Я прознал, что у нас на районе поселилась какая-то адекватная девушка. Говоря по наркомански — цивильная. Подразумевалось, что косметика на ее лице не кричала: «выеби меня», как в случае со многими местными бабами. А они были шаблонно ****ливыми. Я имею в виду манеры. Просто какие-то сериальные ****и. Из тех многосерийных высеров, что транслируют по федеральному каналу.
Так вот, местная шпана держала осаду дома этой цивильной девки. Они навязчиво шарахались поблизости от ее крыльца. Правда, они были стеснены во времени, имея потребность «сыграть на баяне», плюс требовалось время на отходос. Думаю, бедняжке удавалось пройти не замеченной, когда нужно. Как к нам могло занести человека, относимого к средней норме, может только на небе кому известно.
У нас есть только один многоэтажный дом. Он расположен на выезде из района. Там живут семьями и в основной массе своей даже не курят анашу. Я же проживаю в частном секторе, где сдаются дешевые барачные халупы. Бабенка заселилась именно в такую халупу, поближе к своре нарко-зомби. Это был эпицентр боли. Территория прихода. Земля похмелья и отходняков. И она.
Картавый рассказывал, что по одному только запаху и с закрытыми глазами можно было определить, что она здесь чужая. Опрятная, красивая и уверенная, одним словом — не подходящая. Картавый — был единственным из наркоманов, с кем я поддерживал периодическую, светскую беседу. Обычно это случалось, когда я был в подпитии, а он под приходом и поэтому, добр и словоохотлив.
Эта женщина на одной чаще весов, а мы на другой. Я тогда еще даже не видел ее ни разу, но уже по возбужденной речи Картавого понял суть. Ненависть и похоть — вот два аспекта отношения к ней, которые могли ощущать в себе люди нашего района. Она была светом прожектора. И свет этот выхватывал каждого из нас, показывая, насколько мы безнадежные и уродливые. Теперь никакие наркотики не могли вытеснить мысль о том, что мы люди дна.
Я решил познакомиться с ней. Пришел с работы, выпил две бутылки пива вместо ужина и уже через полчаса стучался в ее в дверь.
— Кто там?
— Сосед.
— Я уже получила представление о соседях.
— Съехать никогда не поздно.
— Это не мой случай.
— Может, пустишь меня. Я выпить принес.
Она открыла дверь. Передо мной стояла девушка с миниатюрной фигурой, стройная, с волнующим рельефом тела. Глаза строгие, но добрые. Видно было, что она хочет улыбнуться, но сдерживается.
— Ты не похож на наркомана.
— Это еще ничего не значит. Так я могу зайти?
— Хорошо. Заходи.
К тому моменту, когда мы раздавили полбутылки коньяка я окончательно освоился. Чужие стены перестали давить. Звали ее Саша. Она была журналисткой. Я много шутил, а она в свою очередь не боялась улыбаться. Я рассказал о том, что возможно на ней сейчас тапочки, сделанные мной. А она, в свою очередь, рассказала, что проводила серию репортажей о вредных объектах производства. Она была идеалисткой. А я кажется, влюбился.