В начале 70-х я работал в тресте инженерно-строительных изысканий. Однажды произошел любопытный случай, о котором я и хочу рассказать. Дело было глубокой осенью. Мы проводили испытание грунта в Дзержинском районе Волгограда рядом с кладбищем. Ума не приложу, какой объект собирались тут строить, но факт остается фактом: наш вагончик, сваи, компрессор и приборы находились всего в 100 м от погоста.
Моя смена начиналась в 20.00 и заканчивалась в 8.00. Доехав на трамвае до нужной остановки, я шел по асфальтированной дороге вниз. Электрических фонарей тут не было, дорога освещалась только луной. Слева от дороги чернела необъятная степь, справа – поначалу тянулись какие-то базы и склады, а потом начиналось кладбище. Наш вагончик стоял в степи в каких-нибудь 40 м от дороги, но его совершенно не было видно.
Так вот, в тот осенний вечер я пришел, как обычно к 20.00. В это время уже темно, хоть глаз выколи. На обочине дороги меня ждала девушка-сменщица, по всему было видно, ей страшно дежурить рядом с кладбищем. Мы перебросились парой слов, и она помчалась прочь от этого унылого места. Я зашел в вагончик, полистал регистрационный журнал, потом растопил печку, сел за стол и начал читать книгу. Мой взгляд время от времени невольно устремлялся в окошко, где открывался вид на кладбище. Здесь, у центрального входа, стоял столб, на котором висел единственный электрический фонарь. Когда дул ветер, фонарь раскачивался в разные стороны и освещал верхушки крестов и могил.
И вдруг я услышал шаги, услышал совершенно явственно. Не могло быть никаких сомнений – кто-то шел со стороны кладбища к моему вагончику. Волосы на голове у меня зашевелились, я прильнул к окошку, но разглядеть ничего не смог. Шаги прекратились. Я напряженно вслушивался: может, мне показалось? Несколько минут стояла гробовая тишина, только молотилось сердце. И вдруг опять... шаги приближались все ближе и ближе. Я подскочил к двери и осторожно задвинул засов. Однако легче от этого не стало. Почувствовал себя словно в крепко заколоченном гробу. Было ясно – кто-то тихо, желая остаться незамеченным, крадется ко мне. Но зачем? И кто это? Мысли роем крутились в моей голове.
– Бандит? – подумал я. – Может, двое? Но ведь я молодой тренированный парень! Прорвемся!
Я поднял с пола острый топорик.
– А вдруг это не бандит? И вообще не человек?
Сразу всплыли воспоминания детства: рассказы об оживших мертвецах, вампирах и нечистой силе. Я на минуту представил: сейчас раздастся стук в дверь, сначала тихий, потом все громче и громче, затем жалобные стенания, плач и истеричный хохот. Кто-то невидимый начнет раскачивать вагончик.
– Нет, надо срочно что-то делать, – подумал я.
Подойдя с топориком к двери, я осторожно отодвинул засов, потом сильным ударом ноги распахнул дверь и пулей вылетел наружу. Я стоял на земле с топором в руках, как каратист в стойке, широко расставив ноги и крутил головой во все стороны. Я готов был к драке, к кровавому побоищу, но никого не было. Совершенно никого.
Немного успокоившись, я огляделся кругом и неожиданно увидел газету, белевшую в десяти метрах от меня.
– Боже мой! Газета! Всего-навсего газета... – усмехнулся я. – А ларчик просто открывался...
Видимо, ветер гнал ее по степи, а она, путаясь в сухой траве, шуршала, и этот звук я принял за шаги. Так думал я и уже переключил свои мысли совсем на другое. Я не спеша шел к газете, чтобы от всей души пнуть ее ногой. Подойдя вплотную, размахнулся для удара, но в этот самый миг газета ожила и стремительно отскочила в сторону. И тут я увидел – это не газета, а собака. Белая собака.
– Что за чертовщина? – подумал я. Отскочив на десять метров, собака опять приняла облик газеты. Но я уже знал, что это собака, она лежала на земле, не шелохнувшись, не скуля и не лая. Будто окаменела. Значит, все-таки я слышал шаги.
Я медленно шел к газете-собаке, временами останавляваясь, и пристально всматриваясь в белое пятно. И опять, то ли это обман зрения или что-то еще, но теперь мне было совершенно очевидно, что это все-таки газета. Явственно вырисовывалась ее конфигурация и фактура.
– Ерунда какая-то, – сказал я себе. – Может, мне почудилась собака?
Подойдя совсем близко, я хотел разорвать ее в клочья, но та опять, в мгновение ока обернувшись в собаку, молча отскочила в сторону. И все же собака! Я стал искать камень, чтобы размозжить башку этой мерзости, которая издевается надо мной, водит за нос, но найти камень в степи дело непростое. Я начал гоняться по ночной степи за собакой-призраком, уходя все дальше и дальше. А она, отбежав от меня на десяток метров, застывала на месте, как вкопанная.
Когда оглянулся, вагончика видно не было. Как-то незаметно на землю опустился туман. Кругом виднелись только овраги.
– Эээ, ребята, ;– подумал я, – да ведь это в самом деле какая-то чертовщина. Надо выбираться отсюда...
Я повернул назад и, на удивление быстро, разыскал вагончик. До утра из него не выходил. Как только забрезжил рассвет, я вышел наружу, чтобы записать показания приборов. Потом вернулся обратно, сел за стол и стал приводить в порядок записи в журнале за пропущенные ночные часы.
И тут я услышал шаги. Я поднял голову и глянул в окно. Со стороны кладбища к моему вагончику шел человек.
– Продолжение следует, – подумал я. – И что же он делал на кладбище в такую рань?
Я не стал дожидаться его в своем укрытии, а пошел навстречу. По мере того, как мы приближались друг к другу, я рассматривал незнакомца. Он был маленького роста и неопределенного возраста, в старом измызганном тулупе с большим, местами облезлым, воротником из овчины и в такой же старой шапке-ушанке. Мы поравнялись. Лица почти я не видел, его скрывала надвинутая на глаза шапка, грязная овчина, косматая борода и спутанные волосы. На овчине, бороде и шапке я заметил былинки и сухую траву.
– Ну ты как? – спросил меня мужик как старого знакомого.
– Нормально, – ответил я, стараясь разглядеть его глаза.
– А я смотрю – ты стоишь, – сказал мужик. – Я думаю, дай-ка спрошу: ты как?
И он сверкнул на меня своим глазом, в котором сквозила усмешка, а кроме того, мне показалось, что он все знает о вчерашней ночи, и о моей погоне за собакой. Мужик подошел к вагончику, растегнул ширинку и стал мочиться. Я повернулся к нему спиной, всматриваясь вдаль, где вчера с такой страстью носился за собакой. Я увидел далеко-далеко изломанную линию оврага.
– Неужели я вчера был там? – подумал я. – Ведь до оврага не меньше пяти километров...
Мужик перестал журчать, и я обернулся. Но его нигде не было.
– Вот сволочь! – промелькнуло у меня. – Он в вагончик залез!
Я влетел в вагончик, но там его не было. Я стремглав выскочил наружу: вокруг меня как на ладони расстилалась степь, ни одного деревца или кустика. Косматый мужик исчез. Куда он мог подеваться? Ведь прошло 2-3 секунды, за которые он мог сделать всего несколько шагов.
– Эээ, мужик! Ты где? – закричал я. – Ты где?
Я ломанулся к асфальтированной дороге, хотя и так было видно, что там никого нет. Я вышел на дорогу, которая хорошо просматривалась на несколько сот метров и стал глядеть то вправо, то влево. На ней не было ни души.
– Мужик, ты где? – кричал я на всю степь. – Мужик!
Но косматого мужика и след простыл, как сквозь землю провалился...