Я не присутствовала на похоронах брата, не могла видеть его умершим; в моей памяти он остался живой, красивый, с глубокими ямочками при обворожительной улыбке на лице и ясно-голубыми небесными глазами. Я боялась встретить на улице тётю, не имея представления и смелости, какими можно было смотреть глазами на материнское горе. Но не успела слегка затянуться не заживающая на век рана, как открылась новая.
Со смерти Вовки прошло два года. Мой младший двоюродный брат Сашка, а Вовке родной, превратился из маленького озорного мальчишки во взрослого высокого подростка, закончил девять классов и начал ездить в наш районный город учиться в ПТУ на сварщика, и ездил он не один, а со своей первой и единственной девушкой, а ещё с Женькой, третьим двоюродным братом по отцу, но уже по другой тёте. Я одно время часто их встречала в автобусе втроём: светящимися молодостью и жизнью они улыбались, вели интересную беседу друг с другом. Однажды, также в автобусе, я встретила Сашку, он радостный спросил, как у меня дела, а потом ещё добавил:
- Маш, ты что-то совсем перестала здороваться?!
Я удивилась:
- Саш, да я всегда здороваюсь, просто часто задумываюсь о своём и может быть не замечаю тебя иногда, тем более редко смотрю по сторонам на окружающих, так что вполне может быть, - оробела я перед ним. - Извини...
С Сашкой мы кроме приветствий, улыбок и коротких плоских интересов "как дела?" почти не общались; лишь мальчишкой он забегал иногда в гости. А потом вырос: юность, влюблённость, своя дружеская компания, учёба составляли его полную интересную, только начинающеюся, почти самостоятельную, почти взрослую жизнь.
Помню возвращалась вечером с работы, с электрички спешила на автобус домой. Было снова начало осени. Десять вечера, уже совсем темно. И тут вижу Сашку на остановке. Стоял бархатный сезон, солнышко ещё по-летнему ласкало нас последними тёплыми лучами. Помню его мелированные волосы, пёрышками золотились при свете ночного фонаря; тогда было модно у стильных парнишек слегка подкрашивать волосы, чтобы больше красоваться и выделяться из толпы. Он был одет в чёрную обтягивающую майку с борцовской спинкой и чёрных джинсах. Майка вырисовывала его накаченную стройную грудь, и ещё больше подчёркивала массивные плечи и мускулистые руки, он был мечтой многих девчонок, но сердце отдал одной; хотя любил пофлиртовать, немного, с другим противоположным полом, обжигая глазами, заманчивым разговором и чарующей, уверенной в своём успехе, улыбкой. Но ничего удивительного в этом нет, он был молод и красив, и конечно ему льстило быть в центре женского внимания. И как раз сейчас, как только я заметила его и радостно поприветствовала, приятно удивившись неожиданной встрече, он увлёкся разговором с девушкой и не заметил меня. Но ничего, зато как искренне может радоваться душа, когда просто видит родных людей здоровыми, красивыми и счастливыми.
Не прошло и недели как снова возвращаясь домой Икарусом, глядя в окно обозрения, я неожиданно вздрогнула, захватило дух, сердце быстро забилось от волнения: я увидела последствие страшной аварии. Белая машина, простой русской марки: то ли шестёрка, то ли семёрка, небольшой квадратной комплекции, была выброшена с дороги. В темноте, под тусклым свечением фонарей и фар, проезжающих мимо машин, на фоне чёрной ночи, белоснежный цвет чётко различался в глазах посреди обнажённой земли. Мне стало страшно, я подумала о водителе и пассажирах этой катастрофы; помню тогда помолилась за них, как обычно это делаю при виде скорой помощи и несущегося на всей скорости автомобиля или мотоцикла. Машина была смята со всех сторон: поверхности стенок, крыши, смятые настежь полу-распахнутые двери с разбитыми стёклами, а внутри лишь чёрная непроглядная пустота. Скорая, скорее всего, уже уехала. Место оцепила служба ДПС. Машина была вдребезги разбита, надежды что кто-то мог выжить не было, но я всё же прочитала одну молитву, только с появившимся комом в горле, надеясь на какое-то чудо. Происшествие произошло в посёлке Нагорном, где, с промежутком в один год, наша семья потеряла двоих кровных дорогих людей.
Продолжение следует...