Нас осталось двое. Аквариум из двух безобразных аллегорий. Маяк ,стоявший у пристани кораблей , был моей камерой, моей могилой. Кромешная тьма вызывала беспорядочную асфиксию .Взаперти я был свободен как никогда. Впадая в летаргию, я не чувствовал полного безразличия. Мое эго выходило за пределы камеры, за пределы аквариума. Меня не примут назад. Человек в черном плаще раздавал людям скорбь.
Физически я не мог покинуть камеру . Я научился делать это в коматозе мысленных пробуждений. Каждый пустой человек получал свою скорбь и ему становилось не так одиноко. Маяк освещал город ночью. В море не было кораблей. Море утонуло в глазах человека в черном плаще. В его зрачках тонула радость, тонула девочка в красном сюртуке. Она не приняла скорбь в свои чистые ладони. Извергнув дюжий гнев , человек в черном плаще запер ее со мной. Я включал маяк каждую ночь. Это была моя обязанность, мой циклический припадок. До конца моих дней. Девочка в красном сюртуке исчезла в первую же ночь. Она обратилась в свет. Я исконно верил в свою невиновность. Меня заставили надеть черный плащ. Я раздавал тонны скорби каждый день. Это было мое проклятие. Они уверяли мою мнимую фикцию себя в положительном последствии терапии. Они манипулировали моим отреченным сознанием вне тела. Девочка, превратившаяся в свет, заменила маяк. Она светила на город, загоняя скорбь в тени от зданий. Человек в черном плаще начал проводить панихиду счастья больше прежнего. Я не покидал свою одержимую явь призрачной вселенной дни напролет.Девочка , превратившаяся в свет, не давала городу окунуться во мрак. Мое пренебрежение данным ними делом стоило мне дорого. Они велели запереть свет, издаваемый девочкой в красном сюртуке. Я был вынужден подчиниться. Люди упивались скорбью. Люди становились ею. Либо свет, посланный девочкой, я запер в темнице облаков.
И каждый раз, мстя, черный дождь убивал голодных крыс своим холодом. Я снова включал маяк каждую ночь. Исчезли раны от каталепсии. Но мое погребение приближалось. Я отдал всю свою скорбь. Я насытил каждого в этом городе агонией своего нутра. Склеп ждал мое дряблое тело. Меня закопали заживо . Под маяком, который больше не светил .