Под вечер Анфиса Петровна подоила коров и слила молоко в бидоны. Немного молока припрятала для Васьки и заложила его в сани. Погрузив бидоны на них, она отправилась к бывшему дому председателя.
Сегодня Анфиска не забыла плюнуть в молоко и везла его с довольным видом. Немцы, как обычно, под свист и улюлюканье пропустили её в дом. Она понесла молоко на кухню, перелила его с бидонов и, возвращаясь обратно, случайно услышала знакомый голос. Немецкая речь здесь звучала постоянно, выпивки были практически каждый день, когда главнокомандующие отсутствовали.
Анфиса Петровна остановилась с бидонами у двери, когда-то служившей комнатой детей, и прислушалась.
Иван был изрядно навеселе и хвастался своими сегодняшними подвигами.
- И всё! Бах и нет ни председателя, ни его жены! Как, вспомню, как он меня из поваров разжаловал! Ух! А теперь! Где я и где этот председатель! Кончилась его власть! Власть и сила только у того, у кого есть оружие. Лежит там теперь разорванный в клочья и земелькой присыпанный! Ха-ха! А я цел и невредим! – пьяно хвастался Иван одному из местных полицаев.
Сами немцы понимали его через слово, а то и не понимали вовсе. Иван иногда говорил по-немецки и тогда раздавался дикий смех леденящий душу Анфиски.
Услышав такое, она чуть не выронила бидоны из рук и, перекрестившись, поспешила покинуть эту богадельню.
Выскочив из дома председателя, Анфиса взяла сани и скрылась в темноте.
В её голове стучало только одно: «Как сказать об этом бедному Ваське, он ведь ещё совсем ребёнок!»
Но вместо того, чтобы спешить домой к Ваське, Анфиса свернула в противоположную сторону и лишь ускорила шаг.
(Продолжение следует)http://www.proza.ru/2015/12/10/561