Рассказ.
---------------------------------
Могила выглядела аккуратно. Узкая почти в размер гроба щель в земле, рядом ровная, как в песочнице, пирамидка желтого песка. Над ямой было установлено странное механическое устройство.
- Что это? - спросил я.
- Лифт, - объяснил опытный в похоронных делах священник из церкви Евреи для Христа. - Сейчас увидите.
Работники кладбища выкатили из черного лимузина гроб, поднесли к могиле и вставили в устройство.
- Ну, что все, - сказал священник.
- А попрощаться? – сказал кто-то.
- Так прощались уже, - ответил священник. В funeral home было прощание.
- Принято перед погребением прощаться, - сказал я.
- Вы хотите открывать гроб. Крышку завинтили. У них даже инструментов для этого не будет. Давайте уже хоронить.
Он дал знак работникам, которые стояли на почтительном, как официанты, расстоянии, один из них подошел и начал вращать ручку механического устройства. Гроб опустился в могилу. Кто-то заплакал.
- Кто эти люди, - спросил я, - никого не знаю?
- Общество больных раком, - сказал священник. Он тщательно выговаривал слова.
- Откуда вы, что за акцент у вас? – спросил я.
- Это не акцент, - сказал он смущенно. Просто недавно поставили зубной протез. Еще не привык.
- Съемный?
- По медикейту только съемные. Доктор сказал, что съемные протезы, самые гигиеничные.
- Все эти люди - члены вашей секты?
- Ну, почему сразу секты, мы христианская церковь. Да, они посещают наши собрания.
- Она не еврейка, вы знаете об этом.
- А как же фамилия? –спросил священник.
- Моя фамилия, она не стала ее менять.
- Так вы ее муж?
- Бывший, мы развелись пятнадцать лет назад.
- А вот она никогда не говорила бывший.
- Мы договорились о том, что разводимся формально. Она остается моей женой.
- Наша церковь осуждает развод. А какая в этом была необходимость?
- Другая женщина была беременна от меня. Нужно было легализовать ее здесь в Америке. Вы же знаете законы, инче ни работы, ни учебы, ни медицины.
- Молодая? Не обижайтесь. Я спрашиваю как священник.
- Это что, исповедь?
- Нет, какая исповедь. Я вижу что вам тяжело. Поговорите со мной.
- Что, прямо сейчас?
- Можно и сейчас.
- Да. Молодая и красивая. Я ее люблю. У нас двое детей.
- У вас сын от первого брака, где он?
- В машине.
- Он не захотел прощаться?
- Он не способен сейчас.
- Что с ним случилось?
- Он торчит.
- Простите, я не понимаю.
- В состоянии наркотического опьянения.
- Он жил с мамой?
- Да.
- Что с ним теперь будет?
- Я забрал его к себе.
- Они жили где-то на углу Флатбуш и Кингсхайвей?
- Да. Самая граница чернушника.
- Я бывал в этой квартире один раз. Знаю, ваша бывшая жена, простите, ваша первая жена, держала много кошек...
Она позвонила поздно вечером. Я укладывал младшего сына спать.
- Что случилось? – спросил я.
- Наум умер, - сказала она.
- Когда?
- Вчера ночью.
- Когда похороны?
- Уже похоронили. Еврейская община. Они сразу хоронят.
- Мои соболезнования.
- Там был кот, - сказала она. - Его нужно срочно забрать.
- До утра нельзя подождать?
- Нельзя, - сказала она.
- Давай завтра утром. Там плохой район.
- Ты боишься? - спросила она.
- Кончай меня дразнить. Да, боюсь.
- Илья поедет с нами, - сказала она.
- Он в порядке?
- Более-менее.
- А ты?- спросил я.
- У меня сегодня была химия, - сказала она.
Было заполночь, когда мы подъехали к двенадцатиэтажному билдингу.
- Кажется здесь, - сказал я.
- Мама уснула, - сказал Илья. - Ей седуксен шпилят вместе с химией. Я вообще не понимаю, как она на ногах стоит.
- А ты как стоишь на ногах? – спросил я.
- Я пропустил.
- Это подвиг.
- Васю нужно обязательно забрать, - сказал Илья, не обращая внимания на мой иронический тон. - Если не хочешь я сам пойду.
- Пойдем с вместе, - сказал я.
Квартира Каплана была на шестом этаже. На третьем лифт остановился.
- Куда? – спросил черный тип, придерживая дверь лифта ногой.
- Наверх, сказал Илья.
- А нам вниз, - сказал второй черный и шагнул в кабину.
- Мы едем вверх, - сказал с нарочитым русским акцентом Илья и показал что-то из кармана куртки. Черные отступили.
- Что ты им показал? - спросил я, когда дверь закрылась.
- Свою любимую игрушку, папа, - сказал Илья и улыбнулся детской улыбкой.
Квартира Каплана была заперта.
- Нужно идти к суперу, - возвращайся в машину, - сказал Илья. - Посиди с мамой, поговори с ней, она по тебе скучает.
Когда я вернулся в машину, Оля проснулась.
- Где Илья? - спросила она.
- Ищет кота.
- Это его кот, - сказала Оля. - Он не хотел его отдавать. У Каплана начались сильные боли и лекарство не помогало.
- А кот помогал?
- Да помогал. Я же тебе рассказывала.
- Вы уже совсем с ума посходили со своими котами.
- Включи мне какую-нибудь музыку, только не громко, - сказала она, уклоняясь от спора.
- Что ты хочешь послушать?
- Помнишь ты мне ставил португальскую певицу, которая ходит босиком.
- Сезария Евора.
- Кажется да.
- Нравится?
- Очень. Как твои мальчики?
- Хорошо.
- Придешь ко мне на Новый Год?
- Обязательно.
- Возьми детей, я хочу на них посмотреть. Ох, что это за музыка?
- Арво Пярт. Эстонец один. Он гений.
- Как мне нравится, - сказала она и надолго замолчала. Кажется, опять уснула. Я тоже задремал и проснулся от того, что кто-то стучал в стекло. Это был Илья.
- Поехали отсюда нафиг скорее , - сказал он.
- Ильюша, не ругайся, - сказала Оля. Где-кот? – спросила она.
- Со мной.
- Живой?
- Глаз выбит, сказал Илья и лапы покалечены. Он когти кусачками обрезал.
- Кто? – спросил я.
- Да там, пидор один. Собаку натаскивал.
- Во что ты испачкан? - спросила Оля.
- Это собачье, сказал Илья. Он на меня своего питбула спустил.
Мы выскочили на хайвей.
- Куда сейчас? – спросил я.
- Домой, - сказал Илья.
- Может в ветеринарный госпиталь? – спросил я.
- У нас нет таких денег, - сказала Оля.
- Я заплачу, - сказал я.
- Не нужно, сами вылечим, - сказал Илья.
- Он у нас кошачий доктор, - сказала Оля и заплакала.
- Мама, - сказал Илья, успокойся, - ты ни в чем не виновата.
- Нет, я виновата, нельзя было Васю отдавать. Он не хотел идти, цеплялся.
Васенька, мой маленький, - шептала она склонившись над котом, - больше никогда никому тебя не отдам.
- Мяу, - отозвался кот.