Сказка «Степь и Море»
Дружно жили шумливый зеленоокий Каспий и немногословная ковыльная Степь. Заспорит, бывало, по пустяку заскучавшее степное Море со вспыльчивым непоседой-ветром и, глядишь, уже побежали по взволновавшейся водной глади бессчётные отары пенных барашков.
И тут же встревоженно заколышется и разойдётся по всей степи широкими волнами седой степной ковыль, заставляя вожаков бесчисленных овечьих отар настороженно всматриваться в сторону потемневшего горизонта.
А рассердится не на шутку безбрежный Каспий – и помчатся по бескрайним бурным просторам, перегоняя недовольных чаек, бессчётные табуны необузданных белогривых волн.
И тотчас же по всей Степи вскинут головы и, приветственно заржав, сорвутся с исхоженных пастбищ вольные быстроногие кони под встревоженное хлопанье крыльев крикливых белобоких сорок.
Но бесконечно чаще на каждом восходе солнца осторожно набегавшие на покатый берег игривые волны еле слышно шуршали сухим камышом и мелкими камушками, наполняя утреннюю Степь новой свежестью с тонким ароматом влажных водорослей, а проснувшиеся ни свет ни заря окрестные пичужки, рассевшись по прибрежным кустам, радовали проснувшийся Каспий своим весёлым щебетанием.
И не о чем было спорить и нечего было делить Морю и Степи, потому что всего у них было без счёта и поровну.
Но как-то колючий пустынный ветер начал нашёптывать простодушному богатырю Каспию, что, видно, загордилась не в меру соседка-Степь: ни в Наурыз не поздравит, в гости не пригласит, ни доброго слова от неё вовек не дождёшься.
«Вижу, сторониться она тебя стала, - свистел коварный ветер, срывая пенные шапки с беспокойно мечущихся волн. – Знать, ровней себе не считает… Или, может, задумала чего?» – вдруг срывался он в глухое бормотанье, и тут же сам взвывал в вихре брызг и водоворотов: «Погляди, как зарос корявыми кустами весь твой прежде чистый широкий берег и как далеко запустили свои корни в море незваные камыши!»
И, уязвленный злобными нашёптываниями, буйный Каспий поднял из своих тёмных глубин табун самых сумрачных волн, которые накатывались на глинистый берег до тех пор, пока не выворотили и не унесли за собой все до одного прибрежные кусты и раскидистые ивы и вязы вместе с птичьими гнёздами.
Но и тогда, безумствуя, продолжал он гнать на пустое побережье брызгающие тёмной пеной высокие водяные валы, подмывшие его так сильно, что обнажились древние каменные границы, о которые дикие морские кони продолжали биться с хрипом и грохотом…
Наконец, устал от беспрестанной злобы могучий Каспий и направился погостить у своего ветреного приятеля, не раз звавшего развеяться с переменчивыми песчаными волнами, текущими по бескрайней пустыне цвета незаходящего солнца. А перед уходом по совету жаркого друга он оставил стеречь свои пределы вольнице морских белогривых скакунов, которые без устали могли мчаться вдоль выщербленной каменной гряды, огородившей Море, в поисках добычи и тамги.
И не проходило и дня, чтобы буйные волны, перехлестнув через высокие надолбы, не затопили заботливо построенные на краю Степи норы степных сусликов и не унесли с собой в бурлящую пучину их барахтающиеся тельца и запасы семян и степной травы.
Поэтому не проходило и дня, чтобы степные птицы не выхватили из бурлящей пены толстых зазевавшихся карасей, решивших погреться на тёплых отмелях, а юркие степные лисицы не выбросили на берег больших усатых сомов или не подстерегли насквозь пропахших рыбой морских чаек и вечно голодных бакланов, неосторожно низко пролетавших над кромкой настороженной Степи…
Тогда вздохнула сокрушённо немногословная Степь и ещё дальше отодвинулась от своего беспокойного соседа.
И вскоре только змеи и черепахи проторенными контрабандными тропами пересекали безжизненную полосу перемешанных с камнями песка и глины, только казавшуюся ничейной. Потому что уже давно по-хозяйски сметал высохший песок, мелкие камушки и кусочки глины в грязно-серые барханы коварный пустынный ветер.
И вскоре на широкой полосе обнажившихся каменистых берегов и глинистой пустыни, выжженной нещадным солнцем до глубоких извилистых трещин, полновластно царил только безжалостный суховей.
Поэтому не проходило и дня, чтобы не выбросило на пустынный берег больших серебристых рыб, задохнувшихся в высыхающих заводях, покрытых плотным слоем гниющей тины.
Как не проходило и ночи, чтобы не бросилась с высоты на окаменевшую землю белокрылая чайка, ослабевшая в напрасных поисках ушедших от берегов в прохладную глубину редких рыбных косяков.
И не было дня, чтобы не сгубила дневная жара молодых любопытных лисиц, ушедших от границы Степи вглубь раскалённых глиняных пустошей.
Только когда последний улетавший к другим морям пеликан прокричал, что весь берег на ширину крыла птицы Самрук превратился в бурую пустыню, только тогда Море заметило, как сильно оно обмелело, отступая всё дальше и дальше от почти не видной полоски пожелтевшей Степи.
Тут всерьёз забеспокоился прежде убаюканный льстивыми речами Каспий и по-соседски спросил совета у своего приятеля, который под шум трескающихся на солнце камней и глины уже давно своим мертвенным дыханием иссушал воды Моря, прибирая себе участки недавнего морского дна.
Нехотя откликнулся на эту просьбу владетельный суховей, передав через посыльного ветерка, что, видно, ещё больше тайком забирает у могучего Каспия – властелина всех вод на этом краю света, живительной влаги для своих разросшихся саксаулов и ковылей неблагодарная Степь.
Тогда глубоко вдохнуло обжигающий воздух всё ещё великое Море и, тяжко выдохнув, потянуло из всех близлежащих ручейков, речек, озёр и подземных источников в себя всю пресную воду, которая издревле питала окрестную Степь…
Лишь тяжело вздохнула безводная степная ширь и далеко-далеко перенесла свои седые травы и редкие рощицы саксаула и карагача в сторону восходящего солнца.
А как только ушла от обманутого Моря великая Степь, закружил в радостном вихре над Каспием набравший силу пустынный ветер и выдул все до последней морские волны, охранявшие старую каменную границу.
Только тогда впервые пожалел усыхающий одинокий Каспий о тех временах, когда бескорыстно хранил его ровный берег верный степной ковыль и натужно спорили с жарким ветром кривые сучья карагача.
Но шло время и всё больше отдаляла его от Степи ширящаяся полоса бесплодной выгоревшей земли, которую дальней стороной стали обходить даже редкие дождевые облака.
Оттого ещё шире становились владения жадного суховея, который не спеша замешал из остатков ссохшейся травы и комков выжженной прибрежной тины рыхлый пустынный пирог да и развеял его без следа над своими новыми вотчинами…
Так и остались бы вскоре от степного Моря и безбрежной Степи только старые камни посреди нескончаемой пустыни, но пришла в те края долгая Зима, глубоко упрятавшая под толстую ледяную корку промерзшее до дна Море и покрывшая толстым слоем слежавшегося многовекового снега так ни разу и не посетовавшую на невзгоды Степь.
Глинистая же пустыня, разделившая Степь и Море, промёрзла так быстро и глубоко, что продрогший до последней песчинки жадный суховей едва успел улететь в свои дальние пределы, подгоняемый непрекращающейся снежной вьюгой.
А когда долгая Зима опять уступила место вечному синему Небу, то как давний сон забылись старые обиды, и, как и в прежние времена, дружно зажили полноводный Каспий и такая же немногословная Степь.
Крепкие степные травы и раскидистые прибрежные кусты, щедро подпитываемые родниковой водой, укрепили перемешанный с глиной прибрежный песок, толстым слоем укрывший длинную гряду выветрившихся камней, а поумневший Каспий больше не внемлет льстивым напевам чужих ветров и держит подальше от своих пологих берегов бессчётные табуны высоких морских волн.
Пояснения:
- Каспий – крупнейший на Земле замкнутый водоём, который классифицируется либо как самое большое бессточное озеро, либо как полноценное море из-за своих размеров (371 тыс. кв. км со средней глубиной 208 метров) и того, что его ложе сложено земной корой океанического типа. Протяженность береговой линии Каспия составляет 6,7 тыс. км;
- Наурыз – праздник весеннего обновления, торжества любви, плодородия и дружбы в Казахстане (21 марта). Считается, что если Наурыз входит в чистый дом к хорошему хозяину, то неудачи и невзгоды в новом году будут обходить его стороной;
- птица Самрук – у древних кочевников священная птица, которая каждый год откладывает в кроне Дерева жизни, корнями удерживающего землю, а кроной подпирающего небо, яйцо – Солнце, которое проглатывает живущий у подножия Дерева жизни дракон Айдахар, что означает смену зимы и лета, дня и ночи, борьбу добра и зла.