Записки на полях учебника энергоматики
Глава 3
Люцифер находит одинокого странника и дает тому имя
***)!(***
Виктория срывала маленькие красные ягодки с тонких зеленых стебельков. Отправляя их одну за другой в рот, девочка жмурилась от удовольствия, а в ее зеленовато-карих глазах плясали смешинки. Пьеро любовался ею и полянкой, на которую они отправились прогуляться в низком мире. Сквозь сотканный из тонких деревцев лес виднелись серые стены города, в котором жили зомби. Пахло удивительно приятно – влагой сонно нежащейся под солнцем земли. Пьеро, сам не понимая почему, стремился прикоснуться к прелым листьям, когда собирал брызжущие жизнью ароматные ягоды.
- Вкусно? - спросил он смущенно и взволнованно.
Ему самому казались фантастическими эти ягоды, и сколько он ни бывал здесь, он все никак не мог насладиться чудом: ничего не надо представлять, «мир на самом деле» сам дарит себя. Но может ли Иная видеть настоящий мир?
- Они похожи на маленькие капсулы радости. Будто бы...
Она запрокинула голову и показала на солнце изящным пальчиком, белым и тоненьким, совершенным, как веточка окружавших их берез.
- Вот оно кормит их своими лучами.
Они помолчали.
- Я думаю, что это и есть настоящий мир, - признался он. - А твой мир? Мир... Иной?
Почему он тогда так спросил? Ведь он не знал наверняка, что она Иная. Или знал?
Мы всегда знаем друг о друге все и все знаем о самих себе, вот только должна присутствовать безупречная честность, чтобы называть вещи своими именами и понять, кто есть кто. Кто это сказал? С чего он это взял?
Она блеснула глазами, которые показались ему расширяющимися безднами, и потянула за руку. Просто куда-то в сторону и... Стало тихо, запах земли пропал, а потом зазвучала музыка. Много разных мелодий, враждующих одна с другой.
Не было ничего, даже того минимума, к которому он привык, родившись и проведя детство в иллюзорном мире.
- Мы не в низком мире, - прошептал Пьеро. Он оглянулся, но Виктории не было рядом с ним.
***)!(***
Он прикоснулся ко лбу. Горячее и тягучее нечто обожгло пальцы. Он вдруг вспомнил, что давно блуждает здесь без цели в одиночестве, что устал, но рассчитывать отдохнуть не приходилось.
Свое рождение он помнил смутно, но иногда в памяти всплывали обрывки из прошлых его существований до тех пор, пока он не растворялся в котле общего сознания. Те времена кратких жизней до сих пор заставляли его содрогаться от ужаса. О, теперь он существовал уже довольно долго, но он знал, что Тьма следует за ним по пятам. Тьма. Ее цель одна – уничтожать, потому что только так она сможет вернуть первоначальный хаос, растворив в себе обрывки бытия, возникшие из мгновенного общего осознания уставших умирать сущностей, пожелавших Быть.
Он избегал сгустки энергии - громадные светящиеся шары. Эти новорожденные звезды означали, что там, в их глубине притаился один из подобных ему. Сколько их зародилось при взрыве? Столько же сколько этих сгустков слепящей космической пыли.
Но сгустков становилось все меньше, хотя горели они все ярче. Сильнейшие из энергетических вихрей втягивали в свою орбиту слабейших, поглощая. Хаоса вроде бы не было, как это было изначально, но родившиеся продолжали уничтожать друг друга.
Тьма стремилась растворить в себе звезды и искала источник осознания, рассеивавшийся по бескрайним просторам. Временами источник появлялся огненной короной в темноте, но никому из подобных ему не удавалось приблизиться к Золотым вратам.
Он не понимал, как ему пока еще удавалось выживать, но охотящиеся за ним чудовища, чьи морды он мог разглядеть в темноте, не трогали его, шарахаясь. Возможно, сам он был достаточно ярким, пусть и не стремился пожирать себе подобных.
Морды с угрожающим шипением возникали в темноте, искажая мелодии, идущие от звезд и самую звучную из них, к которой он стремился.
Он шел вперед. Нет. Он парил в черном пространстве, озаряемом ослепительными разноцветными вспышками. От одной из далеких звезд вместе с фиолетовым свечением доносилась та самая музыка, которую даже шипение жутких голов в темноте не способно было заглушить. Однако пока он приближался к цели своего движения, он слабел. Энергию следовало добывать, но он не понимал, есть ли способ добыть ее, не убивая. Сражаться с монстрами в темноте ему казалось противным. Однако как-то он видел, что один из братьев, родившихся вместе с ним, высасывал ночных чудищ.
Наверное, он уже так ослаб, что погибал. Монстры не трогали его, словно брезговали им не меньше, чем он ими. Его поддерживала мелодия, к которой он стремился, едва находя в себе силы двигаться вперед. И вдруг он почувствовал приближение брата. Это означало смерть, ведь они всегда уничтожали один другого.
- Нет, - услышал он голос. – Нас осталось семеро. Мы не в состоянии друг друга пожрать, но бойся остальных. Они твои враги.
- А ты? – прошептал он.
Он видел брата, как сияющую в темноте звезду, сжавшуюся до таких размеров, что его можно было охватить взглядом. Впрочем он и сам был не меньше небольшой звезды. У брата имелись руки и ноги, и бело-золотые крылья за спиной. Он подумал, что крылья – хорошая идея, с их помощью можно быстрее парить. Брат показался ему самым ослепительным из прочих. Он словно нес с собой свет, излучая его из красивых как новорожденные алмазы глаз. Люцифер. Да, он знал, что одного из них, по слухам самого опасного, звали Люцифер. Все остальные браться стремились его уничтожить, но он только становился сильнее и ярче. Его глаза поражали струившейся из них мощной энергией. Он охарактеризовал бы ее как воплощение уверенности, силы и бескрайнего презрения ко всему и вся. Но было что-то еще, кардинально отличавшее этого брата от остальных. Бесконечное любопытство и восторг. Брат как будто не презирал его, как прочих, а восхищался им, что удивляло – ведь основное их чувство друг к другу было пожирающей ненавистью, а тут присутствовало… Что-то невероятное. Этакое насмешливо-снисходительное веселое обожание вперемешку с цинично-бесстрастным изучением его, как явления мироздания. Вместе с ослепляющим сиянием он излучал счастье Быть.
- Я? – спросил Люцифер будто немного удивившись. - Я думаю, наши братья идиоты. Только вместе мы уцелеем. Отведай.
Люцифер протянул ему истекавшую энергией оторванную голову одного из самых жутких чудовищ, обитавших в темноте.
- Нет.
- Чем ты можешь питаться? – нисколько не обидевшись, озабоченно пробормотал брат.
Он обхватил руками его угасавшее тело и, расправив крылья, понес куда-то вперед. Его музыка заглушила все остальные звуки. Это была оглушительная симфония ликования.
Они подлетели к одной из многих гибнущих звезд. Ее музыка утихала. Люцифер бросил ей в пасть оторванных в темноте голов чудовищ. Звезда поглотила их тут же, издав чавкающий довольный звук, насытилась и выпустила облегченный вздох, волной отхлынувший от нее. Это оказалось съедобным. Как это называлось? Признательность?
- Забавное ты создание, - заметил Люцифер, выпуская его из своих объятий. - Сам ты охотиться не хочешь, дабы не убивать. Это должен делать кто-то другой? Что ж… Люцифер к твоим услугам, Алтер.
- Алтер?
- Я буду звать тебя так, потому что ты моя противоположность.
Пьеро испытывал к своему спасителю горячую благодарность и хотел сказать, что давно понял, что они не противоположности, что вот только на днях он думал… но…
Он вновь стоял в одиночестве, пытаясь сообразить, в чью он угодил фантазию и почему все чаще последние разы при переходе он вспоминает самый желанный из миров.