IF
If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you,
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too;
If you can wait and not be tired by waiting,
Or being lied about, don't deal in lies,
Or being hated, don't give way to hating,
And yet don't look too good, nor talk too wise.
If you can dream - and not make dreams your master;
If you can think - and not make thoughts your aim;
If you can meet with Triumph and Disaster
And treat those two impostors just the same;
If you can bear to hear the truth you've spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools,
Or watch the things you gave your life to, broken,
And stoop and build'em up with worn out tools.
If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch-and-toss,
And lose, and start again at your beginnings,
And never breathe a word about your loss;
If you can force your heart and nerve and sinew
To serve your turn long after they are gone,
And so hold on when there is nothing in you
Except the Will which says to them: "Hold on!"
If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with Kings - nor lose the common touch,
If neither foes nor loving friends can hurt you,
If all men count with you, but none too much;
If you can fill the unforgiving minute
With sixty seconds' worth of distance run,
Yours is the Earth and everything that's in it,
And - which is more - you'll be a Man, my son!
"Напутствие сыну"*
Коль скоро будет разум твой в порядке,
Когда весь мир вполне сойдет с ума,
И миру ты простишь его нападки -
С тобой, ты знаешь, истина сама;
Коль скоро быть сумеешь терпеливым,
Отринешь ложь и сам не будешь лгать,
Платить за злобу злобою гневливой
И с умным видом глупость изрекать;
Коль скоро вдохновишься ты мечтою,
Держа в узде и мысли и мечты,
С успехом и несчастий чередою
Поладишь и снесешь их ровно ты;
Коль сдержишься, уразумев, как правду
В приманку превращают для глупцов,
Уступишь то, в чем находил отраду,
И, стиснув зубы, завоюешь вновь;
Коль скоро все свои приобретенья
В азартной потеряешь ты игре,
Но и тогда не станешь жалкой тенью,
Стенающей пред миром "был, мол, грех...";
Твои, коль скоро, нервы, сердце, тело
Вконец износит прожитая жизнь,
Ни до кого тебе не будет дела,
И только воля выручит - "Держись!";
Коль скоро, говоря с толпой ревущей,
Ты честь свою сумеешь сохранить,
Не прослывешь слугою власть имущих
И даже королям не станешь льстить**;
Коль скоро ни враги, ни друг любезный
Не смогут причинить тебе вреда,
Окажешься ты каждому полезным,
Отказывать умея иногда;
Коль скоро ты возвысишься до знанья
Того, как время совершает бег,
Тогда, о сын мой, ты - царь мирозданья
И даже более, тогда ты - Человек!
** Отвергнутая вариация:
... Коль скоро ты сказать сумеешь слово,
Понятное и умным и ослам,
А в пышных свитах тех, кто коронован,
Не станешь льстить, сгибаясь пополам...
* В оригинале - If (если), у нас в России (еще с советских времен) это стихотворение традиционно переводится, как "Заповедь"; я позволил себе другое название, так как, насколько мне известно, автор написал его в форме отеческого напутствия (британские литературоведы отмечают, что стихотворение было написано в 1895 г., опубликовано в 1910 г. в США и воспевает военные авантюры английского колонизатора Леандера Старра Джеймисона в Южной Африке)
The Roman Centurion's Song
Roman Occupation of Britain, A.D. 300
Legate, I had the news last night --my cohort ordered home
By ships to Portus Itius and thence by road to Rome.
I've marched the companies aboard, the arms are stowed below:
Now let another take my sword. Command me not to go!
I've served in Britain forty years, from Vectis to the Wall,
I have none other home than this, nor any life at all.
Last night I did not understand, but, now the hour draws near
That calls me to my native land, I feel that land is here.
Here where men say my name was made, here where my work was done;
Here where my dearest dead are laid--my wife--my wife and son;
Here where time, custom, grief and toil, age, memory, service, love,
Have rooted me in British soil. Ah, how can I remove?
For me this land, that sea, these airs, those folk and fields surffice.
What purple Southern pomp can match our changeful Northern skies,
Black with December snows unshed or pearled with August haze--
The clanging arch of steel-grey March, or June's long-lighted days?
You'll follow widening Rhodanus till vine an olive lean
Aslant before the sunny breeze that sweeps Nemausus clean
To Arelate's triple gate; but let me linger on,
Here where our stiff-necked British oaks confront Euroclydon!
You'll take the old Aurelian Road through shore-descending pines
Where, blue as any peacock's neck, the Tyrrhene Ocean shines.
You'll go where laurel crowns are won, but--will you e'er forget
The scent of hawthorn in the sun, or bracken in the wet?
Let me work here for Britain's sake--at any task you will--
A marsh to drain, a road to make or native troops to drill.
Some Western camp (I know the Pict) or granite Border keep,
Mid seas of heather derelict, where our old messmates sleep.
Legate, I come to you in tears--My cohort ordered home!
I've served in Britain forty years. What should I do in Rome?
Here is my heart, my soul, my mind--the only life I know.
I cannot leave it all behind. Command me not to go!
"Песня римского центуриона
(римская провинция Британия, III в. н.э.)"
Легат*, поведал либертин*, что отдан нам приказ:
В Порт-Итий* плыть, а после в Рим идти заставят нас.
Я погрузил на корабли оружье и людей,
Но мне остаться здесь вели, в провинции моей!
Мой меч Британии служил немало – сорок лет,
На славном Вектисе* я был, и Вал* хранит мой след.
Вчера мерещилась вдали родная сторона,
Но мне роднее нет земли, чем эта - здесь она.
Лишь здесь заслуги чтят мои, признав меня своим,
И здесь в могиле спят они - жена моя и сын;
Здесь труд и пот, любовь и бой, плач, радость, моря вой
Переплелись между собой, с Британии судьбой.
Как мне покинуть этот край, оставить здешний люд?
Как я могу сказать «прощай» дарившим мне приют?
Там - пышет зноем душный юг, здесь - с августовских ид*
Жемчужный свет польётся вдруг и влагой напоИт...
Немаус* вЕтристый пройдёшь, минуешь Арелат*,
Среди оливы мирной рощ там зреет виноград.
Там, за Роданом*, в Рим, легат, ты двинешь легион,
А я с британским дубом рад встречать эвроклидон*!
Путём Аврелия* потом меж пиний* вам идти,
Морская синева пером павлиньим там блестит.
Тебя наверняка венок лавровый в Риме ждёт,
Забудешь, как свистит чирок, как вереск здесь цветёт…
Так дай, легат, приказ любой - Британии служить,
Учить держать когорту строй иль пиктов* проучить,
Дороги строить и мосты, на трудность не смотря,
Иль охранять, коль скажешь ты, границы, лагеря!
Легат, служу я сорок лет, о молния и гром!
В Италию пути мне нет, в Британии мой дом.
Я плачу: всем друзьям моим, погибшим на войне,
Не суждено вернуться в Рим - позволь остаться мне!
Примечания:
* легат – здесь: командир римского легиона
* либертин - вольноотпущенник; либертины в римской армии выполняли обязанности ординарцев (в подлиннике никакого либертина нет - непростительная вольность переводчика)
* Порт-Итий – римский порт, располагавшийся на северном побережье современной Франции, предположительно недалеко от современного портового города Кале
* Вектис – остров Уайт у южного побережья Англии
* Вал – Вал Адриана - стена, построенная во II в. н.э. при императоре Адриане на севере современной Англии для защиты римских владений
* с августовских ид - с середины августа; иды у римлян - день в середине месяца (в подлиннике никаких ид нет - непростительная вольность переводчика)
* Немаус, Арелат, Родан – римские названия современных французских городов Нима и Арля и реки Роны
* Эвроклидон – античное название северо-восточного ветра
* Аврелия путь – правильно: Аврелиева дорога – название римской дороги, соединявшей территории, ставшие ныне Францией и Италией; названа по имени древнеримского деятеля Аврелия Котты, который руководил строительством начального отрезка дороги
* Пиния – средиземноморская сосна
* Пикты - враждебные римлянам варварские племена, обитавшие в начале нашей эры на территории современной Шотландии