрослый мужик! Давай, Верунчик, врежем еще по одной за Санькин первый зубик!
Бабий тонкий голос принадлежит новому отчиму – толстому дядьке с отвислыми грудями и шарообразным животом. Смех у него тоже противный: так визжат в сарае поросята, тупорыло тычась в брюхо свиноматки.
Шестилетний Санька вспоминает про сосущий голод, но боль заставляет его поморщиться. К послюнявленному пальцу легко липнут хлебные крошки с кухонного стола. Их сладковатый вкус заставляет урчать желудок. Багровые разводы на поверхности стола от пролитого мимо стаканов дешевого вина Саньке нравятся – он незаметно облизывает кончики пальцев, ощущая терпкий и приятный вкус на языке. Захмелевшая от счастья Верка пьяно улыбается и прижимает голову сына к своей теплой груди, похожей на слегка сдутый воздушный шарик. Сквозь Саньку глядят слезящиеся глаза гостя, согласного задержаться у них на неопределенное время. Пухлые пальцы будущего отчима, похожие на волосатые сардельки, цепко держат стакан и ситуацию под контролем. Санька уже знает, что гость у них на долго не задержится и твердо решает не называть его папой. Он переводит взгляд на лицо матери.
Хмельное счастье Верки плещет из голубых глаз в стакан, на дне которого ее бесконечная вина. Она пьет жадно, как и живет – на одном дыхании, чтобы ближе к полуночи бездыханно свалиться на смятую постель.
Покой и табачный дым наполняют крохотную кухню. Мирно тикают на стене часы с кукушкой, но для Саньки время остановилось. Он мужественно терпит боль, чтобы потом похвалиться перед пацанами настоящим зубом, выросшим на месте молочного.
Для Верки-гулены худенький большеглазый сын с острыми лопатками и грязными руками – эстафетная палочка, торопливо передаваемая в чужие руки очередного сожителя. Она мечтает о женском счастье, заглядывая с собачьей преданностью в глаза транзитных мужиков. Любовь сбежала от Верки после рождения сына, прихватив с собой деньги, отложенные на свадьбу. Отец Саньки отцовства не признал и находится в вечных бегах, сохраняя постоянную дистанцию и чистый паспорт.
Раскрасневшаяся Верка с блестящими стеклянными глазами привычно и заученно жалуется гостю на то, что сын связал ей руки и затянул на шее петлю. Санька вспоминает про зуб и отстраняется от матери.
- Совсем от рук отбивается. Шлындает где-то целыми днями, - канючит Верка, безуспешно пытаясь подцепить на вилку колечко лука.
Санька знает, что мать любит приврать, чтобы ее пожалели, и поэтому просто ей не мешает.
- Мальчишке нужна твердая рука, - писклявым голосом поддерживает Верку гость, взмахнув рукой.
Первый подзатыльник от нового отчима подтверждает его слова. Кукушка на часах, испуганно приоткрыв маленькую дверцу домика, напоминает всем о том, что сутки закончились. Мальчик видит, что кукушка косит недобрым взглядом на нового постояльца и, захлопнув побыстрее дверь, снова прячется от него в своем одиночестве.
Обиженный и голодный Санька ныряет под одеяло, долго вертится в постели, пытаясь увернуться от нестерпимой зубной боли: кажется, что болит все – ухо, горло, голова, живот, грудь. Темнота скрывает от чужих взоров мокрые глаза сына Верки-гулены. Чуть шурша, спадает к ее ногам на пол зеленая юбка, обнажая еще упругие бедра. Сквозь боль Санька слышит приказ отвернуться лицом к стене и поспешно натягивает одеяло на голову: он знает, что враг всегда стреляет в спину. Бормотанье и шорохи в противоположном конце комнаты быстро стихают. Под храп нового отчима мальчик чертит невидимые узоры боли на стене, воздвигнутой между ним и матерью. Санька тихо скулит - у него режется зуб, но еще больше ноет живая душа взрослеющего человека. Ведь, одиночество не мужского и не женского рода, оно – Санькино.