Девятое декабря 2015 года. Ураганный ветер. Причем дует с запада, зараза. А это значит, что растает снег, и никакой нормальной зимы не предвидится, и новогодняя елка на центральной площади опять упадет.
Ветры с запада они всегда такие, от них добра не жди. Дыхнут слегка, обдадут теплом, и вроде как расслабишься, молнию на куртке вниз опустишь, перчатки дома оставишь, но ненадолго. Глядишь, следом посильней ветерок идет, еще сильнее, и по радио уже штормовой прогноз передают. А весь снег, что с таким трудом за пол-ноября как смог, покрыл землю, тут же тает, тем более что ветер этот западный как правило не один приходит, а с дождем. И сыро вдруг становится, зябко, и вновь начинаешь застегиваться, одевать перчатки. А еще темно очень. Жуть как темно. Ну ничего не видно. Когда снег лежит — на порядок светлее, а тут — как какие темные силы пришли.
Ветренно, сыро, темно, и еще скользко. Белый снег сходит быстро, а вот лед на дорогах только сильнее полируется от ветра. Наступаешь в темноте на такой отполированный лед, и в другой раз может и устоял бы, так ветер этот проклятущий довершает начатое, подталкивает внезапным порывом, и ты падаешь плашмя о земь.
Нет, все цело, и не будет судорожных поисков медицинской страховки и паспорта в кошельке и карманах для законного посещения травмпункта, не будет нудного ожидания в очереди к дежурному травматологу в компании с парой бомжей и одной пенсионеркой. Но от этого еще больнее и обиднее, потому что хотя подскользнулся ты в том месте, где лед, но упал в какую-то грязную лужу.
При падении кепка с высокой поражающей скоростью отлетает еще дальше, и ее приходится долго искать. И ты ищешь черную кепку на черной земле, зная, что она все-таки есть, и находя- радуешься, что она просто грязная, а не мокрая и грязная, поскольку упала не в лужу, а просто на асфальт. Пытаешься слегка обить грязь тыльной стороной руки, но поняв, что только размазываешь ее по кепке а заодно и руке, обреченно одеваешь эту кепку на голову, и думаешь, что как хорошо бы было без этого проклятого западного ветра.
Ты бы шел по белому и чистому снегу в матово-синем сиянии луны. Скрип-скрип, скрип-скрип. А если бы и подскользнулся ненароком, то ведь какая это красота, падать в белый снег- перину. Поднялся, отряхнулся, и весело пошел дальше. Скрип-скрип, скрип-скрип. И еще румянец на щеках.
Однако сейчас на щеках не румянец, а сырость, и еще кажется песок. И на той руке, что отряхивала кепку — тоже песок. И задумываясь над таким сюжетом, ты начинаешь ощущать песок на зубах, с уверенностью понимая, что придя домой, ты принесешь песок в прихожую. Невольная усмешка расползается на твоем лице. Песок на подошвах, песок на зубах, надо бы проверить, не сыпется ли он из задницы.
И кого тут будешь ругать? Они же дорожные рабочие да дворники не виноваты, что запад подул. Выпал в ноябре снег, они посыпали дорожки песочком, выпал еще — так они еще посыпали. А подметать дороги да тротуары дай бог, через полгода будут. Аккурат к дню рождения дедушки Ленина.
А пока — терпите люди. И ты терпи. Как бедуин. У бедуинов кругом песок и нефть — ну и у нас кругом песок и нефть. У них правда сухо и тепло, а у нас — сыро и холодно, да еще грязь, так зато у них вон кругом война. Правда и у нас это миром не назовешь. Война и мир.
Вся страна читает роман Льва Николаевича Толстого. И все это на фоне штормовых ветров с Запада.