В шестом классе меня посадили с Мишкой.
Он плохо учился, хорошо дрался, и я вовсе
не обрадовалась такому соседу по парте.
Тогда я знала только, что он из семьи "спецпереселенцев", живет в бараке.
Мы и сами недавно переселились
из засыпного барака в коммуналку...
Мишкину небедную благополучную крестьянскую семью раскулачили и переселили на Урал откуда-то с юга России. Все имущество, нажитое честным нелегким трудом, отобрали.
Они жили, отмечаясь в комендатуре, в статусе чуть ли не врагов народа, запуганные, без вины виноватые, сознавая свою беззащитность. Выживать помогало трудолюбие: они завели корову, откармливали поросенка.
Мишка много помогал родителям
по хозяйству, няньчился с младшей сестрой.
В семье его учили не высовываться, помалкивать, не нарываться, но выгоды
своей не упускать:
- Дают - бери, бьют - беги.
Мишка рос здоровым, крепким и неподдающимся. Он не желал быть человеком второго сорта. Он отвергал принятые в школе критерии успеха - хорошую учебу, примерное поведение и участие в общественной жизни класса, преуспев в физическом развитии настолько, что драться с ним никто не решался. Но лидером Мишка стать совсем не стремился.
Как ни странно, но и я была изгоем -
не вписывалась в обязательную систему ценностей. У меня не получалось любить Ленина, партию, комсомол, пионерскую организацию и революцию...
На семейных фотограграфиях родные все были прилично одеты и благополучны - не сравнить
с тем, как они выглядели сейчас... так что я не понимала, за что моя семья должна быть благодарна советской власти. Как и Мишка, семья которого еще сильнее от этой власти пострадала.
Учась в одном классе не один год, мы никак не общались. Так в течении не смешиваются струи теплой и холодной воды. Я для него была существом другого вида, ну, как для собаки кошка.
Пришлось начать совместное существование. Мишка все время вставлял в свою речь непонятное мне слово "врот". Так он выражал негативные чувства. Я пыталась догадаться, что это значит, но не смогла и спросила. Мишка покраснел, как рак:
- Ты что, совсем ненормальная?
Давай лучше играть!
Обе руки клались ладонями вниз на парту,
и противнику надо было кулаком стукнуть по однрй из них. Успел отдернуть руку - следующий ход твой. Я уворачивалась редко, и мне доставалось увесистым мишкиным кулаком.
Не так больно, как обидно. А если изредка удавалось мне его стукнуть, он только смеялся.
Разозлившись на Мишку, я в гневе порвала его тетрадь на мелкие клочья.
Он возмутился:
- Ну, погоди! Вот на большой перемене вообще порву все твои тетрадки!
Я сложила все в портфель и уселась на него, чтобы не допустить возмездия. К этому времени добродушный Мишка остыл:
- А ты чего не встаешь? Да не буду я рвать твои тетрадки, не бойся.
Мишка учился очень плохо. А я очень хорошо.
И стал он у меня списывать домашние задания.
Да не просто так, а вникая. В соответствии
с педагогическим принципом "делай, как я". Смышленый мальчишка таким образом получал знания!
Мне теперь приходилось делать самостоятельные работы по математике в двух вариантах - себе и Мишке. Таким образом, процесс списывания и мне приносил пользу.
После уроков мы бежали каждый в свою жизнь и никогда вместе не были.
В те времена дружба между мальчиком
и девочкой высмеивалась сверстниками
и не одобрялась учителями.
К началу занятий в седьмом классе я опоздала - у мамы был отпуск, и мы ездили к родным.
Мишка был один за партой, и я решилась - села рядом. Одноклассники не посмели хихикать - боялись его кулаков, а классная руководительница оценила Мишкины успехи
в учебе, понимая причину... не возражала.
Так мы и проучились еще год вместе. Мишка все меньше нуждался в моей помощи. В восьмой класс он не пошел - поступил в техникум.
Его мама, встречая меня где-нибудь в магазине,
говорила:
- Храни тебя бог! Ты хорошая девочка!
Мне было приятно - меня редко хвалили взрослые.
Потом Мишка ушел в армию, потом
женился на учительнице начальных
классов, стал хорошим семьянином
и передовиком производства.