«А жизнь текла полноводной Леной, не отвлекаясь на людские переживания: угрызения совести, раскаяния, заботы, надежды, радости, горести. Ей было не до людей, хотя, возможно, когда-то, давным-давно, когда человека и в помине не было… было хорошо. Или было хорошо, когда жизнь разговаривала с нашим не таким уж далёким предком на понятном ему языке?» – припозднившись за тетрадками, рассуждал Ярыгин. И будто услышал в ответ:
– Люди воображают, что если они, словно одержимые, будут летать из одного конца в другой на своих самолётах, то они уже владеют миром. На самом деле это ложное представление и о мире, и о месте человека в нём. Чем дальше по этому пути идёт человек, тем больше и больше покушается на то, к чему не имеет ни малейшего отношения, покушается на то, что ему никогда не принадлежало и вряд ли будет принадлежать в будущем. Не будет! С одержимостью маньяка он взялся покорять природу: добывать, истреблять, а по сути, уничтожать самую суть бытия, превращая Землю в пустыню. Всё это неизбежно плохо кончится. А безудержная гонка в «никуда» рано или поздно доведёт людей: одних до полного отупения, других до безумия.
– Так и есть, – согласился Ярыгин. – В чём же причина всеобщего сумасшествия? И еще: откуда взялась у нас, у русских, эта ненависть к своим же – русским? Это только кажется, что никто ничего не замечает. Не предчувствует подмены искони наших, славянских ценностей – многовекового, доверительного диалога с Богом – на «иезуитские» лозунги партийных вождей. Неправда, что мы не предчувствуем надвигающуюся катастрофу. Мы предчувствуем. Надо сопротивляться! Епископ Лука учил: без любви, без справедливости не возвести храма веры на пепелищах безверия. Доверие оживляет душу, согревает сердце, наполняя кровь эликсиром божественной любви к ближнему. Не воздвигнув храма в собственном сердце, вряд ли построишь его на земле.
…Было далеко за полночь. Слышался мирный ночной шорох в избе. Посапывали, бормотали спросонья дети, переживая и осмысливая наедине с собой события минувшего дня. Чья-то заботливая рука с выверенной точностью расставляла перед детскими взорами картины вселенских мастеров, воссоздающих на полотне вечности панорамы истинных миров – миров, доступных нашему воображению до тех пор, пока по нашим жилам течёт кровь, наполненная божественной любовью к ближнему.
Треснула головешка в задремавшей печи. Тишина! Александр Никитич сидел у лампы, склонившись над рукописью. Перед его взором распахнула свои объятия «другая правда». Правда нашла свой новый адресат. В рукописной книге он наткнулся на рассуждения о судьбе России, принадлежащие Керенскому А. Ф.
«Неужели тот самый Керенский? – опешил, усомнившись, Александр Никитич. – Вот так новость»! Это был действительно он, Александр Фёдорович Керенский, последний министр-председатель Временного правительства в 1917 году.
(Здесь приведены выдержки из рукописных книг, а также небольшие фрагменты из переписки двух незаурядных людей, доказавших любовь к России своими помыслами и делами.)
***«Для русского крестьянства земля была источником существования, а не капиталистической прибыли. Отсюда глубокая вера русского крестьянина, что «земля ничья, а Божья».
***«Русский крестьянин был неграмотен или малограмотен до начала XX века. Его не коснулась европейская цивилизация. Но это вовсе не значит, что он был совершенным духовным «варваром». История России насыщена напряжённой борьбой крестьянских низов за раскрепощение, насыщена глубокими религиозными движениями, поисками «правды Божьей». Эти движения привлекали к себе мало внимания воспитанной на западном рационализме левой русской интеллигенции. Но не было большого русского писателя или мыслителя, который об этом бы не знал, каждый из них прислушивался, как Достоевский и Толстой, к смутным, но глубоким религиозным и социальным переживаниям русской народной души.
Чем можно объяснить тот факт, что ещё в первой половине позапрошлого столетия выходцы из высшего русского дворянства, как славянофилы Хомяков и Аксаков, западники Герцен и Бакунин, возненавидели европейский буржуазный строй, отрицали неприкосновенность частной собственности, преклонялись перед крестьянской общиной?»
***«С незапамятных времён русское сознание было насыщено религиозными настроениями. На самой заре своей сознательной исторической жизни русский народ был зачарован Христом, униженным, страдающим, отдающим себя на смерть для искупления мира. В течение веков оторванные от всего внешнего мира наши предки, лишённые науки, философии, оставались только с Евангелием. Как бы ни воевало государство с официальной русской церковью, христианство оставалось в сознании, в быту, наполняло собой всю жизнь человека. Отсюда наши исконные своеобразные черты национального характера.
Мы всегда ставили справедливость в отношениях между людьми выше формального права. Материальное, имущественное неравенство мы всегда ощущали как социальную несправедливость. Стремление к обогащению искони считалось неправедным, стыдным. В цивилизованном мире нет такого другого народа, столь безразличного к богатству. Класс, накопляющий богатство, буржуазия, на протяжении всей русской истории была пасынком среди прочих социальных групп русского общества. Привилегированные классы России жили всегда с ощущением какого-то совершённого ими «греха» перед народом.
Вот против такой страны, такого народа и была направлена вся мощь вооружённой до зубов, истекающей от жадности слюной, алчной и подлой в своих устремлениях – любой ценой захватить наши земли – западной армады европейских соседей.
До глубины души верующий царь, посвятивший свою жизнь процветанию России, с одной стороны; и дворянство, в большинстве своём предавшее его, повсеместно тормозящее все экономические реформы, желавшее поражения русскому оружию на суше и на море в войне с Японией; и его народ, отвернувшийся от веры, вступивший на губительный путь революционного атеизма, – это только малая часть тех предпосылок, благодаря которым оказалась возможна победа революции большевиков в России в 1917 году».
Александр Никитич откинулся на спинку стула, задумался: «…и его народ, отвернувшийся от веры, вступивший на губительный путь революционного атеизма...» А не эта ли главная причина всех наших бед? Отвернувшийся от веры – от Бога! – его народ...
Пошатнув веру к Богу, легко подорвать доверие к царю (к власти), а у царя – к его народу.
Отвернуть Россию от веры: запутать людей, затуманить разум, перессорить, развести по разные стороны – и уничтожить. И всё это с одной лишь целью: любой ценой захватить исконно славянские земли. Земли, насквозь пропитанные кровью наших отважных предков: отцов, дедов, прадедов… полян, древлян, кривичей…
Ярыгин вышел на крыльцо, подкурил папиросу и долго всматривался в звёздное небо. Он чувствовал этот взгляд. Взгляд излучал завораживающее, всепроникающее тепло. Будто в глубине бездны миров ожил исполинский вулкан, бешеный жар которого вот-вот достигнет планеты Земля: опалит огнём, очистит людские души от всякой скверны, освободит от разной нечисти.
Он ухмыльнулся: «Отвернуть Россию от веры в Россию? Кишка тонка, господа-товарищи!..»