В погоне за правдой, сохрани себя.
В комнате витал запах воска и свежего сена. Тени отбрасываемые единственной свечой рисовали оскаленные морды ранее не виданных ею зверей. Измученное сознание девушки улавливало несуществующие шорохи и топот невидимых сапог. Ей чудится, что за ней придут. Придут и обязательно заберут ту единственную нить, разорвут последнюю связь, которая крепко связала ее с Ним.
Страх живший до этого момента на затворках ее сознания, тихо скребся в маленькой, дрожащей душе. Невольно девушка представляла как за сотворенные ею грехи, легко могут отправить на костер.
Но теперь у нее появился маленький смысл жизни, которого она решила защищать, словно дикая волчица. Уничтожит любого рискнувшего посягнуть на ее золотце.
Время стремительно убегало прочь, вместе с ним неумолимо таяла свеча, медленно истекая воском и источая аромат прелой листвы. За ней не пришли, эта мысль пьянила, заставляла ощущать немного притупившуюся за годы радость.
Восторг заполнял ее хрупкое тело. Были б только силы, вскочила и кружилась пока не упала в изнеможении. Лучше б улетела из своей темницы. Прочь. В места где ее не найдут, где никто не узнает ее секрет.
Тихий плачь, вырвал ее из цепких лап несбыточных желаний. Она опускает глаза, и нежность заполняет все ее яство. Девушка и не подозревала, что сумеет полюбить кого-то сильнее, чем Его.
Ребенок морщил носик. Маленькие ручки тянутся к ней, а в широко распахнутых глазах плещется любопытство. Светлый чистый ореол окружает крохотное тельце. Улыбка появляется на заплаканном лице.
Девочка цепкой хваткой держится за руку матери. А та в миг погрустнев, ощущает, как нежеланные слезы вновь начинают катиться по разгоряченным щекам.
– Знала б ты милая, сколько крови на моих руках…, – тихо шепчет, целуя дочерь.
Боль и тоска сплелись в тугой клубок, неумолимо рвались наружу. Стон, сорвавшийся с потрескавшихся губ, превратился в тихий вой.
Свеча гаснет, погружая комнату во мрак. Старая дверь тихо скрипит, замерев в темноте, девушка слушает шаги неумолимо приближающиеся к ней. Она прижимает к груди дочь, ощущая как маленькое сердечко испуганной птицей бьется о клетку ребер.
Яркий, слепящий свет залил маленькую комнатушку. Девушка инстинктивно заслоняет малышку. Ощущает насмешливый взгляд, но очень боится встретиться со своим страхом.
Воспоминания о выцветших, безразлично смотрящих на мир глазах, заставляют хрупкое тело дрожать.
А ведь это ее вина. Что его глаза потеряли живой блеск. Что его сердце навеки остановило свой бег. Что ее душа превратилась в булыжник покрытой золой. Девушке стало страшно, впервые за много лет она захотела не отобрать, а защитить.
Тяжесть одиночества зарождается внутри, а зыбучие пески отчаянье поглощают маленькое сердце. Девушка исподлобья смотрит на стоящего рядом человека.
– Зачем ты привел мальчишку? – гнев искажает молодое лицо.
– Он хотел увидеть сестру, – сухо ответил мужчина, кивком позволяя сыну подойти к ней.
Девушка ощутила, как ненависть сковывает ее. Как каждая клеточка в ее теле кричит. Внутри закипает отчаянье, оно хлещет через край, словно вот-вот случится внутреннее извержение.
– Не смей, – не разжимая зубов, шипит.
Но мальчишка не слушает, он легко забирает малышку с дрожащих рук. Неуклюже прижимает ее к себе, убаюкивая сестру, напевает колыбельную. Слезы вновь наворачиваются на девичьи глаза, и тихие всхлипы сотрясают хрупкие плечи.
– Нет, – она тянет к дочери руки, ощущая, как слабость растекается по ее уставшему телу.
Последние силы покидают обреченную девушку. Свинцовые веки медленно закрывают блестящие от слез глаза. Жесткие подушки, становятся мягкими перинами, а сварливые голоса служанок превращаются в колыбельную.
– Госпожа, вам нужно отдохнуть, – начинает копошиться вокруг нее одна из прислуги.
Она бережно укрывает подрагивающее тело. Тихо шепчет молитвы. С последних сил девушка поддается вперед, ее пальцы касаются детской щеки и единое слово срывается с потрескавшихся губ:
– Лекса.