см.ШАРЖИ.1.п-к В,Осипенко.2.п-к Ш.Кулиев.3.п-к В.Бакин.4.пп-к В.Мостыка.5.п-к П.Кирпиченко.
Иду по коридору своего крыла штаба на выход. Собрался совершить очередную контрольную поездку по частям. Дверь с улицы открывается, и через нее проскакивает какой - то плюгавенький полковник. В левой руке держит фуражку – "аэродром", а правой протирает лысину платочком. На улице обычная Болградская жара. Вслед за полковником еле протискивается достаточно плотный майор Шевчук, начальник вещевой службы дивизии. Я кстати, уже тоже с майорскими погонами на плечах, на днях присвоили, и уже обильно "замочили" очередное воинское звание.
Отдаю честь полковнику и принимаю шаг вправо, чтобы пропустить его.
- А вот, кстати, и наш начмед дивизии, - произносит фразу начвещь,
- майор Озерянин, - добавляет он.
Полковник резко притормозил и подал мне руку.
-Полковник Осипенко! Я ваш новый зампотылу дивизии, честь имею! С искусственной улыбочкой клоуна, приложив руку к виску без головного убора, и щелкнув каблуками, отчеканил новый начальник всех тыловых расхитителей в дивизии. Василий Иванович, - добавил он, - а вас как звать,величать?
- Майор медицинской службы Озерянин, - сухо представляюсь я.
-А по имени отчеству?- наседал вертлявый полкан.
- Владимир Кириллович.
- А, Владимир Кириллович, вот вы - то мне и нужны. Командир дивизии порекомендовал мне выйти именно на вас. Говорит, что никто лучше вас не сможет представить положение дел в тылу частей соединения. Вы сейчас куда направляетесь?
- По частям дивизии.
- Отлично! Поедемте на моей машине, и заодно вы мне покажете и расскажете где, что и как, хорошо?
-Согласен, это будет и мне на руку. Я заодно введу вас в курс всех наших проблем.
Мы вышли на автостоянку. Я занял заднее место в УАЗике тыловика, а нарциссирующий полковник сначала долго крутился перед зеркалом заднего вида, поправляя три своих волоска, оставшиеся от от бывшей когда-то челки, затем вольготно разместился справа от водителя.
- С чего начнем, Владимир Кириллович?
- Предлагаю поездку по часовой стрелке. Первым объектом у нас по дороге, батальон связи.
-Отлично! Петя, трогай - подал он команду солдату - шоферу.
Связисты были расквартированы в двух кварталах от штаба дивизии. Практически в самом центре города. Их городок вместе с автопарковой зоной занимал территорию, примерно, триста на триста метров. Рядом с батальоном расположен центральный городской рынок, автовокзал и милицейский участок. Как говорится, базар, вокзал, милиция. Батальон есть батальон, это не полк и не бригада.
Но когда он находится на своей индивидуальной территории, то имеет полностью всю инфраструктуру, как и любая самостоятельная часть. Это казармы и клуб, столовая и склады, учебные классы и автопарковая зона, солдатская чайная и караульное помещение. Есть даже свой маленький МПБ*. И много, много чего еще. Включая и свой плац с трибуной.
Лично для меня благо в том, что в двухстах метрах, через скверик, находится основная территория нашего госпиталя. А посему личный состав батальона всегда может воспользоваться этим преимуществом в случае какой -либо срочной необходимости в оказании медицинской помощи. Подчиняется ОБС* напрямую начальнику штаба дивизии. В этом для него есть, как плюсы, так и минусы. В зависимости от того, кто находится на должности этого самого НШ. Если тот, который с трудом играет эту роль сейчас, то весь батальон постоянно от него плачет.
Комбат иногда плачется мне в жилетку, что лучше быть сиротою, чем иметь «папиком», такого зачухонца как нынешний полковник Отреп.
Надеюсь, что даже далекие от армии читатели догадываются, какую роль в армии играет связь. И для чего она нужна. Кроме отдельного батальона связи в каждой бригаде, полку и в каждом подразделении есть и свои связисты. В виде рот, взводов, и отделений. Служба большая, и разветвленная.
Через центральное КПП, со стороны автовокзала, заезжаем на территорию батальона. Навстречу машине уже несется дежурный по части. Это на машину начмеда дивизии можно реагировать относительно вяло и спокойно, а тут зашла машина одного из замов комдива. Номер машины в отличии от ее пассажира-хозяина, практически никогда не меняется. Лица суточного наряда на кпп смотрят именно на номер машины, а не на плохо видимое лицо седока, справа от водителя. Мало ли что может произойти, поэтому мгновенно ставится в известность все командование части. Внимание! Внимание! На территории батальона ЗКТ* дивизии! Пока дежурный представляется зампотылу, его помощник сообщает командиру, что на территории батальона внезапно появились непрошеные гости, поэтому вслед за дежурным из-за угла, на ходу застегиваясь, выползает комбат.
- Товарищ полковник, командир отдельного батальона связи майор Мельников!- докладывает простодушный, и всегда внешне спокойно-уравновешенный Серега Мельников.
- Полковник Осипенко, заместитель командира дивизии по тылу. Честь имею! - максимально сухо представляется полковник, - прибыл для ознакомления с вашей частью. Вы нас проводите?
- Так точно, товарищ полковник!
- С чего начнем осмотр, товарищ майор?
- Предлагаю, прямо с места, я вам покажу и расскажу. Мой штаб вряд ли вас заинтересует. Вот прямо перед нами наша казарма. Справа от КПП, продовольственный склад. Слева от нас, батальонная столовая. Куда желаете в первую очередь?
- Пожалуй, что прямо со столовой и начнем, - резюмировал гость.
- Тогда прошу вас, товарищ полковник, следуйте за мной.
Лично я могу по всей территории этого батальона и по его объектам, как и по частям всей дивизии, ходить с закрытыми глазами. С одной стороны для меня возиться с новоиспеченным начальником дивизионных хапуг, обуза. Это лишние километры для моих ног, и пустое напряжение голосовых связок. С другого бока, для меня эта ситуация выгодна в том плане, что могу сразу заострить внимание новому начальнику на все проблемы, которые имеются по его роду деятельности в дивизии. Показать и рассказать на местах, откуда у нас можно ожидать ту или иную проблему, способствующую повышению заболеваемости личного состава в частях дивизии. Вот учитывая это преимущество, я и согласился провезти очередного, вновь назначенного ЗКТ, по частям гарнизона.
Заходим в небольшой корпус батальонной солдатской столовой. Здесь состояние вечного, вялотекущего ремонта. Как только заканчивают лепить- мазать, штукатурить в одном цеху, тут же начинает что - то протекать-отваливаться, в противоположном. Комбат - связист, хороший парень, но такой должности в армии нет. А по сути, мямля и трус. Вечно и во всем перестраховывается. Во все его заверения и обещания устранить те или иные недостатки, лично я давным - давно уже не верю. Как знаю и то, что, если он бормочет об их ликвидации, то только пока я стою у него перед глазами, а как только скроюсь за воротами части, так и все клятвенные заверения будут мгновенно забыты. По принципу: "С глаз долой и с души вон".
И только мой акт, а вслед за ним проект приказа по дивизии могут сдвинуть с места ту или иную проблему, да и то далеко не факт, потому что у него есть свой, «всемогущий», в лице все того же начальника штаба дивизии полковника Отрепа. Он пожует в очередной раз сопли перед командиром дивизии и спустит любой вопрос на тормозах.
Солдатская столовая советской армии и армий СНГ двух первых десятилетий, это сложный организм. Не зря на этот объект начальником кого попало не ставят. Сюда подбирают кандидатуру особо тщательно. В мои первые годы службы, обычно ставили прапорщиков. В средине восьмидесятых в верхах было принято решение, что на крупные полковые и бригадные столовые нужно ставить офицеров. Но как вы сами понимаете, положение дел на этих объектах, в первую очередь, зависело от воли и характера самого начальника, как личности, а не от количества звезд и просветов на его погонах. Многие прапорщики могли дать фору лейтенантам, старлеям и капитанам именно на этом объекте. Хотя, говорят, бывали случаи, что и офицеры справлялись, но я о таких не слышал. Не офицерский это уровень. И если ставили туда старшего лейтенанта, то обычно из тех, кому больше места уже нигде не было. Вот таких я видел и не одного. Жалкое зрелище, офицер - начальник столовой.
Желающих нести службу на этом участке было маловато, вернее, вообще не было. Прапорщиков туда заманивали обещанием более-менее нормальной квартиры вне очереди, или другими какими- либо благами. Ну, и плюс, само-собою, возможностью своровать кусок мяса, масла, от солдатского рта.
Соответственно, и отношение их к этой службе было по типу, вот будете меня обижать, ущемлять, то и служите вы здесь сами, а я пойду старшиной роты или командиром хозяйственного взвода. От портянок проку никакого, зато и ответственности никакой.
Командиры постоянно применяли к этой категории политику сдерживания и противовесов. Гладили их, как болячку до поры до времени, чтобы не сорвать процесс питания. Держа на всякий случай в запасе замену, хотя и ее найти было нелегко. Вряд ли был когда - либо случай, чтобы какой - то начальник столовой любил свою службу-работу. Конечно, она зависела от множества факторов. В первую очередь, от командира части, от его деловых и командирских качеств. Во вторую, от заместителя командира части по тылу. В третьих, от начальника продовольственной службы части. В четвертых, от состояния самого объекта столовой и его начинки. В пятых, от самого начальника столовой, от подбора поварского состава и его отношения к своей службе. От лиц суточного наряда. От начальника продовольственного склада и качества продуктов, которые он выдает для приготовления пищи. И контроля, контроля и еще раз контроля со стороны многих заинтересованных в качественном и правильном питании личного состава воинской части.
Одним из основных контролеров в этом плане и является медицинская служба. Это медики, в первую очередь своей части, так и ее надстройки в виде медицинской службы соединения. Плюс и ее ветвь, санитарно -эпидемиологическая служба. Нельзя отрицать, что служба здесь тяжелая. Особенно, если на довольствии тысяча и более человек. Это минимум десяток лиц поварского состава, плюс двадцать-тридцать и более бойцов суточного наряда. Три раза в день, весь личный состав части посещает это заведение. Постоянно большое количество едоков находится в отрыве. На всевозможных полевых отлучках-занятиях. Они прибывают в часть не по графику. Голодные как черти. Им тоже нужно все время держать пищу в готовности, или же отправлять в термосах на занятия в поля. И так далее, и тому подобное.Старшины рот и командиры взводов, которые приводят своих подчиненных на прием пищи, командиры рот и батальонов, которые периодически «заглядывают», чтобы убедиться, что здесь все более-менее. Командование части, в лице заместителей командира, по очереди, минимум один раз в неделю. Замполиты всех степеней. Сам командир периодически, а при необходимости и регулярно. Вся дивизионная шантрапа, в плане «контроля и помощи», типа дивизионных начальников служб со своими помощниками и замами. Ну, а тут еще и мы, медики.
Только просто с каждым перекинуться парой слов, и то уже за сутки можно утомиться, не говоря уже о том, что еще нужно знать, что и кому говорить, перед кем заискивать, с кем говорить на равных, а кого можно и послать. Хоть в глаза, а хоть и за глаза. Тяжелая служба. Я не спрашиваю своего визави, где и кем он служил до прибытия в дивизию. Задавать старшему по званию и по возрасту такие вопросы, считаю я, и вообще считается некорректно. Могу только догадываться, что полысел в свои сорок шесть он не на курортах, хотя не исключаю, что и там тоже. Но тем не менее для меня было как- то странно, что на мои элементарные вопросы в плане кухонного и столового инвентаря, он почему - то был не осведомлен и «плавал».
Он сам попросил, чтобы я обращался к нему не по званию, а по имени отчеству.
- Василий Андреевич, - спрашиваю я его, - полагаю, вы в курсе что одной из проблем, способствующих заражению личного состава кишечными заболеваниями является нарушение в маркировке кухонного и разделочного инвентаря?
- Да ну, брось ты, Володя, как это от такой мелочи может быть какое - то заражение?
Смотрю ему в глаза, надеясь поймать в них хоть какой - то намек на шутку, но, увы, начинаю догадываться, что это он произносит всерьез. Теперь понимаю, что если прямо сейчас ему не растолковать и не разжевать эту нашу основополагающую позицию, то в будущем лично я, и дивизия в целом, будет иметь много проблем."Хрен знает, где, в каком тыловом заповеднике, сей фрукт дорос до полковника" - думаю я сам себе.
Постараюсь вкратце ввести в курс дела несведущего читателя. Те, кто знают об этой проблеме, могут эти абзацы упустить. В домашней кухне, где хозяйка готовит пищу на три-пять - человек, там все проще. Одна деревянная доска может служить, как для разделки хлеба, так и мяса сырого, и мяса вареного, потому что кухарка может после разделки каждого очередного продукта, ее помыть, ошпарить кипятком, обработать моющими средствами и тому подобное. Да, если что - то и случится в маленькой ячейке общества, в плане отравления и других неприятностей, то для этого самого общества – потеря незначительная. Спишется, мол, сами виноваты.
Совершенно другое дело, когда вопрос касается коллективов в сотни и тысячи человек. Если нерадивый солдат-повар разделает вареное мясо на доске, на которой перед этим сам же или его напарник разделывал мясо сырое, которое при забое или транспортировке было загрязнено всевозможными бактериями, можно ожидать массовой вспышки любой инфекционной заразы. Что и отмечено в истории, как военных, так и гражданских коллективов многократно, и повсеместно. Если же скажет тот солдат (или гражданский)- повар, что, мол, он об этом никогда не слышал, знайте, перед вами стоит или полный идиот, или паскуда, которая купила корочку «диплома» в подворотне. На всех, повторяю - во всех крупных пищеблоках ВСЕ должно быть промаркировано, пронумеровано и закреплено по цехам и столам!
В каждой столовой есть варочный цех. Надеюсь, это понятно всем, а к нему примыкают смежные, отдельные. Цех по очистке сырых овощей. Цех по разделке вареных овощей. Цех по разделке мяса сырого, и отдельно для мяса вареного. Цех по очистке рыбы сырой и, соответственно, по разделке рыбы вареной и жареной.
Отдельные цеха по переработке круп, муки, яиц и тому подобное. Естественно, в каждом таком цехе есть столы, на них находятся (или рядом с ними) лежат (висят) разделочные доски, ножи, щетки, скребки и прочий инвентарь, в том числе и уборочный. В мясных и рыбных цехах еще стоят деревянные колоды для разрубки крупных туш и кусков мяса или рыбы. На всех этих предметах должны быть надписи, маркировка: «МС»-мясо сырое, «МВ»- мясо вареное. «ОС»- овощи сырые и, соответственно, «ОВ»- овощи вареные. «РС»и «РВ»,сами расшифруете. Те же буковки стоят на таре, это баки и бачки различных размеров и форм. И все должно строго находиться только в том цехе, за которым закреплено. Да, имеет право посещать мойку после использования, и возвращаться строго и только обратно в свой «кабинет».
Но это так в идеале, в инструкциях и наставлениях, в том числе и в наших, многочисленных медицинских талмудах. Реально все выглядит зачастую так, что даже такой, якобы, «прожженный» тыловик, как мой полковник, который прежде, чем получить звезды полковника и должность зампотылу дивизии, должен был зубы стереть на этом элементарном вопросе, а он наивно смотрит мне в глаза, и с удивлением узнает, что так должно быть. Что уж тогда говорить о солдате - поваре, непосредственном исполнителе воли своих беспросветно тупых в этих вопросах командиров и начальников...
Посещая подобные объекты, мы медики, сжигаем километры своих нервов, пытаясь достучаться до сознания работников «ножа и топора», на кухнях и в столовых. И каждый раз застаем ту или иную картину. Нож «РС»используется для разделки мяса вареного на доске «ОВ». Бачок сорокалитровый с маркировкой «МВ» заполнен сырым мясом, и почему то находится в цехе по разделке «РВ». И так далее и тому подобное. Как вы сами понимаете, вариантов великое множество. Все это происходит по глупости, от тупости и бесконтрольности. Если же все таки, отравление или заражение в единичном
("хорошо!") или в массовом (плохо!) масштабе произойдет, то в этом обвинят кого? Правильно, медиков.
- Это они, сволочи, нам не рассказали, не растолковали, не объяснили, что такое возможно. И не потребовали, а мы что, наше дело приготовить и накормить.
Такие вот блеяния можно услышать в кабинете прокурора. Денно и нощно строчим мы, медики, акты и рапорта об этих и им подобных нарушениях в солдатских и офицерских столовых. Ежемесячно и ежеквартально пишем подробные отчеты на имя вышестоящих командиров и начальников, на которых они, редко заглядывая в суть, пишут грозные резолюции: «ЗКТ! Разобраться и наказать!!!» И спускают по нисходящей к тем, с кем нужно разобраться и кого надо наказать. То есть к зампотылам, типа вот этого полковника. А они в свою очередь, быстро находят тех, кто это сочинял, и разбираются, и наказывают. Особенно, когда мы у них еще и в подчинении. Наказывают тем, что доктора не обеспечивают квартирой, мызгают на каждом шагу, задерживают присвоение очередного звания. И много еще всяких способов разобраться с «писателем».
В своем кругу, такие вот недалекие тыловики и командеры, (е)-не опечатка, считают и называют медика стукачом. В этот раз лично мне «повезло», что он сам на меня вышел и я его непосредственно ввожу в курс всех тыловых вопросов, но это редкостный случай. Обычно они считают себя сами с усами. И с нами держатся на огромной дистанции. И этот зампотылу далеко не первый и не последний в период прохождения моей службы. Увы, не с каждым так «везет», иметь возможность с первой минуты донести ему прямо в глаза и уши все наши требования.
А пока что с командиром ОБС и зампотылу двигаемся по батальонной
кухне -столовой. Начинаем с картофелечистки, потому что она первая здесь
на пути. Маленький цех, максимум семь квадратов, но бардака здесь
всегда столько, что хватит и на все семьдесят. Два бойца из наряда чистят вручную картошку и свеклу, капусту и морковь. Солдаты в загрязненных, жирных, ни разу не стираных робах - х\б-песчанке. При нашем появлении неохотно поднимаются, принимают что - то на подобие стойки смирно. При этом, не выпуская из рук ножи и овощи.
- Обратите внимание, товарищ полковник, на маркировку ножей, которыми
они чистят овощи. У одного на ножике нацарапано «МС», у другого в
руках нож «РВ».
- Ну и что? - удивленно, с непоняткой таращится полковник, - подумаешь, они же, наверное, помыли их перед тем, как использовать.
- Командир!- обращается он к майору,- у тебя, что нет ножей чисто для
работы в корнегрызке?
Так на солдатском слэнге называют между собой все военные, цех по очистке овощей.
- Должны быть, разберусь, товарищ полковник!- мямлит, как всегда одно и то же, комбат связи.
- Мавров! А ну, поди, сюда, - призывает он своего начальника столовой.
Тот крутится в коридоре рядышком
- В чем дело, товарищ прапорщик?
- Виноват, товарищ майор, недосмотрел,- пыхтит «перегруженный» службой прапоридло, плутовато отводя глазки в сторону.
-Дело в том, товарищ полковник, - начинаю уже вмешиваться в перепалку я,
- вполне возможно, что через пару минут за этими ножами прибежит
солдат -повар. И он уже будет разделывать ими ,например, рыбу вареную, не
озаботившись перед тем обеззараживанием своего инструмента от грунтового
загрязнения. Это серьезное нарушение в работе пищеблока.
У полковника от удивления расширяются до орбит от природы узковатые глазки.
Идем дальше. Как по заказу, в цехе по разделке вареного мяса повар ножом с надписью «ОВ»разрезает крупный кусок мяса на более мелкие на доске с маркировкой «РС».
- Еще вопросы есть, Василий Андреевич?
Полковник сопит в две дырки. Майор, как всегда, сник, ножки у него обмякли, держится за сердечко. Оно у него давно пошаливает, и он уже пару раз отлеживался по этому поводу в стационаре терапевтического отделения нашего госпиталя.
Продолжаем движение. Я, пользуясь предоставившимся случаем, обращаю внимание полковника на грязные до невозможности носилки-ванны с маркировкой «МС», заполненные картошкой, на колоду для разделки мяса. Она напоминает кисточку для бритья, стоящую в луже грязной воды.
- Ну и что, она же свою функцию еще выполняет!? -отбивается от моих наездов тыловик.
- Объясняю для тех, кто в танке. Командир батальона уже давно знает,
чем грозит такая колода, но у него все руки не доходят дать команду ее
заменить.
- Ну и какая может быть для медиков проблема от какого - то деревянного чурбана?- перебивает меня полковник
- Самая что ни на есть серьезная. Деревянная колода -это совокупность
миллионов тончайших капилляров. Надеюсь, вы со школьного курса физики
помните об их способности поднимать жидкость. Так вот грязь с бактериями
в той луже, в которой она стоит, уже давно засосалась этими капиллярами, микробы кишат на ее поверхности. Соответственно, мясо , которое на ней разделывается постоянно загрязняется, заражается. И если термическая обработка этого мяса по какой - либо причине произойдет недостаточная, тогда вся эта зараза окажется в желудке военнослужащих.
-Да и ладно, - пытается отшучиваться тыловик, - я слышал где-то, что кислота желудочного сока солдата- десантника, в состоянии гвозди переваривать, а не то, что какие -то там бактерии.
Знаю, он не одинок в этих суждениях. Многие отцы -командиры уповают на крепость желудочного сока своих подчиненных, как на последний барьер в борьбе с их безысходной непрошибаемостью. И это, действительно, так. Молодые желудки крепких организмов до поры до времени справляются со многими проблемами, но бывают периоды, когда и у крепких десантников защитные барьеры снижаются. Кислотность в желудке понижается, иммунные силы на исходе, а зараза только этого и ждет.
- И что надо делать с этой колодой, Владимир Кириллович? - уже с какими-
то нотками взаимопонимания задает вопрос в общем - то один из не самых
худших, встреченных мною на служебном пути, тыловиков. Этот еще хотя бы прислушивается,
реагирует адекватно.
-Все элементарно просто. Колоду нужно заменить на сухую, твердой
породы дерева. Она должна быть снизу, на две трети высоты выкрашена
белой масляной краской. И, обязательно стоять на металлической подставке, с разрывом
минимум пятнадцать сантиметров от пола, в сухом месте. Ее рабочая
поверхность после каждого использования должна тщательно зачищаться от
остатков мяса и присыпаться слоем поваренной соли.
- Что вы говорите?-у полковника от удивления глазки круглеют, и выпучиваются.А у меня все больше созревает подозрение что он в армии не служил.
Двигаемся дальше по объекту. Я попросил дежурного по столовой
построить личный состав наряда по столовой. Через пару минут наша
троица лицезрела жалкую картину из двенадцати грязных до невозможности десантов. Лица поварского состава стояли здесь же, на правом фланге.
- Василий Андреевич, обратите пожалуйста внимание на внешний вид
поваров. По причине, якобы, дефицита спец одежды у нас в дивизии они уже
давно для своей работы используют обычное, солдатское нательное
белье. А колпаки у них на головах не поварские, а наши, медицинские.
Хорошо еще, что хоть такие имеются на складах.
- Хорошо, я разберусь с начвещем.
А на внешний вид наряда по столовой и их робы он уже и сам обратил внимание.
- У вас, товарищ майор, - это он уже повернулся к комбату ОБС,- что нет возможности регулярно и своевременно стирать и готовить подменку для лиц суточного наряда по столовой?
-Найдем, товарищ полковник. И подменку, и время и все, чтобы она была для каждого наряда чистая, -неуверенно промямлил майор.
-Так это нужно было здесь появиться мне с начмедом дивизии, чтобы у вас
включилась соображалка? Я на днях обязательно проверю вашу исполнительность,- уже строгим тоном, сверкая глазами, добавил
полковник.
После этого мы прошлись по варочному цеху, из него переместились в
зал по приему пищи. Пока ходили по разделочным цехам, дежурный по
столовой успел на лету поубирать в остальных местах все, что грубо
бросалось в глаза. Зампотылу только посмотрел меню, заглянул в котлы.
Время близилось к обеду, поэтому по- быстрому прошлись еще по территории
части и заглянули на продовольственный склад. Там тоже уже успели
подтереть и убрать все, что могло вызвать вопросы.
-Что мы будем смотреть после обеда, Владимир Кириллович? - спросил полковник.
- Предлагаю порядок движения не нарушать, по этому по маршруту у нас сорок пятая бригада.
- Где встречаемся?
-В шестнадцать ноль-ноль, возле КПП бригады.
-Хорошо, договорились.
После этого вернулись в штаб дивизии. Секретарша доложила, кто за это
время меня спрашивал. Я перезвонил всем, кому было необходимо и принял
ожидавших посетителей.
В шестнадцать часов Осипенко был возле КПП бригады. Сажусь к нему
в машину, и мы заезжаем на территорию. Как обычно, дежурный по части
встречает нас на улице возле штаба. А через минуту выходит комбриг со
своим зампотылу. Они знакомятся, общаются минут пять. Я стою в сторонке.
Затем комбриг просит разрешения откланяться, а нам в сопровождающие
предлагает своего зама по тылу. Через так называемый «малый плац», тоже,
в первую очередь направляемся в столовую бригады.
Это та самая столовая, которую начинали строить в 1986 году, а закончили только в 1992. Строительную бригаду отлучали сначала на ЧАЭС, потом в Ленинакан, затем притормозил строительство развал Союза, закончили при СНГ. Она огромная, рассчитана на 2500 посадочных мест. И еще имеет отдельные залы для питания офицеров, для солдатской чайной, для командования части. Все это со своими отдельными входами-выходами.
Здесь тоже имеются все мною уже ранее перечисленные цеха, но только
более масштабные. Все здание одноэтажное и это большой плюс, потому что
не надо лифтов и прочих премудростей, которые имеют свойство постоянно
ломаться и усложнять жизнь для всех работников этого заведения. Мне
неведомо, кто планировал размещение такого огромного здания, тогда еще
на территории полка. Дело в том, что ни в полку, ни в бригаде, даже с
учетом ОРВБ* на этой территории, никогда столовая не работала на всю
нагрузку. Часть залов постоянно была закрыта. Тем не менее, нагрузка на
наряд по столовой была огромной, потому что квадратура полов, которые
необходимо было поддерживать в надлежащем состоянии, была впечатляющей.
Полковник Осипенко теперь уже с раскрытыми мною глазами и
вооруженный моими знаниями сам мгновенно стал замечать все те же
недостатки, которые до обеда мы видели в столовой батальона связи.
Теперь уже он закидал вопросами «Почему?» своего бригадного
подчиненного, на которые у того, как всегда, ответов или не было или
же, как всегда мычание, типа: «сейчас устраним». Но на этом объекте я
решил продемонстрировать новому заму и некоторые конкретные особенности в службе тыла. Начмед бригады неоднократно докладывал мне, что в их
столовой происходит регулярное и в больших количествах воровство
продуктов. Тащат, как сами повара - солдаты, так и женский поварской
состав, которых развелось в бригаде несметное количество. Тырят и тут же
продают военторговским торгашам, лоточницам. На вырученные деньги
приобретают алкоголь и здесь же, в столовой, его распивают. Творится
невообразимый разврат и бедлам.
Будучи еще лейтенантом, когда здание этой столовой на моих
глазах только строилось или стояло в недостроенном состоянии, я пару
раз прогуливался по пустынным помещениям. И еще тогда обратил внимание
на то, что в комнатах для отдыха поварского состава, прямо в стенах,
были устроены вместительные ниши. Точно не скажу, под что они
предусматривались. Возможно, что под телевизор, может под какие- либо
стенды. Но с тех пор, как столовая была запущена в эксплуатацию, эти ниши
закрыли - заставили огромными трехстворчатыми шкафами. В шкафах
хранилась спецодежда поваров, уличная одежда женщин - поваров, служащих и
форма военнослужащих. Все это висело и валялось вперемежку с различным
барахлом.
Во всех помещениях столовой вентиляция маломощная, несмотря на огромные вентиляционные агрегаты. Везде, в том числе и в этих помещениях, ощущалась сырость и холод. По стенам - плесень и мокрые разводы от оседающего пара из поварского цеха от котлов. Неуютно, одним словом. Здесь же стояли незаправленные, как будто по ним черти топтались, кровати, раскрытые тумбочки, бардак еще тот.
Пытаюсь включить свет в комнате, щелкая тумблером. Нет, лампочки
специально выкручены, чтобы посторонние, если даже сюда заглянут, долго
не задерживались. Решаю проявить настойчивость.
- Да ладно, чего здесь смотреть, идемте дальше, Владимир Кириллович, - предлагает Осипенко.
-Да уж нет, есть предложение задержаться, возможно, что я вам сейчас
кое - что продемонстрирую.
Нас при этом, кроме зампотылу бригады, сопровождает еще и НШ, потому что его группа сегодня ответственная по части. Прошу его включить свет в коридоре. Долго искали, но нашли тумблер,загорелась тусклая лампочка, метрах в десяти от двери.
Скудный свет, тем не менее, проник и в это помещение. Прошу ЗКТ и НШ
отодвинуть шкаф от стены. С недоумением, но они выполняют мою просьбу. Я
залезаю за шкаф, к нише.
- Принимайте! - говорю им и подаю увесистый сверток.
- Что это? - хором вопрошают сопровождающие.
- Судя по консистенции на ощупь, полагаю, мясо, вырезка, - отвечаю
местным начальникам. Сверток выносят в коридор и развертывают. Осипенко,
глядя на увесистые куски свежей розовой свинины, завернутые в грязные
солдатские трусы, а затем еще и в такие же, черные от грязи
кальсоны, тут же орет:
- Весы сюда!
Пока кто - то бегал за весами, я продолжаю шарить за шкафом. И подаю очередной сверток. В этот раз там масло сливочное. Затем перехожу на полки шкафов. Одну за другой, подаю начальнику штаба три, еще запечатанные бутылки. В двух- водка, в третьей -вино десертное. А вслед за ними нащупываю, тоже завернутую в тряпье, коробку сахара- рафинада. У всех присутствующих глаза полезли на лоб.
- Откуда это все!?- вопрошает, изумленный до предела, НШ бригады.
- Надеюсь, что этот вопрос вы зададите и еще не раз своим подопечным.
На меня смотрят все, как на фокусника.
- Т...т ..товарищ майор, - запинаясь, произносит бригадный зампотылу, - а откуда вы знали о существовании этой ниши? Я тут уже третий год, как служу в этой должности, и не подозревал о ее существовании.
-Товарищ подполковник, я в этой дивизии служу уже девятый год, так что
мне немножко больше известно, где и что на территории ее частей
находится.
Смотрю, опустил неприкаянные глазки тыловик в бетонный пол и
приумолк. Пока я выяснял отношения с местным тыловиком, Осипенко, роясь
по шкафам, углам и тумбочкам в поиске «сувениров» выдал на гора еще
более сорока пустых бутылок. По их этикеткам можно было определить, что
это были не самые изысканные алконапитки.
Взвесили трофеи. Мяса -семнадцать кило, масла сливочного - двадцать,
сахара -рафинада кускового-шестнадцать. Откуда -то уже прибежал бригадный
замполит-воспитатель. Тот самый Зубченко, у которого, как говорил
комдив, голова до дна ведра с вином уже не пролазит. Глаза на выкате,
запыхавшись от спешного бега, затарахтел, как обычно заикаясь, только еще
больше.
- Т-товарищ ммай-йор-рр, отт-кк-уд-да вы ввсе этто ввыыттащщили? Мможжет
этто вы ссппециально все ззалложили? Вы ввиддимо, ппо наводдккке ссюдда
зашли!? Ммы ттут день в день ходим, проверяем, и нничего такого
нникоггда не ннахходили!
Чувствуете, дорогие читатели, как работают комиссары?
Мгновенно пытается повернуть ситуацию в обратную сторону. Тут уж опешили
и все присутствующие.
- Товарищ подполковник, - повышенным тоном начал вещать дивизионный
тыловик, - вот с вас мы и спросим, как вы день в день контролируете
работу этого заведения. А мы с начмедом дивизии оказались здесь
внезапно и без какой- либо предварительной подготовки. Так что даже не
пытайтесь опрокинуть ушат вашего дерьма с больной головы на здоровую.
Мне все ясно, идемте, Владимир Кириллович, отсюда.Честь имею!
Еще прошлись по территории. По пути движения я показывал и
рассказывал, где и что находится. Посетили одну из казарм. Зашли в
расположение РМО -это бригадная рота материального обеспечения.
Подразделение, относящееся непосредственно к тыловой службе. Здесь
пришлось продемонстрировать, теперь уже главному дивизионному тыловику,
как работает ротное хозяйство, да еще и в роте, опосредованно ему
подчиненной.
Начали с умывальника и туалета. Из десяти унитазов, рабочих - четыре. Остальные или забиты, или сливные бачки постоянно текут. Вот где
и происходит утечка нашей дефицитной бессарабской воды. Из десяти
писсуаров, рабочих -три. На десять раковин-умывальников, работало шесть
кранов. У остальных отсутствовали барашки, были забиты колена, вода не
уходила из раковин. Отсутствовал рабочий раствор хлорной извести. В
пустой бочке с надписью «10% р-р хлорной извести» валялось пару
сухих половых тряпок.
Уголок уборочного инвентаря разукомплектован, то есть из
пяти веников, было два, да и те сломаны- растрепаны. Из пяти совков, по
описи, было три. Из пяти швабр, в наличии -полторы, т.е. одна из них
сломана пополам. Из пяти ведер - одно. Наблюдаю за реакцией полковника.
Вижу, что лицо его порозовело от стыда за своих подчиненных. Хоть в чем-
то плюс ему.
- Василий Андреевич, да вы так сильно уж к сердцу - то не воспринимайте,
это же заслуги вашего предшественника, есть роты, где бывает положение
дел и похуже.
- Да где же еще хуже - то может быть?
-Как всегда, хуже, чем у тыловиков, может быть только в подразделениях наших технарей. Например, в автороте, рембате…
-Это почему же?
- А им как всегда недосуг «мелочевкой» заниматься.
- А ну да, крутить болты, это дело более нужное, чем заботиться о здоровье личного состава.
- Товарищ полковник, я предлагаю пройти далее по расположению роты.
- Да что там еще может быть интересного, может уже домой?
-Вот пройдем до конца и тогда по домам…
В самом начале к нам присоединился дежурный по роте, а вслед за ним и прапорщик, старшина роты. Минут через пять подбежал и зампотылу бригады. Заходим в спальное помещение. Возле тумбочки дневального всегда висит барабан и две палочки. Одну палочку я беру с собой.
Для начала провожу пальцем по раме одной, другой, третьей кровати, и вытираю каждый раз палец о ножной конец простыни, расправляя
кровать. На их белом фоне четко виден толстый слой пыли. Тоже самое
проделываю с тумбочками, подоконниками. Идентично.
- Влажная уборка в роте не проводится,- констатирую я.
- А зачем вам палочка, Владимир?
- Сейчас будем проводить эксперимент, - и я ударяю деревяшкой по одеялу
одной из кроватей. От него поднимается облако пыли. Пару кроватей
пропускаю и бью по следующей, то же самое. Еще пару раз проделываю этот
опыт с другими кроватями, все помещение наполняется пылью.
- О чем это говорит, Василий Андреевич? А это говорит о том, что в этой роте старшины нет. Сержантов тоже нет, потому что еженедельного вытряхивания постельных принадлежностей не проводится. Я уже не говорю о командире роты и прочих должностных лицах.
- Доложите нам расход личного состава роты на сегодня, - прошу я у
дежурного по роте. Тот берет книгу вечерней поверки, пару минут в ней тыкается и, наконец, выпаливает: «Сорок два человека, товарищ майор».
- А теперь считаем,- и я пересчитываю полотенца лицевые, - итого
тридцать одно. Полотенца ножные -тридцать шесть. Коврики прикроватные -двадцать три. Тапочки комнатные, индивидуальные -тридцать семь.
- О чем это говорит, товарищ прапорщик?- демонстративно обращаюсь к старшине роты.
-М-м-м…-мычит прапор.
- Правильно, товарищ старшина роты. Это говорит о том, что минимум
одиннадцать человек по утрам вытирают лицо и руки полотенцем соседа,
размазывая его угри по своим лицам. Минимум семь человек делятся грибком ног с товарищами. Девятнадцать человек ставят свои босые ноги на холодный пол из-за отсутствия ковриков. И пять человек ходят по казарме, а при помывке и в бане босиком, потому что у них отсутствуют тапочки.
- Вот так, товарищ полковник, работают и служат ваши непосредственные
подчиненные. А в этой роте, между прочим, проживают те самые повара,
банщики, кладовщики и прочие и прочие «лучшие» люди бригады.
Зампотылу бригады при этом отводил лицо в сторону, пересчитывал мух,
жужжащих в паутине. Прапор-старшина не отводил своих ясных глаз от щелей
между досками пола. Дежурный по роте стоял, проглотив аршин. Полковник
беспрерывно краснел на всю обширную плешь.
- И это еще не все, товарищ полковник. Сейчас я напрягусь и еще пересчитаю количество мыла в прикроватных тумбочках. А еще зубные щетки, зубные пасты, бритвенные станки и туалетную бумагу. Старшина при этом совсем сник, догадываясь, что это, видимо, последний день его службы в этой жирной должности. Зампотылу бригады прикидывал в уме, какое он понесет взыскание, или во что это ему обойдется.
Оказалось, что на сорок два человека недостает девять кусков мыла,
двадцать зубных паст, три бритвенных станка. Туалетной бумаги не
оказалось вообще.
- Поясняю, товарищ полковник, как минимум три человека в этой роте могут
заразиться вирусом гепатита и СПИДа, пользуясь чужими бритвенными
станками.
- Рразррешите, товарищ майор?- разродился, наконец, прапорщик, - туалетную бумагу я вот сегодня собирался выдать…
- Вот видите, Василий Андреевич, до сего дня, личный состав роты при
посещении туалета, пользовался исключительно указательным пальцем
правой кисти, а с сегодняшнего, благодаря вам, будет использовать туалетную бумагу! Зато его жена, могу поспорить, что с тех пор, как он стал старшиной роты, забыла, что такое покупать мыло, зубную пасту и туалетную бумагу в магазине. И не только жена этого конкретного прапора. Тоже самое повторяется во всех ротах и батареях, всей дивизии. А еще есть командиры рот, которых эти прапора тоже ублажают расходным имуществом, приобретенным на собранные суммы из солдатских денег. И не говорите, что там, где вы проходили службу до сих пор, было по другому.
Полковник смотрел на меня круглыми глазами. У меня было такое
впечатление, что до сих пор ему с такими экземплярами, как я, среди
медиков сталкиваться не приходилось. О чем он думал реально, я узнал
немного позже.
- Какие планы, Володя, у тебя еще на сегодня?
-Я бы еще предложил посетить кладовые и каптерки в этой роте, но не
хочу дышать пылью и грязью, которую развел там этот старшина, а посему
предлагаю завершить на сегодня экскурсию по частям дивизии. Мы, надеюсь,
завтра посмотрим тоже самое в соседней бригаде.
- Согласен, Владимир Кириллович, на сегодня для меня впечатлений предостаточно. Честь имею! А где мы завтра встречаемся?
- Предлагаю на месте построения. Ваш водитель знает, где это происходит. После этого я убыл домой, а полковник -в гостиницу.
На второй день, я как обычно, прибывал к месту построения минут на пятнадцать раньше, чем оно начиналось. Ко мне подбежал водитель зампотылу.
-Товарищ майор, разрешите обратиться, полковник Осипенко просит вас подойти к нему.
-А где он?
- Вон там, -показал он рукой, - стоит возле машины.
Я увидел метрах в тридцати от плаца полковника, он призывно махал мне рукой. Подхожу, представляюсь, здороваемся.
-Володя, я совершенно никого в дивизии еще не знаю…Хочу попросить тебя, чтобы ты показал мне, кто здесь кто, хорошо?
- Нет проблем. Сейчас я вам в первую очередь покажу и кратко расскажу о заместителях командира дивизии, потом о командирах частей, сколько успею до начала построения.
-А где, кстати, мое место в строю?
- Вон там, на правом фланге, соответственно штату, разберетесь, надеюсь. Авось замы вас не покусают...
Смеемся оба.
-А вон тот, что в камуфляже и хромовых сапожках, видите, с носом, как носок у топора?
- Да-да..вижу..
-Это первый заместитель командира дивизии по боевой подготовке полковник Кулиев Шамиль Магомедович.
- А откуда он здесь, этот «щирый»* взялся? У нас что, своих украинцев мало?
- Сюда он прибыл с должности командира артиллерийского полка, из Веселого Кута. Еще в советские времена. А откуда он прибыл туда, я никогда не интересовался.
-Ясно, давай Володя, продолжай далее.
-Рядом с ним стоит высокий, молодой, но уже разжиревший подполковник.
- Да, вижу.
-Это заместитель командира дивизии по воздушно - десантной подготовке. Его фамилия Мостыка. Вы с парашютом когда - либо прыгали?
- Еще нет, но надеюсь, что прыгну.
- Этот подполковник вами и займется, если у вас такое желание не улетучится. Надо отдать должное, что он, действительно, совершил свой первый, а потом и еще не раз, прыжок в сорок шесть лет.
Известно,что в 1948 году во время первого прыжка, «бате» ВДВ Ф.Маргелову было 40 лет (для ВДВ - это «предпенсионный» возраст, медики иногда не рекомендуют прыгать, если нет соответственной физической подготовки). Высота была - 400 метров (сегодня это высота для экстремалов), прыгали из корзины аэростата.
Лично я свой первый прыжок совершил в двадцать четыре года, и то считал для себя, что уже поздно. Так что тех, кто совершал этот шаг в таком возрасте, считаю героями.
-Понял, Владимир, говори далее...
- Следующий заместитель, вон тот, что в черном комбезе и коричневых туфлях.
-Да, да вижу…
- Видите, у него на правом туфле засохшая коровья лепешка. Он с этим дерьмом вот так уже второй год ходит. Это заместитель командира по технической части полковник Бакин. Его Кулиев перетащил вслед за собою с того же Веселого Кута.
-А чего он такой неопрятный?
-Говорят, у него там, в Куту, есть свое подсобное хозяйство, вот и разрывается человек между службой и своими коровами…
- Я понял, Володя, а это кто это из УАЗика выскочил? Потешный какой- то полковник…
-Василий Андреевич, с этим рекомендую, будьте поосторожней, это вам не кто нибудь, а главный дивизионный воспитатель. Полковник Кирпиченко, - с ухмылкой подсказываю я, - помочь никогда и ничем не сможет, а вот нагадить, сколько угодно.
- Так это замполит, что-ли?
- Ну, да, если по старому, то начпо дивизии.
- А что он, как пропеллер, сразу замахал и задергал всеми конечностями?
-Манера у него такая, жестикулировать. Видимо, словарный запас не позволяет выразить все, что он бы хотел сказать…
- Товарищи офицеры! - прозвучала команда к построению.
- Спасибо, Владимир Кириллович, об остальных при случае, в следующий раз расскажешь.
-Хорошо.
И мы разбежались по своим местам. Следующего раза больше не было.
После построения полковник подозвал меня к себе, спрашивает:
- Эти построения у вас ежедневно, что ли?
- Кроме воскресения, и то, если ничего экстренного не произошло в выходной.
-То есть с понедельника вы уже стоите здесь, и по субботу включительно?
- Нет, понедельник начинается немного по - другому, с пяти утра.
- Это как ? - с удивлением вскинул на лоб свои жиденькие бровки полковник.
- В пять утра все заместители командира дивизии, начальники служб и командиры частей должны находиться в кабинете комдива.
-Это еще зачем?
-В течении часа командир дивизии проводит с нами совещание. Собирает информацию за неделю обо всех событиях-происшествиях и уточняет план на текущую неделю. Затем нас из кабинета изгоняет, после чего докладывает командующему округом о состоянии дел в дивизии. Если есть за что, то получает от него соответствующий втык. Ну и, естественно, различные сообщения и распоряжения. Такая система во всем округе. За остальные ВСУ я не в курсе.
Мы в это время завтракаем и выдвигаемся сюда, на построение. Когда завтракает комдив, не интересовался. Здесь командир доводит нам, если таковые имеются, соответствующие указания и распоряжения вышестоящих штабов. Получив такую подпитку, мы разбегаемся по своим участкам
работы.
-Понятно. Тогда поехали дальше, теперь в двадцать пятую бригаду. Вроде так она называется?
- Да, так, но нам и ехать никуда не надо. Мы сейчас находимся на ее территории. Прямо перед нами, плац этой бригады. А в конце его, бригадная столовая. Прямо перед нами, солдатская столовая отдельных батальонов и дивизионов.
- Вон оно что! Так у вас здесь все так компактно расположено?
- Ну, не совсем. Еще в отдельных городках находятся ОБДО*, ОМеДб*, комендантская рота. А на этой территории расположены кроме 25 бригады, ОЗРаДн*, ОБМО*,ОИСб*, Авиаэскадрилья,орр*.
- Отдельно в В.Куту находится артиллерийский полк и учебный батальон.
- Понятно, с чего начнем?
- Как скажете.
- А что это за сооружение, под стеной столовой спецбатальонов?
- Это пункт мойки котелков и заправки фляг отваром.
- А ну, давай посмотрим, я еще такого нигде не видел.
Подходим к тыльной стороне столовой. Здесь под навесом из маскировочной сети суетятся несколько солдат, домывают индивидуальные десантные котелки. Другие в это время, заполняют фляги отваром листьев грецкого ореха. Трубы выведены через специально проделанные отверстия в стене из варочного цеха на улицу и закреплены металлическими скобами к стенке.
-Для чего, и как давно это у вас практикуется? -интересуется мой визави.
-Это долго рассказывать, Василий Андреевич. Вкратце так. Личный состав частей дивизии был переведен на питание из индивидуальных котелков и употребление отвара с весны 1994 года, после массовой вспышки дизентерии и вирусного гепатита.
- И на питание из тарелок потом переходить не пытались, что ли?
- Пару раз пытались, но каждый раз это заканчивалось плачевно. Снова начинала расти заболеваемость. С тех пор некоторые призывы уже полностью отслужили и уволились, даже не подозревая, что в армии может быть организовано питание из тарелок.
Полковник походил, посмотрел, потрогал эти самодельные устройства и предложил перейти в столовую двадцать пятой бригады. Пересекая плац, он продолжал расспрашивать меня о качестве питания личного состава.
-Думаю, товарищ полковник, что более подробно вам на эти вопросы ответит ваш подчиненный, начпрод дивизии. Я могу только констатировать, что истощенных, среди личного и офицерского состава, по итогам последней диспансеризации выявлено не было. Кому положено по росту, те получают дополнительное питание на основании соответствующего приказа МО. Хотя, если честно, то лично я того, что готовят военные повара, кушать бы не стал.
-Это почему же?
-Ну, может потому, что такой я привередливый. Хотя в полевых условиях периодически и приходится, а вот «курковые» офицеры уплетают во время дежурств эту пайку с большим удовольствием.
За разговорами подошли к столовой бригады. Встреченные зампотылом бригады и начальником столовой, мы без особах задержек прошлись по всем цехам и обеденному залу. Видимо, информация о нашем вчерашнем посещении столовой сорок пятой бригады сюда уже дошла, поэтому особо к чему - то придраться возможности меня лишили. И то хорошо.
Сели в машину и я предложил до обеда побывать на территории еще одного отдельного батальона, ОБДО*. Он находился в противоположном конце города. Учитывая малочисленность личного состава, и относительную оторванность - изолированность от остального личного состава дивизии, благодаря городскому водоснабжению, солдаты здесь питались , как более-менее цивилизованные люди, из фарфоровой посуды. Бардака, с точки зрения медиков, тоже хватало, но заболеваемость в этой мелкой части особо не влияла на наши общие показатели.
-Владимир Кириллович, и что вы мне посоветуете, как переломить ситуацию с тем бардаком в подразделениях и столовых, которые мы с тобой видели?
- Для начала, Василий Андреевич, я бы предложил вам проводить совещания со своими подчиненными, хотя бы раз в неделю. Можете пару раз пригласить на них и меня. У меня всегда найдется, что им сказать. Когда процесс наладится, можно перейти на один раз в месяц. А потом посмотрите.
- Согласен, так и поступлю.
Так, как у меня хватало и своей текущей работы, то на пару часов еще вернулись в штаб.
На следующий день после построения я сбежал от полковника в штаб на своей машине, но в девять утра Осипенко сам заявился ко мне в кабинет.
- Ну, что, Владимир Кириллович, поедем дальше?
-Куда?
- По моему плану.
-Зачем, товарищ полковник?
- Как зачем? Будешь помогать мне работать.
- Извините, Василий Андреевич, не могу, у меня и своей текущей работы предостаточно.
-Вы что, отказываетесь выполнять приказ свого начальника?- сухо сжал свои тонкие губы полковник.
-Извините, товарищ полковник, но вы для меня не начальник.
- Что?! Вы что, товарищ майор, не в курсе, где и кому вы по штату подчиняетесь!? Честь имею!
-Я - то в курсе, а вот вы, видимо, нет, - розговор происходил так, что он стоял в открытых дверях моего кабинета.
- А ну, пройдемте ко мне в кабинет, я вам расскажу, кто кому подчиняется.
Я видел, что он просто не в курсе, что в штате дивизии медик замыкается на командира. Ну, что же, следую за ним.
- Закройте дверь за собой, товарищ майор. Я не хотел продолжать разговор на повышенных тонах в присутствии вашей секретарши. А вот теперь можем и поговорить. Так что вы мне там впариваете?
- Объясняю, товарищ полковник, в нашей отдельной десантной дивизии медицинская служба подчиняется напрямую командиру дивизии.
- Да такого не может быть!
Было заметно, что с полковником уже кто- то поработал. Скорее всего, его подчиненные уже просветили. Типа того, что вы, товарищ полковник, начмеда к себе особо не приближайте, а то он вам такого наговорит и напоказывает…
-Можете посмотреть штатно - должностную книгу у кадровиков, и убедиться сами.
Тогда неугомонный полкан срывает трубку телефона, и просит соединить его с начальником тыла округа. Через минуту его соединили, и он после обычных в таких случаях, расшаркиваний, здорования, и краткого доклада, запричитал:
-Товарищ генерал-майор, у меня здесь возникла неприятная ситуация с начмедом дивизии, он не хочет мне подчиняться, говорит, что в этой дивизии для него только командир - царь и Бог…
Затем он умолк, и долго тискал телефонную трубку, выслушивая ответ своего босса, периодически поглядывая на меня, то сурово насупив брови, то благодушно улыбаясь. Мне оставалось только топтаться с ноги на ногу и догадываться, о чем идет разговор.
Наконец, он раскланялся со своим одесским шефом, и благоговейно положил трубку.
- Ну, чего стоишь, Володя. Присядь, поговорим.
- Извините, но мне некогда рассиживаться.
- Да ладно, никуда наша служба не убежит. Все мы успеем сделать. В общем, так, какая разница, кто и кому подчиняется, кто на кого замыкается. Главное, чтобы мы жили по - человечески, поддерживали друг друга, да и дружили, а почему и нет? Ты согласен со мною?
- Да я - то что, я только за. Но мне вот интересно, что вам ответил генерал Кропивко на ваш вопрос?
- Да, все нормально, - отводя масляные глазки в сторону, заюлил тыловик. - В общем так, давай, за работу.
Я поднялся и вышел из его кабинета. В непонятках.
Только через неделю, неофициально узнал от своих окружных медиков, что оказывается приказом МО во всех ВСУ (а не только в моей дивизии) медицинскую службу вывели из подчинения тыловиков и переподчинили командирам на всех уровнях. Вот поэтому, когда Осипенко при мне стал плакаться своему окружному геннералу на то, что его дивизионный медик игнорирует, то могу только догадываться, что тот говорил ему. Типа, что же поделать, дорогой ты мой дивизионный помощничек по гоп-стопу. Этих таких, сяких медиков, вырвали из наших щупальцев на всех уровнях, а посему постарайся с ним примириться(что он и попытался тут же
сделать) и впредь не обостряй ситуацию. А то ведь они могут много крови нам
попортить.
Больше зампотылу по дивизии вместе со мной не ездил. Его подчиненные быстро перевоспитали в своем духе, но по - моему совету, все же стал регулярно проводить разборки со всеми своими подопечными, приглашая на них и меня. Мне были на руку эти посиделки, которые проводились в обеденном зале солдатской столовой двадцать пятой бригады. Осипенко давал неограниченное время для выступлений перед этой необузданной тыловой ордой. И тут уж я доводил требования медицинской службы и к поварам и к вещевикам. Для многих работников пищеблоков было, например, новостью, что при посещении туалета, нужно предварительно снимать свою спецодежду. А после его посещения обязательно вымыть руки с мылом. О том, что повара должны принимать душ перед каждым заступлением на смену, и после нее, но и не чаще трех раз на неделю, чтобы не пересушивать свою кожу. Что нужно регулярно стричь ногти и волосы..и, и т.д. и т.п. Многие вещевики, особенно прапора, начальники вещевых складов, здесь услышали впервые, что, оказывается, для предотвращения педикулеза, грязное и чистое белье ни при каких обстоятельствах не должно никогда пересекаться. Много еще чего они узнали на этих собраниях.
- Владимир Кириллович, я замечаю, что многие из присутствующих на совещании зампотылов частей реагируют на мои и ваши сообщения, круглыми от удивления глазами, как будто они об этих вещах впервые в жизни слышат, - спрашивает меня Осипенко в присутствии тех, о ком и говорит.
- Товарищ полковник, извините, но вы, возможно, еще не в курсе. Дело в том, что девяносто процентов зампотылов, начпродов и начвещей, которые сидят в зале перед нами, никаких Вольских тыловых-ПТУ, а тем более, ленинградских академий тыла и транспорта не заканчивали.
- А кто же они, откуда взялись?
- Раскрою вам одну «великую тайну". Основная масса среди здесь присутствующих ваших подчиненных, это еще три-пять семь лет назад, бывшие офицеры артиллеристы. Далее по количеству идут просто пехотинцы. Есть среди них даже бывшие замполиты. И прочие и прочие.
- Да, как это возможно!? - громко, с возмущением воскликнул шеф всех дивизионных портянок, плошек и поварежек.
- Видимо, потому что я так думаю, а никто и не оспаривает, ни одного тылового военного заведения на территории Украины никогда не было. А вот, к примеру, артиллерийских училищ, предостаточно. Вот и наклепали «кадров», которых девать некуда. Кто пошустрее, те и попристраивались туда, где посытнее.
- О, ужас!- а я то смотрю, что у них в глазах - космическая пустота, о чем бы я им не говорил. И как же мне с ними работать - то?
- Да, видимо, так же, как я работаю со своим медицинским и врачебным составом. У меня они тоже на девяносто процентов не подготовлены к службе в армии, но ничего, не святые горшки лепят. Шлифуем помаленьку. Так и вы своих выучите со временем. Другого пути у нас нет.
Вот так и шла наша служба, через пень-колоду. Даже как- то Бабич, в разговоре тет а тет посетовал мне:
- И почему у тебя на дивизии должность только подполковничья? У тебя ведь столько работы, такие тяжелые обязанности, что уму не постижимо. Вот, к примеру, сидят у нас полковники, типа начальник артиллерии, начальник ПВО и прочие, палец о палец ни хрена не делают, а рыло задирают выше крыши, они ведь полковники!
Забегаю наперед, чтобы закончить речь об этом полковнике. Еще раз повторюсь, что не знаю, где Осипенко учился, и как проходил предыдущую службу, но пользы от него на службе было минимум. Над ним постоянно, втихаря, посмеивались, как подчиненные, так и равные по должности, потому что заседая на регулярних совещаниях в кабинете комдива, постоянно занимался тем, что затачивал цветные карандаши, находившиеся на столе генерала. Точил он их отточенным карманным ножиком очень аккуратно и остро, расставляя венчиком и равняя в пластмассовом стакане в течении всего совещания. Остальные замы только ухмылялись.
-Василий Андреевич, оставь в покое мои карандаши, и внимательно слушай о чем говорю я и присутствующие здесь замы, начальники РВиС*, - периодически не выдерживал Бабич.
- Олег Иванович, я же внимательно слушаю.
А вот вляпаться, по своему профилю он все же умудрился, и долго потом отмывался. Видимо, с целью поправить свое материальное положение. Одним махом продал сорок семь тонн картофеля туземцам, всегда дефицитного в Бессарабии, предназначенного к солдатскому столу. Вот вам и "Честь имею!" Словосочетание, которое он любил втиснуть к месту и не к месту. Долго его таскали по прокурорским кабинетам. В конце концов, нам невнятно промямлили, что, якобы, он полностью возместил похищенное. В других источниках блеяли, что, мол, факта воровства вообще не было. Лично мне несколько водителей - сверхсрочников, без утайки говорили, что они сами ту картошку по дворам болгар и гагаузов развозили. Аж в Веселом Куту.
Как бы там ни было, но через полгода полковник приобрел шикарную иномарку, а еще через год вдребезги разбил ее в ДТП, но и это о нем еще не все. В другом разделе я упомяну, как он ушел на повышение.
МПБ*- медицинский пункт батальона.
ОБС*-отдельный батальон связи.
ОРВБ*-отдельный ремонтно -восстановительный батальон.
ОИСБ*_отдельный инженерно- саперный батальон.
ОБДО*- отдельный батальон десантного обеспечения.
ОБМО*- отдельный батальон материального обеспечения.
ОЗРаДн*-отдельный зенитно - ракетный дивизион.
ОРР- отдельная развед. рота (позже переформированная в батальон).
РВиС*-родов войск и служб.
ЗКТ*-заместитель командира по тылу.
Щирый* (укр.)-настоящий,непритворный.