Наверное, в каждой семье свои, особые воспоминания о Великой Отечественной войне. Есть они и в нашем роду.
Моя мать, Матрена Васильевна, была замужем дважды - за родными братьями. С Яковом, первым мужем, они поженились перед войной, а с объявлением мобилизации его забрали на фронт. Прошли долгих четыре года, и наконец настал День Победы. Люди высыпали на улицы (мать тогда жила в селе на Полтавщине), поют, танцуют, а мать… плачет. «Ты чего плачешь?» - недоумевают сельчане. «Так ведь мой Яша на фронте». «Ты же от него неделю назад письмо получила!» «Ну и что, это война, а на войне и в последний день могут убить…» Через несколько дней матери пришло извещение, что ее муж, Рудов Яков Сидорович, геройски погиб 9 мая 1945 года, похоронен в столице Австрии.
Спустя время из армии вернулся брат Якова мой будущий отец Афанасий Сидорович, за которого мать и вышла замуж. Отец также прошел всю войну, в том числе Сталинград, был ранен, контужен, его ратный путь отмечен боевыми наградами.
Что интересно, Яков и Афанасий однажды случайно встретились на фронте. Афанасий стоял часовым и вдруг услышал, что рядом – воинская часть, в которой служил брат. Он наугад крикнул: «А Якова Рудова среди вас нет?» Когда выяснилось, что встретились родные братья, Афанасия на посту подменили, и они за разговорами просидели в окопе всю ночь. Афанасий даже предлагал брату перейти к нему в часть, чтобы воевать вместе. Но Яков отказался – не хотел расставаться с боевыми побратимами.
Афанасий и Матрена прожили вместе тридцать лет, воспитав двух сыновей – Николая (сына Якова) и Владимира, автора этих строк. Моему отцу, а в его лице всем воинам Великой Отечественной, я и посвящаю свое стихотворение.
ОТЕЦ
Не под тяжестью мраморных
памятных плит,-
Под раскидистой вербой
отец мой лежит.
Не стоит караул,
не чеканят слова,-
Задушевно и бережно
шепчет листва.
Чтобы лёгок был сон
и покою был рад
Той великой войны
неприметный солдат.
От родной стороны
и до вражеских гнёзд
Он немыслимый груз
на себе перенёс.
Умирали, споткнувшись,
чужие отцы,-
Моему на помин
оставались рубцы.
И живым, наконец,
отпустила война,
Но кого насовсем
отпускала она?
До последнего дня
вызывали на бой
И телесный недуг,
и душевная боль.
И терзала тревога,
чтоб та же беда
Не настигла меня
никогда-никогда…