Динь – бом.… И милая Алиса за дверцей встретилась с Патриссой,
С которой рядом был к тому ж на взгляд вполне приличный муж,
На время сказочного сна им власть верховная дана.
Супруги начали неплохо: открыли клапаны для вдоха,
И молодёжная волна смела лежалый ил со дна.
Метнулась муть и в этой мути размылись очертанья сути,
Но обозначились пути, что могут к свету привести.
Принять решенье, ох не просто, сорвать пьянящую коросту.
Признаться надо со стыдом, что развратил семью и дом
Опасный пагубный синдром – синдром похмелья.
И старики и молодёжь с трудом скрывают пальцев дрожь.
Не до того ещё дойдёшь в плену у зелья.
Младенцы, что не рождены, заведомо обречены
На жизнь безрадостных калек в текущий и грядущий век,
Где демократия надстройки - Троянский ненадёжный конь -
Несёт неведомый огонь в горнило новой перестройки.
Свищом, каверною в народе сквозит доверия предел,
Как изуверенность в исходе высоких слов и низких дел.
Да, страха нет, ушла опасность. Да, внесена в вопросы ясность,
И да! с читаемых страниц тревожит критика и гласность
Общественных и частных лиц.
Кто сегодня не отважен? Говори! твори! пиши…
Только у замочных скважин есть свои карандаши.
Сочиняй без опасений! Слово зло искоренит…
Но под сенью чьих–то теней тень маркует кондуит.
Исторические дали донесли из глубины,
Как монархи утверждали конституции страны.
И доверчивых, лупатых, словно к тёще на блины,
Ждали добрые солдаты возле рва или стены.
На учёте чёт и нечет. Равнодушный метроном
Приближает время встречи час за часом, день за днём.
И отчаянные тени обречённых поколений
Молчаливою стеной вырастают за спиной.
Подняв пьянящий кубок власти, непросто избежать напасти
Корыстолюбья, а оно куда опасней, чем вино.
Живое гнобят метастазы: сапфиры, лалы и алмазы,
Александрит и бирюза…
Они, как детская слеза
Стекают каплями колье и застывают на белье.
В кольце гранатов аметист и бликов падающий лист
Несёт, как тайное свиданье, неравновесное сиянье.
А эти дачные строенья!
Неукротимое стремленье иметь их восемь, или шесть,
Чтоб утвердить престиж и честь.
Где дымно, там не без огня... но бросьте тяжестью в меня,
Кто чист и был всегда таким, как «шестикрылый Серафим».