Дорогой Леонид Исидорович!
Много лет назад, когда я учился в девятом классе, меня приняли в 45-ую. Приняли не за какие-то собственные заслуги – я учился до того весьма посредственно, а по протекции моего лучшего друга Кости Малькова, который был отличником и учился в 45-ой с младших классов. Надо сказать, что Костя отличался не только блестящими способностями в математике и гуманитарных науках, но и завидным воображением. Он гордился своей школой и не упускал возможности рассказать мне насколько она лучше всех остальных школ на свете: что её ученики талантливее и раскрепощенней всех остальных учеников, её учителя мудрее и известней остальных учителей, и девочки в его классе приятней и умнее всех остальных московских девочек. Во всем этом он, между прочим, не ошибся, но добил он меня уж совсем сногсшибательным заявлением, что в школе на каждом этаже есть буфет, где очень вкусно кормят и ученикам наливают пиво. И в это Костино заявление я тоже, по-моему, поверил, хотя в то время ни он, ни я пиво не пробовали.
Когда меня приняли в школу, все оказалось именно так, как рассказывал Костя, хотя буфетов с пивом, конечно, не было. Началось с того, что сама школа поразила своей необычной планировкой, удивительным лингафонным кабинетом с магнитофонами в каждой парте, превосходным актовым залом с мягкими креслами, зеркальным залом для занятий гимнастикой и многими другими вещами, которых я раньше в школах не видел. Удивительно, но я сразу стал хорошо учиться – не потому, что было просто, а потому, что стало интересно. Как-то вдруг оказалось, что учителя относятся ко мне с уважением, а школьные товарищи - одаренные и яркие ребята – умеют радоваться как своим, так и чужим успехам. Учителя были совершенно неординарные люди – английский язык преподавал переводчик английской поэзии, военный перевод – бывший разведчик, а литературу – в то время мой самый любимый предмет – восторженная и замечательная женщина, которая обожала своих учеников не меньше, чем знаменитых писателей, о которых она им рассказывала. Я мгновенно окунулся в атмосферу скорее лицея, чем скучной и косной советской школы. Оказалось, что передо мной масса возможностей для самовыражения, и я просто обязан был этими возможностями воспользоваться. Надо признаться, что даже в первые годы обучения в Московском университете я не испытывал такого творческого энтузиазма и подьема, какой испытал в девятом и десятом классах 45-ой.
Все это школьное великолепие держалось на одном человеке. Им был директор 45-ой Леонид Исидорович Мильграм – своеобразный Дамбелдор, только без бороды и шапочки, а в современном костюме с полосатым галстуком и в огромных роговых очках. Он, кажется, курил сигареты Мальборо, и это было необычно для того времени. Он прекрасно говорил – всегда интересно, жестко и заразительно. Мы все знали, что он был фронтовиком, человеком убежденным и идейным, но отнюдь не догматиком. Он был женат на дочери итальянского сенатора-коммуниста, и это придавало ему необычный, немного таинственный ореол. Он часто бывал за границей, безусловно видел и знал гораздо больше, чем большинство окружающих людей. Я уверен, что мы сами многого не знали, не понимали в нашем замечательном Директоре, но мы ему абсолютно верили и тайно, а иногда и явно, им восхищались.
Кабинет Мильграма располагался на первом этаже, и мимо этого кабинета мы все ходили весьма осторожно. Честно говоря, и сейчас я, по-возможности, стараюсь держаться подальше от начальства, а тогда уж точно не стремился без надобности попадаться Мильграму на глаза. В его кабинете за два года учебы в 45-ой я, наверное, был всего пару раз, и то, когда по каким-то причинам его там не было. Я был сыном крупного ученого и немного стеснялся этого. Мне казалось, что Мильграму я был совершенно неинтересен и не заслуживал его внимания. Только спустя много лет, уже после окончания школы, я понял, что ошибался.
То, что Леонид Исидорович обожает своих учеников и черезвычайно внимательно относится к их делам и судьбам я понял на своем примере. Дело в том, что мой друг Костя не ошибся насчет девочек 45-ой. Наряду с учебой я весьма интересовался своими одноклассницами и одна из них, Лена Сумленова, вскоре после окончания школы стала моей женой. Оказалось, что Леонид Исидорович внимательно следил за судьбой нашего школьного романа, и, когда у нас родилась дочка Машенька, это стало для него по-настоящему радостным событием. Он, казалось, знал о нас все, хотя мы, как это бывает с молодыми, увлеченными своей жизнью и карьерой людьми, не часто появлялись в родной школе. Что мы с Костей закончили с отличием университет, стали Ленинскими стипендиатами в аспирантуре, в один год получили премию Ленинского комсомола, стали молодыми докторами наук – все это было предметом внимания и гордости Леонида Исидоровича. Он переживал, что мы оба уехали в Америку, понимал нас, радовался нашим успехам в новом мире, к которому он нас так хорошо подготовил.
А мою Машеньку приняли в 45-ю по протекции... Мильграма. Дорогой Леонид Исидорович, я Вам за это тоже бесконечно благодарен! Но это уже совсем другая история...
Александр Кабанов
25 ноября 2010 г.
Омаха, США
Впервые опубликовано в книге "Звезда по имени Мильграм" / [сост.: Е. Я. Подгорная, К. М. Литвина]. - М. : Просвещение, 2011. - 303 с.: ил - ISBN 978-5-09-024539-5