Такой девиз был написан на одном из билетов акционера дореволюционной России.
Ближе к нашему времени и реалиям, вы наверняка встречали людей кто безапелляционно сомневался в силе коллектива. Из чего можно сделать вывод: человек не имеет положительных примеров, где сообща достигали многого. Постараюсь разрушить бытующее ложное утверждение.
В 1982 году работал я в городе Шевченко на Мангышлакском энергокомбинате. Этот интересный во многих отношениях объект относился к Министерству среднего машиностроения. Тому, кто не знает, поясню коротко, это военка с ее непонятными порой секретами и подписками о неразглашении какой-то там тайны. Город, построенный на песке, с опресненной водой из Каспийского моря, должен был доказывать всему миру, что советский человек способен жить и выживать в любых условиях, куда бы его ни послали, понятно, по путевке партии.
Гордостью советского средмаша в том краю считался БН-350, реактор на быстрых нейтронах, который призван был обогащать урановую руду. Собственно он-то и был секретным, хотя чуть позднее в журнале «Наука и жизнь» встретилось его описание. Из окна бригады ремонта КИП он был виден как на ладони. Секретность объекта наложила свой отпечаток на инициативы рабочих коллективов в смысле улучшения условий труда. Ни-ни и все молчком, максимум себе под нос о том, что не нравится. Можно по пьянке, но ни заявлений, ни рабочих собраний, будто и не было проблем.
Пришло время, и я узнал, что информация, любая статья, написанная об энергокомбинате для городской газеты, рассматриваются спецкомиссией в течение двух недель. Затем дается разрешение или запрещение на данную публикацию. Подписка о неразглашении уже упоминалась. Молодые ребята, приехавшие в Шевченко за квартирами, или сбежавшие в знойную пустыню от армии (у всех была броня), работали не за страх, а за совесть. Разумеется, и за деньги, которых здесь было более, чем в других местах.
Но вернемся к условиям труда, за улучшение которых выступила наша бригада. Представьте себе для начала лето с температурой в тени до 40 и выше градусов, и рабочие места в душных помещениях. Единственное, что было доступно для комфорта, так это настольные вентиляторы. Оно бы и ничего, но к жаре добавлялось еще одно, но большое «но». Ежедневно, как по расписанию через пару часов после начала рабочего дня в здании исчезала вода, странно, что комбинат опреснял и давал по трубам воду всему городу, а в ближайшем подразделении ее не было. Понятно, что в туалет не зайдешь, в душ соваться бесполезно, руки помыть нечем. Старики объясняли это тем, что вода к нам поступает от БН-350 и ее там перекрывают по неизвестной нам причине.
Был еще один момент, отягощающий нам работу в самом прямом смысле. Приборы в капремонт и поверку привозили на первый этаж, а покраска находилась на третьем. Хотя в здании для подъема тяжестей был смонтирован грузовой лифт, но он не работал по каким-то причинам. Недовольство, повторюсь, среди народа гуляло, но выхода не находило. С одной стороны молодежь не знала с чего начинать, с другой – боялась как бы чего не вышло.
Мои неоднократные разговоры с бригадиром привели нас к решению писать коллективное письмо на имя директора с изложением упомянутых проблем. О нашей идее знала вся бригада, но когда дело дошло до подписей, мы сразу выявили коллег испугавшихся «смелой» затеи. К нам тут же прибежал секретарь парторганизации, вы бы видели его глаза, ну точно как перед расстрелом, и начал стращать: «Вы сами не знаете, что делаете. В лучшем случае вы ничего не добьетесь, в худшем начнутся репрессии. Я вам не советую и говорить об этом, а уж писать, тем более».
Маленький штришок. Бригадир согласился поставить подпись вторым после меня из тех же соображений, вдруг, что не так. Собрав подписи всех желающих, мы обговорили способ доставки письма в приемную директора и обязательную его регистрацию.
Через два дня сообщают чуть ли не шепотом, что после обеда к нам приедет главный инженер. Не совру, если скажу, что у особо пугливых «неподписантов» задрожали коленки. Мы собрались в актовом зале и с нетерпением ждали выхода главного лица.
Привычка все анализировать по ходу пьесы у меня работала и здесь. Я слушал главного и замечал, как с каждым его словом менялись выражения лица у «трясущихся поджилок».
- Я внимательно прочитал ваше письмо и очень удивился, - начал главный инженер. – Сразу скажу, что вопрос с водой решится сегодня же, никаких сложностей здесь не вижу. Мне тоже не понятно почему кто-то перекрывает вам воду. С кондиционером тоже все просто. На складе есть промышленный вариант, правда, он с водяным охлаждением, немного шумный, но это лучше чем ничего. Весит он прилично и вам придется попотеть, затаскивая его на этаж. Вы можете отказаться от кондиционера, но я советую его взять.
Главный инженер разговаривал спокойно, не чувствовалось той искусственной грани, которую некоторые начальники ставят между собой и подчиненными. Наверное, многие, как и я сидели и думали, как все оказалось просто. Главный между тем продолжал докладывать о том, чем он нас может порадовать.
- Самым сложным для меня оказался вопрос с лифтом. Я выяснил, что когда его монтировали, не досчитались каких-то комплектующих. По этому поводу уже есть указание для снабженцев достать необходимые детали, и включить лифт в работу. Это единственное, что я не смогу сделать для вас сразу. Но обещаю, что через неделю мы встретимся, и я доложу вам о результате.
На следующий день мы действительно попотели, затаскивая холодильного монстра в помещение бригады и после монтажа он шумно, но вполне надежно защищал нас от жары. Вода с тех пор никогда не исчезала. В приказном порядке выделили пяток человек, в том числе меня, для изучения техники безопасности при работе с грузовым лифтом.
P.S. Думаю, что история эта послужила примером для неверующих мангышлакских коллег, и показала, может не силу, но возможность сообща добиваться необходимых результатов.