Падает снег за окном.
Это он может.
Звонят.
Снова.
И снова.
Не так, как звонят какие-нибудь Счетчик-Проверить-Квитанции-Газ-Телефон, резко и нетерпеливо. И не так, как звонят И не так, как тетя Глаша-Паша-Каша, кто там еще из родни моей благоверной, врываются с мешками снеди, пропахшие чем-то цветочным, цитрусовым, ой, чмоки-чмоки, а Натуся где, ой, а вы обои новые поклеили, да у нас эти обои уже сто лет висят…
Ну да.
Так вот, звонят не так и не так, а как-то… раньше так не звонили. Никто так не звонил.
Открываю. Задним числом вспоминаю какие-то правила безопасности, спросить кто там, посмотреть в глазок, поздно, поздно…
Ого, тут целая семья нагрянула, почтенный отец семейства с бородой, то есть, это отец с бородой, а не семейство с бородой. Жена в переднике и чепчике, нет, не на голое тело, на ней еще платье серое, и много еще чего. И дети. Трое. Девчонка постарше, мальчик помладше, тащит за собой деревянную лошадку на палочке, я такую в детстве хотел, мне не купили… И еще одна девчушка, совсем маленькая, смотрит на меня доверчивыми глазами, хочется сказать – незамутненными разумом, только тут не разум, тут другое что-то…
- Вечер добрый.
Это глава семейства говорит. Голос низкий, глухой.
- Э-э-э… добрый.
- Мы у вас будем жить.
Вздрагиваю. Этого еще не хватало. Нет, так-то в квартире место найдется, два этажа все-таки, уж если родню моей благоверной квартира вмещает, так этих-то и подавно вместит. Только… только беженцам помогать я как-то не вызывался, ну там разве что деньгами помочь, или вещами какими, но чтобы в дом пускать…
- Ну, показывайте, хозяин… где у вас тут расположиться-то можно? Вы не беспокойтесь, мы вас не потесним, уж где скажете, там и расположимся…
- В-вот… - открываю одну из комнат, - здесь у нас для гостей… и здесь тоже.
- Вот спасибо, хорошо, тут мы с Мартой устроимся, тут детишки наши будут…
Вздрагиваю.
- Все вместе, что ли? Мальчики с девочкой?
- Ну а как же? Эх, это у вас тут все разделено, у нас по старинке все… У вас у самого детишки-то есть?
- Сын. Восемь лет.
- А-а-а, вот хорошо, играть вместе будут… или ваши дети не играют уже, в эти свои смотрят… яблоко там еще надкусанное…
Не выдерживаю.
- А чего, собственно, ко мне-то?
- Ну, вы же дом наш сломали.
Вздрагиваю. Так, началось. В деревне утро. Говорил я работягам своим, тридцать три раза проверять, когда дома сносят, не-ет, мы же самые умные. И жильцам тоже тридцать три раза говорил, предупреждал, съезжать, съезжать, сносить будут, не-е-ет, до последнего ждут непонятно чего. Или вообще цыгане какие-нибудь поселятся в доме под снос, хорошо еще если вместе с цыганами дом не снесут…
Этого я всего не говорю, понимаю, у людей горе. Под Новый Год.
- Ну… очень сожалею, обещаю, что ваша проблема будет решена в ближайшее время. Мы обеспечим вам новое жилье…
- Вот за это спасибо, добрый человек. А мы пока у вас перекантуемся…
Сжимаю зубы. Уже тянусь к телефону позвонить Михалычу, пусть обустраивает их где хочет – спохватываюсь, Рождество все-таки, надо делать добрые дела, кому надо, непонятно.
- Так-то, хозяин… вам вот развлечение, весело вам, традиции у вас новогодние… а нам-то теперь где жить?
Не понимаю, о чем он. Ребятишки уже перебирает вещи в комнате, старший хватает пульт от телевизора, младшая девочка тянет на себя, мне, мне, мне-е-е, мать хлопает обоих по рукам, а ну положили на место, или заповедь восьмую забыли, не укради, или десятую заповедь забыли, не возжелай вещи ближнего своего?
Меняю гнев на милость. Щелкаю пультом, ставлю Никиткин любимый канал с мультиками, сидите, смотрите. Дети восторженно ахают, кидаются к экрану, младшенькая тянет ручки к нарисованному зайцу. Первый раз вижу, чтобы дети так к телевизору тянулись, не видели его, что ли, никогда… странная семейка, ничего не скажешь…
Снег за окном.
Падает.
Осторожно предлагаю.
- Ну… пойдемте, что ли… чай пить…
- Вот за это спасибо, добрый человек, совсем озябли на улице-то… вот так, вам развлечение, а у нас же дома…
Сжимаю зубы, можешь и не повторять про дома свои.
- Повторяю вам, мы решим эту проблему.
Щелкаю чайником.
Выискиваю в холодильнике, что осталось еще с нового года, нет худа без добра, хоть есть кому доест салаты, и что еще там осталось. Вытаскиваю пряничный домик, Никитка есть не стал, больше всех ныл, па-а-ап, купи-и-и, па-а-а-п, купи-и-и, и нате вам…
Достаю то, что осталось от пряничного домика.
То, что осталось…
То…
Ловлю на себе их взгляды.
Их.
Всех пятерых.
Прыгает сердце.
Бормочу какие-то извинения, честное слово, не знал, и все такое…
За окном снег.
Падает, падает, падает…