Конечно, они старались всё скрывать — даже само присутствие Антошки, не говоря уж о том, что он творил с мусором. Они прятали Тошу, как только могли. Мишкина репутация помогала — он разгонял "соседей", когда на полигон выходил их главный, да и единственный теперь, сортировщик. Ещё — часами делал вид, что по-прежнему копается в отбросах, чтобы его видели и не задавались лишними вопросами. Иногда к Мишке присоединялись Семёныч или Алёнка.
И всё равно — вопросы начали возникать, подозрения и интерес к их маленькой группе со стороны аборигенов усиливались с каждым месяцем. Они втроём теперь добывали больше всех, а на сортировке их видели меньше всех. Подумывали отказываться от части добытого Антошкой, но… у них возросли расходы.
Теперь нужно было ходить в магазин за нормальной едой для Тоши, нужна была одежда для него и ещё десятки разных вещей. А главное — самое главное: нужно было скопить денег, чтобы уехать отсюда. Они часами обсуждали — как и куда, но ехать или нет вопрос не стоял.
У них появилась цель, открылось второе дыхание, Алёнка ожила, и Мишка с удивлением узнал, что прежняя Алёнка была лишь тенью, а вот эту — настоящую, тёплую, с сияющими глазами, хоть и ворчащую вечно о том, что ребёнку нужно и то, и это, и пятое, и десятое, и нельзя ему здесь жить, ядами дышать, и так далее — до бесконечности, — эту новую Алёнку он ни за что не хотел терять.
Значит, нужно сделать так, как говорит Семёныч, — уехать далеко, в глухую деревню, где их никто не найдёт, где никому не будет до них дела. Отремонтируют какую-нибудь развалюху брошенную — хуже, чем здесь, не будет! Но проблем на их пути была масса. А главное — они понимали, что у них будет только один шанс, одна попытка.
Если что-то пойдёт не так, то Тошку у них отнимут. А в детдом ему нельзя, даже Семёныч это признавал. Да и как в детдом с его способностями?! Мусор, положим, там сортировать не нужно, но ведь найдётся что-то ещё. Он обязательно выдаст себя.
Где предел его способностей и каков их диапазон, пока было непонятно. К примеру, Антошка отказывался от еды. Алёнка, понятное дело, уговаривала, упрашивала, расстраивалась, снова заводила тоскливые разговоры о враче, и тогда её любимый Тошенька ел, но ел явно через силу, а после этого на какое-то время становился вялым и даже не требовал от Семёныча новых лекций.
Потом он научился обманывать Алёнку. Семёныч видел, хотя и не мог понять, куда же девается еда, но молчал, вспоминая, как за одни сутки рассосалась большая шишка на Тошкиной голове. Похоже, этот ребёнок сам знает, что для него лучше. Когда-нибудь после Алёнке придётся это понять, но пока она не готова.
Антошка не ест, только иногда пьёт воду. А еда под его руками просто исчезает. "На атомы расщепляется, наверное", — лениво подумал Семёныч, увидев это впервые. Сосредоточиться было тяжело. Но после многочисленных попыток ему всё же удалось поймать момент исчезновения продуктов.
"А может, в какое-нибудь другое измерение проваливается", — думал Семёныч, стараясь не заснуть.
Он давно подозревал, что Антошка может воздействовать на них — "отводить глаза", как когда-то говорили про ведьм и колдунов. Потому-то Алёнка и не замечает, что любовно выбранные для ребёнка продукты исчезают вовсе не в его желудке, а… в неизвестном направлении.
Но от Семёныча Антошка не скрывался — совсем или почти совсем — поди тут разбери…
Да, в былые времена такой вот Антошка оказался бы на костре, если бы сумели с ним справиться, конечно. А успел бы повзрослеть — стал бы отшельником, жил бы где-нибудь в глухих лесах или горах, подальше от невежественных и жестоких людей, стремящихся уничтожить всё, что выходит за пределы их ограниченных представлений. Может быть, помогал бы несчастным, сумевшим до него добраться.
Сколько их было уже? Отверженных посланников Небес, предтеч светлого будущего, постоянно отступающего под натиском грязи и злобы нашего настоящего…
А в наши дни будущее выкинули на помойку… Случайность? Может быть. Но на редкость символичная. Конечно, есть и другие варианты, весьма характерные для нашего времени. Чудо-ребёнок может оказаться в каких-нибудь секретных лабораториях, из которых никогда уже не выйдет, или… его могут использовать ещё каким-то образом. Короли преступного мира дорого дали бы за его способности.
Он может управлять материей — расщеплять, перемещать, отбирать нужное, вероятно, владеет гипнозом… Да, его наверняка попытались бы использовать, не сознавая, насколько опасным это может быть. Когда и кого это останавливало? Уж точно не преступников, учёных и военных.
Себя Семёныч к учёным не причислял, он больше не чувствовал себя учёным. Теперь он… просто человек. Человек, на плечи которого вдруг легла огромная ответственность.
Наш мир уже перекорёжил Антошку, оторвал у ангела крылья, вывалял в крови и грязи. И, наверное, научил ненавидеть. Или, может быть, вызвал паралич чувств?..
Семёныч пока не мог понять, что творится в душе ребёнка. Да что там — в душе, даже в мыслях… Загадка. Загадка, которую страшно разгадывать, и кажется, что, пока ответ не найден, его ещё можно изменить…
Тёмно-серые глаза цвета грозового неба… Что в них? Поверхностный взгляд заметил бы лишь неизменную спокойную задумчивость. Но дальше… за тонкой, очень тонкой туманной кисеёй покоя… Семёныч не мог бы этого объяснить, но до боли ясно ощущал огромную мощь, необъятный океан грозной силы, который мог бы обрушиться на них, на всех, и всё вокруг затопить потоком пылающей ярости.
Каковы пределы этой мощи, разбуженной внезапно и жестоко? Наверное, прежде Антошка был почти обычным ребёнком. Его особые способности и дарования должны были проявляться постепенно, расти вместе с ним. Но трагедия не разделила даже, а разорвала его жизнь на две части.
В каком-то смысле тот ребёнок, каким он был раньше, от которого не осталось даже имени, действительно умер. Мягкая оболочка обычного человеческого тела и психики сгорела, осталось то семя силы, что было заключено в ней, чтобы медленно вызревать.
Обугленное, оно лопнуло, выпустив враз всё то, что должно было прорастать и высвобождаться годами. Эта сила не дала ему умереть, эта сила могла бы привести к неисчислимым бедам, потому что зародыш новой жизни превратился в термоядерную бомбу.
Но, видимо, человечество всё-таки не безнадёжно, и бескорыстная любовь Алёнки остановила цепную реакцию. Только любви это и было под силу.
И всё же, всё же… Семёныч всё чаще задумывался о том, что таится за видимостью спокойствия на дне серых глаз ребёнка, впитывающего абсолютно всё. Вот он услышал, как на всю округу матерятся трое переругавшихся обитателей полигона. Словно грозовой разряд промелькнул в глазах Антошки — вспыхнул и погас. Показалось?
Нет, даже Мишка что-то заметил — тряхнул головой, сдерживая ругательство, рвущееся с языка, побежал — разогнал пьяных дебоширов. Но Антошка ещё целый час сидел в углу, хмурый, думал о чём-то…
И никто из них даже не решался заговорить с ним. Нет, они его не боялись, но… это не объяснить. Просто чувствовали, что нужно оставить его в покое, и даже Алёнка только тихо хлопотала вокруг, бросая на сына нежно-тревожные взгляды, и молчала.
"А человека он тоже может расщепить на атомы?" — думал Семёныч. Гнал эту мысль, этот вопрос прочь, но он возвращался.
Вот и Мусорный Принц со своей кодлой однажды вернулся.
Помоечные обитатели всё же заметили Антошку, поползли слухи, сплетни, домыслы… И окольными путями, через скупщиков, регулярно навещавших полигон, доползли до самого дворца Мусорного Короля. И, видно, Принц догадался, что это тот самый ребёнок — выжил каким-то чудом.
Но чудеса не входили в его планы. И ублюдок вернулся вместе со своими подручными-приятелями, с которыми "гулял" в ночь гибели Антошиной матери. Снова метался над полигоном режущий свет мощных фар внедорожника, снова слышались грубые голоса, но на этот раз не пьяно-удовлетворённые, а злые, взбешённые тем, что хотя бы такая малость, как жизнь беспомощного ребёнка, вышла из-под их контроля.
Появление убийц застало врасплох Семёныча, Мишку и Алёнку, но не Антошку. Он словно ждал этого, словно знал, что они вернутся. Быстро встал, натянул ботиночки и пошёл навстречу голосам и злому свету, выхватывающему заспанных обитателей полигона из спасительной темноты.
Уроды крушили жалкие шалаши их соседей, орали матерно — спрашивали, где ребёнок. Соседи бы ответили, конечно, но крики и злоба нападавших — сильных, сытых хозяев жизни и полигона, слишком напугали их, чтобы они могли понять, чего от них хотят. Они разбегались, а вслед им неслась ругань и выстрелы.
Антошка быстро и сосредоточенно шёл на шум — тут было недалеко. Мишка и Семёныч понимали, конечно, что нужно его остановить, но силы внезапно оставили их, ноги налились неподъёмной тяжестью и вязли, как в кошмарном сне. С Алёнкой происходило то же самое, но, услышав выстрелы, она тонко вскрикнула и рванулась вперёд.
И всё же догнать Антошку никто из них не успел. Он вышел на свет и остановился. Охотники увидели жертву, — так им казалось, — загоготали радостно, не подозревая о смене ролей.
Несколько секунд Антошка просто стоял — смотрел на них.
Потом поднял руки и со всех сторон к бывшим охотникам устремился… мусор. Он нёсся с огромной скоростью, разрезая воздух со свистом, и так же легко, как воздух, он разрезал, вспарывал, пронзал тела троих мужчин, ещё не успевших осознать, что происходит.
Они попытались стрелять, но оружие расплавилось в их руках, стекая по коже, облекая руки убийц в перчатки из жидкого металла. Их вопли были ужасны, но они быстро смолкли.
Три тела, уже совсем не похожие на человеческие, нашпигованные мусором, разорванные им в клочья, рухнули и больше не шевелились.
Но мусор какое-то время ещё летел со всех сторон, образуя подобие могильного кургана, затерянного среди множества "холмов" и "долин" полигона. А стоявший неподалёку джип просто истаял как мираж.
Алёнку не держали ноги, и она повисла на Мишке, зажимая рот рукой и мотая головой, словно пытаясь отрицать случившееся и убедить саму себя, что ничего этого не было.
Но как только Антошка повернулся к ним, она встрепенулась и птицей кинулась к нему, гладила по голове, прижимала к себе, беззвучно плача и не вытирая слёз.
И Антошка, только что собранный, прямой, как натянутая струна, жёсткий, вдруг обмяк и даже всхлипнул, кажется, обхватив Алёнку руками за шею. Она подняла его и понесла, так и не отдав топтавшемуся вокруг Мишке.
Окончание: http://www.proza.ru/2015/12/04/1643