Песня лети, как птица вдаль,
Ведь где-то там, в тиши лесной,
Стоит у речки синей, дом родной,
Где ждет меня любимая и верная.
Где тихий мой причал,
И вечером в саду из дома
Слышатся лишь звуки полонеза...
Полонез Огинского
музыка М. Огинского
слова В. Шарапова
И вновь иду в Ирландский паб
И снова с Родиной прощание
Родной ирландский красный эль
В России пью я на прощанье
Лайм о’Некк
Собираясь в город, названный в честь пива, было бы абсолютным неуважением и даже вызовом, пить на завтрак что-то еще. Но если я и пытался сделать вид, что волшебный уэльский эль Бомбардир, получаемый высокотемпературным верхним брожением, имеет какое-то отношение к голландскому простоватому лагеру, то Игорь Николаевич не собирался ни перед кем заискивать, и поглощал мои фисташки, взращённые на одном из греческих островов. Если не вдаваться в подробности, то нас вновь пригласили на какую-то международную конференцию, скорее всего по ошибке, и в ожидании отлета я прощался с Родиной в ирландском пабе аэропорта Шереметьево.
Завтрак должен быть сытным, плотным и заряжать энергией на весь день. Я зарядился дна на четыре. Ситуацию держал под контролем. По крайней мере, ту ее часть, которая касалась дальнейшего употребления алкоголя. Все мои планы ограничивались бокальчиком вина в самолете.
Вылет по каким-то причинам задерживался. Через тридцать минут мучительного ожидания открытия туалетов, выяснилось, что ждали мы опоздавшего пассажира.
Представьте себе Льюиса Хэмильтона, одетого Пенкином. Чернокожий метросексуал, не скрывающий своего гомосексуализма. Игорь Николаевич пытался объяснить разницу, но она от меня ускользнула. Негр занял место рядом со мной, и скорчил слащаво маслянистую гримасу, которая, по-видимому, должна была означать извиняющуюся улыбку. Наконец, мы взлетели, туалет открыли, и градус моего раздражения пошел вниз. А вместе с ним остальные градусы и промилле.
Мой никтоподобный* метрогей вызвал стюардессу с ящичком «duty free», чтоб приступить к исследованию парфюмерной продукции, представленной на борту. Я был не настолько разборчив, и начал пить водку. Сосед абиссинец никак не мог выбрать духи, подходящие к его настроению, стюардесса со своими запасами болталась у наших кресел, опасаясь оставить парфюм без присмотра, я продолжал заказывать один «мерзавчик» за другим. Самолет уже начинал снижение, когда я тоже куда-то провалился.
До города добирались на электричке. Так решил Игорь Николаевич. Такой способ не самый быстрый и комфортный, но предоставил мне время на акклиматизацию. Или детоксикацию. Молодец Игорь, мыслит стратегически. В такси ведь унитазы пока не установлены, а в поезде, пожалуйста, обнимайся, сколько хочешь.
После такой железнодорожной перипетии**, организм требовал еды и алкоголя. В Амстердаме легко совершить ошибку, попав вместо кафе в кофе шоп. В последнем вся еда и питье представлены разнообразными легкими наркотиками. Мой дружок Костик как-то раз посетил один из таких «шопов». Запивал пивом сушеные поганки. Эффект нулевой. Единственное, что он заметил, струя его мочи в писсуаре, когда он пошел отлить, закручивалась причудливым образом, напоминая золотого дракона. Правда, Шейкин, который вместе с ним был в том притоне, описывал ситуацию чуть иначе:
– Смотрю, Костя загрузился, глаза в пучок собрал, замер минут на пять. Вскочил, помчался в туалет. Через несколько секунд, выскакивает из сортира, штаны спущены, шлангом своим из стороны в сторону болтает. Из шланга, как положено, что-то льется. Про нас он забыл, рванул на улицу, но, запутался в трусах и упал.
Ну а мы, обходя стороной все злачные места этого славного города, двинулись в сторону Рейксмюзеума. В качестве компенсации, Игорь Николаевич купил мне пакет картофеля фри, которым якобы славиться Амстердам. По дороге я вновь озаботился туалетом, но нашел лишь имитацию пляжной передевалки. Зато видно, кто гадит мимо толчка. А как им пользуются женщины, я так и не понял.
«Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенбюрга» – полотно монументальное. Конечно, не настолько монументальное, как «дозоры» Лукьяненко и Бекмамбетова, но и денег таких никто Рембранту не платил***.
Следующим в нашей культурной программе должен был стать Ауде Керк – старинная городская церковь. Путь к ней лежал через квартал красных фонарей. Как это верно: «дорога к подвигу лежит через падение». Девушки в витринах были на любой вкус, и даже Игорь Николаевич, не проявляя явной заинтересованности, никуда не спешил, пробираясь узкими улочками Де Валлена.
Решили слегка подзаправиться. Очередной голландской гордостью стала сладкая сдобная булочка, начиненная зеленым луком и селедкой. Интересное сочетание. Особенно с женевером. Иной раз мне кажется, что англичане, что бы они о себе не думали, ничего кроме овсянки и футбола не придумали. Даже класть можжевеловые ягоды в ячменную брагу, придумали голландцы. Ну а в Лондоне переняли технологию и чуть изменили название на британский лад. Получился джин.
Центр Амстердама практически закрыт для транспорта. Мы решили арендовать велосипед. В прокатной конторе очередной метрогей запросил 20 евро в сутки за велик. Видя наши возмущенные лица, парень за стойкой посоветовал обратиться к грязноватому черному, ошивающемуся неподалеку.
– 15 евро. – Велосипеды были не новые и явно ворованные.
– И я верну вам десятку, если вы привезете байк обратно.
Наконец я был вознагражден за все свои страдания. Мне удалось сэкономить чуть больше двухсот евро, грамотно оплачивая наше участие в конференции. Но патологически честный Игорь Николаевич соглашался использовать эти деньги только для обеспечения минимальной жизнедеятельности. Я предложил истратить деньги на еду. Исключительно, чтоб не умереть от голода. Игорь согласился.
Ледяное шабли составило идеальную пару для устриц, и неплохо дополнило других морских гадов. Рыбный ресторан, расположенный на берегу канала, оправдал мои ожидания.
Оценив мое самочувствие, Игорь Николаевич решился вызвать такси. По дороге в отель я вспоминал минувший день, и добродушно возмущался обилием черных, встретившихся нам в Амстердаме.
– Эй, что против черных имеешь, – таксист оказался из Грузии.
На следующий день, ограничив наше участие в конференции подписанием чек листов, мы собрались в Лейден. Университет, где работал Эйнтховен, университетская клиника, кладбище, где его похоронили. Для полноты картины, недоставало только посетить место его рождения, но поездка в Индонезию в наши планы пока не входила.
В Угстгесте, мы замерли в благоговейном молчании на могиле метра электрокардиографии. Затем поехали в клинику.
Удивительно, но в голландской больнице нет охраны. Мы с Игорем Николаевичем обошли все этажи, были даже в реанимации. Везде нас встречали радушно, искренне пытаясь удовлетворить наше любопытство. Но с другой стороны у них террористы больницы не захватывали.
И, конечно, сыр. Когда я переехал в Москву в конце восьмидесятых, голландский сыр был один. Он так и назывался – голландский. Еще был российский и пошехонский. В магазине сыров в Нордвике только Гауды было сотни сортов. Я взял классику, с трюфелями и из молока коров, которые впервые после зимы вышли пастись на зеленую травку.
* Никта – в греческой мифологии богиня ночи, персонификация ночной темноты.
** Игра слов. ПерипетИя (греч. ;;;;;;;;;;) — в античной мифологии внезапное исчезновение удачи в делах, возникающая как реакция богов на излишне самоуверенное поведение героя. В дальнейшем приводит к божественному возмездию — немезису. Перепитие – чрезмерное употребление алкогольсодержащих жидкостей.
*** По моим подсчетам Рембрандт ван Рейн заработал на этой картине около 190000 долларов США по современному курсу. Для примера, только на product placement создатели фильма «Ночной дозор» заработали более полумиллиона долларов. Общие сборы достигли 40 млн долларов.