Сделал выписки из французских писем М.Ю Лермонтова написанных им во время учения в юнкерской школе на офицера. Адресат дамы - неизвестен.
1832г.
- Видел я обращики здешняго общества, дам очень любезных, молодых людей весьма воспитанных; все они вместе производят на меня впечатление французского сада, очень тесного и без затей, но в котором с первого разу можно заблудиться, потому что хозяйские ножницы уничтожили в нем всякое различие между деревьями.
***
Не умею представить себе, какое действие произведет на вас моя великая новость: до сих пор я жил для поприща литературного, принес столько жертв своему неблагодарному идолу, и вот теперь я - воин. Быть может, тут есть особая воля Провидения; быть может, этот путь всех короче, и если он не ведет меня к моей первой цели, может по нему дойду до последней цели всего существующего: ведь лучше умереть с свинцом в груди, чем от медленного старческого истощения. И так, если начнется война, клянусь вам Богом что я всегда буду впереди.
1833г
***
Вы знаете, милый друг, что во мне всегда было влечение к дождю и грязи...Одно меня ободряет, - мысль, что через год я офицер! И тогда, тогда...Боже мой! Если бы вы знали какую жизнь я намерен провести! О, это будет восхитительно! Во-первых, чудачества, шалости всякого рода, и поэзия, залитая шампанским. Я знаю, что вы возопиете, но увы: пора моих мечтаний миновала, нет больше веры; мне нужны чувственные наслаждения, счастие осязательное, такое счастие, которое покупается золотом, чтобы я мог носить его с собою в кармане, как табакерку; чтобы только оно обольщало мои чувства, оставляя в покое и бездействии мою душу!..
***
До сих пор я только и делал, что сбивался с колеи; теперь я смеюсь над этим, смеюсь над собою и над другими. Я отцвел для наслаждений и они мне надоели, хоть я и не пользовался ими.
***
Мысль человека хоть бы самую возвышенную, стоит ли отпечатлевать в предмете вещественном, из-за того только, чтобы сделать ее понятною для других немногих людей. Надо полагать, что люди вовсе не созданы мыслить, потому что мысль сильная и свободная такая для них редкость.
***
Странная вещь эти сны! Двойник жизни, и часто лучший, нежели действительная жизнь. Ведь я вовсе не разделяю мнения, что будто жизнь есть сон; я осязательно чувствую ее действительность, она манит в себя, чтобы я ее наполнил! Я никогда не могу отрешиться от нея настолько, чтобы чистосердечно ее ненавидеть; потому что жизнь моя - я сам, я, говорящий теперь с вами, и могущий через минуту обратиться в ничто, в одно имя, т.е. опять таки в ничто. Бог знает, будет ли существовать это Я после жизни! Страшно подумать, что настанет день, когда я не могу сказать: Я! При этой мысли весь мир ни что иное, как ком грязи.
1835г.
***
Милый друг! Что бы ни случилось, я всегда буду называть вас этим именем: иначе мне придется порвать последние нити, связывающие меня с прошлым, а этого я бы не хотел ни за что на свете, потому что моя будущность, блистательная по-видимому, в сущности пошлая и пустая. Нужно вам признаться, с каждым днем я все больше убеждаюсь, что из меня никогда ничего не выдет, со всеми моими прекрасными мечтаниями и непрекрасными опытами в житейской науке; потому что мне либо не выходит случая, либо не достает решимости. Меня уверяют что случай когда-нибудь выдет, а решимость приобретется временем и опытностью!...А кто поручится, что когда все это сбудется, я сберегу в себе хоть частичку этой пламенной, молодой души, которою Бог одарил меня чересчур не кстати,что моя воля не истощится от такого ожидания, что наконец я не разочаруюсь окончательно во всем том, что служит двигающею вперед пружиной бытия?
Екатерина Николаевна Орлова(Зиновьева) - жена Григория Орлова. Это его двоюродная сестра по матери(дочь брата матери). Когда они поженились ей было 19 лет, а Григорию - 43. Только вмешательство императрицы Екатерины II помогло их венчанию, потому что церковь была против такого родственного брака. Через несколько лет молодая супруга умерла(от чахотки) на водах в Швейцарии, там же и была похоронена. Григорий очень тяжело перенес ее смерть. Потерял рассудок и вскоре заболел и умер в 1783 г. Похоронен был в своем имении под Москвой - село Отрада Серпуховского уезда, но в 1832 году перезахоронен в Новгороде у стен монастыря Юрия, где покоятся тела его братьев Алексея и Федора(Иван, Григорий, Алексей, Федор, Владимир, а было девять сыновей, но остальные умерли в младенческом возрасте).
***
Уже будучи в опале Григорий подарил императрице на день рождения бриллиант стоимостью в 400000тыс руб, который и до сих пор украшает императорскую корону.
Арнольд Аспидов. Петербургские арабески.
***
Официальное наименование города на немецкий манер — Санкт-Петербург — было продиктовано желанием устроить его по западному, европейскому образцу. Чтоб стать окном в Европу. Чтоб все в нем было так, как в «развитых странах». Это получилось. Картина-шедевр с таким цивилизованным обликом была набрана. На удивление и восхищение окружающего мира.
Однако в 1914 году, когда началась война с Германией и Австрией, город сменил свое имя и стал именоваться на славянский манер — Петроградом. Выступив, таким образом, с новой миссией — за освобождение и объединение славянства. Так начала создаваться новая картина.
***
К концу 1708 года Петр вместе с «другом сердешным» Екатериной (его военным трофеем) мог поселиться в своем одноэтажном, увенчанном мезонином «Зимнем доме». Этот год был и годом рождения их дочери Анны. К этому времени отношения Петра с бывшей Мартой Скавронской (получившей при переходе в православие имя Екатерина) стали достаточно основательными. Она сопровождала царя в поездках, без нее Петр тосковал.
В 1711 году Екатерина была вместе с ним и во время опасного Прутского похода, направленного против Турции, объявившей Петру войну. Перед тем как уехать на это дело из Москвы, Петр и Екатерина сообщили о своем предстоящем бракосочетании — тайно, в кругу близких лиц. Свадьбу предполагали отпраздновать по возвращении в Петербург.
***
Оставленный в столице «на хозяйстве» генерал-губернатор А.Д. Меншиков срочно занялся изготовлением подарка к таковому возвращению и торжеству. Архитектору Д. Трезини было приказано на месте прежних «маленьких хором» возвести для царя и его семейства обширный, на высоком подвале двухэтажный новый «Зимний дом». В этом своем доме в феврале 1712 года «шаутбейнахт» (контр — адмирал) российского флота Петр Алексеевич Романов и справил долгожданную свадьбу. За круглый свадебный стол был приглашен и его сосед Федосей Скляев. Как свадебные «подружки» невесты участвовали в брачной церемонии и дочери шаутбейнахта: 4-летняя Анна и 3-летняя Елизавета.
***
К концу 1723 года украшенный в стиле барокко императорский Зимний дворец предстал перед жителями столицы во всем своем великолепии. В центре его лицевого фасада, обращенного к Неве, был красивый четырехколонный портик, увенчанный короной. За портиком на втором этаже находилась главная достопримечательность дворца — Большой зал. Стены зала были украшены гобеленами, подаренными французским королем.
***
Тот же Берхгольц так описал Анну Петровну после встречи с ней в Летнем саду: «Взоры наши тот час обратились на старшую принцессу, брюнетку и прекрасную как ангел. Цвет лица, руки и стан у нее чудно хороши. Она очень похожа на царя… Вообще можно сказать, что нельзя описать лицо более прелестное и найти сложение более совершенное, чем у этой принцессы. Ко всему этому присоединяются еще врожденная приветливость и обходительность, которыми она обладает в высшей степени».
Другой современник так отзывался о дочери царя: «Анна Петровна походила лицом и характером на своего августейшего родителя, но природа и воспитание все смягчило в ней… Самая строгая взыскательность ни в чем не могла бы открыть в ней какого-либо недостатка. Ко всему этому присоединялись проницательный ум, неподдельная простота и добродушие, щедрость, снисходительность, отличное образование и превосходное знание языков отечественного, французского, немецкого, итальянского и шведского. С детства отличалась она неустрашимостью, предвещавшею в ней героиню, и находчивостью».
Ухаживал Карл-Фридрих за юной принцессой долго, настойчиво и красиво. Наверное, на Анну (да и на других обитателей дворца) наибольшее впечатление производили устраиваемые герцогом под окнами принцессы серенады.
***
Помолвка голштинского герцога и принцессы Анны состоялась в ноябре 1724 года в Большом зале дворца. Государь поцеловал жениха и невесту, надел им на руки кольца. Ожидалось, что в начале следующего года этот зал станет свадебным.
Однако получилось так, что к этому времени император опасно заболел. Перед своей кончиной царь потребовал доску. Слабеющей рукой он начертал на ней: «Отдайте все…» Далее рука перестала ему повиноваться. Император приказал позвать Анну Петровну, которой хотел диктовать. За ней побежали. Но когда она приблизилась к постели, Петр уже лишился языка и сознания. Оставалось только догадываться, что последние написанные Петром слова относились к его любимой старшей дочери…
***
Овдовевшая императрица Екатерина I приказала для назначенной при помолвке свадьбы к маю 1726 года построить в Летнем саду, на берегу Невы, большой зал. В строительный сезон этого же года сооружение с таковым залом было возведено…
Герцог Карл-Фридрих увез свою молодую жену из Петербурга в северогерманский Киль в 1727 году, где она родила ему через год принца Карла— Петра-Ульриха. Того, кто стал впоследствии русским императором Петром III. Герцог, так и не дождавшись возвращения ему Шлезвига, пристрастился к вину. Хорошие отношения между супругами не сложились. Анна Петровна скончалась от чахотки, тоскуя по родным местам. Екатерина II писала об этом: «Ее сокрушила тамошняя жизнь (в Киле. — A.A.) и несчастное супружество».
***В ноябре 1741 года цесаревна Елизавета Петровна совершила вооруженный переворот: ночью захватила годовалого императора Иоанна VI и его мать Анну Леопольдовну, правительницу. Дальнейшая судьба этих заложников была горька и печальна. Затем «кроткая Елизавет» принялась уничтожать все, что могло сохранять память о предшествующих царствованиях — младенца и его бабки императрицы Анны. Это коснулось прежде всего монет с изображением Иоанна, бумаг с упоминанием его имени. Не поздоровилось и другим немым свидетелям. Был сломан большой каменный Зимний дворец, возведенный архитектором Растрелли для императрицы Анны Иоанновны. Снесли и другой анненский дворец — Летний. В нынешнем Летнем саду уже ничто не напоминает о нем. Но мы все же попробуем вспомнить, без предвзятости, навеянной некоторыми художественными произведениями, а обращаясь к свидетельствам современников.
***
А в своем Летнем дворце Анна Иоанновна одевалась по-домашнему. Платье носила простое, но со вкусом и ярких цветов. Темные цвета она не жаловала. А голову повязывала платком, как простолюдинка. Забавлялась игрой в бильярд. В галерее метко стреляла из лука, а из окон своего кабинета из ружья поражала пролетающих мимо ворон. Если Петр I во время гуляний в Летнем саду спаивал своих гостей, то Анна Иоанновна пьяных терпеть не могла. Обычай иметь шутов при дворе в России был очень древний. Они заменяли нынешний телевизор. Придворные шуты прежде были в великой чести. У Петра I шутов было по двенадцати и более, императрица Анна имела шестерых.
***
Это случилось в 1740 году, незадолго до кончины Анны Иоанновны. Офицер этот дежурил в тронном зале. Было уже за полночь, когда появилась странная фигура, похожая на государыню. Она стала медленно ходить по залу, задумчиво склонив голову и закинув назад руки, не обращала внимания на часовых, застывших с ружьями, взятыми «на караул». Все было настолько необычно и странно, что о происходящем офицер доложил Бирону, жившему здесь же, во дворце. Бирон удивился и, подозревая интригу и заговор, кинулся в опочивальню императрицы. Ему удалось уговорить ее выйти, чтобы разоблачить самозванку. Тогда молодому офицеру пришлось увидеть сразу две Анны Иоанновны. Настоящая была с Бироном, еще не успевшая снять с себя пудермантель. Анна Иоанновна, как всегда, и в такой необычной ситуации проявила выдержку: «Императрица, постояв минуту в удивлении, выступила вперед и пошла к этой женщине вперед, говоря: «Кто ты? Зачем ты пришла?» Не отвечая ни слова, та стала пятиться, не сводя глаз с императрицы, отступая в направлении к трону, пятившись на ступеньках, под балдахин… и исчезла. Анна Иоанновна повернулась к Бирону и сказала: «Это моя смерть!» Поклонилась остолбеневшим солдатам и ушла к себе».
С этого времени императрица Анна опасно заболела, слегла.
***
Правительницей России тогда стала Анна Леопольдовна — мать годовалого младенца, императора Иоанна VI (двоюродного внука почившей Анны). Женщина она была кроткая, добрая, доверчивая. В хрониках столичной жизни, сообщаемых «Санкт-Петербургскими ведомостями», в 1730-х годах ее имя часто упоминается рядом с именем ее двоюродной тетки Елизаветы. Например: «Изволила ея императорское величество наша всемилостивейшая государыня с их высочествами государынею цесаревною Елизаветой Петровною и государынею принцессою Анною в провождении всего придворного стата итти в новопостроенную на перспективной улице церковь рождества Пресвятыя Богородицы». Эти близкие отношения продолжились и тогда, когда появился на свет младенец Иоанн. Французский посол де ла Шетарди сообщал своему министру: «Принцесса Елизавета… не упускает случая как можно чаще навещать здешнего государя (Иоанна. — A.A.)».
***
Правительница Анна Леопольдовна.
Между тем правительнице все чаще стали доставлять сведения о том, что она стоит на краю пропасти. А столкнуть ее в зияющую бездну собирается не кто иная, как столь близкая к ней Елизавета Петровна. Об этом регентше докладывали министры, приходили сообщения и из-за границы. Однако Анна Леопольдовна ограничилась личным объяснением наедине с белокурой родственницей и была успокоена ее обиженными слезами и заверениями в преданности ей и младенцу-царю.
***
Император Иоанн Антонович. 1741 г.
А между тем заговор действительно был, обильно питаемый французскими и шведскими финансовыми субсидиями. Предполагалось объявить Елизавету императрицей 6 января, в праздник Крещения. Во время крещенского парада гвардейских полков на льду Невы, напротив Зимнего дворца. Наверное, это было бы похоже на то, что затем, уже в декабре 1825 года, произошло на Сенатской площади, с таким же финалом.
Но тогда, после сестринских объяснений с Анной Леопольдовной, Елизавета, к счастью своему, решила действовать без промедления. По способу, уже опробованному графом Минихом. На следующую же ночь (с 24 на 25 ноября 1741 года) она вышла из своего дворца, что находился на Марсовом поле (на том месте, где потом был дом принца Ольденбургского). В санях ее ждали хирург Иван Иванович (Иоганн-Герман) Лесток, камергер Михаил Воронцов, братья Петр и Александр Шуваловы. По пустынным ночным улицам они помчались к съезжей избе гренадерской роты лейб-гвардии Преображенского полка. Там дочь Петра уже ждали примкнувшие к заговору гренадеры, предварительно арестовав дежурного офицера Гревса. Остальные роты полка спали в это время. Предусмотрительный Лесток разрезал дно у сложенных в одном месте барабанов, чтобы никак нельзя было произвести тревогу.
Собралось до 300 унтер-офицеров и солдат. Глубокой ночью вся эта компания во главе с Елизаветой двинулась в полной тишине к Зимнему дворцу. Тогда это был еще Анненский дворец, вытянувшийся вдоль Адмиралтейства.
По приближении кортежа к дворцу, в конце «Невской першпективы», гренадеры посоветовали своей предводительнице для избежания шума выйти из саней. Они взяли ее на руки и донесли до дворца. В известных им покоях мирным сном почивала Анна Леопольдовна с супругом. Проспавших свое царствование разбудили, завернули в шубы и увезли… В соседней комнате в своей колыбели тихо спал младенец-император.
Елизавета вынула Иоанна Антоновича из колыбели, взяла на руки и стала его целовать. Младенец улыбался столь знакомой ему ласковой тете и старался повторять победное «ура» столпившихся под окнами гренадер. «Невинное дитя, — говорила тогда Елизавета Петровна, — не знаешь, что эти клики лишают тебя престола». Она целовала свою жертву, торжествуя свою победу и не думая о том, что это занятие не такое уж безвинное и безнаказанное для нее и ее потомков.
«Невинное дитя» вскоре ожидала жестокая судьба. Младенец Иван будет изолирован от матери, отца, мира, образования и воспитания. Станет «безымянным арестантом» в одном из мрачных казематов Шлиссельбургской крепости, с забрызганными окнами, а потом будет здесь убит. Но известно: «Мне отмщение, Я воздам» (Рим. 12. 19). Племянник Елизаветы, унаследовавший ее престол под именем Петра III, также станет жертвой заговора, а в трагедии под Екатеринбургом 1918 года много будет сходного с Шлиссельбургской трагедией.
***
Елизавета Петровна не решалась упразднить свою слишком вольную Компанию. Последняя беспрекословно подчинялась своему капитану, а императрица желала всегда иметь при себе доверенных защитников. Она боялась нового переворота, уже направленного против нее: ведь свергнутый ею император Иоанн VI был жив, возможны были и другие претенденты. По ночам она плохо спала, опасаясь внезапного пробуждения…
Ее племянник посчитал, что ему бояться нечего. Со свойственной его характеру беспечностью он расформировал Лейб-Компанию в марте 1762 года. Гренадеры лейб-компанцы переводились в другие воинские части — с соответствующими офицерскими чинами. А гренадеры, пожелавшие выйти в отставку, увольнялись с положенным им офицерским чином.
Упомянутый нами в начале Алексей Емельянович Столыпин пожелал выйти в отставку. Он получил при выходе чин поручика.
Однако оказалось, что государыня Елизавета Петровна не напрасно беспокоилась о своей безопасности. В июне того же 1762 года царь Петр Федорович был низложен и убит. Начало той, екатерининской, июньской «революции» положил уже гвардейский Измайловский полк, учрежденный Анной Иоанновной.
***
О Елизавете Петровне этого времени вспоминают, что она любила всякие увеселения, маскарады, театр, и вместе с тем никогда не полагалась на безопасность носимой ею короны. Боялась ложиться спать до рассвета, памятуя о том, как сама ночью арестовывала Иоанна VI — годовалого младенца-императора с его матерью, освобождая для себя российский престол. А между тем невинно заточенный в крепости представитель старшей ветви династии Иоанн Антонович был еще жив…
Оберегали императрицу (и свое положение при ней) наиболее влиятельные лица во дворце — братья Шуваловы. Старший брат, граф Александр Иванович, был начальником канцелярии тайных розыскных дел и следил за тем, чтобы никакие заговоры в столице более не возникали. Младший брат, граф Петр Иванович, сосредоточил в своих руках решение всех военных и финансовых вопросов в империи. Их юный двоюродный брат, увлеченный искусством, граф Иван Иванович, сумел понравиться царице и стал фаворитом — чему, конечно, способствовали влиятельные братья. Шуваловы решали все дела сообща.
***
Современники вспоминали, как выглядела тогда великая княгиня Екатерина Алексеевна: «Приятный и благородный стан, гордая поступь, прелестные черты лица и осанка, повелительный взгляд — все возвещало в ней великий характер…» Вместе с тем отмечали: «Замечательные в ней приятность и доброта для проницательных глаз суть не иное что, как действие особенного желания нравиться, и очаровательная речь ее ясно открывает опасные ее намерения». О себе самой недавняя немецкая принцесса писала: «Принципом моим было нравиться людям, с которыми мне предстояло жить. Я усваивала их манеру поступать и вести себя: я хотела быть русской, чтобы русские меня полюбили». Уроки русской манеры обхождения Екатерина брала у преданных ей горничной Екатерины Ивановны и лакея Шкурина. Очень хотела также Екатерина, еще с ранней юности, стать русской императрицей.
***
У богатого и властного вельможи графа Петра Шувалова были дом на Мойке с его знаменитым садом (ныне здесь дворец Юсупова) и, по моде того времени, любовница — красавица княгиня Е.С. Куракина. Любовные записки к княгине от влюбленного генерала носил адъютант поручик Григорий Орлов. Г.Г. Орлов тогда был слишком молод, чтобы ограничиться ролью поверенного любовных тайн, и опытная Куракина быстро открыла его счастливые способности. Петр Иванович тогда принял соответствующие меры — отослал превысившего свои полномочия офицера в действующую армию, на войну с Пруссией.
***
Очевидно, теперь граф решил дать возможность своему бывшему адъютанту реабилитировать себя. В 1759 году отличившийся в боях Григорий Григорьевич Орлов снова появляется в Петербурге, сопровождая пленного прусского генерала. Здесь ему дали чин капитана. Известному в столице игроку доверили артиллерийское казначейство.
Поселился Орлов в доме Наумова, напротив дворца. Через окно на другой стороне переулка он видел великую княгиню, брошенную мужем и в одиночестве читающую книги. Григорий целыми днями стал сидеть дома и смотреть на Екатерину. Наконец та заметила влюбленного в нее красивого молодого человека. Благополучному развитию завязавшегося романа способствовали преданные слуги великой княгини — Шкурин и Екатерина Ивановна.
***Как и в случае с Куракиной, Григорий прежде всего руководствовался велениями сердца, а затем уже интересами своих тайных попечителей. Но его братья Алексей и Федор были натурами деловыми, воинственными и честолюбивыми. Рослые, мужественные и полные рыцарского обаяния братья поклялись Екатерине, что возведут ее на престол. Они стали набирать в гвардии сторонников умной, обаятельной и любящей все русское великой княгини, матери цесаревича Павла.
Екатерина же в этих сложных обстоятельствах сумела показать себя достойной высокого царственного положения, использовала все свои таланты великой актрисы. Она собирала вокруг всех тех, кто опасался воцарения ее неумного мужа, открыто объявившего прусского короля своим государем и презиравшего все русское.
Между тем такое воцарение и случилось, когда в декабре 1761 года безвременно скончалась Елизавета Петровна — в своих покоях, обращенных к набережной Мойки. Императором провозглашен ее наследник — великий князь Петр Федорович. Екатерина тогда запретила своим сторонникам препятствовать этому акту. Она, как тогда казалось, вся отдалась скорби по почившей тетушке. Вместе с тем под широкими траурными одеждами она скрывала свою беременность, возникшую от романтической связи с Григорием Орловым. Екатерина тогда была не готова к открытому выступлению.
В апреле Екатерина тайно родила мальчика, которого назвала Алексеем и тут же отдала своему гардеробмейстеру Василию Шкурину на воспитание в его семействе. Ребенок рос робким, кротким и послушным. А его мать, получив облегчение от долгой ноши, была уже готова к активным действиям. Тем более что сам Петр III своими начатыми неумными реформами способствовал росту недовольства в столице и в стране.
Рано утром 28 июня по старому стилю в старой обычной карете, доставившей ее из дачного Петергофа, Екатерина прибыла в казармы Измайловского полка. На ней было то же черное траурное платье с орденом Св. Екатерины. Въехала она совершенно бледная и дрожащая, а была принята с радостным энтузиазмом. Измайловцы, а затем и семеновцы ей присягнули. В невзрачной карете, запряженной лишь двумя лошадьми, она двинулась к центру города в сопровождении необычной процессии из солдат двух полков. Строя не было, все перемешалось, воинственные крики угрожали тем, кто станет противиться матушке-царице. К этой демонстрации присоединялись и мятежно настроенные горожане.
Екатерина со своим сопровождением остановилась на Невском проспекте, у церкви Казанской Божией Матери. Она зашла внутрь и помолилась перед чудотворной иконой. Звонили колокола Казанской церкви, Екатерине присягали подходившие полки… В полдень она вернулась в привычные ей покои деревянного Зимнего дворца — уже его самодержавной хозяйкой. Здесь были написаны ее первый манифест и указы.
***
Григорий Григорьевич Орлов должен был стать мужем императрицы. Сенат предложил Екатерине выбрать себе супруга, с тем только условием, чтобы он был русским по происхождению. Для Григория был построен дворец («Мраморный»), устроен двор по примеру императорского, назначены пажи, камергеры. Но потом вдруг Екатерина согласилась с врагами Орлова, считавшими, что ей лучше остаться самодержавной императрицей, а не быть «мадам Орловой». Она воздержалась от окончательного решения. Нетерпеливому Григорию Григорьевичу тогда было сказано: «Elle flotte, elle h'esite, en un mot elle est femme» («Она сомневается, колеблется, одним словом, она — женщина»).
***
Холодная весна 1765 года в столице была омрачена тягостными воспоминаниями об убиении минувшим летом в Шлиссельбурге «несчастного принца Иоанна Антоновича». Более двадцати лет он был живым опасным укором для царствовавших родственниц и предметом воспоминаний в народе, помнившем недолгое царствование младенца Ивана-царевича, при котором и шведов побили, и жизнь была дешевле.
***
Натали Чернышева ко времени своего двойного триумфа стала уже двадцатипятилетней барышней. Материнские заботы Екатерины II о своих подданных проявились и в этом случае. Вследствие чего 30 октября того же счастливого 1766 года Наталья Петровна вышла замуж и превратилась в княгиню Голицыну. Брак тоже стал счастливым. Плодом его были три сына и две дочери (дочери были ею благодарно названы Екатериной и Софией).
Княгиня Н.П. Голицына.
Княгиня Голицына затем блистала в Париже при королевском дворе. Успех сопровождал ее и при карточной игре. Метала она карты так же метко и точно, как некогда пики. Называли ее «Пиковой дамой». Прожила она долгую жизнь. Пережила и A.C. Пушкина, который представил нашу героиню в своей широко известной повести. Современники узнавали в графине постаревшую княгиню Наталью Петровну (по прозвищу за ней бытовавшему). В повести Пиковая дама тоже поражает своего неприятеля.
***
Среди знаменитых семи чудес античного мира называют и висячие сады Семирамиды. За истекшие тысячелетия люди забыли о военных победах ассирийской царицы Шамшиадады, завоевавшей Египет и Эфиопию, но воспоминания о садах, устроенных ею в Вавилоне, передавались из поколения в поколение — устно и письменно. Сады Семирамиды покоились на сводах, казались как бы подвешенными над землей — и этим поражали воображение тех, кто видел их.
Пожелала ли Екатерина II и в своей Северной столице устроить подобное чудо, разделив славу легендарной царицы? Или ей понравился сад, устроенный Иваном Ивановичем Бецким на крыше дома, что был напротив Летнего сада, у канавки? Так или иначе, но весной 1763 года во время коронационных торжеств в Москве Екатерина задумала при своих внутренних покоях в Зимнем дворце устроить сад. Комнаты императрицы находились в юго-восточном углу дворца, на втором этаже. Соответственно, на уровне этого этажа должен был быть и личный сад царицы.
Висячий сад возводил архитектор Ю.М. Фельтен (с 1764 года) — на кирпичных столбах, стенах вдоль восточного фасада Зимнего дворца — от Дворцовой набережной до Миллионной улицы. Покои Екатерины были соединены с садом посредством арочного, крытого перехода над образовавшимся здесь узким переулком.
В Петербурге екатерининского времени сады были предметом всеобщего увлечения. В поэме «Сады» французский поэт Делиль описывал путь к счастью: «Благополучен тот, кто мирных благ любитель, Забыв тщеславия о гибельных мечтах, Невинный, радостный живет, как вы, (Адам и Ева. — A.A.) в садах И разновидными роскошествует цветами, Зеленою травой и сочными плодами…» Население Петербурга в этом смысле достаточно близко было от счастья. И.Г. Георги писал тогда: «Сады и огороды занимают внутри города обширные места. Во многих дворцах и больших домах имеются знатные увеселительные сады… Кроме сего имеются при многих домах огороды и сады с плодовитыми или другими деревьями…»
В этих садах были не только обычные для северных мест фрукты и овощи. «Санкт-Петербургские ведомости» с воодушевлением сообщали о садовнике Иоганне Лоренце Гофмейстере, выращивавшем на Мойке (в садах графа Петра Ивановича Шувалова) помимо клубники, малины, вишен, сливы, огурцов и «абрикос» уже к Пасхе «как белые, так и синие наилучшие виноградные кисти совершенно зрелые». При этом искусном садовнике на петербургской почве стали произрастать «столь славная Муза, банана или баннера» и такие невиданные здесь нежные плоды, как ананасы. Последние Гофмейстер продавал по 2–3 рубля за штуку. Этого столь известного в столице садовника Екатерина и решила привлечь к устройству своего сада.
***
Среди знаменитых семи чудес античного мира называют и висячие сады Семирамиды. За истекшие тысячелетия люди забыли о военных победах ассирийской царицы Шамшиадады, завоевавшей Египет и Эфиопию, но воспоминания о садах, устроенных ею в Вавилоне, передавались из поколения в поколение — устно и письменно. Сады Семирамиды покоились на сводах, казались как бы подвешенными над землей — и этим поражали воображение тех, кто видел их.
Пожелала ли Екатерина II и в своей Северной столице устроить подобное чудо, разделив славу легендарной царицы? Или ей понравился сад, устроенный Иваном Ивановичем Бецким на крыше дома, что был напротив Летнего сада, у канавки? Так или иначе, но весной 1763 года во время коронационных торжеств в Москве Екатерина задумала при своих внутренних покоях в Зимнем дворце устроить сад. Комнаты императрицы находились в юго-восточном углу дворца, на втором этаже. Соответственно, на уровне этого этажа должен был быть и личный сад царицы.
Висячий сад возводил архитектор Ю.М. Фельтен (с 1764 года) — на кирпичных столбах, стенах вдоль восточного фасада Зимнего дворца — от Дворцовой набережной до Миллионной улицы. Покои Екатерины были соединены с садом посредством арочного, крытого перехода над образовавшимся здесь узким переулком.
В Петербурге екатерининского времени сады были предметом всеобщего увлечения. В поэме «Сады» французский поэт Делиль описывал путь к счастью: «Благополучен тот, кто мирных благ любитель, Забыв тщеславия о гибельных мечтах, Невинный, радостный живет, как вы, (Адам и Ева. — A.A.) в садах И разновидными роскошествует цветами, Зеленою травой и сочными плодами…» Население Петербурга в этом смысле достаточно близко было от счастья. И.Г. Георги писал тогда: «Сады и огороды занимают внутри города обширные места. Во многих дворцах и больших домах имеются знатные увеселительные сады… Кроме сего имеются при многих домах огороды и сады с плодовитыми или другими деревьями…»
В этих садах были не только обычные для северных мест фрукты и овощи. «Санкт-Петербургские ведомости» с воодушевлением сообщали о садовнике Иоганне Лоренце Гофмейстере, выращивавшем на Мойке (в садах графа Петра Ивановича Шувалова) помимо клубники, малины, вишен, сливы, огурцов и «абрикос» уже к Пасхе «как белые, так и синие наилучшие виноградные кисти совершенно зрелые». При этом искусном садовнике на петербургской почве стали произрастать «столь славная Муза, банана или баннера» и такие невиданные здесь нежные плоды, как ананасы. Последние Гофмейстер продавал по 2–3 рубля за штуку. Этого столь известного в столице садовника Екатерина и решила привлечь к устройству своего сада.
***
Среди знаменитых семи чудес античного мира называют и висячие сады Семирамиды. За истекшие тысячелетия люди забыли о военных победах ассирийской царицы Шамшиадады, завоевавшей Египет и Эфиопию, но воспоминания о садах, устроенных ею в Вавилоне, передавались из поколения в поколение — устно и письменно. Сады Семирамиды покоились на сводах, казались как бы подвешенными над землей — и этим поражали воображение тех, кто видел их.
Пожелала ли Екатерина II и в своей Северной столице устроить подобное чудо, разделив славу легендарной царицы? Или ей понравился сад, устроенный Иваном Ивановичем Бецким на крыше дома, что был напротив Летнего сада, у канавки? Так или иначе, но весной 1763 года во время коронационных торжеств в Москве Екатерина задумала при своих внутренних покоях в Зимнем дворце устроить сад. Комнаты императрицы находились в юго-восточном углу дворца, на втором этаже. Соответственно, на уровне этого этажа должен был быть и личный сад царицы.
Висячий сад возводил архитектор Ю.М. Фельтен (с 1764 года) — на кирпичных столбах, стенах вдоль восточного фасада Зимнего дворца — от Дворцовой набережной до Миллионной улицы. Покои Екатерины были соединены с садом посредством арочного, крытого перехода над образовавшимся здесь узким переулком.
***
Но когда проблемы разрешаются, их подчас вновь стремятся создать. A.B. Сивков, назначенный в 1924 году архитектором Эрмитажа, посчитал зимний сад осколком другой жизни, ненужным для государственного музея. Сивков решил, что сад «невозможно использовать для музейных целей». Он предпочитал покрыть это место остекленной крышей и сделать вместо сада выставочный зал. В 1934 году констатировали: «Сад сейчас находится в запустении, в полуразрушенном состоянии».
Спасли Эрмитажный сад действенные переживания за его судьбу отечественных посетителей музея и его всемирная известность. Иностранные туристы часто спрашивали в это время: «А где находится висячий сад? А нельзя ли побывать в воздушном саду?»
К концу 1930-х годов письма с пожеланиями трудящихся относительно сохранения культурного наследия все же возымели действие. Висячий сад восстановили.
***
Дж. Доу прибыл в Петербург в 1819 году. Под мастерскую ему была предоставлена одна из больших зал Шепелевского дворца (ныне на его месте стоит здание Нового Эрмитажа с атлантами). Здесь им были написаны около 350 портретов. Размеры картин были определены общие для всех генералов — 1 аршин 2 вершка в высоту и ширину.
Нередко император «в часы думы или отдыха» посещал мастерскую художника. Его флигель-адъютант Данилевский вспоминал: «Имевши однажды счастие сопровождать его в прогулке по мастерской, я осмелился сказать ему: «Здесь недостает главное, государь». «Чего?» — спросил император Александр. — «Вашего портрета». Он задумался и с той невыразимой улыбкой, которую помнят все, имевшие счастие беседовать с ним, отвечал: «Это дело потомков»».
Этот разговор, очевидно, побудил Александра заказать Доу и свой портрет. Художник изобразил его во весь рост в кавалергардском мундире и со шляпой в руке. Это лучший из всех известных прижизненных портретов Александра I.
***
Парад победы, завершивший эпоху войн с Наполеоном, Александр I устроил в августе 1816 года — в годовщину Бородинского сражения. На обширной равнине близ города Вертю (восточнее Парижа) были собраны находившиеся тогда во Франции русские войска — более 150 000 человек. Это были облаченные в солдатскую, офицерскую и генеральскую формы ветераны уже минувшей войны. Необычное зрелище в центре Европы собрало вокруг себя несметное число иностранцев, присутствовали союзные государи.
Солдаты выглядели безукоризненно, все построения совершались в образцовом порядке. Парадом командовал лично Александр I. Во время церемониального марша он предводительствовал армией, а его брат, юный великий князь Николай Павлович, был впереди Фанагорийского полка, салютуя обнаженной шпагой. Этот торжественный и праздничный день навсегда остался в памяти будущего императора Николая I, определяя затем многое в его поступках. В их числе было и создание Памятной военной галереи в Зимнем дворце.
***
В 8-м часу вечера 17 декабря 1837 года рядовой Кареев, стоявший на часах в Фельдмаршальском зале дворца (что рядом с главной, Иорданской лестницей), вдруг увидел искры, вылетавшие над балконом из скрытой в стене трубы. Труба эта, как оказалось впоследствии, была «лабораторной», так как начиналась от печи при аптечной лаборатории в подвале здания. Солдат дернул за шнурки, проведенные к колокольчикам в казармах пожарной части. Пожарные со всем своим инструментом и во главе со своим начальником капитаном Щепетовым мгновенно появились на месте происшествия. Был обнаружен также дым, шедший из щели в той же трубе в соседней с залом комнате.
Поднявшись со своей командой на чердак, а затем и на крышу дворца, Щепетов увидел искры, вылетавшие из оголовка высокой кирпичной трубы к черному ночному небу. Капитан приказал залить воду в искрящееся отверстие трубы. В лабораторном же подвале бравые пожарные обнаружили трех спящих «лабораторных мужиков» — Михаилу Киселева, Василия Федорова и Игнатия Радионова. Мужики спали там же, где и работали, приютившись на полу (такова была реальность «блистательного Петербурга»). Для сбережения тепла в протопленном помещении они заткнули отверстие в трубе, над очагом, рогожей. Тлеющие и горящие остатки рогожи вместе с раскаленной сажей пожарные извлекли из отверстия. То, что осталось от виновницы происшедшей тревоги, залили водой. Наступило успокоение. Вызванный к месту происшествия министр императорского двора князь Волконский, возвращаясь в свои покои, распорядился арестовать лабораторных мужиков.
Однако вскоре в Фельдмаршальском зале из-за плинтусов в полу вновь появился дым. Появился он и на чердаке. Дело принимало более серьезный оборот. Решено было известить об этом государя…
А дело было в том, что у Фельдмаршальского и соседнего с ним Петровского (с нишей для трона) залов стены и ниша были деревянными. Таковыми их сделал четыре года назад архитектор О. Монферран, создавший тогда новые двухсветные парадные залы на месте бывших здесь ранее помещений второго и третьего этажей. Между высокими декоративными деревянными стенами и капитальными кирпичными была оставлена пустота, в которую тоже поступали искры из плохо заделанного отверстия в лабораторной трубе. Этого было достаточно, чтобы поджечь высушенные в горячем пространстве доски. Когда обрушили фальшивую дверь в стене, то за ней обнаружили огонь, и повалил дым, заполнивший собой весь зал…
В этот вечер Большой театр был полон. Давали «Сильфиду». Блистательная Мария Тальони очаровывала зрителей. Был здесь и государь Николай Павлович вместе с императрицей и некоторыми особами из своего семейства. Появившийся около девяти часов адъютант о чем-то прошептал императору, и тот немедля покинул свою ложу, никому ничего не сказав. Но это не осталось незамеченным, и вскоре партер начал пустеть.
Прибыв во дворец, Николай I прежде всего распорядился перевести своих уже спящих детей в собственный Аничков дворец. Приказал он также вызвать войска. Затем отправился к месту происшествия. От дыма в Фельдмаршальском зале ничего не было видно и невозможно было дышать. Николай велел выбить стекла в окнах. От мощного притока свежего воздуха огонь вспыхнул, охватив стену, балконы, пробрался в соседнюю Петровскую залу. Солдаты преображенцы бросились выносить портреты, картины, знамена из Военной галереи и Фельдмаршальского зала.
Между тем загорелось дерево в чердачном перекрытии, и огонь ворвался на чердак. Здесь был целый лес стропил, подкосов и стоек из толстых, просмоленных сосновых бревен. И этот лес был сплошной — по всему грандиозному высокому чердаку он нигде не разделялся глухими кирпичными стенами-брандмауэрами. Николай распорядился разобрать кровлю и выбросить тлеющие стропила. Гвардейцы кинулись исполнять приказ. Однако огромные стропила и подпоры, великолепно высушенные за восемьдесят лет под накаливаемой летним жаром железной крышей, теперь вспыхивали как порох. Густой дым вихрем носился по всему чердаку, не допуская никого приступить к делу. Несколько солдат исчезли и погибли в темных лабиринтах-стремнинах чердака. Сорвался с подмостей и был ранен капитан Щепетов.
Не желая больше подвергать опасности солдат, действовавших с удивительной самоотверженностью, государь приказал снять всех с кровли. Все дальнейшие усилия были брошены на спасение от огня Эрмитажа с его бесценными художественными сокровищами. Переходы из дворца в соседнее здание Эрмитажа были наглухо заложены кирпичом и непрерывно поливались водой.
От дальнейших попыток спасти Зимний дворец Николай отказался. Из обреченного дворца — его зал, покоев, церквей, комнат — выносилось все, что можно было вынести, и складывалось у Александровской колонны и Адмиралтейства. А в это время огонь, подгоняемый порывистым ветром, бежал по потолкам верхнего этажа, и они разом загорались…
За цепью полков, окруживших Дворцовую площадь, бесчисленной толпой стоял народ, в мертвом молчании смотревший, как горело жилище царя. Поэт В.А. Жуковский, будучи наставником наследника, наблюдал за происходящим, очевидно, вместе с императрицей — из окон здания Министерства иностранных дел, расположенного напротив дворца.
Он затем рассказывал: «Зрелище было неописанное: посреди Петербурга вспыхнул вулкан. Сначала была объята пламенем та сторона дворца, которая обращена к Неве; противоположная сторона представляла темную громаду, над коею пылало и дымилось ночное небо; отсюда можно было следовать за постепенным распространением пожара; можно было видеть, как он пробирался по кровле, проникнул в верхний ярус, а в среднем ярусе все еще было темно (горели только несколько ночников и люди бегали со свечами по комнатам), в то время как над ним все уже пылало и разрушалось; как вдруг загорались потолки и начали падать громом, пламенем, искрами и вихрем дыма, и как, наконец, потоки огня полились отовсюду, наполнили внутренность здания и бросились в окна. Тогда вся громада дворца представляла огромный костер, с которого пламя то восходило к небу высоким столбом, под тяжкими тучами черного дыма, то волновалось как море, коего волны вскакивали огромными зубчатыми языками, то вспыхивало снопом бесчисленных ракет, кои сыпали огненный дождь на все окрестные здания. В этом явлении было что-то невыразимое: дворец и в разрушении своем как будто неприкосновенно вырезывался со всеми своими окнами, колоннами и статуями — неподвижною черною громадою на ярком трепетом пламени…»
Пожар продолжался со всей своей силой до восхода солнца. И только к этому времени стало ясно, что солдатам удалось отстоять Эрмитаж.
23 декабря в походной церкви Шепелевского дома (при Эрмитаже) была панихида по погибшим во время пожара. Среди них не было ни одного из жителей дворца. Многим удалось спасти и свое имущество.
Из должностных лиц, служивших при Зимнем дворце или причастных к перестройкам в нем, также не пострадал никто. Кроме арестованных лабораторных мужиков. Такие всегда за все в ответе.
***
После пожара, случившегося вечером 17 декабря 1837 года, к утру следующего дня от грандиозной царской резиденции — Зимнего дворца — остались лишь почерневшие, дымящиеся каменные стены и груды покореженного огнем кровельного железа. Это было похоже на сожженную в 1812 году Москву. Казалось, что для возрождения погибшего дворца понадобятся многие годы: ведь на постройку его было затрачено около десяти лет.
Традиционно пасхальные праздники царская семья встречала у себя в Зимнем дворце. Покидая ранним утром пожарище, чтобы отправиться к своему пристанищу в Аничковом дворце, царь-погорелец Николай Павлович выразил уверенность, что в Пасху 1839 года он примет своих гостей в возрожденном Зимнем. Таким образом, на восстановление срок был определен весьма жесткий — немногим более года.
***
Вошла в них будущая императрица в апреле 1841 года — шестнадцатилетней девочкой, после венчания в придворной церкви с наследником престола, великим князем Александром Николаевичем.
***
У Марии Александровны родились две дочери и шесть сыновей. Детские комнаты были устроены этажом ниже. Вследствие этого в кабинете была устроена небольшая дверь, скрытая под драпировкой, ведущая на лестницу, в комнаты детей. В богато украшенных по проекту архитектора А.П. Брюллова верхних комнатах не нашлось места для книжных шкафов, и Мария Александровна, много читавшая, по стенам «детской лестницы» приказала устроить полки для книг. Таким образом здесь появилась библиотека.
***
Вокруг Марии Александровны образовался кружок доверенных лиц, интересных ей людей, собиравшихся в уютной столовой. Была здесь и любимая дочь Николая I — великая княгиня Мария Николаевна (президент Академии художеств). Темой для бесед были и злободневные, возникавшие за стенами дворца проблемы.
Душой этого общества был князь Г.Г. Гагарин — прекрасный рассказчик, художник и герой сражений на Кавказе, доказывавший необходимость преобразований в Академии художеств. В 1859 году он был назначен ее вице-президентом. При поддержке императрицы Марии Александровны академия была обновлена. К столетнему юбилею капитально перестроили здание. Дух реформ проник и в стены академии. В 1863 году группа конкурентов на золотую медаль просила Академический совет разрешить им «свободно выбрать сюжеты тем… помимо заданной темы». После отказа 13 конкурентов подали заявления об отставке. Следствием этого стало появление такого феномена, как «художники-передвижники». Все эти события в художественной жизни столицы, конечно, живо обсуждались в Зеленой столовой императрицы.
***
По свидетельству Яковлевой, «императрица Мария Александровна… давно отказалась от дорогих подарков, а принимала их от государя деньгами; много золотых и серебряных вещей превращались в деньги… и все эти сбережения отдавала в пользу вдов, сирот, раненых и больных».
***
Однако легендам, рожденным в замках, обычно сопутствуют романтические обстоятельства. Где же им быть, как не там, где есть рыцарственные короли и прекрасные дамы? Присутствуют они и в нашей истории. Рыцарь-Николай (еще бабка Екатерина II так его называла) в эти сложные для него годы впустил в свое сердце прекрасную фрейлину Вареньку Нелидову («Аркадьевну» — как он ее называл). Полюбил, наверное, потому что его полюбили. Смолянка, племянница известной Екатерины Нелидовой, Варвара Аркадьевна полюбила Николая Павловича, несмотря на его положение и возраст, — искренно, самоотверженно, бескорыстно; просто как человека. И для него это уже не было «васильковым развлечением». Последние частые вечерние выходы Николая в город на прогулки, наверное, были связаны с назначенными встречами. Все это сохранялось в тайне. Знала об этом, пожалуй, только одна императрица, фрейлиной которой и была Аркадьевна. «Варенька Нелидова, — вспоминала дочь императора Ольга Николаевна, — была похожа на итальянку, со своими чудными темными глазами и бровями… была веселой, она умела во всем видеть смешное, легко болтала и была достаточно умна, чтобы не утомлять. Она была прекрасна душой, услужлива и полна сердечной доброты…»
***
По своему завещанию Николай I оставил В.А. Нелидовой значительный капитал. Очевидно, на приданое. Варвара Аркадьевна отказалась принять завещанное: ее любовь была бескорыстна. Все передала солдатам, пострадавшим в войне. После кончины Николая Павловича Варвара Аркадьевна тотчас же хотела удалиться из дворца. Новый император, Александр II, по соглашению со своей матерью, лично просил ее не оставлять дворца. Нелидова осталась при своей прежней службе. Только уже больше не дежурила в установленное время, а приходила читать Александре Федоровне и беседовать с ней о минувшем.
Она скончалась 18 октября 1897 года уже во время царствования Николая II.
***
Василий Львович Пушкин поселился в Демутовом трактире с племянником Александром, озабоченный устройством последнего в Императорский лицей. И здесь, внезапно для себя, создал за две недели, одним вдохновенным порывом поэму «Опасный сосед» — лучшее свое произведение. Семнадцать лет спустя (1828 году) Александра Сергеевича Пушкина в том же «Демуте» внезапно охватил такой же «неудержимый бес стихотворства». За три недели, отрываясь от письменного стола только для утоления голода, он написал свою знаменитую «Полтаву».
Сохранились воспоминания о дружеской вечеринке, устроенной в гостиничном номере Пушкина, для встречи с тогда уже прославленным польским поэтом Адамом Мицкевичем. Среди приглашенных были Жуковский, Крылов, Вяземский, Хомяков… Вдохновленный Мицкевич всю ночь импровизировал по-французски. Блестящая и великолепная импровизация потрясла присутствующих. Свои впечатления от этого проявления страстного, тут же рождающегося вдохновения Пушкин описал позже в неоконченной повести «Египетские ночи».
***
17 октября 1888 года император Александр III после летнего крымского отдыха вместе со всем своим семейством возвращался в столицу. У станции Борки, что под Харьковом, перегруженный и мчавшийся с большой скоростью поезд сошел с рельс. Вагоны, сброшенные с высокой насыпи, громоздились друг на друга. Царская семья в это время находилась в вагоне-столовой. Крыша должна была рухнуть на обедающих, но Александр, обладавший богатырским сложением и неимоверной силой (гнул руками подковы и пятаки), сумел удержать ее на своих плечах. Таким чудесным образом была спасена царствующая фамилия. Вся Россия тогда переживала это событие, совершались благодарения Богу и святым. 17 октября был день святого Андрея Критского, так что благодарения направлялись и к этому преподобному великомученику.
***
Будущий зять A.C. Пушкина Николай Иванович Павлищев в середине 1820-х годов сотрудничал в столичных журналах, занимался переводами. Он был принят в круг литераторов. С родителями Пушкина и его сестрой Ольгой Павлищев впервые встретился в 1827 году в семействе Лихардовых. Ему понравилась Ольга Сергеевна. Николаю Ивановичу удалось очаровать не только Ольгу, но и стариков Пушкиных — что открыло ему доступ в их дом. Получив согласие Ольги Сергеевны, он сделал и формальное предложение, от которого получился неожиданный эффект: Сергей Львович «замахал руками, затопал ногами», а Надежда Осиповна решительно распорядилась — Николая Ивановича в дом больше не пускать. Родителей можно было понять: жених на пять лет моложе невесты, небогат, да и служебное положение его неопределенно.
Ольга была не только единственной и любимой сестрой A.C. Пушкина, но и его близким другом. Александр долго и красноречиво убеждал родителей устроить счастье дочери. Но все было безуспешно. Заметив на одном балу, что Ольга танцует с Николаем Ивановичем, Надежда Осиповна в негодовании вбежала в зал, схватила свою тридцатилетнюю дочь за руку и увезла ее. Тогда Ольга Сергеевна написала письмо Николаю Ивановичу, что согласна венчаться с ним тайно. Бракосочетание состоялось в первом часу ночи 25 января 1828 года в Троицкой церкви Измайловского полка. А утром Александру Сергеевичу наконец удалось уговорить отца и мать простить новобрачных своевольников. И те упали на колени перед родителями под благословение.
Однако окончательно примирить Надежду Осиповну с Николаем Ивановичем удалось только Льву Николаевичу — самим фактом своего появления на свет в 1834 году. В это время Павлищевы жили уже в Варшаве…
В 1835 году тяжело больная Надежда Осиповна пожелала увидеть дочь, зятя и внука. Николай Иванович по служебным обстоятельствам не мог покинуть Варшавы. А Ольга Сергеевна с годовалым сыном в августе приехала в Павловск, где на даче жили старики Пушкины. И здесь произошла встреча малолетнего племянника со знаменитым дядей.
«Александр, — сообщала Ольга Сергеевна в письме, — во время своей беседы держал Лелю на руках, ласкал его, но при этом, нечего сказать, брат утешать мастер: стал высказывать свое предчувствие, что, судя по печальному выражению лица ребенка и его грустному взгляду, он едва ли будет счастлив, и беспрестанно повторял: береги, береги его».
Когда закончился дачный сезон, Пушкин принимал сестру и племянника у себя. Особо были отмечены именины Льва Николаевича. «Сегодня, — писала Ольга Сергеевна, — маленький Леон — мужчина самый счастливый на свете. Александр, его жена и обе свояченицы навезли ему с три короба игрушек».
После кончины матери Ольга Сергеевна с сыном отправились в обратный путь. Александр Сергеевич проводил их до Пулкова. Всю дорогу он ласкал племянника, крестил его несколько раз, а, благословляя, положил ему на голову руку и повторил: «Живи и будь счастлив, будь счастлив».
Меньше чем через год прах A.C. Пушкина лег рядом с останками его матери.
Свою жизнь Л.Н. Павлищев посвятил памяти своего дяди. Он скончался в 1915 году. После него в небольшом сколоченном из досок доме, на Большой Спасской улице в Лесном, осталась одна его вдова — Ольга Петровна Павлищева.
В 1924 году «Красная газета» сообщала: «В воскресенье 10 августа на Иоанно-Богословском кладбище похоронили О.П. Павлищеву… С первых дней замужества О.П. попала в обстановку, наполненную воспоминаниями о нашем великом поэте. Л.Н. Павлищев сохранил все относящееся до A.C. Пушкина — рассказы его матери — родной сестры поэта, семейные реликвии и пр. Все им собранное составило т. н. Павлищевский архив. Сама О.П. горячо чтила память поэта и помогала мужу в его работах. Впоследствии, после смерти мужа, она не задумалась пожертвовать все имеющееся в Пушкинский Дом РАН и таким образом помогла сохранить весьма ценные материалы, исполнив свой гражданский долг…»
***
Вновь приобретенная многочисленная родня старалась воспользоваться связями А.И. Философова в самых высоких сферах. К нему стали обращаться с просьбами о содействии в разных трудно решаемых делах. Особенно охотно Алексей Илларионович старался помочь своему юному, необыкновенно талантливому родственнику — Мише Лермонтову.
Он был в заграничной поездке с великим князем Михаилом Павловичем, когда в марте 1837 года получил отчаянное письмо от «тетушки Елизаветы» — бабушки Лермонтова: «Примите участие в убийственной моей горести. Мишынька по молодости и ветрености написал стихи на смерть Пушкина и в конце написал неприлично на щет придворных… не забывайте горестную, нещастную…» Алексей Илларионович постарался тогда заручиться поддержкой влиятельных лиц, и уже в январе следующего года набравшийся кавказских впечатлений Лермонтов был в Петербурге.
Письмо, посланное поэтом из Ордонанс-гауза после дуэли с Барантом, «дорогим дядей» также не было оставлено без внимания. Военный суд в апреле 1840 года приговорил Лермонтова к лишению чинов и прав состояния, но великий князь Михаил Павлович, следуя просьбам Философова, добился смягчения приговора. Поручик Лермонтов был переведен в Тенгинский пехотный полк с тем же чином.
В начале августа 1841 года на Красносельских маневрах Николаю I доложили о гибели Лермонтова. Дежурный генерал Философов был рядом и тоже выслушал эту печальную весть. Затем он сообщил ее другим родственникам.
Теперь ему предстояло позаботиться о памяти поэта. В 1857 году, сопровождая младших сыновей Николая I в поездке по Германии, Философов, несмотря на довольно ограниченные финансовые возможности, за свой счет издал в Карлсруэ запрещенную цензурой поэму «Демон».
Анна Григорьевна подарила Алексею Илларионовичу пятерых сыновей и двух дочерей. Возникли большие долги. О спокойной, созерцательной жизни в селе оставалось только мечтать.
Скончался А.И. Философов 18 октября 1874 года в Париже, куда ездил лечиться. Тело его было перевезено в Россию и похоронено в родном Загвоздье. Такова была воля Алексея Илларионовича.
В России и сейчас живут потомки Алексея Илларионовича, сохраняющие память о нем, семейные портреты. Тот, что мы воспроизвели в нашей книге, изображает генерал-адъютанта А.И. Философова — воспитателя великих князей Николая и Михаила Николаевичей.
***
Алексей и Михаил попали в легкую кавалерию — стали царскосельскими лейб-гусарами, склонными к удали и молодечеству. Герои этого времени были воспеты в ранних поэмах Лермонтова. Алексею (юнкерская кличка — Монго) была посвящена целая поэма, в которой описывалось приключение, связанное с ночным посещением загородной дачи балерины Пименовой, и был представлен портрет героя: «Монго — повеса и корнет, Актрис коварных обожатель… Флегматик с бурыми усами… высок и худощав». О себе автор тоже говорил: «Маешка был таких же правил: Он лень в закон себе поставил… Мал и широк в плечах…»
***
Памятник «Тысячелетие России» в Великом Новгороде.
Фигуры и держава стоят на каменным пьедестале, по форме напоминающем колокол. Пьедестал облицован сердобольским гранитом, а опоясывает его барельеф из бронзы с изображениями замечательных людей русской земли.
Строителя памятника — В.Д. Евреинова — наградили орденом Св. Станислава I степени. М.О. Микешин получил орден Св. Владимира IV степени и пожизненную пенсию в 1200 рублей.
***
Анна Федоровна приходилась дальней родственницей A.C. Пушкину, возвращенному в том же 1826 году из Михайловской ссылки в Москву. Недавний заключенный и недавний изгнанник подружились. Пушкин стал часто бывать у Зубковых. Может быть, и потому, что его здесь познакомили с красавицей «крошкой Пушкиной» — «маленькой и субтильной блондинкой, точно саксонская куколка» — свояченицей Зубкова. Это о ней (Софье Федоровне) поэт писал своему новому другу: «Я вижу раз ее в ложе, в другой на бале, а в третий сватаюсь». Однако сватовство Пушкина оказалось неудачным, и уже в декабре в Москве говорили о предстоящей свадьбе Софи Пушкиной с В.А. Паниным.
***
30 января 1907 года газета «Новое время» сообщила: «В доме графа Витте нашли адскую машину. Если бы не счастливая случайность, произошел бы новый страшный взрыв, были бы опять новые жертвы…»
«Счастливая случайность» заключалась в том, что личному секретарю графа — Гурьеву — понадобилась для занятий пустовавшая комната на верхнем этаже. Буфетному мужику Осипу Васильеву было поручено затопить здесь печь. И когда истопник занялся этим делом, то обнаружил опущенный по дымоходу на веревке ящик, в котором оказалась бомба с часовым механизмом. В соседнем дымоходе нашли еще одну такую же. Когда на полигоне произвели опытный взрыв, бомба «обнаружила такую силу, что если бы обе машины были взорваны, то силой взрыва весь дом был бы уничтожен».
Злоумышленники вскоре снова дали о себе знать. Витте получил по почте анонимное письмо. В письме сообщалось, что бомбы якобы «были заложены партией большевиков, что партия эта решила его убить и что для своего спасения он должен переслать 5000 рублей по указанному адресу». Граф отправил это письмо директору департамента полиции.
***
В минуту взрыва приемная была полна народа. Многие из представлявшихся, просителей и часть прислуги при доме были убиты (30 человек), немало оказалось раненых. Среди последних были сын и дочь премьера. Трехлетний Аркадий и пятнадцатилетняя Наташа в момент взрыва находились на балконе — прямо над подъездом. Балкон рухнул вместе с детьми и няней на набережную. Их немедля увезли в ближайшую больницу — Б.М. Кальмейера на углу Большого и Каменоостровского проспектов (Каменоостровский пр., 35). С ними поехала и мать — Ольга Борисовна. Ранения Аркадия оказались незначительными. Наташе угрожала ампутация ноги.
Сам Петр Аркадьевич не пострадал. Только лицо и руки его оказались обильно залитыми чернилами: при взрыве около головы пролетела массивная бронзовая чернильница. Другие четыре дочери премьера, бывшие на верхнем этаже, отделались нервным потрясением. Их Столыпин на катере и под наблюдением своего брата отправил в дом на Фонтанке. Он был ближе и лучше охраняем.
Таким образом, вопреки первоначальным намерениям, Столыпины вынуждены были поселиться в министерском доме у Пантелеймоновского моста на Фонтанке. Сначала ненадолго (через неделю царь предложил им жить в Зимнем дворце), а с ноября 1909 года окончательно. Увы, Столыпина постигла такая же судьба, как предыдущих жильцов этого дома: 1 сентября 1911 года он был смертельно ранен выстрелом из пистолета во время парадного спектакля в Киевском оперном театре.
***
Похоронен П.А. Столыпин был на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, неподалеку от южной стены Никольской кладбищенской церкви. Расходы по похоронам и по сооружению здесь памятника взяли на себя преображенцы.
Памятник, составленный из блоков красного и полированного черного гранита, напоминал тот, что поставлен в Тарханах над могилой Михаила Юрьевича Лермонтова — троюродного брата Михаила Столыпина.
***
Главной святыней Казанского собора всегда была почитаемая икона Казанской Божией Матери. С ней в 1612 году шло освобождать Москву от иноземцев ополчение во главе с князем Пожарским. А летом 1812 года к этой чудотворной иконе припадал М.И. Кутузов, прежде чем отправиться в действующую армию. Потом в собор, ставший для петербуржцев одним из памятников Отечественной войны, отсылались трофеи одержанных побед — отобранные у французов слитки серебра (переплавленные ризы московских икон) и знамена — «дары, приносимые воинами, Подателю Победы». А в 1837 году на полукруглой площади перед собором были поставлены бронзовые памятники победителям Наполеона — М.И. Кутузову и М.Б. Барклаю-де-Толли.
***