Весна полностью вступила в свои права. Днём припекало солнце, и по улицам бежали ручьи, вдоль дорог ещё лежали остатки грязного, изъеденного солнышком снега. Зато ночью мороз брал реванш и замораживал всё, что расатаивало днём. Сквозь тьму ночи с трудом пробивался тусклый рассвет. Андрей бежал по пологому склону пляжа к реке, под ногами хрустели комочки замёрзшего ночью песка. Река была какой-то странной, яркого тёмно-голубого цвета со светлым пятном у противоположного берега, и вода в ней казалась тяжёлой, похожей на масло – ни волны, ни ряби, - хотя дул свежий утренний ветерок. Она отражала что-то, только не серое небо раннего утра, но что? Андрей бежал к старенькому, темневшему у пляжа дебаркадеру, подобрав по пути небольшой камушек. Ему не терпелось посмотреть на реку вблизи. Вбежав по мосткам на дебаркадер, он наклонился через борт и бросил в воду камушек – ни всплеска, ни ряби – камень как будто провалился в пустоту. Андрею стало страшно.
- Эй! Есть тут кто-нибудь – крикнул он.
- Ответа не последовало.
И тут вдруг зазвонил мобильник, спрятанный у него под подушкой.
- Алло, - хриплым голосом отозвался Андрей, ещё не вполне проснувшись.
- Одевайся, - в голосе шефа слышался приказ, - сейчас нагрузят твою тачку, срочно отвезёшь это по назначению, инструкцию не забыл?
- Будет сделано, - угрюмо ответил Андрей и нехотя начал собираться в путь.
Его трёхтонку, стоявшую у дома, уже нагружали какими-то тюками подъехавшие рабочие. Андрей работал шофёром в строительной организации рабочего посёлка и тайком подрабатывал, перевозя тяжёлые тюки в другой населённый пункт, не вникая в их содержимое. За «левый» груз платили хорошо. Он уже купил гараж и поставил его во дворе собственного дома, доставшемуся ему по наследству, теперь же копил деньги на собственный автомобиль и прятал их в гараже.
- Ты куда это в такую рань - послышался голос проснувшейся жены.
- Не волнуйся, Екатерина, я ненадолго, – успокаивал её Андрей, поглаживая округлившийся Катин живот, – вот только отвезу груз и скоро вернусь.
- Не нравятся мне эти поездки, – расстроилась жена, – брось ты их, не доведут они до добра, всё сердце за тебя изныло.
- А на что жить будем?! – повысил он голос – Думаешь, моей мизерной зарплаты хватит на жизнь? Успокойся, в твоём положении нельзя волноваться, думай лучше о том, какой богатырь у нас с тобой родится. Ну, мне пора.
Андрей поцеловал жену и быстро вышел из дома. У него вдруг защемило сердце.
- Расстроила меня моя жёнушка, - подумал Андрей - ну да ничего, баба она баба и есть. Ничего со мной не случится, ведь не в первый же раз еду.
Он завёл мотор трёхтонки, сел за руль и поехал.
На улице стало светлее, но до восхода солнца было ещё далеко. Колёса машины скользили по обледеневшей дороге. Вот он уже выехал за пределы посёлка и ехал мимо погоста, где два года назад похоронили его мать. Её могила за оградой была крайней, и Андрей, проезжая мимо погоста, всегда смотрел на неё. На этот раз он засмотрелся на могилу матери дольше обычного, колёса грузовика заскользили юзом к краю дороги, Андрей спохватился, но было уже поздно, и машина свалилась в кювет, перевернувшись два раза.
- Вот не повезло! – Андрей громко выругался, но не услышал своего голоса.
- Уши заложило, – подумал он, вылезая из кабины.
Перед ним красовалась знакомая тёмно-голубая река, всё такая же неподвижная. Андрей тотчас же вспомнил сон, приснившийся утром перед поездкой.
- Ну, ладно, то было во сне, – думал он. – А сейчас-то откуда взялась эта речка? Никаких рек возле нашего посёлка никогда не было. Нет! Я всё-таки с ней разберусь.
И он побежал по хрустящему от утреннего мороза песку к старенькому дебаркадеру у пляжа. Река, такая же неподвижная, как и во сне, словно светилась изнутри. И тут Андрей заметил лодку, плывущую к дебаркадеру. На её корме стоял дряхлый, худой старик и правил одним веслом. Лодка как будто скользила над водой, не образуя волн. Вот она уже причалила к дебаркадеру, и старик жестом пригласил в неё Андрея. Он прыгнул, и так легко приземлился на дно лодки, что та даже не покачнулась. Старик веслом оттолкнул её от дебаркадера, и они поплыли в обратном направлении. Ни какие попытки Андрея выяснить, куда они плывут, не увенчались успехом, старик упорно молчал.
- Наверно, глухонемой, – подумал Андрей.
В это время лодка причалила к противоположному берегу. Андрей вышел и сразу провалился в густой туман. Он шагал, не доставая ногами до земли в плотном тумане, ничего не видя вокруг. Вдруг какая-то сила потянула его вверх, и туман постепенно рассеялся.
- Сынок! Как я рада видеть тебя тебя! Но очень жаль, что ты так рано пришёл сюда.
Перед Андреем стояла его мать.
- Мама!…Ведь ты же….
- Да я умерла, так же, как и ты.
Слова возникали в голове, звуков он не слышал и понял, что это называется телепатией. Андрей был в панике, он не чувствовал себя мёртвым.
- Нет!.. – крикнул он в отчаянии, и вновь не услышал своего голоса. - Я просто сплю, но не могу проснуться. Я уже видел во сне реку, и если бы меня не разбудили, я увидел бы и это и проснулся бы, и сейчас проснусь! Мама, мне нельзя умирать! У меня жена родит скоро, на что они будут жить?! Я должен вернуться, мама!
- Для этого ты должен войти в своё тело.
- А где оно? Где моё тело?!
- Подумай о нём – сказала мать.
Андрей представил себя так, как если бы смотрелся в зеркало, и тут же очутился в морге. Он увидел себя лежащим на белом, эмалированном столе, грудь и живот были вскрыты, и внутренности его лежали у стола в пластмассовом тазике. Патологоанатом старательно пилил ножовкой его череп. Теперь Андрей верил, что он мёртв. Как же без него будет жить жена?
Стоило ему подумать о Кате, как он оказался рядом с ней. Она была в доме одна и сидела на диване, опустив голову.
- Как сказать ей о деньгах, спрятанных в гараже, пока милиция там всё не перерыла? – мучительно думал Андрей – Эх! Была не была, всё же попытаюсь.
Андрей сел рядом с женой на диван, и, сосредоточив все силы души, начал ей передавать мысли.
- Сейчас же иди в гараж, в правом переднем углу под половицей найди коробку, в ней – деньги, возьми их.
Эту фразу Андрей повторил несколько раз. Женщина подняла заплаканное лицо, встала и задумалась.
- Ну же, Катя, не подведи, иди в гараж, возьми деньги, подумай о ребёнке!
Должно быть, мысль Андрея обладала большой силой, потому что Катя, как во сне, вышла из дома и вскоре вернулась, держа в руке крупную пачку денег.
- Спрячь их, – продолжал воздействовать на неё Андрей силой мысли.
Екатерина начала отпарывать шов подкладки у своей куртки и распределять под ней купюры. Теперь Андрей был спокоен. Он уже почти привык к своему состоянию. Правда, его никто не видел, и он не мог ни с кем говорить, зато он мог пройти сквозь стену, мог моментально оказаться в любой точке земного шара и даже вселенной, но ему туда ещё не хотелось. Он хотел быть дома около жены и продолжал оставаться, наблюдая за всем. В своём новом состоянии он многое понял, словно прозрел, раскаивался во многих своих действиях и поступках.
Начали сходиться родственники, хлопотавшие о похоронах, из морга привезли гроб с его телом, жена заплакала в голос. Андрей очень жалел её, а на своё тело даже не смотрел, он теперь в нём не нуждался.
Сорок дней он тосковал о прежней жизни и привыкал к своему новому состоянию. Будучи невидимым, Андрей часто посещал свой дом, наблюдал, как следователь допрашивает его жену, понял, что его «левый» заработок был криминалом. И не случись с ним аварии, он попал бы в тюрьму, и в его семье положение было бы безвыходным, а так конфисковали только гараж, денег не нашли, и Катю оставили в покое. Это Андрей считал справедливым: если не он, то кто-то же должен не дать погибнуть его семье.
Потом к нему пришла настоящая свобода, он многое познал, например, что мироздание построено на справедливости, что чистилище находится на Земле, а не на небе, как это считает православие, что цель человека – это стремление к совершенству, и что для этого нужно прожить несколько жизней на Земле, дабы бы исправить свои ошибки. Андрей знал, что и ему придётся прожить не одну жизнь на этой планете, и много страдать, ибо страдание очищает душу. Он страстно молил Бога, и просил Высшие Силы о том, чтобы неразумное человечество не погубило Землю, ведь он, несмотря ни на что, любил её. Ах! Если бы земляне проснулись от летаргического сна, который они считают жизнью, и не рубили бы сук, на котором сидят, они спасли бы эту чудесную планету.
После похорон мужа Катя впала в состояние глубокой депрессии. Она почти ничего не ела, на вопросы отвечала односложно и часами сидела на диване, опустив голову и поглаживая живот. Своей матери она не помнила, та умерла, когда Кате исполнился год, и её взяла на воспитание незамужняя мамина сестра, которая жила со своим отцом, катиным дедом, в том же посёлке. Теперь тётя Аня, запечатав свою квартиру, переехала к Кате вместе со своим престарелым родителем и ухаживала за ними обоими.
Утро для Кати было самым тяжёлым временем суток, после недолгого и тяжёлого забытья нужно возвращаться к реальности, а этого ох как не хотелось. Вот и сейчас она проснулась и по привычке протянула руку, чтобы обнять Андрея, но ощутила пустоту. Неумолимая реальность каменной плитой обрушилась на неё и вдавила в постель. Долгожданные слёзы хлынули из глаз, Катя захлёбывалась в рыданиях.
- Ну, наконец-то расплакалась! – воскликнула подбежавшая тётка. - Плачь, милая, - авось тебе теперь полегчает, а то сидишь, как истукан, уставившись в одну точку, смотреть на тебя страшно.
- Плохо мне, тётя Аня, туда хочу – к Андрюше…
- Грех какой! И думать так не моги! Родить скоро, а она вон чего задумала. А дитя как же? Мне опять растить? Нет уж, милая, стара я стала, да и дед на ладан дышит. Ты уж постарайся, возьми себя в руки, ведь Андрюшина кровинка в тебе, сбереги её, память живую он о себе оставил.
Тёткины слова отрезвили Екатерину, ей и в самом деле стало легче. Она приподнялась, но острая боль в пояснице снова уложила её в постель.
- Радикулита ещё не хватало, - подумала она, лёжа на спине.
Боль стихла, но как только женщина приподнялась, чтобы встать, словно клещи вонзились ей в живот и поясницу. Катя повалилась на постель и не смогла удержаться от крика. Тётка сразу поняла, в чём дело, сразу же вызвала «скорую» и начала одевать Катю как ребёнка.
- Потерпи, деточка, скоро мамочкой станешь – приговаривала она. Вон сколько людей на свете, и все через эти ворота прошли.
Вскоре Катю увезли в роддом. Уже четвёртый час ребёнок никак не мог появиться на свет. Врачи решили применить щипцы, но Катя не соглашалась на это, опасаясь за ребёнка. Наконец родился крупный, здоровый малыш. Катя посмотрела на него и слабо улыбнулась, она совсем лишилась сил. Кровь ручейком лилась из неё, и врачи никак не могли остановить кровотечение, даже отправив её в реанимацию. Катя уже ничего не чувствовала, только беспредельную слабость и непреодолимое желание заснуть. И она погрузилась в сон.
Катя бежала к реке по влажному от росы пляжу. В серых утренних сумерках река казалась неестественно голубой, и только у противоположного берега светилось мягким светом беловатое пятно. Вода в реке была тихая, как масло. У пляжа стоял старенький дебаркадер. Кате хотелось узнать, что это за река, которой здесь раньше не было. Она вбежала на дебаркадер и заглянула вниз через борт. Там была лодка, плотно примкнувшая к дебаркадеру, а в ней стоял древний старик и держал в руках весло. Старик жестом пригласил Катю в лодку. Она прыгнула в неё очень легко, лодка даже не покачнулась. Старик оттолкнулся веслом от борта дебаркадера, и они поплыли. У противоположного берега Катя вышла из лодки и провалилась в густой туман. Какая-то сила потянула её вверх, туман рассеялся, и она увидела Андрея. Катя бросилась к нему с радостным криком, но не услышала своего голоса. В голове у неё возникли слова мужа, в них была тревога.
- Дорогая моя, возвращайся скорее обратно, подумай о сыне!
- Ты не рад мне! – в отчаянии крикнула Катя.
- Я люблю тебя, но уходи скорее, иначе сын останется сиротой!
- А как мне это сделать?! – Воскликнула она, проникнувшись его ужасом.
- Представь себя, своё тело, как в зеркале.
Катя сразу же оказалась в реанимации, но почему-то под потолком, и сверху смотрела на своё тело. Его окружили врачи, один из них ритмично надавливал на грудную клетку неподвижно лежащего катиного тела, и пот струйками стекал с висков врача. Потом он опустил руки и тяжело плюхнулся на стул.
- Нет! Ничего не получается, только ребро ей сломал. Как жаль, кровотечение остановили, а сердце не заводится – потеряли мы её!
- Ничего не потеряли, – подумала Катя.
Она, как птица, ринулась на своё тело и слилась с ним. Тотчас же жгучая боль пронзила её.
- Пульс! Пульс появился! – крикнула медсестра.
И снова врачи склонились над Катей. Она сделала небольшой вдох и застонала – дышать было очень больно.
- Дыши, дыши, милая, - говорил врач – ведь с того света тебя вытащили, считай, что второй раз родилась.
Кате на грудь наложили тугую повязку и сделали обезболивающее вливание. Боль стихла, но дышалось с трудом.
- Где мой ребёнок? – слабым голосом спросила она.
- Твой богатырь в порядке, – ответили ей, – скоро ты сама его увидишь.
- Катя блаженно улыбнулась. Какой чудный сон ей приснился! Андрея видела и говорила с ним, это он заставил её вернуться к жизни. Нет, она непременно расскажет этот сон деду и тёте Ане, когда вернётся домой.
Домой они с ребёнком вернулись через две недели. Тётка встретила их со слезами.
- Мы думали, что похороним и тебя, врачи-то ведь сказали, что надежды нет никакой, – причитала она, – а ты вон с каким карапузом возвратилась. Есть ведь Бог, это Он пожалел твоего сыночка.
- Я хочу назвать его Андреем в честь отца, это ведь Андрюша спас меня от смерти. Все я вам с дедом расскажу.
И за ужином она рассказала им свой сон до мельчайших подробностей. Тётка только ахала и крестилась, произнося постоянно: «С нами крестная сила».
Дед же глубоко задумался, а потом сказал, подняв вверх указательный палец правой руки и хорошенько откашлявшись.
- Слушайте же, что я вам сейчас расскажу. Сколько лет я эту тайну хранил, никому ничего не говорил, да тут случай особый.
Он махнул рукой и начал свой рассказ.
- Была эта река, мимо нашего посёлка она протекала, от кладбища через дорогу пологий спуск к ней был. Красивая и быстрая текла река, вода в ней голубого цвета была, и называлась она – Голубая. И дебаркадер у песчаного берега стоял как раз напротив погоста, тогда ещё новенький, голубой краской выкрашенный. А на том берегу церковь стояла, белая, зелёными кустами окружённая, и в реке нашей, как в зеркале отражалась. Вот, значит, почему светлое пятно ты видела, Катя. Для больших пароходов Голубая мелковата была, но буксиры гружёные баржи по ней тянули, и люди в соседние сёла ездили, тоже на баржах с буксирами.
Да вот беда в наши края дошла – церковь взорвали, в несколько приёмов взрывали – так уж крепко построена была. Всё это в двадцать пятом году происходило. Я тогда ещё пацанёнком был, а всё, как сейчас помню. Тогда мы, пацанята, смотреть на это бегали. Тогда же и речку нашу Голубую вверх по течению плотиной перегородили и по другому руслу пустили. Канал для этого вырыли, чтобы поля орошать, урожай пшеницы увеличивать. Да не впрок это пошло, но об этом – позже.
Долго и мучительно умирала наша Голубая, как живая тварь. Вода постепенно из неё уходила, как кровью истекала наша реченька. Когда воды совсем мало стало, ряской она покрылась, дно её песчаное илом затянулось. Мы, ребятишки, каждый день на неё смотреть бегали, уж очень жалели нашу Голубую. И увидели мы чудо: как только последняя капля воды ушла, возникла над её руслом в воздухе женщина – красоты необыкновенной, вся голубая и светом голубым светящаяся. И сказала она такие слова: «Верой и правдой служила я вам, люди, но погубили вы меня. Теперь я ваши души на тот свет уносить буду!» И растаяла в воздухе. Долго мы в столбняке стояли, а когда пришли в себя, побежали по домам рассказать то, что видели. Взрослые же с нас клятву взяли, чтобы мы никому об этом ни слова не сказывали. Может быть, и взрослые это явление видели. Да только тогда времена-то какие были: кто слово скажет, чёрный воронок за тем приедет, и человека как не бывало. И говорить-то о нём опасались. А о чудесах и подавно даже думать запрещали.
А через год вместо большого урожая, из-за которого нашу реченьку загубили, ничего на полях не уродилось, даже картошка и та погибла. Наступил такой голод - вспомнить страшно. Люди кору с деревьев толкли, всех кошек и собак переловили и съели. Одна мать младенца своего съела, правда, младенец-то мёртвый уже был - с голоду помер. Так вот, эта мать с ума сошла после этого. А один мужик свежие могилы раскапывал, у женщин груди отрезал, варил и ел. В то время каждый день по пять, а то и десять человек от голода умирали. Да и сейчас в нашем посёлке много людей умирает. Так вот, где наша река Голубая. По ней души усопших на тот свет старый Харон перевозит. Я думаю, за церковь нас тогда Бог наказал, да и за Голубую – тоже.
Дед замолчал. Анна плакала. Катя сидела, как в столбняке, а когда очнулась, - спросила:
- Дедуля, а почему ты в церковь никогда не ходишь? Сейчас это даже поощряется, и церковь новую построили недалеко от нашего дома. Ты же в Бога веришь.
- Эх, внученька, да разве это церковь?! – просто дом деревянный на пустом месте построенный, только и есть, что куполок с крестом на крышу водрузили. Раньше, прежде чем церковь строить, мастера с лозой ходили, место подходящее выбирали, чтобы люди душой и телом на этом месте исцелялись. В ту белую церковь, которую тогда взорвали, народ по мосту над Голубой, как на праздник шёл. А сейчас что? Забегут мимоходом, свечку ткнут куда попало, а то и в ведёрко для свечей бросят и дальше бегут по своим делам. А священники? Это же бывшие комсомольцы, думаешь, они в Бога верят? Как бы не так. Выгоду свою соблюдают. А Бог – он в сердце у меня.
В это время ребёнок заплакал в своей кроватке, и беседа прервалась. Катя взяла на руки сына, покачивала и пристально смотрела на него.
До чего же он похож на отца, – думала она, – уж не Андрюша ли вернулся ко мне в образе своего сына, кто знает?…
2006г
1