Зима восемьдесят седьмого в Забайкалье выдалась суровой , на рассвете столбик термометра падал до минус пятидесяти градусов. К тому же службу я проходил в местности с поэтическим названием – Манжурия , что добавляла лишние десять градусов как зимой так и летом . Обморожено-обугленные верхушки тополей постоянно напоминали о суровости здешних условий . Это были единственные деревья , посаженные в военном городке . Вокруг были только лысые , одинаковые как близнецы сопки . Изредка встречался в ложбинках редкий пушок кустарника.
Поэтому первые лучи теплого , сначала мартовского , а затем и апрельского солнца я встретил с нескрываемой радостью . В начале апреля солнце разошлось не на шутку и снег набух мокрой тяжестью. Валенки на «резиновом ходу» , изрядно поднадоевшие за зиму стали подменяться сапогами . После тягот зимы было тепло и телу и душе.
Поэтому приказ о командировке в Якутию на семьдесят первую параллель ,с ее вечной мерзлотой, сначала показалась не веселой первоапрельской шуткой , потом, по врожденной привычке , я стал искать положительные стороны неизбежной командировки. Радовала возможность одеть «параллельные» штаны с кожаными коричневыми ботинками, сменить «околышки» на кителе и на шинели на черные , бархатные , как подобает танкисту , а не как требуют в мотострелковом полку . К тому же красные были очень похожие на малиновые внутренних войск , которые не очень приветствовались подгулявшим северным людом , зачастую знакомым с этими «околышками» не понаслышке . Основной же причиной положительных эмоций была возможность увидеть новые, не пройденные земли , да еще и за счет Государства и уйти от череды бесконечных и однообразных «карулов» .
Опущу дорогу поездом до Читы , мыканье с получением билетов на самолет до Якутска , Якутские ожидания билета до Депутатского , полет над бесконечной снежной равниной на АН 24 , промежуточная посадка на снежную полосу аэропорта , даже не запомнил названия, с его маленьким деревянным аэропортом , забитым своеобразным колоритным народом в лохматых дорогих шапках , и с туалетами на улице , производивших , после затяжной зимы, впечатление сталагмитовой пещеры. В Депутатском была такая же посадка на заснеженную поляну между небольших голых гор с редкими торчащими остовами лиственниц и чрезвычайно лохматыми коротконогими лошадьми , копытами выкапывающими из под снега все что сгодится на корм.
Плюхнувшись в снежную пыль посадочной полосы , как бы запрыгнув на горный уступ , единственно относительно ровное место в череде гор и горок , самолет загудел всем телом и подъехал к зданию аэродрома .
Нас встречали . Прапорщик с тугими красными щеками в тон «околышкам» с почтением , но приветливо посмотрел на офицеров с большой земли . Вспомнилась одна из многомиллионных фольклорных армейских шуток : « Околышки красные , красные лица – это пехота пришла похмелиться !». Разместили в гостинице – длинном деревянным бараке , с небольшой и очень уютной столовой и удобствами на этаже . В столовой поразило обилие блюд из мяса северного оленя и ложка упершаяся в содержимое стакана со сметаной и категорически не хотевшая тонуть. Оленина оказалась достаточно жесткой и жилистой , поэтому в дальнейшем употреблялась в рубленом виде , а сметана ужасно искусственной – порошковой , на вкус напоминавшая разведенную водой муку.
Из вечерних развлечений был единственный ликероводочный магазин , куда , в силу действия постановления партии и правительство по борьбе с пьянством и алкоголизмом , пускали по одному и давали по одной бутылке в руки , что было несколько неудобно при значительной очереди , минус тридцати и метели на улице . Колорит местной торговли спиртными напитками придавало наличие в ассортименте двух продуктов – коньяка Молдавского , три звездочки , с аистом и спирта питьевого, пятидесятых годов выпуска с сургучовой пробкой и пыльным налетом ,плотно покрывающего каждую бутылку и придающего ей шарм «наркомовской» пайки , выдаваемой солдатам в годы войны , для человека не видавшего ни войны ни питьевого спирта в продаже. Добавляло колорита то обстоятельство , что при покупке спиртного было обязательно приобретение живой гвоздики , которую продавщицы торжественно вручали каждому покупателю под контролирующем взглядом стоящего неподалеку грузина .Гвоздика стоила три рубля . Но народ был щедрым и «законопослушным» , а некоторые дарили эти гвоздики мило улыбающейся продавщице, тут же клавшей их в общую кучу.
Когда я подошел и встал в ежившуюся, притоптывающую и коряво извивающуюся очередь , то очередь стала внимательно изучать невиданного здесь доселе офицера в форме . Кто-то подсказал , что человеку казенному можно и без очереди. Пока я обдумывал данное предложение , от очереди отделилась фигура и направилась в мою сторону .
У дверей магазина крутились, попрошайничая, здоровенные лайки с хвостами бубликами и смиренно-кровожадным взглядом . На человека , привыкшего видеть у магазинов дворняжек - попрошаек весьма скромных габаритов , эти огромные волко-подобные лайки производили достаточно жуткое впечатление . Остальные на них не обращали никакого внимания. Так вот, фигура , направившаяся в мою сторону , производила более жуткое впечатление , чем эти лайки. Человек , подошедший ко мне , был под два метра ростом , с ширококостным скуластым лицом и густо покрывшей большую часть лица иссинячерной щетиной . Из под густых лохматых бровей колко смотрели, даже не на меня, а сквозь меня, глаза цвета зрачков , и потому казалось , что зрачков нет .То что это не кавказец , говорили достаточно размазанные в среднерусском стиле черты лица- нос , уши.
- С тобой поговорить хотят : гулко сказал он. И как оказалось, в последствии , это была единственная фраза, которую я от него услышал. Не увидев возражения в моих глазах , а только растерянность, кивнул в сторону другой , стоявшей в стороне от очереди , фигуры. Человек , желающий поговорить , был небольшого роста , особенно рядом с чернобровым гигантом , смотрел насторожено -вопросительно, стараясь придать взгляду и лицу не присущую ему мягкость.
- Алексей . Просто сказал он и протянул руку . Рукопожатие было твердым , даже стальным . – Тебе без очереди дадут , возьми три бутылки коньяка . И протянул деньги . Деньги я взял автоматически .Также автоматически повернулся и пошел мимо очереди к двери магазина . Очередь послушно расступилась. Внутри было относительно тепло и светло . Бойкая продавщица была похожа на всех продавщиц ликероводочных отделов . Увидев перед собой военного в форме , стала серьезней и посмотрела на меня внимательно. На мою просьбу отпустить четыре бутылки коньяка отреагировала безэмоционально , выдала коньяк , дала сдачу и даже не намекнула про гвоздики . Загрузив коньяк в пузатый коричневый портфель из кожзама , я вышел на улицу к поджидавшим меня в сторонке моим новым знакомым. Как звали другого я так и не узнал.
- Вот . Сказал я , открывая портфель .
- Так может ко мне , я вроде тоже бывший офицер , там поговорим , выпьем . Смущаясь сказал он.
Толи его слова про офицера произвели впечатление , толи его небритый спутник , но я быстро согласился.
Мы пришли в общежитие барачного типа , где в небольшой комнате стояли две кровати и стол между ними , на подобие купе в вагоне. Тут же нашлись разномастные чашки и закуска , не очень разнообразная но качественная и калорийная. В качестве местного изыска выступала строганина из Ленского омуля , который был извлечен из сетки , висевшей за окном . Омуль отрезался вдоль длинными пластами закручиваясь в стружку , окунался в подобие аджики , привезенной , как заметил Алексей , с « большой земли ». Сырая рыба произвела больше эмоциональное впечатление чем вкусовое . Больше понравилась плотно сбитая соленая Ряпушка, поблескивающая нагулянным за лето жирком и беломясый разваливающийся в руках и тающий во рту , подкопченный Чир благоухавший таежным костром. Выбор закуски к , по летнему душистому и сладковатому, коньяку ни чуть не показалось странным . Завершала разносолье полу копченая колбаска и крупно нарезанные ломти белого , свежего хлеба . Буквально с первой бутылки разговор полился легко и без сантиментов .
Разговор , к слову сказать, проходил только между мной и Алексеем. Больше говорил он. Третий человек , занимавший пространства как мы с Алексеем , был незаметен и в то же время , расторопен. Он выполнял роль хорошо обученного денщика. Вовремя подрезал , подливал , подносил , короче говоря создавал уют для Алексея и его гостя. И только его угрюмосверепый вид и взгляд из под лохматых бровей останавливали от панибратства и шутливых комплиментов о его домовитости.
В середине второй бутылки Алексей достал из блестевшего толстым слоем лака поверх темно коричневой бумаги под дерево и занимавшего весь угол комнаты , трехстворчатого шифоньера альбом с фотографиями . В альбоме часть фотографий было вклеено , а часть просто лежало между толстых картонных страниц . Альбом был сделан на последнем курсе морского военного училища и потому вклеенными оказались фотографии освещавшие будни курсанта Алексея и его соратников , а фотографии с дальнейшей службы молодого офицера просто лежали кучкой , не разобранной по времени .Поэтому альбом под комментарии его хозяина смотрели достаточно хаотично, забегая вперед и возвращаясь назад по мере вытаскивания фотографий . Службу Алексей проходил на тихоокеанском флоте и последняя его должность была командир противолодочного корабля . Хотя я могу и ошибаться , так как в типах морских военных судов разбираюсь не очень , да и времени прошло достаточно. С фотографий на меня смотрел подтянутый молодой офицер в красивой морской форме с кортиком на боку . Черно-белая фотография придавала еще больший шарм морским офицерам с их черными мундирами , золотом шитыми погонами , якорями , кортиками . Прослеживалась связь времен с царскими русскими морскими офицерами .
Алексей рассказывал неторопливо , с какой то щемящей теплотой , слега дрожащим , надсаженным голосом . Денщик подливал коньяк , подрезал колбаску. Я не торопил Алексея , потому что чувствовал , что ему нужно выговорится и хотел понять как этот блестящий офицер будучи молодым капитаном уже командовавший военным кораблем, оказался здесь на краю географии в обществе звероподобного типа , так участливо ухаживающего за ним. Начатая третья бутылка смыла все фильтры и Алексей рассказал что на севере недавно , а до этого в течении 8 лет был паханом на одной сибирской зоне и денщик ему приставлен из большого уважения . Рассказал что зону он держал жестко и пользовался авторитетом не только у заключенных но и у руководства зоны. При этом его неправдоподобно большие кулаки сжимались , выпучивая толстые фиолетовые вены. А вот о том как попал на зону рассказал с нарочитой ухмылкой , даже игриво.
Дело было в одном из приморских военных городков Дальнего востока , где у него была любимая служба и любимая жена , квартира , окна которой выходила на Тихий океан , дружный боевой экипаж и большие перспективы по службе . Однажды , вернувшись из похода он отпустил экипаж по домам, оставив вахтенного офицера на корабле , с условием что вечером все с женами собираются у него дома , отметить возвращение домой и успешно выполненную задачу . Дело было зимой и ветер ,тянувший влагу с океана, был пронизывающе ледяным , но близость теплого дома и любимой помогали не замечать катаклизмов природы. Придя домой и открыв квартиру своим ключом Алексей обнаружил постороннего мужчину явно чувствующего себя как дома . О личности его он не стал ничего говорить, просто сказав что несколько раз ударил его , описав это как будто ударил по барабану , так просто , буднично. Я посмотрел на его кулаки , к моему удивлению, они были разжаты , вены не надулись . Но видя эти кулаки перед собой я представил что могло быть с человеком , который попал под их удар. Также спокойно и даже с веселком в голосе , Алексей сказал , что вытащил обездвиженное тело в подъезд , но вспомнив , что вечером должен был собраться экипаж , вынес его и из подъезда , забросив за угол. Ну не мог же он испортить праздник близким ему людям , соратникам , друзьям. И как то совсем буднично добавил – « А тот возьми и замерзни насмерть …» . Больше он не возвращался к этому эпизоду . Мы выпили еще и он утомленный рассказами и коньяком вдруг заплакал , размазывая слезы кулачищами по изрезанным тяготами последних лет жизни , морщинистым щекам молодого старика. Денщик сгреб его в охапку как маленького ребенка , заснувшего за столом и аккуратно положил на панцирную сетку железной кровати бережно накрыв шерстяным солдатским одеялом.
Денщик куда то вышел и я понял , что аудиенция окончена . На дворе была глубокая ночь и метель . Буквально через пару минут денщик вернулся с заспанным гражданином , который спокойно сказал , что он меня отвезет до гостиницы . Его ЗИЛ стоит во дворе . Я оделся , попрощался с денщиком в одностороннем порядке и вышел на мороз. Голова была чиста не смотря на выпитое , в отличие от ног , которые смогли донести тело только до заведенного ЗИЛа и очень неровно. Из головы не выходил Алексей с его заплаканным лицом и огромными судорожно сжатыми кулачищами . Больше я с ним не встречался , хотя пробыл в Депутатском еще неделю.