Альфа копала без устали. Казалось, что собака превратилась в неустанно работающую машину Она не чувствовала ни усталости, ни жуткой боли от стёртых в кровь лап и не замечала перед собой ничего, кроме цели.
И вот, наконец, Альфа увидела ту, к которой так долго шла. Спустившись к Виктории в её темницу, Альфа прежде всего внимательно обследовала свою любимую хозяйку. От неё всё так же пахло «Лесной фиалкой». Теперь предстояло вытащить Вику на поверхность из снежного плена. Она знала, что одна сделает эту работу, сил у неё на это хватит, должно хватить, а потом... Про это Альфе не хотелось думать.
Собака нашла выход: она подрыла и утоптала вход, затем спустилась вниз и лизнула Вику в щёку.
Вика почувствовала прикосновение чего-то тёплого и мокрого. Сознание на мгновение вернулось к ней, но сил открыть глаза просто не было.
«Как хорошо и тепло», — подумалось ей на секунду, после чего сознание опять угасло, отодвинувшись куда-то в сторону.
Альфа лизнула её ещё, но и в этот раз любимая хозяйка глаз не открыла, и Альфа поняла: надо подниматься на поверхность. Уцепившись за капюшон красно-оранжевой куртки зубами, Альфа потихонечку потянула Вику на себя. Лёгкое, да ещё к тому же истощенное, тело поддалось без труда, и метров десять Альфа преодолела сравнительно легко. Вдруг она перестала чувствовать правую переднюю лапу.
«Только не сейчас, — проворчала Альфа про себя. — Потом, когда я её вытащу. Всё что угодно, но не сейчас».
Просьба Альфы, видимо, была услышана, потому что чувствительность всё-таки вернулась. Правда, лапа сгибалась с трудом, кровоточила и, каждый раз наступая на неё, Альфа ощущала острую боль. Но терпения у неё хватало и на такие мелочи, как боль и усталость, во время работы она не обращала на них особого внимания. Она упорно поднимала Вику всё выше и выше, пока не почувствовала под лапами твёрдую поверхность. Она вытащила Вику из снежного плена.
Сделав это, Альфа не успокоилась, а повернув голову назад, носом включила радиомаяк. Теперь оставалось только ждать. Альфа вдруг вспомнила, как сначала не хотела одевать чересчур широкий ошейник с датчиком радиомаяка, совсем не потому, что он был ей неудобен. Нет, причина была в другом: Альфе категорически не нравился красный пульсирующий огонёк радиосигнала. Собакам вообще не импонирует красный цвет, что уж говорить об Альфе, которая была образцом своей породы и не могла выносить долгого и резкого мигания яркого огонька.
Обычно спокойная и добродушная Альфа, побыв в ошейнике с красным мигающим сигналом, начинала нервничать и огрызаться. Глухо рыча, она бросалась на всех, кто осмеливался к ней подойти, включая и Антона Себерецкого. Выход нашёлся сам. Как-то, гуляя по зелёной лужайке в один из редких выходных, Альфа увидела белого мотылька. Против обыкновения она не погналась за ним, а долго смотрела, как невзрачный белый мотылёк сидит на большой ромашке. Альфа смотрела на мотылька, а Антон, взглянув один раз на Альфу, чему-то улыбнулся и хлопнул себя по коленке. Вскоре они ушли домой. А дня через два Альфе привезли и надели новый ошейник, только уже с белым сигналом. С этого дня всё пошло, как по маслу. Альфа на редкость быстро овладела премудростью включать кнопку радиомаяка носом, чем в очередной раз привела в восторг Антона и всех окружающих. Она сама не понимала, почему именно сейчас, лёжа на снегу рядом с Викой, вспомнила именно этот эпизод своей собачьей жизни.
Не знала она и того, что тот поступок, который сейчас совершила, у людей назывался и называется подвигом. Для неё, Альфы, это было всего лишь выбором, работой, жизнью, но не подвигом.
Альфа навострила уши, приподнялась на передних лапах. Нет, слух не обманул её и на этот раз. Где-то там, далеко, она слышала гул и шум винтов.
«Помощь идёт, помощь уже близко», — подумала Альфа.
Она еще раз посмотрела на звёзды и, закрывая глаза, подумала о зелёной траве и ярких разноцветных бабочках. Теперь ей казалось, что она так устала, что не смогла бы подняться, кто бы её ни звал.