Мечты. Осуществленные и неосуществимые. Неосуществимые по разным причинам. Для меня такой мечтой всегда была Куба. Вначале не было возможностей ее осуществить, сейчас – желания. Но мечта осталась. Как понравившаяся когда-то давно песня, которую не слышал много лет и вот, внезапно, мелодией прозвучавшая из промчавшейся мимо машины, или рингтоном из чьего-то телефона. И день в это мгновение становится немного ярче, словно в серую краску обыденности добавили яркую каплю охры.
Куба чуть было не вошла в мою жизнь в момент моего рождения, может, даже немного раньше. В тот год Советский Союз посетил Фидель Алехандро Кастро Рус, в простонародье – Фидель Кастро. Сослуживцы отца, советские офицеры ( щедро замешанный коктейль из носителей остатков традиций русского офицерства и морального кодекса строителей коммунизма) и посоветовали ему назвать меня Фиделем в честь кубинского гостя о чем послать тому телеграмму. А по жизни он будет просто Федя, говорили они. Зато можешь получить какой-либо подарок от Кастро. У отца хватило здравомыслия не следовать советам скучающих в сибирском гарнизоне офицеров, и Кастро не стал моим «крестным».
Следующее мое соприкосновение с Кубой произошло, когда я прочитал «Старик и море» Хэмингуэя. Узнав из предисловия об авторе чуть больше, я долго всматривался в портрет бородатого седого мужика в свитере, от которого просто за версту несло мужественностью. Вот бы так, мелькнула тогда мысль, жить на Кубе, ловить акул и писать такие интересные книги. Чуть позже, в период полового созревания, я услышал рассказ человека, побывавшего на Кубе. Тогда запомнилось только, что кубинские девушки, красавицы-мулатки, легко идут на контакт с советскими мужчинами, и за небольшие подарки охотно совмещают роль экскурсовода и любовницы. Для моего, воспаленного бушующими гормонами, воображения это было равносильно выплеснутому в костер бензину. Через несколько лет я познакомился с сигарами. Истории о том, что их скручивают на своих обнаженных бедрах креолки только подогревали мой интерес. Они продавались, кажется во всех табачных палатках по 20 штук в коробках, сделанных из кедрового дерева и по одной в алюминиевых тубах. «Romeo y Julieta» и «Cohiba». Были еще сигареты «Ligeros» – убойные бастарды сигарного производства. А потом появился и кубинский ром. Впервые я купил его в тот момент, когда на волне борьбы с пьянством под топор пошли лучшие виноградники, а месячную водочную норму можно было приобрести только по талонам. Зайдя в маленький винный магазинчик на Пятницкой, я увидел возмущенно гудящую толпу, состоящую из мужиков с «отекшими лицами и юрких пенсионерок – никто из них не хотел брать, предлагаемый вместо водки светлый ром «Havana Club» в литровых бутылках. Через несколько минут я вынорнул из очага назревающего народного возмущения обладателем двух литров этого чудесного напитка. И, наконец приготовить для зашедших на огонек друзей легендарные «мохито» и «дайкири». И с удовольствием, приехав на дачу, отправившись на рыбалкулетним вечером на берегу реки с приятелями, забросив удочки ощутить себя настоящим кубинцем, опьянев от выпитого рома, и выпустив в звездное небо ароматные клубы сигарного дыма.
За окном воет ветер, дождь стучит по стеклу. Закрыв глаза я вновь окунулся в несбывшуюся мечту – ощутил на губах лаймово-мятный привкус «мохито» и аромат тлеющей в углу рта сигары. Кажется, я уже слышал шум карибского прибоя, чувствовал запах готовящейся на гриле дорады и тепло белого остывающего вечером песка пляжей Варадеро. Мне оставалось почувствовать под ладонью прохладу гладкого и упругого бедра мулатки, когда память услужливо подкинула мне – Хэмингуэй, у которого все это было, разнес себе голову выстрелом из ружья для охоты на слонов. А мне это надо? Я открыл глаза, встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение и стал слушать барабанную дробь дождя, сопровождающую хриплый саксофонный вой ветра. Это было и понятно, и реально.