У Николая Ефремовича житейские обстоятельства складывались не так, как он намечал ранее. Хотя он никогда не придерживался плана "найти и выпить", но что-то пошло не так. Всегда пьяниц разносил в пух и прах словесами , притом на каждом углу. Одному даже по морде дал, когда тот после отказа "выручить несколькими рублями" произнес: "Жмот! Не пьешь, а сроду денег нет..."
Тут ведь сработало дело принципа: сам не употребляешь, так и другим не вели!.."
Сдачи, то есть, получить ответную оплеуху, Николай Ефремович и не расчитывал. Он досканально изучил поведения алкоголиков и с вероятностью ста процентов мог предсказать действия после того или иного мероприятия. Знал: где- "ноги сделать", где- силу применить, как, например, в вышеописанном случае. Но тут не на того нарвался. Алкоголик (или пьяница?) Панкрат, судя по всему, не все еще человеческое пропил; осталось какое-то свое достоинство. Отрезвев через несколько суток, начал преследовать Николая Ефремовича, чтобы каким-то образом сотворить то, что могло бы возместить ему моральный ущерб.
Подкараулил за углом, да и закинул сзади прочный шнурок на горло. Сдавил так, что Николай Ефремович ни вздохнуть, ни выдохнуть не может. Свалились наземь. С удавкой на шее бьет ладонью по земле, вспомнив как это делают заправские борцы, когда им делают болевые приемы. А Панкрат думает: нет, рано еще отпускать обидчика; пусть перетрусит до конца, чтобы на грани этого и того миров очутился; чтобы и сдачи "отвешать" не смог.
Чуть было не передержал... Николай Ефремович захрипел, глаза без зрачков из орбит выкатились.
"Пора выпускать жертву",- думает Панкрат. Ослабил шнурок. Жертва встала на ноги и... "теку". Прибежал домой, очухался и стал думы думать: "Не так вел себя с алкашами... Самосуд творил. Думал побаивались меня. Видно, они тоже люди, коли на такое решиться могут!"