«А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно,
Богу же всё возможно»
(Евангелие от Матфея 19; 26)
Часть 2
Но враг рода человеческого ой как не любит, когда все ладно, да благодатно. Стали злые языки про батюшку небылицы рассказывать. Батюшка с матушкой поначалу отшучивались, Богу молились, храм восстанавливали, да пятерых сыновей воспитывали. Но клеветники не успокаивались, слухи стали еще злее, еще неправдоподобнее.
– Что делать? – сокрушался батюшка, – за такие вещи нормальные мужики кулаком бьют. А мне нельзя, я священник.
Но великому смирению и терпению отца Димитрия пришел конец, когда клевета коснулась матушки. За матушку свою батюшка готов и жизнь отдать.
Помолившись крепче обычного на Литургии, священник решительно направился на другой конец села. Дорога неблизкая, по пути вспоминались случаи из жизни. Вот он, шестилетним, остался без отца. Наверное, тогда и начал закаляться его характер. А вот в старших классах семья переезжает в село, где матери предложили новое место работы – директором школы.
Начало перестройки породило уродливое время псевдосвободы. Подростки, видя полубандитский (если можно так сказать) образ жизни взрослых, примеривали такие же отношения и в кругу своих сверстников. В первый день в новой школе к Дмитрию подошел «гонец»:
– После уроков тебя ждут за углом школы.
Спрашивать «зачем?» было лишним. И без вопросов было ясно, для чего был прислан посыльный. Не пойти – глупо. Все-равно не отстанут, к тому же сочтут трусом. И Дмитрий пошел. Посмотреть поединок новичка с местными «вышибалами» собралась почти вся мужская половина школы.
Вечером Дмитрий, стараясь не попадаться матери на глаза, тайком от нее, приводил в порядок школьную форму. С этого дня драки в школе были ежедневными, и даже по нескольку раз в день. Не каждый раз, но все-таки чаще Дмитрий выигрывал. Дрался он с какой-то отчаянной обреченностью и упорством иногда с двумя-тремя противниками одновременно. Никогда первым из боя не выходил. Мать, загруженная работой и семьей, не всегда замечала то, что происходило с сыном. Когда появляющиеся синяки и ссадины не удавалось оправдать ответами «упал» или «споткнулся», мать пыталась вмешаться в ситуацию. Но Дмитрий упрямо отвечал:
- Не надо! Сам разберусь.
Неизвестно, сколько бы все это продолжалось. Но однажды, после поединка, подошел к нему одноклассник. Известный в школе авторитет, смелый до безрассудства, имея свою «группу поддержки», в школе держался особняком. Его парни за боями наблюдали, но сами в них не участвовали. Подойдя к Дмитрию, он сощурил голубые глаза:
– Ты, я вижу, крепкий орешек. С нами будешь?
Дмитрий согласно кивнул. И с этого момента драки «по вызову» прекратились, а между ним и одноклассником завязалась многолетняя дружба.
Осенняя листва шуршала под ногами батюшки. А ему вспомнился такой же теплый день, когда они вдвоем с Антипом, приятелем молодости, шли по улице. Прозвище к Антипу прилепилось, как производное от его фамилии Антипов. И до дома-то оставалось всего ничего, когда крики и хохот с противоположной стороны улицы привлекли их внимание. Две девчонки, прижавшись спиной к забору, плакали и отталкивали протянутые к ним руки троих парней. Те имели явно нетрезвый вид и гоготали, играя со своими жертвами, как кошки с мышками. Дмитрий враз посерьезнел, бросил через плечо Антипу:
– Я сейчас.
У Антипа округлились и без того круглые глаза:
– Ты куда? Вот дурак!
Завязалась ожесточенная драка. Преимущество парней было в том, что их было трое. Преимущество Дмитрия – трезвая голова. Девчонки убежали, не видно стало и Антипа. Отражая атаки двоих нападающих, Дмитрий на короткое время упустил из вида третьего. Вдруг, что-то холодное и скользкое, как змея, вошло в левый бок. Парни сразу бросились врассыпную. Ноги стали ватными и непослушными. Прислонившись к забору, Дмитрий увидел расплывающееся по рубашке алое пятно, и до его угасающего сознания донесся пронзительный женский вопль:
– Убили! У-би-и-и-ли!
Как давно это было! Батюшка грустно улыбнулся. Сколько в жизни было случаев, когда он мог погибнуть, но, видимо, берег Господь его для главного дела в его жизни – для восстановления Храма, без которого он уже и не мыслил себя.
Так в воспоминаниях и молитве незаметно приблизился он к нужному дому. Калитка была открыта, собак во дворе не слышно. Миновав низкие темные сени, батюшка остановился перед дверью, осенил себя крестным знамением:
– Господи, благослови!
Ступил за порог и остановился в дверном проёме.
Напротив за столом сидели человек пять или шесть. Посреди стола стояла ополовиненная бутылка, под столом валялось еще несколько пустых. Убогая обстановка, давно немытый пол и спертый запах. Нехорошие ухмылки заиграли на лицах собутыльников.
– О! Поп пришел!
– Ха-ха-ха!
– Баба в юбке! Гы-ы-ы!
– А попадья твоя где? Га-га-га!
При этих словах в глазах отца Димитрия потемнело. Пальцы правой руки до хруста сжались в кулак. Рука почти непроизвольно взметнулась и, описав короткую дугу вокруг собственного тела, с треском вошла в стену у левого плеча. Внушительный пласт старой штукатурки, будто охнув, осел, а потом вывалился на пол, рассыпавшись на мелкие песочно-известковые фрагменты. Ржание за столом мгновенно прекратилось, наступила тишина, в которой слышалось жужжание запоздалой осенней мухи на обшарпанной раме засиженного окна.
Казалось, тишина длилась вечно. Сидящие смотрели на священника хмельными, отупевшими от спиртного лицами, а тот прямо в упор смотрел на них, чувствуя, как начинает ныть и саднить разбитая рука. Наконец, кто-то за столом произнес:
– Батя, ты это, того… Может, выпьешь с нами? А и правда, садись, выпьем!
– Не буду я с вами пить – тихо, но твердо произнес батюшка и, повернувшись, вышел за дверь.
Вскоре по селу поползли слухи, что поп-то спецназовец! И по всему видать, Чечню прошел. И только самые близкие знали, как страдал батюшка, что не сбылась его мечта стать военным. Сколько раз мальчишкой представлял он себе, что, как отец, будет служить в спецназе, или, как старшие братья-офицеры, станет профессиональным военным. Не сбылось. Следствия детской болезни перекрыли все его мечты об армии. Не мог тогда знать Дмитрий, что уготована ему другая стезя - стать воином Церкви Христовой. Но слухи о своем «спецназовском» прошлом батюшка опровергать не стал.
На обратном пути батюшка возвращался той же дорогой. Он вспомнил, как однажды ему, тогда еще совсем молоденькому пареньку, пришлось пережить выход души из тела. Только тогда он не понимал, что это именно так называется. Понимание пришло гораздо позже. Но случай, произошедший с ним в стоматологическом кабинете районной больницы Черемхово, он помнит очень ярко и отчетливо до сих пор.
Врач, осмотрев пациента, а это и был Дима – будущий протоиерей Димитрий, принял решение удалять больной зуб. С помощью инструмента, стоматолог захватил и дернул ноющий зуб. В то же самое мгновение Дима очутился возле окна больничного кабинета. Как это произошло – он не может объяснить для себя до сих пор. За окном Дмитрий увидел город. Осознавая, что это знакомый с детства Черемхово, он в то же время не узнавал картины, открывшейся ему за окном. Вечно закопченные углем и сажей улочки города сверкали чистотой и яркими красками. Издалека отчетливо слышался тихий мелодичный колокольный звон. По улицам города шли счастливые и радостные люди в красных и белых одеждах. Все эти люди шли в направлении, откуда слышались колокольные переливы. Дмитрий стоял и не мог отвести глаз от той красоты, которая открылась перед его взором. Потом он оглянулся и увидел себя, сидящего в стоматологическом кресле. Над ним склонились фигуры врача и медсестры. Его неудержимо потянуло назад, к собственному телу, и в следующее мгновение он очнулся, увидев перед собой тревожные глаза стоматолога.
Воспоминания перенесли его в родную деревеньку. Дом на окраине, где они с женой воспитывали тогда еще только троих сыновей. Дети были маленькими, а зарплату бюджетникам не платили месяцами. Пришлось к основной работе инструктора по вождению трактора искать дополнительный приработок. Дмитрий стал из райцентра на стареньких «Жигулях» привозить односельчанам свежий хлеб. Но сельчане сами были небогатыми людьми, хлеба многим купить было не на что. Добрая часть булок отдавалась в долг. Заработанных средств хватало, чтобы кое-как закрыть финансовые дыры в семейном бюджете, купить запчасти и бензин к тем же «Жигулям».
Но именно это время стало благодатным, потому что именно в эти годы шел активный духовный поиск смысла жизни и человеческого бытия. Супруги Дмитрий и Жанна (в Православии Анна) переступили порог Свято-Никольской церкви города Черемхово. В храме Дмитрию предложили работу кочегара и водителя. Храм в то время перестраивался, ремонтировался, и нужны были трудолюбивые и добросовестные люди.
К каждой смене Дмитрий добирался на своей видавшей виды машине, которая была на ходу благодаря неимоверным способностям ее хозяина вдыхать жизнь в почти безчувственное и безнадежное железо. Но были дни, когда «вдохнуть жизнь» в дряхлый «Жигуль» не удавалось или не было бензина, не было денег на бензин и автобусный билет, тогда Дмитрий, встав ни свет, ни заря, управившись по хозяйству, добирался тридцать километров до райцентра где пешком, где бегом. И зимой, и летом. Но трудности эти не озлобили его, а наоборот, еще более укрепляли в вере, учили терпению и смирению.
Настал день, когда священник пригласил Дмитрия в алтарь, сделал своим помощником во время службы. Сколько радости доставляло само присутствие в алтаре во время богослужений и даже простая уборка после службы не омрачала, а добавляла счастливых минут от понимания, что все это он делает для Бога!
Однажды он молился возле распятия. В то время в приходе происходили на самом деле страшные события. Настоятели нескольких храмов области зазывали свою паству фактически отойти от лона Православной Церкви. Позже их назовут раскольниками. И только прямое вмешательство Владыки Вадима, и заступничество Господа уберегло многих прихожан от неверного шага. Это отдельная большая и больная для Черемховцев тема, о которой я здесь упоминаю только вскользь. И тут Дмитрий, который был так смирен и послушен настоятелю, безотказен в любых просьбах, которого знающие его священники звали шутливо «карманный Димка», вдруг проявил непослушание и отказался уходить в раскол.
Это не могло не вывести настоятеля из себя. Отношения катастрофически ухудшались. И Дмитрий был на грани ухода из родного прихода. О чем он тогда молился коленопреклоненно у ног распростертого над ним Христа? О чем просил? Только произошло необъяснимое. Лампадное масло из лампады, которое висело у распятия, пролилось ему на голову и новую куртку. Эту куртку он приобрел недавно на деньги от продажи таежных ягод. Тайга уже тогда выручала их семью. Сбор черемши, ягод, кедровых шишек позволял собрать детей в школу. Вспоминая тот день, батюшка был уверен, что лампаду он не задевал…
От природы немногословный, он вообще старался много не говорить. В детстве был случай, когда взрослые не уследили, и на годовалого Димочку набросилась собака. Когда пес, катая ребенка, начал кусать ему голову, взрослые увидели происходящее и в ужасе отняли ребенка у пса. Может быть, именно этот случай повлиял на то, что Дима практически не разговаривал до пяти лет. Врачи разводили руками. А в пять лет ребенка «прорвало». Он стал разговаривать часами, выбирая в свои слушатели родителей и старших братишек. Позже, уже после рукоположения в священнический сан, родные и близкие заметили, как привычно-знакомое немногословие их Димы вдруг сменилось замечательной способностью отца Димитрия говорить интересные, проникновенные и продолжительные проповеди.
Дмитрий, продолжая работать в кочегарке, водителем, разнорабочим и помогая батюшке в алтаре, даже не помышлял о рукоположении. Но Господь имел о нем Свой промысел. Однажды, в храм приехал Владыка Вадим, тогда еще епископ, позже митрополит Иркутский и Ангарский (а ныне митрополит Ярославской митрополии). Обычно Владыка приезжал на престольные праздники. Поэтому скорее всего это было в мае 2000 года в день Николы весеннего. После службы Димитрий, находясь в алтаре, стал свидетелем разговора Епископа с настоятелем. Речь шла о возможном восстановлении храма в селе Голуметь. Владыка просил настоятеля подыскать кандидатуру на рукоположение в священники с тем, чтобы отправить его в Голуметь. Настоятель сетовал, что таких людей у него на примете нет. Тогда Владыка обратился к нему с удивлением:
– Как же нет? А вот, – указал он на Димитрия, – чем не будущий священник? – И добавил твердо, – будем рукополагать!
Так, не веря сам себе, в сентябре 2000 года Димитрий был рукоположен в дьяконы. А Великим постом 2001 года принял священнический сан и был направлен Владыкой в Голуметь для восстановления Свято-Никольского храма.
Окончание см:
http://www.proza.ru/2015/12/08/1298